03/01/2006 | Сахаров

http://www.news2000.com.ua/print/aspekty/islamneraventerrorizmuzat.html

...Современный терроризм — это прежде всего бизнес, а потом уже — идеология, в качестве базиса которой выступает ислам. С равным успехом роль теоретического обоснования терроризма могла бы играть любая иная религия либо философское учение. Мусульманам не повезло только потому, что они являются носителями культуры (от широкого до бытового значения этого термина), отличной от западных канонов, и их легче всего противопоставить «цивилизованному человеку», исходя при этом из примитивного соображения — они не такие, как мы, а значит, способны на совершение зла по определению.
Такая психологическая установка присуща европейцу (и соответственно северному американцу) на генетическом уровне — в качестве рудимента средневековья с его кровавым противостоянием христианской и мусульманской цивилизаций.
Возрождение этой темы — вопрос грамотной манипуляции общественным сознанием с использованием широкого спектра методик: от организации соответствующей информационной кампании в СМИ (желательно — в мировом масштабе) и продуцирования произведений массовой культуры определенного содержания (при акцентировании внимания на продукции кинематографа как легче всего «усваиваемой» широкими массами) до организации шокирующих терактов вроде воздушной атаки на нью-йоркские небоскребы.
В 1997 году британский исследовательский центр «Раннимид траст» опубликовал доклад «Исламофобия — вызов для всех», в котором констатировалось, что основным приемом при формировании «образа врага» из носителей ислама является «изображение мусульманской цивилизации как не отличной от Запада, а просто отставшей от него; мусульманской культуры не как многоликой и прогрессивной, а как застывшей и статичной, фундаменталистской и потенциально угрожающей всем другим культурам».
Парадокс состоит в том, что ислам среди мировых религий — самый молодой, ему чуть менее 1400 лет, т.е. на 600 лет меньше, чем христианству, не говоря уже о буддизме. А значит, он еще не закостенел в своей догматике, что с определенными оговорками и поправками можно считать признаком прогрессивности.
Кроме того, мусульмане являются апологетами города как основной бытовой модели и сосредоточения цивилизации. Авторитетнейший исламский богослов аль-Фараби (870—950гг.) писал: «Величайшее благо и высшее совершенство могут быть достигнуты в первую очередь городом, но никак не обществом, стоящим на более низкой ступени совершенства». Такая постановка вопроса слабо вяжется с образом бородатого, вооруженного до зубов и неделями не мытого ваххабита, для которого дом родной — неприступные скалы.
К слову, о ваххабитах — данный термин является еще одной смысловой нестыковкой нашего времени. Ваххабизм — господствующая идеология Саудовской Аравии, ведущая начало от Мухаммада ибн Абд-аль-Ваххаба (XVIII век), которого можно сравнить с Мартином Лютером в христианстве. Он выступил за возвращение к «истокам ислама», к очищению его от культа святых, ратовал за жесткую приверженность принципу единобожия — «Поклонение — только Богу, молитва — только Ему».
Ваххабу удалось тесно связать религию с политикой и распространить свое реформаторское влияние не только на вероучение (при этом духовные и научные авторитеты ислама официально признали ваххабизм «соответствующим духу веры»), но и на государственный строй почти всего Аравийского полуострова. Что не в последнюю очередь удалось благодаря установлению родственных связей между Ваххабом и влиятельным аравийским кланом Саудидов, который в итоге стал королевской династией, счастливо (и что самое главное — мирно) правящей страной по сегодняшний день.
Исходя из того, что ваххабизм — это прежде всего теологическая теория, предполагающая спор «внутри» ислама, а не военная доктрина, можно прийти к выводу, что чеченские боевики, назвавшие себя ваххабитами, сделали это исключительно ради звучности названия или это определение пристало к ним случайно — из-за небрежного обращения с фактажом журналистов, освещающих данную тематику. Недаром ведь после выхода на экраны «Властелина колец» появился анекдот в виде диалога двух боевиков: «Абдулла, мы — хоббиты!» — «Шамиль, сколько раз тебе повторять: не хоббиты, а ваххабиты».
И в продолжение темы «отсталого ислама» — вряд ли таковым можно считать религию, предполагающую прямое общение человека с Богом без каких-либо посредников в виде священников. При этом чтецы молитв (муллы) и духовные наставники (имамы) избираются общиной самым что ни на есть демократичным способом — голосованием.
Это уже не говоря о том, что представление западного общества о среднем мусульманине как духовно и интеллектуально отсталой личности, все мировоззрение которой сводится к противопоставлению «черное — белое», слабо соотносится с одним из основных постулатов пророка Мухаммеда: «Не существует религии там, где нет разума». А также с прямыми указаниями Корана (а значит, самого Всевышнего): «Высшее служение Богу есть приобретение знания», «Отправляйся за получением знаний даже в Китай» и т. п.
Но вот в чем Запад не может понять мусульманский мир, так это, наверное, в некоторых установках, которые касаются торгово-экономических отношений. В исламе религия и быт тесно взаимосвязаны, а все стороны последнего прописаны в шариате — своде правил, обычаев и законов, обязательных для выполнения каждым верующим.
И уж если шариат под страхом божественного проклятия запрещает, скажем, продавать испорченные товары, не выплачивать вовремя зарплату рабочему, задерживать долги
или придерживать товар, ожидая его более высокой цены, то можно быть уверенным, что истинно верующий человек (а мусульманин может быть только таковым, в противном случае он — не мусульманин) не рискнет пойти на нарушение.
Особо же для «цивилизованного» человека неприемлем запрет на ссуду под проценты — ведь на кредитах держится вся западная банковская система, сам смысл существования которой в противном случае был бы потерян. Мусульманскому же миру принцип «делания денег из воздуха» неведом, ибо его применение согласно шариату является не просто грехом, а грехом тяжким, ставящим обе стороны процесса (кредитора и кредитуемого) вне закона со всеми вытекающими последствиями.
Что, впрочем, не предусматривает отсутствия денежных взаимоотношений — просто их модель существенно отличается от той, к которой мы привыкли. И еще вопрос — какая из них лучше?
«Если в западной модели деньги сначала заимствуются у одного объекта, чтобы затем их дать взаймы второму, причем в обе эти операции заложен определенный процент для банка (в первом случае — в его выплату, во втором — во взыскание), то на Востоке дело обстоит иначе.
Одна сторона вносит в предприятие капитал, другая — свой труд. Стороны заранее договариваются, в каком процентном соотношении они будут делить прибыль. Если работа предприятия завершилась убытками и прибыли нет, то финансовые потери ложатся только на вкладчика. Таким образом, шариат подчеркивает, что потеря времени и сил стороны, вкладывающей в предприятие свой труд, не менее важна, чем потерянные деньги» («Деньги, не имеющие процентов». — «Вокруг света», 2005, №11).
Несовместимость банковских систем, кстати, тоже может являться одной из основных причин современного противостояния по линии «Восток — Запад», где под Западом стоит подразумевать прежде всего США.Вашингтон, обычно проникающий в интересующие его регионы путем финансового присутствия, которое со временем трансформируется в политическое влияние, в случае с исламскими странами лишен такой возможности. И ему не остается ничего иного, как утверждаться на мусульманской территории с помощью силы, что, собственно, и произошло в Афганистане (неинтересная в экономическом плане, но ключевая из-за своего геополитического расположения страна) и Ираке (нефть).
Однако даже «международный цинизм», воплощаемый сегодня Соединенными Штатами, нуждается в формальном оправдании. Терроризм в качестве повода для боевых действий подходит как нельзя лучше. Обращает на себя внимание странная закономерность — теракты, имеющие «мусульманский след», участились и стали более совершенными с точки зрения методологии в последние десять лет, хотя ислам как идеология в основе своей оставался неизменным на протяжении столетий.
Подобную активизацию можно объяснить возникновением международных координирующих центров вроде «Аль-Каиды», которые придали кровавым деяниям системный характер. При этом никто не возьмется утверждать, что та же «Аль-Каида» как организация не имеет сугубо виртуального характера, являясь просто неким «террористическим брендом», а не реально существующей структурой.
Ведь любое координирование предполагает существование стационарного центра, который, как известно, до сих пор обнаружить не удалось, хотя в интернете можно найти массу фотографий, сделанных американскими спутниками, где видны даже номера автомобилей. А чалма бен Ладена, пожалуй, будет несколько больше металлической прямоугольной таблички.
Когда же речь идет об операциях мирового масштаба, сюда следует также присовокупить соответствующее техническое оснащение и, что главнее всего, — финансирование. Вкладывать же деньги просто «в идею» давно не модно — любое вложение подразумевает отдачу (желательно со все теми же пресловутыми процентами).
«Точечными» ударами — излюбленной методикой террористов — нельзя серьезно пошатнуть устои западной цивилизации, зато вполне реально решить массу локальных задач и спровоцировать одну глобальную проблему — формирование негативного образа ислама и его носителей у остального населения земного шара. Что в итоге способно привести к возникновению действительно цивилизационного конфликта, в который будет втянут весь мир и последствия которого спрогнозировать невозможно.
Нужно ли это мусульманскому миру? Сомнительно. Соответствует ли это основным установкам ислама? Однозначно нет. А все «кровавые места» из Корана с лихвой перекрываются не менее жестокими цитатами из Ветхого Завета, а также отсылками к временам расцвета «святой инквизиции» и крестовых походов.
Стоит также добавить, что ислам как богословская теория никогда не рассматривал христиан как врагов, они (а также сами мусульмане и иудеи) согласно Корану являются «людьми Книги», имеющими общего предка — Авраама (поэтому представителей этих трех конфессий в научной литературе принято еще называть «авраамитами») — в противоположность язычникам, к которым Аллах действительно беспощаден. К тому же не стоит забывать, что Иисус (Иса) в исламе также присутствует — конечно, не как Сын Божий, но как один из ключевых пророков и пользуется соответствующим почитанием со стороны мусульман.
Подчеркнем еще раз: никаких идеологических и теологических предпосылок для противостояния между христианским Западом и мусульманским Востоком не существует.
Постоянное же и изобилующее жертвами противостояние между израильтянами и палестинцами — это кровавая ссора между близкими родственниками за «жилплощадь» (часто остается за кадром, что евреи и арабы имеют общие — семитские — корни), и тут спорить можно только о формах и методах, но не о религиозной подоплеке.
Также не являются показателями и примерами исламской жестокости едва ли не ежедневные теракты против оккупационных войск в Афганистане и Ираке — подобные проявления «национально-освободительной борьбы против иностранных захватчиков» таковыми по сути и есть вне зависимости от страны и религиозной принадлежности подобных террористов.
Все проявления терроризма, помимо этих, будь-то в США, России или Европе, скорее способ зарабатывания денег. Способ, безусловно, рисковый, но в мире существует немало «официальных» профессий, где возможность получить солидную прибыль напрямую связана с вероятностью лишиться жизни.
Религиозное же обоснование этого бизнеса направлено не столько на мировую общественность, сколько на непосредственных исполнителей терактов — они-то как раз искренне верят, что гибнут сами, убивая при этом других, во имя некоего высшего смысла.
Но такая схема присуща любой коммерции — «низовое звено» не обязано знать суть «верховных замыслов», но должно питаться иллюзиями, подчеркивающими значимость своей работы...