Украинские и российские правозащитники фиксируют не только многочисленные нарушения прав человека, но и нарушения прав целых социальных груп. Эксперты уверены, те права и свободы, которые в России сворачивались 15 лет, в Крыму свернутся за год. Как живется сейчас крымчанам в условиях российской оккупации, поможет ли мир защитить права человека в Крыму – об этом размышляют правозащитники Крымской полевой миссии.
Андрей Юров, глава Крымской полевой миссии по правам человека
Когда 5 марта стало понятно, что ситуация достаточно драматична, международная команда из украинских, белорусских и российских правозащитников приняла решения постонно присутствия в Крыму в виде правовой миссии по правам человека. В этот момент мы наблюдали, как из Крыма выдавливаются все возможные наблюдатели международных организаций – представители ОБСЕ, ООН и т. д. И так случилось, что, к величайшому сожалению, мы стали единствинними, кто сейчас работает и продолжает считывать самые важниые информационные вещи и тенденции, которые там происходят.
Сейчас Крым проходит очень печальную стадию. Вначале он попал в серую правовую зону, когда не действует украинское законодательство и право и когда еще не начало действовать новая, так мягко сказать, правовая зона. Эта серая зона в чем-то еще продолжается, потому что не все, что на территории Крыма происходит соответствует правовому полю соседней страны под названием Российская Федерация.
Тут – важный момент. Если сравнивать вообще законодательство в сфере прав и свобод Украины и России, а такоже российские тренды, мы должны понимать, что за последние 15 лет Россия пройшла свертывание прав и свобод, ухудшение роли свободы слова, свободы ассоциаций и т. д. Сейчас Крым будет проходить тоже самое, только не за 15 лет, а где-то за год. Все, что мы сейчас будем наблюдать за свертыванием различным вещей, к которым привыкли жители Крыма как жители Украины, все это будет в течении одного года очень быстро сворачиваться. Для многих это будет шоком.
Понятно, что есть моменты очень яркие, драматические, которые интересуют всех журналистов – это четверо исчезнувших, чья судьба неизвестна (участник инициативной группы “Украинский народный дом” Леонид Корж, Тимур Шаймарданов, Сейран Зинединов и др. – “Нет коррупции!”), несколько арестованных находящихся сейчас вообще в Москве. Есть громкие вещи, связаные с недопуском в Крым лидера крымско-татарского меджилиса. Есть масса случаев, когда журналисты, правозащитники, гражданских активисты в связи с угрозами вынуждины покинуть эту территорию и т. д. Но часто за этими яркими вещами не видно то, что происходит повседневно. А происходит то, что есть огромное колличество различных социальных груп, так называемых меншинств, которые уже сейчас испытывают серьезные проблемы. Они будут постепенно наростать по двум причинам. Первое – измененное правовое поле. Второе – слишком мало там сейчас остается журналистов и практически не остается правозащитников. Некому собственно людей защищать.
Я также имею в виду и языковые меншинства. Понятно, что хотя сейчас провозглашено равенство трех языков, но было бы очень интересно, сколько с 1 сентября зарабатают не школ, а классов на крымско-татарском и украинском языках. Мы обязательно проведем мониторинг этой ситуации.
Точно так же остается сложной ситуация с приходами УПЦ Киевского партриархата. Они испытывают постоянное моральное давление. Там были пикеты, митинги возле штаб-квартиры владыки. Во-вторых, есть большие проблемы с перезаключением аренды для большей части церквей и, как вы знаете, несколько священников покинули Крым. Из 15 приходов закрыты пять.
– Мы обращались в прокуратуру Крыма, в том числе в связи с конфликтом в селе Перевальное, где в митинге принимали участие крымская самооборона и казачество. Это было давление на церковь, – напоминает заместитель главы Крымской полевой миссии, Ольга Скрипник и добовляет. – Тогда люди получили телесные повреждения, и И прокуратура нам сообщила, что по результатам проверки принято решение об отказе возбуждения уголовного дела. К сожалению, у нас есть масса фактов и видеоматериалов, что люди физически пострадали и пострадала собственность. Прокуратура решила, что там нет оснований для возбуждения уголовного дела. На данный момент отправила дело на дороботку, но мы боимся, что мы получим опять же такой отказ, что не будет оснований для возбуждения уголовного дела. К сожалению, все идет к тому, что мы не получим соответствующих действий как правоохронительных, так и следственных органов. Многие действия по отношению к киевскому патриархату, к сожалению, не будет иметь соответствующий правовой ряд со стороны правоохронительных органов Крыма, что как раз может привести к усугублению этого конфликта и дальнейшому ограничению прав именно этой православной общине.
– Есть вообще проблема по украинской общине Крыма. Есть безусловные проблемы в крымско-татарской общины. У отдельных людей таких проблем нет, но у многих есть.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: “Наш близкий друг поддержал наше изгнание из Крыма под угрозой смерти”
Есть огромная проблема с гражданством. Я имею ввиду тех людей, которые отказались от российского гражданства и остались официально гражданами Украины. говорит о возникших в следствии оккупации Крыма проблемах российский правозащитник Андрей Юров. – Есть большая проблема с людьми, которые хотели бы отказаться, но не успели в прошедшие месяцы. Дело в том, что дарование российского гражданства очень напоминало ситуацию с крепосничеством, то есть вместе с землей люди автоматически перешли в гражданство другой страны. С точки зрение межуднародного права скорей всего люди, которые хотели получить российское гражданство, должны были отдельно писать заявление, а не те, которые хотели оставить украинское гражданство. Но получилось не так, как наверное, нужно было с точки зрения международного права. Поэтому достаточное количество людей – это может быть даже не сотни тысяч или десятки, а тысячи, – которые хотели сохранить украинское гражданство, однако сейчас не могут этого сделать.
Кейс Сенцова, которые себя считает гражданином Украины, а Россия – своим гражданином и поэтому содержит в Леофртова – это как раз прекрасный пример того, что человек насильно был лишен гражданства одной страны и введен в гражданство другой без какого-то нибыло согласия, by default. Раз там живешь, значит уже гражданин. Есть проблемы связанные с гражданским обществом. Их проблемы, видимо, будут наростать.
Это общий спектр проблем, о которых мы сейчас поговорим, но вцелом весьма печально, потому что мы не можем собой подменить полноценную правозащитную организацию. Наша команда очень маленькая. Там присутствуют 1-3 человека. Мы не можем развернуть массовых консультаций… Мы не можем очень часто оказывать помощь людям.
Вот сейчас очень яркое и важное для журналистов событие – это фактическое опечатывание здания и имущества ТРК “Черномерской”. Сегодня с нами связывалась Виктория Самар (Главный редактор Центра журналистских раследований – “Нет коррупции”!) и просила оказать правовую помощь, но в Крыму будет чрезвычайно тяжело. Нет юристов и адвокатов, которые сейчас активно, недорого, честно и принципиально взялись бы за дело без всяких политических сложностей. Мы столкнулись с тем, что очень трудно найти принципиального сотрудника. А если есть, то им очень трудно сейчас там работается.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Сергей Мокрушин: “В Крыму невозможно работать журналистом”
Никто их кроме самих граждан не может их там защитить. Нет таких сил в мире: ни Украина, которая не может туда попасть, ни международное сообщество, которое там вообще не присутствует. Из всех международних организаций престутсвтует один международный “Красный крест”. Но она действует особым образом: она не вступает в никакие коммуникации, не дает комментарий, не публикует никаких докладов. Организации типа ОБСЕ, представители ООН, Совета Европы не в состоянии присутствовать в Крыму по понятным нам правовым и дипломатическим причинам. Сейчас публикуются разные данные по переселенцах. Это от 5 – 50 тисяч. Но проверить это вообще не возможно, потому что вы понимаете, что даже управление Верховного комисара по делам беженцев не может там работать, потому что киевская власть не может работать по одной причини, а московская – по другой дипломатической причине. В результате никакие международные структуры не могут контролировать поток беженцев.
Если Крым сейчас с точки зрения РФ и не считается серой правовой зоной, nо с точки зрения международного права – это совршенно серая правовая зона. Никто совершенно не понимает, как, например, нужно поступать с делами в Европейский суд. Нужно идти в местные суды? Признают они вообще полномочными первую и вторую инстанции или нет? Может украинский гражданин их вообще не признает и ему сразу следуюет обращаться в Европейский суд?
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Бывший судья Гаагского трибунала о юридических последствиях аннексии Крыма
В соседнем с Крымом регионе – в Краснодарском крае ситуация совсем нелогическая. Я всегда предлогаю журналистам, в том числе в Крыму, съездить посмотреть на их будущее, когда гражданское общество зачищено полностью, нет свободной прессы, правозащитники сидят в тюрмах и т. д. Просто посмотреть на примерно такой же регион с таким же ж курортом. Это зеркало по ту сторону Азовского или Черного моря.
Я могу сказать, что в Краснодарском крае ситуация более менее ничего только по одной причине, потому что у них очень сильные гражданские организации. Их почти разгромили, но они там есть. Например, “Экологическая вахта”. Вот если в Крыму либо останутся, либо возникнут сильные гражданские организации, то есть хоть какой-то шанс организовать для них систему самозащиты в потдержку со стороны международных организаций или украинского или российского гражданского общества. Но если там никого не будет, мы не сможем через границу что-то делать. Мы сможем только кричать про ужасы, расказывать, как там плохо людям, как в очередной раз не дали возможность выйти крымским татарам в День депортации или в День крымско-татарского флага. Мы будет все это рассказывать здесь, на международных трибунах. Все будут кивать головой и ничего не будет делаться.
Проблема заключается в том, если мы действительно хотим хоть немножко защитить людей, которые там находятся, мы ничего не можем другого предложить кроме как ставать сильным гражданскими групами, к сожалению, не политическими, потому что любые политические групы в России – это сразу, ну, если не Лифортово, так другие проблемы. Мы можем как миссии, как другие организации можем как-то помогать с обучением поддержкой, хоть чем-то. Если этого не будет, то Крым будет уже не серой, а темно-серой зоной.
Ольга Скрипник, заместитель главы Крымской правозащитной миссии по правам человека, руководитель Центра гражданского просвещения “Альменда”
Одно из наших основных направлений действий в Крыму – это мониторинг миграционных процессов и мониторинг, который связан с вопросом граданства.
Крымская власть и органы Российской Федерации создают все условия для того, чтобы заставлять получать российское гражданство. Естественно, я не исключаю тот блок людей, которые добровольно пришли получать российские паспорта, но есть граждане Украины, которые хотят оставаться гражданами Украины. К сожалению, по многим пунктам вынуждены брать российские паспорта. Например, медецинское обслуживание на сегодняшний день невозможно без российского паспорта как и реализация права собственности.
Что касается Украины по отношению к тем гражданам, которые находятся к тому, на законодательственном уровне был один только шаг – 15 апреля был принял закон “Об временно оккупированной территории”. По сути на сегодняшний день – это основной шаг, которая сделалала Украина. На законодательном уровне признано, что Крым остается территорией Укрины, что он является оккупированой территорией, признается агрессия РФ. Но, к сожалению, этот закон многих проблем для граждан Украины не решил. Почему? Одна из причин, что для исполненния закона “Об оккупированых территорий” должно быть принято более десяти постановлений Кабинета министров, в том числе, например, на въезд и выезд в Крым. До сих пор, спустя четыре месяца этих постановлений нет. Есть отдельные действия от миграционных служб Украины, которые пытаются решать проблемы с паспортами, где на сегодняшний день есть три острые проблемы.
Первая проблема – это те, у кого есть так называемый простроченый паспорт. Те граждане Украины, которые не вклеивали фотографии в 25 и 45 лет, таким образом выехать не могут. Здесь есть сложность в том, что есть так называемая российская государственная граница, на которой российские пограничники руководствуются российскими нормами и считают такой паспорт не действительным.
Поэтому граждане Украины, которые едут по паспорту гражданина Украины, вьехать в Украину не могут, а вклеить фотографию они могут только на территории Украины.
Вторая проблема – утеря паспорта в Крыму гражданином Украины. По сути этот человек лишается возможности выехать, потому что его на российской границы не выпускают, поскольку у него нет документов подтверждающие личность. Украинская сторона его-то примет, но он не сможет проехать через российских пограничников.
Третий проблемный вопрос – это дети. По российскому законодательству дети должны получать паспорт в 14 лет, по украинскому – в 16. Когда дети в 14 лет выезжают на территорию материковой Украины, то российские пограничники предъявляют требования предоставить паспорт гражданина Российской Федерации. А украинский паспорт они могут получить спустя только два года, когда им исполнится 16.
На сегодняшний день есть блок проблем, которые Украина может и должна решать и здесь, конечно, с нашей точки зрения должна быть постоянная систематическая работа украинской власти как раз с теми организациями, которые ведуть постоянную мониторинговую и информационную деятельность, потому что у таких организаций есть информация, что там происходит.
Понятно, Украина проигрывает информационную войну, но я расскажу, как мы пытались противодействовать информационной войне. Прежде всего предоставляли оперативно информацию, потому что Крым уже с февраля попал в закрытое информационное поле. Для нас было важно прежде всего доносить объективную информацию. Мы, как не смешно, разносили листовки по подъездам по ночам. Мы доносили информацию конкретно по пунктам, чем грозит оккупация. И все это, к сожалению, сбывается.
Второе – аннонсированная робота с молодежью и прежде всего просвещение в сфере прав человека. Чтобы люди понимали, что такое права человека, чтобы они понимали, что это нарушение, когда появляется некое военизирование формирование под названием крымская самооборона. Вооруженные люди без опозновательных знаков называется терроризм, преступление. Даже многие местные люди после того, как закончился псевдореферендум, думали, что люди пропадут, но они так и остаются. Они до сих пор находятся в Симферополе, Севастополе и многих других городах. И важно людям донести, что в мирное время – это ненормально, когда люди с оружием в руках ходят. И вообще существование крымской самообороны. Теперь крымскую самооборону, которая сформировалась в феврале как некое военизированное формирование, участвующее в штурмах украинских воинских частей, теперь им пытаются дать легальный статус законом “О дружинника”, а также пытаются амнистировать участников крымской самообороны.
Тут также важно давать возможность получение альтернативной информации. В Крыму сейчас очень сложно, когда ликвидируют Черноморку, как мы можем влиять, как доносить эту информацию.
Я считаю, важна работа с молодежью, особенно с той молодежью, которая выехала из Крыма, перевелась в другие вузы материка. Это будет по сути связь с Крым, потому что у них там родители. Они могут доносить реальную информацию о том, что действительно происходит здесь в Киеве, во Львове, что там не сидят эти проклятые бандеровцы и убивают всех в подвалах.
Нужно искать те рычаги, которые у нас есть. Увы, я даже сама как гражданин Украины, констатирую, что информационное поле мы проигрываем. Возможно, Украина как власть не успевает реагировать на то, что происходит в Крыму из-за событий на Востоке Украины. Но в Украине, слава Богу, есть мощное гражданское общество. У нас есть шансы помочь Крыму. И здесь нужно будет координированные, слаженные действия. То, что мы можем делать, уже будет во благо, потому что то, что мы делаем через фейсбук, твиттер и т. д. уже немного влияет. Появляются люди, которые создают свои пока неформальные объединения, которые начинают звонить в Крымску полевую миссиию и говорить: “А мы готовы идти в Европейский суд”, они начинают давать информацию. Люди понимают, что есть какие-то шансы.
Более того, когда были ситуации, когда людей не пускали на границе, когда у нас была возможность с омбудсменом и с украинскими властями решать единичные проблемы – людям это дало надежду.
“Нет коррупции!”
Откуда у вас уверенность в том, что вы лучше знаете, что нужно народу, чем сам народ? Научились у кого-то? Догадываюсь…