В этом небольшом тексте Булат Шалвович Окуджава сказал о войне практически все. Статья была написана к 50-летию Победы, но и сегодня, двадцать лет спустя, не потеряла своей актуальности. Разве что Чечню заменить на Украину…
“Вы спрашиваете, что побудило меня писать о войне? Мне бы хотелось ответить на этот вопрос шире. Видимо, моя природа, провидение или глас свыше, что-то такое, чего не объяснить.
В семнадцать лет я попал на фронт. Я был романтиком в духе времени. Я намеревался поединоборствовать с фашистскими захватчиками. Единоборство представлялось возвышенным, вдохновенным и крайне справедливым. Через пару-тройку недель фронтовой жизни романтизм померк и растворился. Война обрушилась грязью, кровью, унижением человеческого достоинства, утратами. Единственное, что осталось, — осознание тяжкого долга, необходимость защищать свою страну от нашествия.
Так и закончил войну. Вернулся опустошенный, перестрадавший, с израненной душой, но гордый победой. И однажды, испытав потребность восстановить все это в памяти, написал, может быть и не очень умело, то, что вспомнилось: повесть «Будь здоров, школяр!», стихи и песни о том времени.
Прошло еще много лет. Довелось мне многое узнать из того, что раньше было недоступно. О многом передумал, переговорил, переспорил, многое переосмыслил и вдруг в один, как это говорится, прекрасный день с горечью осознал, что, сражаясь за советскую власть, отстоял и защитил чудовищный режим.
Что же было в нем чудовищного? А то, что он был тоталитарный. Но ведь и фашистский режим в Германии был тоталитарный. А что же значит «тоталитарный»?
Это режим, подавляющий все конституционные свободы и права человека, личности. Режим, при котором не государство для человека, а человек для государства. Режим, при котором господствует единомыслие, навязанное сверху, а инакомыслие подвергается уничтожению. Режим абсолютно милитаризованный, так как главная его цель — мировое господство и т. д. Вот и столкнулись два тоталитарных режима и четыре года выясняли свои взаимоотношения, залив кровью полмира, продемонстрировав свою единую сущность; два режима, абсолютно схожие меж собой в главном.
Конечно, были внешние различия. В Германии этот режим назывался нацистским, в Италии — фашистским, у нас — советским. Немцы украшали себя свастикой, мы — серпом и молотом. У них во главе стоял «бесноватый» фюрер (вождь), у нас — «гениальный вождь и учитель». Они строили концлагеря, чтобы уничтожать чужих, мы же — чтобы убивать своих.
Зато мы победили. Мы должны были победить, ибо иноземное кровавое нашествие — зло в любом веке, в любой стране, в любое время года.
Мы победили, и тотчас в Германии состоялся Нюрнбергский процесс, на котором была осуждена и запрещена нацистская идеология, и Германия начала стремительно залечивать свои раны и превратилась в одно из ведущих демократических государств с очень высоким уровнем жизни.
Мы победили. Но режим наш остался неизменным, а КПСС так до сих пор и не осудили.
Мы победили. Но всегда со сладострастием воспитывали на победах, стыдливо умалчивая о поражениях, стараясь использовать любой предлог, чтобы мы не забывали, что мы — всегда победители. Это стало нашей психологией и потому, наверное, стерев в пыль свой российский город Грозный, мы поторопились водрузить российский флаг в честь очередной победы. Мы победили, а оказались побежденными, и на этом фоне приготовления наших властей к военным парадам, предполагаемый грохот военных оркестров и салютов и тем более «всенародное гуляние» под аккомпанемент чеченской войны мне кажутся нелепыми и неприличными.
Впрочем, я властям не судья, да это и бесполезно. Тем более что они, видимо, руководствуются заветами императрицы Екатерины Великой, которая однажды поручила своему юному наследнику Павлу Петровичу написать доклад о состоянии Российской империи. Он написал, что в России беда и поэтому необходимо отозвать все войска из Европы, сократить армию, а освободившиеся средства обратить на штопанье внутренних прорех. Екатерина, прочитав, рассмеялась, порвала написанное и заявила, что наследник пока еще слишком глуп и не понимает, что победы возвеличивают народ.
Я властям не судья. Но по мне бы — наладить сносную жизнь оставшимся в живых ветеранам, выйти 9 мая на улицы и площади, постоять с полчаса молча, с непокрытыми головами, чтобы помянуть миллионы погибших…”.
Из материалов научно-практической конференции «50-летие Победы. Гуманные ценности и патриотизм», которую проводил Сергей Юшенков в 1995 году, к 50-летию победы.
Подготовила Алла Амелина