12/12/2001 | SG

Сьогодні Радіо Свобода повідомило про велику подію у Київській міській адміністраці, про призначення міських грошей для яких ось "оздоровчих комплексів". Цікаво стало те, що контрактором цього будівництва виступила... американська компанія, а не місцева. Називаються ця американська компанія "Trans Commodities". Ось свободівський текст:

---------------------------------------------------------------
20 МЛН. ДОЛ. ІНВЕСТУЄ АМЕРИКАНСЬКА КОМПАНІЯ «ТRANS COMMODIETIES INC, NY» В СПОРУДЖЕННЯ В КИЄВІ ДВОХ КУЛЬТУРНО-ОЗДОРОВЧИХ КОМПЛЕКСІВ ПОБУТОВОГО ПРИЗНАЧЕННЯ

Як передає кореспондент УНІАН, В.ПОЛЯЧЕНКО повідомив, що наступним етапом після підписання протоколу буде розробка проекту комплексів та кошторисної документації.
Гендиректор ХК «Київміськбуд» зазначив, що, найімовірніше, один комплекс розміщуватиметься на житловому масиві «Теремки», а інший - на житловому масиві «Позняки». Таке розташування, зауважив він, буде «дуже зручним для обслуговування населення столиці».
Територія кожного комплексу, повідомив В.ПОЛЯЧЕНКО, буде більш ніж 30 тис. кв. м. і зможе одночасно приймати понад 1 млн. відвідувачів.

___________________________________________


ПРИРОДНО, МЕНЕ ЗАЦІКАВИЛО, ХТО Ж ТАКА ЦЯ КОМПАНІЯ, ЯКА НЕ ПРОСТО БУДЕ БУДУВАТИ У КИЄВІ, А ВИГРАЛА МІСЬКИЙ КОНКУРС (ТОБТО, ВОНА ЛУЧЧЄ НІЖ КИЇВБУДІНВЕСТ, КИЇВМІСЬКБУД, ПОЗНЯКИЖИЛБУД І ТАКЕ).

І ОСЬ ЩО Я ЗНАЙШОВ:

ТАКА КОМПАНІЯ Є, І НЕ ТІЛЬКИ У США. У АМЕРИЦІ Ж АДРЕСА ЇЇ ТАКА:

TRANS COMMODITIES INC
9 COVENTRY CT
PURCHASE, NY 10577
(НЕ ПЛУТАТИ З "TRANS COMMODITIES, INC." У ТОМУ Ж ШТАТІ.)

ЗРОБИВ Я ПОШУК, І - ОЙОЙОЙ!!! КОМПАНІЯ З ІСТОРІЄЮ!!

КОРОТШЕ, ЧИТАЙТЕ НИЖЧЕ РОСІЙСЬКИЙ ПЕРЕДРУК З ФОРЧУН, А ПОТІМ Є ОРИГІНАЛ. У ДВУХ СЛОВАХ, ЦЯ КОМПАНІЯ Є З 1990 РОКУ ПІД УВАГОЮ ФБР, ПІДТВЕРДЖЕНО, ЩО ВОНИ МАЛИ КОМУНІКАЦІЮ З РОСІЙСЬКОЮ МАФІЄЮ, ТРАНС ВОРЛД ГРУП.... НЕ ПРОСТО З МАФІЄЮ, А КОНКРЕТНИМИ ЛЮДЬМИ ТИПУ ЧОРНОГО І ІНШИХ З АЛЮМІНІЄВИХ ЦИХ КОМПАНІЙ. НУ, ТО ПОЧИТАЄТЕ...

... ЩЕ Я ПОДУМАВ, ЧОМУ ЦЕ МІСЬКІЙ АДМІНІСТРАЦІЇ СТАЛИ ПОТРІБНІ "ОЗДОРОВЧІ КОМПЛЕКСИ" ЗА 20 МЛН ДОЛ? ЩО ЦЕ ЗА КОМПЛЕКСИ?

... ВЗАГАЛІ, Є БАГАТО ПИТАНЬ. Я ДУМАЮ, ЩО ТУТ Є ВІДМИВАННЯ ГРОШЕЙ. МОЖЕ БУТИ І ДЛЯ КУЧМИ ЗА ТОЙ ТРУБНИЙ ЗАВОД, МОЖЕ І МЕРІЇ ЗА СПОКІЙНИЙ БІЗНЕС. ТОБТО, ЦЕ ЗІ СТОРОНИ ТРАНС КОММОДІТІ. А ЩЕ Є ВЕЛИКА ЙМОВІРНІСТЬ ВІДМИВАННЯ МІСЬКИХ ГРОШЕЙ, АЛЕ ТАМ ТРЕБА ДИВИТИСЯ... ЩЕ МОЖЕ БУТИ ТИМЧАСОВЕ ПРИКРИТТЯ ДЛЯ ОДНІЄЮ АБО ДЕКІЛЬКОХ ТРАНЗАКЦІЙ, ПОКИ НЕ СТАНЕ ОЧЕВИДНИМ ВУМНИМ КИЯНАМ, ЩО ЦЕ БЛЄФ. АБО Є ДОДАТОК ДО ЦІЄЇ УГОДИ БУДІВНИЦТВА, ДЕ МІСЬКАДМІНІСТРАЦІЯ ЗОБОВ"ЯЗУЄТЬСЯ ПОТИХЕНЬКУ ПЕРЕРАХОВУВАТИ ГРОШІ НА ПОКРИТТЯ ЦІЄЇ "ІНВЕСТИЦІЇ" НА ПРОТЯЗІ НАСТУПНИХ РОКІВ?

В ПРИНЦИПІ, ЯК ЕКОНОМІСТ, Я ВПЕВНЕНИЙ, ЩО ТУТ Є КРИМІНАЛ. ЯКОГО ЧОТРА АМЕРИКАНСЬКІЙ КОМПАНІЇ "ІНВЕСТУВАТИ" В КИЇВСЬКІ "ОЗДОРОВЧІ ЦЕНТРИ"???? ЦЕ Ж ОЧЕВИДНО! ТУДИ ПРОСТО ЗАРАЗ МОЖНА ПОДАТКОВУ МІЛІЦІЮ І СБУ "ЗАПУСКАТИ".

ПИТАННЯ В ТОМУ, ХТО ЦИМ ЗАЙМЕТЬСЯ.


==========================================

ПЕРШОДЖЕРЕЛЬНА СТАТТЯ, FORTUNE >> Nyzhche.

ИЗ ИСТОРИИ «ИЗМАЙЛОВСКОЙ ГРУППЫ»

Кровавый интерьер или
первоначальное накопление капитала

Если бы у российской алюминиевой промышленности было лицо, то оно походило бы на лица Льва и Михаила Черных. "Боюсь ли я мафии?" – как-то спрашивал у западного корреспондента Лев Черной с улыбкой. "Если я отвечу Вам, что нет, то это будет неправдой. Если я скажу, что да - то это тоже правдой не будет". Продолжая свою мысль, он суммирует: "Чаще всего а этом бурном море успеха добиваются не чисто выбритые загорелые, с иголочки одетые яхтсмены под снежно-белыми парусами, а неопрятные шкипера. командующие пиратским кораблем. И не надо пугаться. Это законы первоначального накопления капитала, применимые всюду".

Эта история о том, как эти законы применялись Trans-World Group, компанией. основанной братьями Рубенами - Дэвидом (Лондон) и Саймоном (Монако), в начале 90-х годов. С помощью Льва Черного и его брата Михаила Рубены за несколько лет выстроили в бывшем СССР вертикальную империю. Но Рубены недолго держались на солнце. К 1998 году они утратили контроль почти над половиной своего царства в пользу своих бывших партнеров и их нынешних младших компаньонов, например О.Дерипаски. Правительственные расследования, как минимум в семи государствах, наряду с сотнями статей в иностранной прессе, вынудили Рубенов в начале 2000 года продать остававшиеся у них российские активы.

В России вся деятельность TWG плывет под черным флагом. Алюминий - одна из самых длинных рук российской мафии. Итак:

В 1992 году, незадолго до того, как Рубены открыли офис в Москве, в дверь вошел, сильно хромая, человек с тяжелой тростью. В после перестроечной теневой экономике Лев Черной стал крупным трейдером древесины и рыбы. "Лев сказал, что все решить могут только те, у кого есть деньги", - вспоминает в своих откровениях западным журналистам Дэвид Рубен. "Лев сказал мне -"Полетели со мной". Я ответил, что у меня нет больше чистых рубашек. "Ну, мы их постираем", ответил Лев. И мы полетели".

Затем Лев Черной познакомил Дэвида со своим братом, Михаилом Черным, оказавшимся весьма полезным приобретением для новообразованной компании. Михаил, которому сейчас 48 лет, тогда занимался металлами, и у него были хорошие "связи" в портах, на железной дороге, и среди сырьевых предприятий, там, где взрастет Trans-World. Так родилось партнерство, но эта договоренность никогда не была закреплена на бумаге. Со слов Дэвида Рубена, "бизнес в России делался не так, как на Западе, с контрактами и прочим. В России сотни миллионов долларов перечислялись под честное слово".

Очень скоро Рубены и Черные заключили весьма прибыльные сделки с крупнейшими российскими заводами и сырьевыми предприятиями на Украине и в Казахстане.

Потекли прибыли. "На Западе возврат по торговым операциям составлял, в лучшем случае, 1%, или $5 за тонну металла", - объясняет Давид. "А здесь я увидел возможность зарабатывать $200 за тонну. Жадность заставила нас рисковать". Эти сверхъестественные прибыли были возможны в результате так называемой системы толлинга, формально одобренной российскими властями и распространенной в алюминиевой промышленности, начиная с 1992 года. Рубены и Черные гребли прибыли в размере до $500 за тонну алюминия, который продавался на мировом рынке примерно за $1,500.

Начиная с 1993 года, во время проведения приватизации в бывших советских республиках, Рубены и Черные агрессивно закрепляли свои толлинговые контракты и не менее агрессивно отметали конкурентов, пытающихся пробиться на их место. Они начали скупать новоизданные акции заводов, с которыми они работали. Так они приобрели 66% акций Братского алюминиевого завода. Для сохранения лояльности руководства завода, они ссудили им деньги для приобретения оставшихся акций. С небольшими изменениями этот процесс повторился по всему региону. Лев выступал в роли сверхруководителя, постоянно перемещаясь между Москвой и заводами в Сибири, на Украине и в Казахстане. Михаил развивал необходимые связи с портами, на железной дороге и сырьевых предприятиях.

Толлинговые контракты и приобретение около 30% акций КрАЗа сделало Рубенов и Льва Черного к 1994 году доминирующей силой на заводе. Тем не менее, примерно в то же время их приход к власти натолкнулся на серьезное сопротивление.

В 1994 году мир потрясло, что сам Борис Ельцин (которому впоследствии будут предъявлены серьезные обвинения в коррумпированности) во всеуслышание назовет Россию "уголовной сверхдержавой" и "самой большой в мире мафией". Конечно же, TWG первой была захлестнута волной обвинений и контробвинений во всевозможных преступлениях. Весной 1994 года Лев и Михаил Черные были вынуждены выехать в Израиль. Так же поступил и старый друг Михаила Черного, Антон Малевский, которого впоследствии министр внутренних дел России назовет "лидером" одной из старейших, крупнейших и страшнейших преступных группировок в России - Измайловской. Лев и Михаил Черной поселись в соседствующих виллах на окраине Тель-Авива. Лев продолжал контролировать деятельность из-за рубежа, но в Россию он вернулся только через четыре года. Михаил в Россию не возвращался вообще. Антон Малевский впоследствии был депортирован, и Израиль готовится к депортации Михаила Черного.

Лев Черной утверждает, что его отъезд из Израиля произошел по состоянию здоровья (врач посоветовал ему "сменить климат"). Младший брат Льва, Давид, живущий в Бруклине, неподалеку от Брайтон Бич, считает, однако, что "Михаил и Лев боялись ареста». Каковы бы ни были реальные мотивы братьев Черных, осенью 1994 года Trans-World был нанесен удар - руководство КрАЗа внезапно заявило, что около 20% акций завода, принадлежащих Trans-World, были выкуплены в нарушение законодательства и, недолго думая, отказалось признавать этот пакет законным.

Действия руководства КрАЗа, в свою очередь, втянули Trans-World в правительственное расследование, связанное с хищением более $100 миллионов из Центрального Банка России, осуществленным целым рядом криминальных группировок в начале 90-х годов. Сам факт такого хищения не оспаривается, как не оспаривается и то, что братья Черные каким-то образом использовали часть этих похищенных средств для финансирования начальных операций Trans-World в 1992 году. Расследование имело целью определить, было ли известно Черным о том, что эти средства были похищены.

Расследование, как принято в нынешней России, затянулось на годы. Сам руководитель предприятия впоследствии был объявлен соучастником. Тем временем прибыль от толлинговых операций продолжала поступать, конкуренция между преступными группировками усиливалась, и так называемые "алюминиевые войны" вступили в серьезную фазу.

Через несколько недель после скандала с акциями КрАЗа в подозрительной автокатастрофе погиб правительственный чиновник, контролирующий металлургическую промышленность. Такая же участь постигла Александра Борисова, который, как и Лев Черной, фигурировал в деле о хищении средств из Центрального Банка. В марте 1995 года два частных сыщика в Израиле были обвинены в подготовке покушении на жизнь Михаила Черного и его друга Антона Малевского. Несостоявшиеся убийцы были вооружены пистолетом с глушителем и в случае удачи получили бы $5,100,000. Примерно через месяц Вадим Яфясов, за несколько недель до этого назначенный на пост заместителя директора КрАЗа, был расстрелян в упор.

Вскоре после похорон Яфясова перерезали горло Олегу Кантору, банкиру. Убитые имели тесные связи с КрАЗом.
Расследование дела о хищении средств Центрального Банка вскоре было вынесено на заседания Думы. Главным свидетелем по делу в мае 1995 года проходил Феликс Львов, представитель фирмы AIOC, крупнейшей американской компании в России по торговле металлом и главный соперник Trans-World в борьбе за толлинговые контракты КрАЗа. В сущности, Львов был для AIOC тем же, чем Лев Черной был для Рубенов. Под присягой Феликс Львов резко отозвался о своих конкурентах. Через три месяца после этого он был выведен из здания московского аэропорта двумя лицами, представившимися офицерами федеральной разведки. Пронизанный пулями труп Феликса Львова был обнаружен на следующий день на обочине шоссе.


Правительство Ельцина предполагало, что к 1997 году две трети всей российской экономики находились под властью уголовных синдикатов. Министерство внутренних дел Российской Федерации, со своей стороны, пришло к выводу, что мафия проникла в милицию и юридические органы. Директора разведывательных служб Запада накопили неоспоримые доказательства того, что синдикаты пользовались зашитой правящих олигархов, накопивших свою власть при Ельцине. Международные правоохранительные органы вплотную занялись Trans-World.

В Швейцарии Михаил Черной был задержан и допрошен по подозрению в принадлежности к организованной преступности. Расследование против него до сих пор продолжается. В Англии была проведена «операция Копперфильд». В результате служба разведки установила связи между братьями Львом и Михаилом Черными и Вячеславом Иваньковым - "крестным отцом" американской ветви российской мафии. Было обнаружено, что 25% всех телефонных звонков из офиса Trans-Worid в Лондоне было сделано в адрес явных мафиози, связанных с отмыванием денег, контрабандой наркотиков и драгоценных камней. В России один из следователей установил связь Черных с перекачкой средств, вырученных от продажи наркотиков и хищения автомобилей через розничную торговлю в Лондон. По словам следователя, объем этих махинаций был слишком велик для составления ясной картины, и министр внутренних дел Российской Федерации, в отсутствие законодательства об отмывании средств, запросил помощи у ФБР.

Джоел Бартоу. бывший агент ФБР, специализировавшийся в расследованиях, связанных с российской организованной преступностью, провел почти четыре года в начале 90-х годов, пытаясь предъявить обвинения Михаилу Черному в отмывании средств. Он также утверждает, что обнаружил случаи фальсификации коносаментов и подложные контракты, в которых участвовал Михаил Черной. "Лев и Михаил переводили средства для различных лиц, и получали за это 10%", - объясняет он, - "Они знали, как это устроить, не задавали вопросов об источнике средств, и им было безразлично, как эти средства будут употреблены. Они делали это для коррумпированных политиков, для всякого рода мошенников, и для тех, кто хотел уклониться от налогообложения".

Новый министр внутренних дел России, Анатолий Куликов, во всеуслышание объявил в 1997 году, что он расширяет расследование по делу Центрального Банка России в отношении Льва и связанных с ним лиц. Куликов также связал торговлю алюминием с «Измайловской группировкой», и заявил, что группировка находится под контролем друга Михаила Черного - Антона Малевского, руководящего ею из Израиля. Он также заявил, что "практически все" сделки КрАЗа и БрАЗз были под контролем преступных группировок. Через четыре дня после этого труп журналиста Вадима Бирюкова был обнаружен в его гараже со следами побоев. Журнал Бирюкова – «Деловые люди» - был первым независимым изданием. которое осмелилось подробно осветить роль организованной преступности в алюминиевой промышленности. Бирюков безжалостно обрушился на братьев Черных. В результате убийцы журналиста до сих пор не найдены.

Было ясно, что Рубенам нужна помощь "сверху", и они получили ее в лице Мики Кантора, бывшего Госсекретаря США по торговле, и его юридической фирмы Mayer Brown & Platt, которая получила $5 миллионов за свои услуги. Адвокаты Рубенов, в свою очередь, воспользовались услугами IGI, частного агентства, которым воспользовался президент Клинтон во время скандала вокруг Моники Левикски. Сотрудник IGI Терренс Берк, бывший агент ЦРУ и бывший директор агентства по борьбе с наркомафией, встретился с Михаилом Черным и различными правительственными чиновниками. Один из высокопоставленных сотрудников посольства США в Москве отметил, что, по мнению США, Trans-World "косвенно получала выгоду от отмытых средств", как отмечается в служебной записке, составленной Mayer Brown & Platt в 1997 году. ФБР уведомило Берка о том, "что, по их мнению, сам Михаил Черной был одной из фигур организованной преступности.

Берк порекомендовал Рубенам разорвать отношения с Михаилом Черным. В 1997 году они так и поступили, заплатив ему $400 миллионов отступных. Лев Черной остался с Trans-World и продолжал руководить деятельностью синдиката из Израиля. Он говорит, что сумма отступного представляла собой практически всю прибыль, полученную братьями Черными за время партнерства.

Оказалось, что Рубены просчитались и мира не купили. Наоборот - развязалась война. Михаил Черной, сочтя себя униженным, оскорбленным и не получившим причитающегося за все свои усилия на благо Trans-World, решил отомстить своему брату – Льву Черному и Рубенам. В том же 1997 году он собрал на своей вилле в Израиле всех руководителей заводов, связанных с Trans-World (там же присутствовал и Антон Малевский) и заложил основу «контрреволюционного заговора». В итоге это оказалось достаточно легким делом. Отношения Льва Черного с руководителями заводов ухудшились после его отъезда из России. Более того, многие руководители контролировали пакеты акций предприятий, зарегистрированные на их имя (для того, чтобы Trans -World мог обойти российское антимонопольное законодательство). В результате, Михаилу Черному не пришлось долго уговаривать руководителей объединить их акции с пакетами акций самого Михаила.

В марте 1998 года Борис Ельцин снял с поста министра внутренних дел Куликова, а еще через две недели новый министр внутренних дел объявил, что Лев Черной более не находятся на подозрении как соучастник хищения средств Центрального Банка (подозрения с Михаила были сняты за несколько месяцев до этого). Здоровье Льва неожиданно "улучшилось" и он вернулся в Россию в 1999 году, пытаясь восстановить разваливающуюся империю. Но опоздал. Он к тому времени стал магнитом для злобствующей прессы, а Рубены готовились пресечь связи со Львом, надеясь, что после этого они смогут продать свои активы западному покупателю.

Однако дружественные в прошлом руководители предприятий получили поддержку Михаила Черного и захватили контроль над рядом сырьевых производств, готовясь перекрыть поставку сырья на алюминиевые заводи Trans-World. С другой стороны, глава российской энергетической системы угрожал банкротством предприятиям, требуя выплаты "прошлых задолженностей" в размере сотен миллионов долларов (как известно, многие российские заводы долгие годы оплачивали электроэнергию по льготным тарифам). В феврале 2000 года Лев Черной и Рубены продали свои самые крупные активы за $500 миллионов группировке, связанной с «Сибнефтъю», одной из крупнейших нефтяных компаний России. Рубены получили половину этой суммы; Льву Черному была обещана вторая половина.

Но, как бы подчеркивая всю неприглядность российского бизнеса, «Сибнефтъ» вступила в союз с Михаилом Черным и восставшими руководителями предприятий, создав в результате единый картель, контролирующий 75% российской алюминиевой промышленности. Таким образом Михаил не только получил свои $400 миллионов отступных, но и остался в бизнесе.

Как ясно из всего вышеизложенного, обвинений, выдвинутых против Рубенов и против Черных больше, чем достаточно. Конечно, сама форма Trans-World предполагает обман. По признанию Александра Бушаева, близкого помощника Рубенов, существовало более ста российских компаний, связанных с TWG, и у некоторых из них были сотни контрактов. Не все компании были прибыльными или занимались реальной деятельностью, но никакой документации не хранилось ни Львом Черным, ни московской командой.

Фактом остается существования целой организации, через которую прошло как минимум $20 миллиардов только в 1997 году. Trans-World не может должным образом отчитаться за 600 платежей на общую сумму около $1 миллиарда, сделанные в адрес 100 компаний в период с 1993 по 1999 год. Очевидно, что скрывать Trans-World есть что. Рубены годами во всеуслышание отрицали истинную роль братьев Черных в бизнесе. На самом же деле оба брата Черных играли ключевую роль с самого начала. Эта роль была настолько важной, что вклад Михаила был оценен в $400 миллионов, а Лев потребовал половину от суммы в $500 миллионов, полученную в результате продажи активов в адрес «Сибнефти» в начале 2000 года. Даже Терри Берк, частный детектив Рубенов заключил, что Михаил внес "первоначальный финансовый вклад" в империю.

Но до сих пор остается неясным, как именно Trans-World финансировал начало своей деятельности в России. Дэвид Рубен утверждает, что они вложили свои собственные средства в первоначальную деятельность, но не было представлено ни одного документа, свидетельствующего о том, что именно они были источником первоначального финансирования. И это возвращает нас к тому самому часто упоминаемому делу о хищении средств Центрального Банка, в центре которого стоит афера, включающая в себя многоуровневые сделки, под прикрытием которых осуществлялся долларово-рублевый обмен и, через российские банки, по фальшивым авизо правительственные средства переводились в целый ряд компаний, включая Trans-World. В гуще сделок стоят две компании со сходными названиями:

Trans-CIS Commodities, основанная Львом Черным с помощью Давида Рубена, и Trans-Commodities, компания, расположенная в Нью-Йорке, 50% доля и которой принадлежала Михаилу Черному (партнером Михаила в Trans-Commodities был американский эмигрант Семен "Сэм" Кислин, который упоминается в докладе ФБР как связанный с находящимся в заключении российским "крестным отцом", и племянник которого, по утверждению Джоэла Бартоу, работал вместе с Михаилом Черным). Кислин впоследствии стал членом Комитета экономического развития Нью-Йорка и внес значительный финансовый вклад в поддержку Билла Клинтона, Ал Гора и Рудольфа Джулиани, всячески отрицая какие-либо связи с мафией или с Trans-World.

Братья Черные были официально сняты с подозрения о соучастии в деле Центрального Банка потому, что Министерство внутренних дел России пришло к заключению, что, несмотря на то, что за аферой стояла группа лиц, связанных с организованной преступностью, и несмотря на то, что Черные явно получили выгоду от этого, не существует никаких доказательств того, что Черным было известно о том, что средства были похищены. Эти выводы не только помогли Льву Черному вернуться в Россию в попытке (как теперь ясно, неудавшейся) восстановить рушащуюся империю Trans-World, но и остановили расследование, которое могло уничтожить деятельность Trans-World в России. Частично Лев Черной вышел из-под подозрения благодаря показаниям Геннадия Дружинина, одного из руководителей КрАЗа. Но из банковских документов обнаружилось, что ранее Trans-World выплатила Дружинину ровно миллион долларов.

В России годами существовали обвинения в том, что красноярские убийства совершались на средства Trans-World. Всегда казалось достаточно странным, что никто из лиц, связанных с Trans-World, не оказывался жертвой насилия. Даже Терри Берк отмечает, что трое из убитых работали в компаниях, принявших на себя роль, до того исполнявшуюся Львом Черным.

Джоэл Бартоу, бывший агент ФБР, утверждает, что, «по циркулирующим слухам», Лев Черной заказал эти убийства, но «этого никто никогда не докажет». Лев Черной, понятное дело, отрицает какую-либо причастность к убийствам, но их жертвы - Борисов и Яфясов - были убиты буквально через несколько месяцев после начала расследования дела о хищении средств Центрального Банка. Яфясов был убит после того, как он дал показания о связи Льва Черного с компанией Мирабель, находившейся в центре одной из афер. (После убийства Яфясова и Борисова многие обвинения, к удовлетворению всех остальных подозреваемых, были повешены именно на погибших). Лев Черной всегда отрицал какую-либо связь с Мирабель, но Саймон Рубен, например, убежден, что Мирабелью "руководил один из Черных". Казалось бы, достаточно и этой удивительной связи. Тем не менее, через банковскую документацию было обнаружено, что Рубены совершили три платежа на сумму более $1 миллиона в 1996 году в адрес Анатолия Быкова, который считается «крестным отцом» красноярской мафии. Еще один царь сибирской преступности, недавно задержанный в Греции по обвинению в более чем десяти убийствах, в основном совершенных во время алюминиевых войн середины 90-х годов, утверждает, что эти убийства были совершены по указанию Быкова.

Несколько месяцев назад Лев Черной заявил, что у него "нет никаких связей с Быковым". Но на КрАЗе, во время вынужденного ухода Рубенов, в 1996 году, Быков каким-то образом из начальника охраны завода превратился в члена совета директоров, как раз тогда, когда он получил платежи от Trans-World. Вскоре после этого он стал председателем правления КрАЗа - а потом вернулись и Рубены. Теперь Льву Черному предстоит ответить на вопрос стоимостью в $1 миллион: Субсидировал ли Trans-World убийства или же только подозреваемого убийцу?

Российская пресса обвиняет бывшего заместителя премьер-министра Олега Сосковца, чиновника, обладавшего наибольшей властью в правительстве Ельцина до середины 1996 года в том, что он обеспечил Trans-Worid крышей. Определенно существуют явные исторические связи: Сосковец однажды руководил металлургическим заводом, его заместитель затем перешел работать к Михаилу Черному (в компанию Trans-Commodities, также замешанной в афере с Центральным Банком), а потом стал и одним из наиболее влиятельных сотрудников Trans-World. В 1997 году циркулировали сообщения, что Trans-World открыла в Швейцарии кредитные карточки на имя Сосковца и его сына (распространенный в России прием "оплаты за услуги"). Тем не менее, как только Ельцин был переизбран в 1996 году, первое, что он сделал, это снял с поста Сосковца из-за его политических амбиций. По видимому, существовала договоренность, что Сосковец уйдет в отставку, утратит какие-либо политические амбиции, и не будет посажен в тюрьму.

Еще одним возможным покровителем был бывший министр спорта Шамиль Тарпищев. Дэвид Рубен утверждает, что Tranls-World выплатила как минимум $2 миллиона в качестве спонсора спортивных мероприятий, большей частью организованных через Тарпищева, а пресса связывает исчезновение миллионов из спортивных фондов России со взятками и организованной преступностью. Вскоре после того, как Ельцин снял Тарпищева с поста в 1996 году, появилась видеопленка, демонтрирующая, как Михаил Черной и Антон Малевский встречали его в аэропорту Тель-Авива. "Михаил дружил с Тарпищевым, а через Тарпищева он вышел на связь с Сосковцом", говорит один из помощников Льва Черного. Совершались ли платежи? "Можете быть уверены", отвечает он - "Так в России сегодня дела делаются".

Рубены выставляют продажу активов Trans-World как успех. На самом деле, это была вынужденная сделка. Громадные доли Trans-World в БрАЗе и КрАЗе, заводах, производящих 60% российского алюминия, были проданы всего за $500 миллионов, т.е. меньше чем объем годовой выручки БрАЗа. Заявления, сделанные в феврале 2000 года, называют покупателями группу акционеров «Сибнефти», российской нефтяной корпорации, руководимой Борисом Березовским и его партнером Романом Абрамовичем.

Сделка совершилась в типичной для Trans-World манере секретности и изощренности. По некоторым данным, $250 миллионов были переведены Рубенам еще до того, как соглашение было составлено в письменном виде. Акции заводов, принадлежащие их кипрским компаниям, были переданы в новообразованную компанию Metrascope, учрежденную одним из адвокатов Льва Черного; сам Лев передал акции людям «Сибнефти», а те перевели деньги в принадлежащий Рубенам банк на Багамских островах, где у компании Metrascope был открыт счет. Часть средств была переведена из Лихтенштейна, а еще часть пришла из малоизвестного банка в Вануату, острова, расположенного на юге Тихого океане, который часто упоминается, как место отмывания денег российской мафией.

Имя Березовского не упомянуто в контракте, составленном после сделки, а имя Абрамовича упоминается. Одной из компаний, перечисливших средства за приобретение, является Runicom - офшорная компания «Сибнефти», которая также была замешана в скандале с Bank of New York (еще одним из покупателей стала новообразованная компания West Line LLC, зарегистрированная в США).
По российскому законодательству, Trans-World никогда законно не владела большинством своих активов. Российское антимонопольное законодательства требует согласия правительства на любые сделки, передающие в одни руки более 20% акций предприятия. Для БрАЗа у Trans-World никогда не было такого согласия. Незадолго перед продажей, Льву Черному через две кипрские компании принадлежало примерно 32% акций завода, и Рубены владели еще 32% через свои две компании. Та же проблема существовала и с КрАЗом.

Что интересно, антимонопольный комитет при Путине не выразил никаких сомнений по поводу того, что Березовскому и его картелю разрешается получить три четверти алюминиевой отрасли, а после того, как «Сибнефть» получила ее под свой контроль, все крики по поводу толлинга сами собой замолкли. Вопросы же к братьям Рубенам и братьям Черным остаются. Правда российская юстиция ответами на них вовсе не интересуется.

Выдержки из статьи «Capitalism in a cold climate», опубликованной в

© "Fortune", 12.06.2000 г.




=======================================
=======================================
=======================================



ПЕРШОДЖЕРЕЛЬНА СТАТТЯ, FORTUNE

RUSSIACapitalism In A Cold ClimateThe story of Trans World's aluminum empire is filled with bribes, shell companies, profiteers, and more than a few corpses. Then again, in today's Russia, that's pretty much par for the course. FORTUNEMonday, June 12, 2000 By Richard Behar
If the Russian aluminum industry had a face, it would look like Lev Chernoy's: corrugated, pockmarked, insulated from the outside world by a metal detector and an army of armed guards. Crippled by polio as a boy, Lev, at 45, still walks with a severe limp and a leg that curls and swings; his eyes are blue coin slots, his hair slicked onto his forehead in a Transylvanian triangle. He's wearing a black suit and smoking a Cohiba. "Am I scared of the mafia?" asks Chernoy, smiling. "If I tell you no, it won't be the truth. If I say yes, it's not true either." In that single, opaque statement, Chernoy has summed up post-Soviet Russia. Since the Soviet Union imploded in 1991, a struggle has unfolded between the half-formed, often conflicted democratic impulses of the Russian people and the centuries-old criminal subculture that holds an unspoken share of power there. The West greeted the rise of parliamentary democracy in Russia with great enthusiasm--and with grand promises of aid and investment--but the country's trajectory in recent years has left little cause for optimism. Now even many of Russia's elected officials are describing the place as a kleptocracy, its social, political, and economic institutions so rife with organized crime that the hardiest souls have all but given up hope. Those Western companies that invested in the Russian economy in the early part of the decade have for the most part either paid dearly for their error or been obliged to make compromises they would never have envisioned. "Very often the most likely to succeed in these stormy oceans are not the picture-perfect, clean-shaved, deep-tanned, well-built, and fashionably attired yachtsmen under the immaculate white sails," says Lev, reading from a prepared statement, "but unpleasant-looking ugly skippers in command of a pirate ship. One should not be appalled. These are the laws of initial capital acquisition, applicable everywhere." This is the story of how those laws were applied by Trans World, an enterprise launched by the Reuben brothers, David of London and Simon of Monaco, in the early 1990s. With the help of two Russians--Lev Chernoy and his brother Michael--the Reubens built a Rockefeller-style vertical empire in the former Soviet Union in a few short years. In 1996, Trans World was hailed as the world's third-largest producer of aluminum, after Alcoa and Alcan. (Russia is the world's No. 2 producer of the metal.) Trans World's scope was so vast yet so invisible that it was called "a state within a state," with hundreds of constantly shifting shell companies and tentacles reaching from the Siberian steppe to the shores of Cyprus, the Bahamas, the Cayman Islands, and ultimately the U.S., where 30% of the empire's aluminum was sold. There the "winged metal," as it's known, was used in rockets, satellites, car wheels, aircraft panels, and myriad household products. Trans World also amassed huge holdings in steel, chrome, coal, and many other raw materials. The Reubens' time in the sun was brief. By 1998 they had lost control of nearly half their kingdom to former partners. Government investigations in at least seven nations--along with hundreds of mostly foreign media stories critical of Trans World--were threatening to take away the rest. Cutting their losses, the Reubens sold most of their remaining Russian assets a few months ago. It was late last year, in the twilight of Trans World's reign in the former Soviet Union, that the Reubens gave FORTUNE a most unusual opportunity: They would grant interviews and throw open their offices to the magazine in exchange for an honest appraisal--in print--of their past business practices. It was a bold proposition, and the subtext couldn't have been clearer: Given their uncertain future, the Reubens desperately needed options. Both men are now billionaires, yet their reputation is hardly that of "yachtsmen under the immaculate white sails." Indeed, in Russia their whole industry sails under a black flag. Aluminum is "one of the biggest arms of the Russian mob," according to Frank Cilluffo, who runs a task force on Russian crime at the Center for Strategic and International Studies in Washington. In order to stay in business--especially if, as the Reubens say, they want to move into operations in the U.S. and elsewhere in the West--Trans World needed to get clean. The Reubens' hope was that a FORTUNE article would do the trick. Similarly, they signed up Kroll Associates, the world's largest investigative firm, to scrutinize "every aspect of our business," says David, in the hope that a positive report would be made public. It is partly that unorthodox, confessional relationship that makes the following story so unusual. Depending on the day, their moods, and their ability to recall what they'd last said, the Reubens and their associates took a dizzying number of positions about their business and what they'd done to make it thrive. On the one hand, the Reubens' openness was careful and selective in the extreme; on the other, they sometimes seemed to forget that FORTUNE was there as an outside observer and not as a Trans World employee. In the course of nearly 100 hours of interviews, the Reubens and the Chernoys contradicted one another so often as to be nearly unintelligible. Ironically, their attempt at glasnost, while it generated no smoking gun, has ultimately only underscored the dirtiness of the world they moved in--and will likely spur law enforcement agencies to redouble efforts to finish them off. At least that's FORTUNE's conclusion, especially after our investigation traced large sums moving from Trans World to firms at the heart of three big money-laundering scandals that have dominated headlines in recent months: the Bank of New York case, the Kremlin-Mabetex kickback probe, and the collapse of YBM Magnex, a Pennsylvania public company launched by Russian mobsters that was shut down by the feds last year. (See box for details.) As for Kroll, the agency won't confirm it, but a positive report seems unlikely. In the end, though, Trans World's story is about much more than the rise and fall of a tawdry business empire. It is a vivid illustration of how Russia's criminal class has dismantled the promise of the post-Soviet era. It is a case study in why most Western companies did well to steer clear of doing business there. TOLLING FOR DOLLARS Who are the Reubens? The early record is sketchy. We know that the brothers were born in Bombay and raised by their Iraqi-born mother and grandmother after their parents separated. As poor teenagers, like so many ambitious kids in postcolonial India, the brothers made their way to London, where they landed briefly in a Jewish shelter. Simon eventually went into the rug trade and scraped together enough money to buy his first pieces of real estate (his extensive holdings now include chunks of London's Mayfair district). David spent his early years trading in scrap metal, later co-managing a Soviet metals-trading venture with Merrill Lynch--and eventually laying the groundwork for Trans World by founding his own company in 1977. The brothers have always shared everything. When they're not yelling at each other, they finish each other's sentences, locking together like two parts of the same greased machine. Even their daily lives are synchronized. Simon is officially a Monaco resident but works mostly in Geneva, where he keeps careful logs of the days he can legally spend in London, David's home. The men also have homes on the French Riviera; David has a third in Florida (though he is a Briton, his wife and children are U.S. citizens). For tax purposes, David doesn't appear as a director or owner of any of their hundreds of shell companies. All roads, at least technically, lead to Simon. Trans World's London offices look more like a parking garage than the trading headquarters of a global empire. During recent visits by FORTUNE, a manic David Reuben raced from room to room, bellowing demands at cowering lieutenants. It's an incestuous world, with people fighting in different languages, ganging up on one another, making up again, and doing deals--sometimes in the space of minutes. The chaos is fueled by suspicion, and even David Reuben doesn't fully trust one of his high-level comrades, working at a desk nearby. "Everyone questions everyone's loyalty," whispers one insider. "It's a real whorehouse." The scene is no less bizarre in Geneva, the financial heart of Trans World, where Simon, too, has made screaming the standard mode of operation. "Simon, David, and Lev are, as we say in Russia, chelovek nastroeniia--people of mood," says Simon's trusted deputy, Alexander Bushaev, who serves as the liaison between the eastern and western arms of Trans World's businesses. "Their decisions are dependent on the mood of the moment. They'll decide something today and reverse themselves tomorrow, even when they're not in a hurry to decide. All of them like shouting. In the States, it would be seen as abusive." A second insider notes that Simon "tears strips off people's bodies daily." The Reubens, he adds, "are very kind, decent people, other than the way they deal with money. They'd just as soon cut someone's balls off as give them a raise." When the Soviet Union fell, its entire military-driven aluminum industry collapsed with it. David Reuben says he had built Trans World into one of the largest aluminum traders in Russia by that time, and he seized the opportunity to expand into the void. It wasn't long before Simon was enlisted in the project as well. Of course, Russia was even then a fairly lawless society, with overlapping business rules, rampant corruption, lax or naive regulators, and state-appointed factory bosses who suddenly found themselves de facto capitalists--and in dire need of cash. Then as now, a foreigner soon learned that these stormy seas were far more navigable if he had a local partner to help. As David tells it, not long after he opened his Moscow office, in 1992, a man with a heavy cane limped through the door. In the pre-perestroika shadow economy, Lev Chernoy had become a big trader in timber and fish, among other things. "Lev said that only those with money can solve everything," recalls David. "He said, 'Fly with me.' I said I didn't have enough shirts. He said, 'So we'll clean them.' And off we went." Lev soon introduced David to his older brother, Michael, now 48, who proved a valuable asset to the fledgling enterprise. Michael, who speaks no English and spells his name "Cherney," had dealt in metals and enjoyed great "connections" in the ports, railways, and raw materials plants where the Reubens would grow Trans World. A partnership was born; the agreement, however, was never put in writing. "Business in Russia was not being done like in the West, with contracts," explains David today. "In Russia, hundreds of millions of dollars were going forward and backward by word of mouth." (Of Trans World's four principals, only Michael Cherney wasn't interviewed face to face by FORTUNE. Instead, he responded to selected questions faxed to him in Israel. "I do not possess any exclusive information on the so-called Russian mafia," he wrote. "Sorry to disappoint you." As for questions about bribes, murder, or money laundering, they "have nothing to do with me.... My hobby, as I would put it in words, is as follows: Help to good, honest people... I love books, prefer detective stories.") It didn't take long for the Reubens and Chernoys to strike lucrative deals in Russia's largest smelters as well as in raw materials refineries in Ukraine and Kazakhstan. Trans World built 300 railcars and a port facility in Siberia's far east to unload alumina--the chief ingredient in aluminum--brought in from Australia. In essence, the Reubens were patching up the links between the various republics that had disintegrated with the Soviet Union. Only now Trans World, rather than a central planning committee, was running the show. "We were helping build the infrastructure of Russia, literally," says David. "We succeeded where the Alcoas and the other majors were too afraid to take the first risks." (For Alcoa's contrary view, see box.) Profits literally poured in. "In the West, we were lucky to see a 1% return as traders, or $5 a ton in profits," David explains. "Here I saw the possibility of earning $200 a ton. This greed made us take the risk." That extraordinary return was a function of a system known as "tolling," which was formalized by the Russian authorities and spread throughout the aluminum industry after 1992. Tolling provided a financial incentive to entrepreneurs to revive the foundering aluminum sector by giving them the right to essentially rent factories: They imported raw materials from abroad (tax-free), processed them into aluminum, and then shipped the metal overseas (also tax-free). The plants received a small fee--enough to keep a low-paid, oversized work force off the dole and free of revolutionary zeal--while the entrepreneurs (in this case the Reubens and Chernoys) raked in profits that ranged as high as $500 per ton for aluminum selling for about $1,500 on the world market. Says Simon: "If you can't make 40% on your money in Russia, you're a fool." Tolling was intended to be a temporary fix, but it became an addiction the country has yet to kick. That's partly because tolling had another, hidden benefit: Those fat profits fueled a stream of kickbacks across the industry and into the highest levels of government. Starting in 1993, with privatization sweeping across the ex-Soviet republics, the Reubens and Chernoys moved aggressively to lock in their tolling deals--and to keep out any would-be competitors who might try to muscle in--by snapping up newly issued shares in the plants where they operated. They bought 66% of Bratsk, the world's largest aluminum factory, in Siberia; in an effort to build loyalty, they lent money so that the plant's management could buy up the remaining third. With some variations, the process was repeated across the region, with Lev serving as a sort of Uber-manager, shuttling between Moscow and the facilities in Siberia, Ukraine, and Kazakhstan, and Michael making the necessary introductions in the ports, railways, and raw materials plants. "In almost all the plants, the group had most of the tolling," says Simon. The Reubens were locking up the industry like a couple of 19th-century American robber barons--and personally pulling down hundreds of millions a year. The task of protecting that fortune fell to Simon, a gifted architect of corporate opacity if ever there was one. "I don't seek any tax advice from experts," boasts Simon from his Geneva redoubt. "I can't read a computer screen and never use a calculator. It's all in my head and by hand." Simon's global web, set up to avoid taxes, has baffled investigators for years. For starters, there are more companies than employees: Some 200 entities were created in the West and nearly 100 more by his Russian associates. Shells within shells within shells--constantly shifting, many with similar names--in places like Cyprus, the Bahamas, the Cayman Islands, the Isle of Man. In 1999, a Virgin Islands shell (Landal Worldwide) seems to have been at the pyramid's apex. Below that, at various times: Trans World Group Inc.; Trans-World Group PLC; Trans-World Metals International; Trans-World Metals SA; TWM Holdings; TWM Trading; Transmet; Landal SAM; etc. The Reubens had a private bank in Western Samoa, a second in Moscow, a third in the Bahamas, a bank holding shell in Bermuda, and various accounts at nonrelated Swiss, German, and U.S. banks such as Bank of New York. The layers just go on and on, an optical illusion to make M.C. Escher scratch his head. "Simon loves the complexity," says one Trans World insider. "He'd set up three companies just to pay his rent." THE ALUMINUM WARS HEAT UP To grasp the size of the Krasnoyarsk smelter, imagine 24 football fields strung together in sulfurous darkness. This lone facility, named after Siberia's largest region and city and built to feed the Soviet war machine, feels like some industrial prototype that has been transported across centuries: The fumes and heat are hellacious; workers are enameled with grime. Krasnoyarsk is one of the grimmest expanses in the gray Siberian landscape, a place where snowflakes the size of human heads have been known to fall. Between their tolling rights and their purchase of nearly 30% of Krasnoyarsk's shares, the Reubens and Lev had become a dominant force in the plant by 1994. Around this time, however, their rise to power began running into serious resistance. But first, some context: Today it's common knowledge that the Russian government and the old Communist Party nomenklatura are tied in with the thousands of criminal gangs now operating in Russia--gangs run by hundreds of individual bosses and which, according to Western intelligence agencies, have morphed into some 200 global conglomerates. We also know that the structure and character of these organizations is radically different from the traditional Italian mafia as we understand it--much more fluid, less hierarchical, and far more ruthless. (And far more mobile: According to Raymond Kerr, who runs the FBI's Russian mob squad in New York, "Our contacts with foreign law enforcement agencies are off the charts.") But back in 1994 it was still a shock to hear no less a figure than Russian President Boris Yeltsin--who later faced allegations of serious corruption himself--publicly refer to his country as the "superpower of crime" and the "biggest mafia state in the world." Sure enough, Trans World soon found itself swept up in a swirl of charges and countercharges involving alleged criminal acts. In the spring of that year, both Lev and his brother fled to Israel, as did Michael's old friend Anton Malevsky, whom Russia's Interior Minister would later peg as a "leader" of the Izmailovo crime family, one of the country's oldest, biggest, and most vicious groups. Lev and Michael settled a few hundred feet apart, in villas outside Tel Aviv. Though Lev continued to oversee operations from abroad, it was more than four years before he returned to Russia. Michael never did. (Malevsky was later deported, and Israel is now preparing to boot Michael as well.) Lev, like some Tolstoyan consumptive, blames his departure for the Holy Land on a serious "illness" for which his doctor suggested a "change of climate." (Lev's second brother, David, who lives near Brighton Beach, Brooklyn, thinks different: "Michael and Lev were afraid of arrest, although they did nothing wrong," he says.) Whatever the Chernoys' motives, that fall Trans World received a second blow: The manager at the Krasnoyarsk plant suddenly declared that nearly 20% of Trans World's stock in the plant had been bought improperly--and without further ado, he simply refused to recognize it as a legal holding. That act triggered headlines all over the world, whipping up the worst fears of foreign investors who were already sensing that Russia's move to a market economy would be more problematic than first advertised. And while the share erasure was by no means the end of the Reubens--their other holdings continued to funnel millions into Simon's labyrinth--it temporarily loosened their stranglehold on Krasnoyarsk, and represented the first real challenge to the power they and the Chernoys had been consolidating for two years. The plant manager's assertion, in turn, dragged Trans World into an ongoing government inquiry into the theft of more than $100 million from Russia's central bank by a number of separate criminal groups during the early 1990s. That a theft occurred is not in dispute, nor is the fact that the Chernoys ended up with a piece of the stolen money and used it to partially fund Trans World's startup phase in 1992. (At Krasnoyarsk, FORTUNE has concluded, it helped fund the initial deals that brought raw materials into the plant.) The inquiry's objective was to determine whether the Chernoys knew the funds were indeed stolen. As we'll see, that probe ebbed and flowed over the years to follow. (The plant manager himself was later implicated in the affair.) In the meantime--with the profits from tolling as fat as ever and the gangs' rivalries intensifying--what came to be known as the "aluminum wars" began in earnest. Within weeks of the Krasnoyarsk share erasure, a government supervisor for the metals sector died in a suspicious car crash. So did Alexander Borisov, who had been involved with Lev in the central bank case. In March 1995 two private eyes in Israel were indicted for plotting to kill Michael Cherney and his pal Anton Malevsky. (The assassins were equipped with a silenced pistol and a $100,000 contract.) A month later Vadim Yafyasov was sprayed with gunfire just weeks after being named a deputy director at the Krasnoyarsk plant. Not long after Yafyasov's funeral, the throat of Oleg Kantor, a banker with close business ties to the plant, was cut. As one Russian newspaper remarked, "The recarving of the local aluminum market has been going on to the accompaniment of machine guns." The central bank inquiry soon evolved into full-blown hearings at the Duma, Russia's parliament. The star witness in May 1995: Felix Lvov, who represented AIOC, the largest U.S. metals trader in Russia and Trans World's chief competitor for the tolling business at Krasnoyarsk. (In essence, Lvov was to AIOC what Lev Chernoy was to the Reubens.) Under oath, Lvov spoke harshly about his rival, even as a government report circulating at the hearing stated that Trans World operated legally. Three months later, Lvov was abducted at Moscow's airport by two men identifying themselves as federal intelligence officers; his body was found the next day on the side of a road, pumped full of bullets. The loss of Lvov was too much for AIOC; by May 1996 the firm was bankrupt, and Trans World had emerged triumphant. A month later it announced it was the third-largest aluminum producer in the world. Reliable figures don't exist, but it appears that Trans World (with its various nominees and associates) was responsible for half of Russia's aluminum output, which remains the country's chief export after oil and gas. The empire also produced 20% of Russia's steel and a huge chunk of its coal and coke, and had become Russia's largest private customer of the railways. In neighboring Kazakhstan, Trans World's holdings in steel, iron, chrome, and alumina generated 20% of that country's gross revenues. David says his entire operation--comprising big stakes in as many as 20 plants--was selling $6 billion a year in goods by 1997. "We could have been the single biggest industrial group in the world," he exclaims, eyes bugging. "We had the trucks, our owns ports, our own shipping, and most of the [imported] raw material supply. Our competitors had to go elsewhere." THE MELTDOWN Yeltsin's own government estimated by 1997 that two-thirds of the Russian economy was under the sway of crime syndicates. The nation's Interior Ministry, for its part, concluded that the mob was penetrating the state's police and justice agencies. Directors of Western intelligence agencies developed irrefutable evidence that the syndicates enjoyed the protection of the ruling oligarchy that had consolidated its power under Yeltsin, and a crush of international law enforcement now began trying to untangle Trans World. In Switzerland, Michael was briefly arrested and interrogated as a suspect in an organized crime case. (A probe there against him is still under way.) In England, Operation Copperfield (perhaps named for David Reuben) led British intelligence agents to connect the Chernoys to Vyacheslav Ivankov, the jailed "godfather" of the American arm of the Russian mafia. The agents found that 25% of the phone calls from Trans World's London offices went to apparent mob figures involved in money laundering, drugs, and gem smuggling. (David: "I would be grateful if you could get them to give you a single phone number, because it must be a mistake." The Brits: No comment.) In Russia, one government investigator linked the Chernoys to the cycling of funds from drugs and car thefts through retail stores and on to London, but complained that the scale of the scheme was too vast to grasp, according to the Copperfield report. The Russian Interior Minister, without a money-laundering law to back him up, asked the FBI for help. Joel Bartow, a former FBI agent who specialized in Russian mob cases, spent nearly four years in the mid-1990s trying to indict Michael Cherney for laundering but says, "Money laundering is a difficult charge to prove on someone who is not a U.S. citizen." Bartow says he dug up evidence of "false bills of lading" and "phantom contracts" involving some of Michael's oil deals. "Lev and Michael were moving money for people, and they were taking 10%," he explains. "They knew how to move it, and they weren't asking where the money came from and didn't care where it was going. They were moving it for corrupt politicians, for people who were committing fraud, and for people who didn't want to pay taxes." Russia's new Interior Minister, Anatoly Kulikov, announced publicly in 1997 that he was intensifying the investigation of Lev and his associates in the central bank caper. The minister also linked the aluminum trade to the Izmailovo gang, which he claimed was being led from Israel by Michael's friend Malevsky. And he announced that "almost all" the deals in the Krasnoyarsk and Bratsk plants were controlled by mobsters. Four days later, journalist Vadim Birukov was found dead in his garage, his body badly beaten, his mouth taped. Birukov's Business in Russia was the first independent magazine to expose organized crime's role in aluminum in any detail, and he had attacked the Chernoys mercilessly. The culprits were never found. Hemmed in by hostile competitors on one side and Minister Kulikov on the other, David Reuben was growing desperate. In an attempt to clean up Trans World's reputation (an attempt that foreshadowed his hiring of Kroll and his halfhearted cooperation with FORTUNE), he met voluntarily with the FBI and hosted a dinner for reporters in New York. "Let them look into the cupboards and inspect the skeletons," he told the Financial Times. "We are confident that we have maintained the highest business standards," echoed a Trans World press release in early 1997. In open letters to American and Russian leaders in major American newspapers, Reuben attacked the Interior Minister for trying to "steal our company." Kulikov struck back with his own open letter, which blasted tolling deals that "condemn tens of thousands" of workers to poverty. "Mafia-like structures are monopolizing and destroying the market," he wrote. "Large capital does not want to deal either with dirty money or dirty people." The Reubens clearly needed high-powered help, and they found it in Mickey Kantor, the former U.S. Commerce Secretary, and his law firm, Mayer Brown & Platt, which received $5 million for its services. The lawyers enlisted IGI, the investigative agency that President Clinton used during the Monica Lewinsky affair. The IGI investigator assigned to the case--Terrence Burke, an ex-CIA agent and former acting head of the Drug Enforcement Administration--met with Michael Cherney and various government officials. A top U.S. embassy staffer in Moscow said the U.S. believed Trans World was "an indirect beneficiary of laundered funds," according to a 1997 Mayer Brown report. The news given to Burke by the FBI was even worse: It believed Michael himself was an organized crime figure. Burke recommended that the Reubens sever their ties with Michael, and in 1997, Simon reveals to FORTUNE, they did exactly that, giving him about $400 million just to go away. Lev, who remained with Trans World and continued to run the show from Israel, says the payoff was "almost all the profit" earned overall by the Chernoy half of the partnership. But if the Reubens thought they could buy peace, they miscalculated. Instead, civil war broke out. Michael, feeling underpaid and humiliated after all he'd done for Trans World, proceeded to plot revenge on his brother and the Reubens. At his villa in Israel later that year, he assembled a group of Trans World's plant managers (as well as Malevsky, according to one Trans World insider) to lay the groundwork for a coup. In the end, it proved easy enough: Lev's relations with the managers had been deteriorating since he left Russia, and some of them controlled blocks of stock that had been parked in their names as a way for Trans World to skirt Russia's antimonopoly laws. It didn't take much prodding from Michael to induce the managers to combine their shares with his; by year's end Trans World had lost control of half its empire. Amid this general retreat, Trans World briefly regained some old ground. Toward the end of 1997, it was invited back into the Krasnoyarsk plant. Apparently the bloody anarchy that had set in during the aluminum wars had proved too much for subsequent management and, with no other likely candidates, the Reubens became the default choice. The overall outlook was not good, however. By 1998 a frustrated Russian populace had seized on Trans World as the emblem of rapacious foreign capital. The Reubens' rivals goaded this anger by touring the country to decry the practice of tolling and the damage such carpetbaggers had done to the state. Two bombs exploded at a plant Trans World was preparing to buy into (an official there described it as "just an act of routine revenge"), while the local press assaulted Trans World as a "great feudal empire" and a "colonial scheme." ("L'chaim with a British accent," scowled one newspaper. "Dodgy entrepreneurs of Israeli/British/Bombay extraction," screamed another. "Our people who built all these smelters...did not intend the profits from them to accumulate outside our fatherland!") Some Duma members demanded an end to tolling, even as a special unit from three federal agencies was formed to target Trans World. Then came another brief reprieve. In March 1998, Yeltsin fired the Reubens' nemesis Kulikov, and two weeks later the new Interior Minister dismissed Lev as a criminal target in the central bank caper inquiry. Michael had been cleared a few months earlier. His health "improving," Lev packed his bags and moved back to Russia by early 1999 to try to hold the crumbling empire together. He was too late. He'd become a magnet for bad press, and the Reubens by that point had hired Kroll and were preparing to cut Lev loose as well, in the hope that they could then sell their assets to a Western buyer. But the walls were closing in fast. The Reubens' ex-managers, backed by Michael, had obtained control of several raw materials refineries and were preparing to cut off supplies to Trans World's smelters. On a second front, the head of the nation's energy monopoly was threatening to bankrupt the smelters by demanding payment of hundreds of millions of dollars in "back debts." (Somehow the plants had enjoyed cut-rate power for years.) The Reubens realized they had no choice but to sell quickly. In February they and Lev unloaded their biggest assets for $500 million to a group connected with Sibneft, one of Russia's largest oil companies. The Reubens took one half; Lev was promised the other. In a final twist that underlines just how sordid the entire Russian business scene is, the Sibneft group then proceeded to ally itself with Michael Cherney and the leading rebel plant manager--creating, in effect, a single cartel controlling about 75% of Russia's aluminum industry. So much for fostering competition. So much for "cleaning up" Russia's dirtiest business. Michael, it seems, not only got his $400 million and the privilege of staying in the game--he got the last laugh on everyone. As the story above makes clear, there is no shortage of accusations against the Reubens and the Chernoys. But the reality behind those accusations is a slippery thing. Did the Trans World crew actually do anything wrong, apart from greasing the wheels of commerce in a world that wouldn't have moved for them if they'd refused? The answer is necessarily fragmentary. Nevertheless, with the Reubens looking west to the American market, some of those fragments bear close examination. UNTANGLING A WORLDWIDE WEB Of course, the very form of Trans World implies deception. The Reubens' trusty lieutenant, Alexander Bushaev, in a moment of misguided candor, says as much: "Most of the [Trans World] business in Russia is a bit on the edge, tax-wise.... At one time there were more than 100 Russian companies [and] some companies had hundreds of contracts. Not all were profitable or had real activity. But they [Lev and his Moscow team] weren't keeping documents. You wouldn't find a signed invoice.... If Kroll wants all the answers, it will take forever." (A Trans World lawyer says he told Kroll last January that most of the Russian databases were destroyed for fear of tax raids.) By conceding some wrongdoing--what his brother calls "warts"--in the course of being interviewed for this article, David clearly hoped that he might shape it into something positive on balance. In that spirit, he admitted to FORTUNE that Trans World had paid bribes to journalists, and went on to describe how, in many other cases, "to legitimize bribes, companies were created and invoices sent for commissions or transactions." But that admission doesn't begin to explain an organization through which, FORTUNE has learned, more than $20 billion flowed in 1997 alone. Nor does it excuse the fact that Trans World cannot adequately account for more than 600 payments--totaling nearly $1 billion, to more than 100 entities--that were made from 1993 to 1999. Clearly, Trans World has more to hide than a few warts. For years, for example, the Reubens publicly disavowed the true role of the Chernoys in the business. Through the Mayer Brown report, the Reubens insisted that Lev had "no direct interest," while Michael had "no commission, partnership, or other arrangement" with them or even Lev. A year later, a top Trans World executive told Kommersant--then Russia's most respected newspaper--that Lev was a "consultant" to Trans World and that "we have never had any connections with Michael Cherney." Even today, the Reubens and Lev say that Michael simply introduced them to sources of raw materials and transportation. In fact, both Chernoys played a pivotal role from the start, as the Reubens admitted during the course of their discussions with FORTUNE. That role was so pivotal, in fact, that Michael's contribution was deemed to be worth $400 million by the time he was sent away, and Lev claimed half of the $500 million in proceeds from the selloff to the Sibneft crew earlier this year. Even one of the Reubens' own private investigators, Burke, concluded that Michael made an "initial financial investment" in the empire. But it remains unclear to this day exactly how Trans World financed its start in Russia. David Reuben insists that he and Simon put up their own money for the launch, but they have produced no records showing they were the source of any initial financing. Which brings us back to that oft-mentioned central bank caper. At its core, the scam involved multilayered deals wherein dollar-ruble conversions and false letters of credit delivered government money--through Russian banks--to a number of companies, including Trans World. In the middle of the transactions sat two similar-sounding entities: Trans-CIS Commodities, run by Lev and formed with the help of David Reuben, and Trans Commodities, a firm based in New York in which Michael was a 50% partner. (Michael's partner in Trans Commodities was an American emigre named Semyon "Sam" Kislin, later named in an FBI report as an associate of a now imprisoned Russian "godfather," and whose nephew, according to Joel Bartow, eventually went to work as Michael Cherney's right-hand man. Kislin has since become a member of the Economic Development Board in New York City as well as a big donor to Bill Clinton, Al Gore, and Rudolph Giuliani. He denies any links to either the mob or Trans World.) When the Chernoys were cleared of suspicion in the central bank case, it was because the Interior Ministry had concluded that while a group of organized crime figures was behind the scams, and while the Chernoys obviously benefited from them, there was no proof the Chernoys knew the money was stolen. That decision, as we know, not only paved the way for Lev's return to Russia to try (unsuccessfully, it turned out) to salvage the Trans World empire--it also derailed an investigation that could have destroyed Trans World's operations