Неагресивна презентація.
07/10/2001 | Михайло Свистович
У Верховній Раді пройшла презентація утвореного вчора блоку “Форум національного порятунку – демократична опозиція”. Не без недомовок.
До блоку увійшло сім партій: "Батьківщина", Патріотична партія України, Українська консервативна республіканська партія, Українська народна партія "Собор", Українська республіканська партія, Українська соціал-демократична партія та Українська християнсько-демократична партія.
Презентація пройшла без особливих нападок на правлячий режим, сторони більше зосередились на позитиві. Особливо часто згадувалось, що правоцентристський та лівоцентристський блоки не поборюватимуть один одного. Такий самий підхід було задекларовано до блоку Ющенка.
Однак, попри усміхнені обличчя та оптимізм, випромінюваний репрезентантами, не приховав підводного каменю, який помітили журналісти. Їм здалось дивним, що в блоці присутня УСДП Василя Онопенка, який навіть не є членом Форуму національного порятунку і не раз заявляв, що ні до “України без Кучми!”, ні до ФНП не приєднається, а ось УНА-УНСО, яке і “витягло” на собі наметове містечко, і прийняло основний удар репресій, не представлено.
Юлія Тимошенко відповіла на це, що, мовляв, блок ще не сформований, з УНА ведеться робота, сподіваємось, що вони приєднаються... Але звучало це непереконливо.
Як повідомили Майдан-Інформу члени проводу УНА Юрій Тима та Едуард Шуфрич, їх до новоствореного блоку ніхто і не запрошував.
Складається враження, що їх там бачити не хочуть. Очевидно, трибунні лідери бояться зіпсувати свій респектабельний імідж спілкою з лідерами вулиці.
І даремно! Не тільки з причини моральної, бо хлопці це заслужили, але й з прагматичних міркувань. Блок ФНП (з УНА-УНСО чи без нього) все одно сприйматиметься як радикальна опозиція (досить наявності в ньому Степана Хмари), а з партій, що увійшли до Форуму національного порятунку – демократичної опозиції, популярніша у виборців за УНА-УНСО лише “Батьківщина”.
До блоку увійшло сім партій: "Батьківщина", Патріотична партія України, Українська консервативна республіканська партія, Українська народна партія "Собор", Українська республіканська партія, Українська соціал-демократична партія та Українська християнсько-демократична партія.
Презентація пройшла без особливих нападок на правлячий режим, сторони більше зосередились на позитиві. Особливо часто згадувалось, що правоцентристський та лівоцентристський блоки не поборюватимуть один одного. Такий самий підхід було задекларовано до блоку Ющенка.
Однак, попри усміхнені обличчя та оптимізм, випромінюваний репрезентантами, не приховав підводного каменю, який помітили журналісти. Їм здалось дивним, що в блоці присутня УСДП Василя Онопенка, який навіть не є членом Форуму національного порятунку і не раз заявляв, що ні до “України без Кучми!”, ні до ФНП не приєднається, а ось УНА-УНСО, яке і “витягло” на собі наметове містечко, і прийняло основний удар репресій, не представлено.
Юлія Тимошенко відповіла на це, що, мовляв, блок ще не сформований, з УНА ведеться робота, сподіваємось, що вони приєднаються... Але звучало це непереконливо.
Як повідомили Майдан-Інформу члени проводу УНА Юрій Тима та Едуард Шуфрич, їх до новоствореного блоку ніхто і не запрошував.
Складається враження, що їх там бачити не хочуть. Очевидно, трибунні лідери бояться зіпсувати свій респектабельний імідж спілкою з лідерами вулиці.
І даремно! Не тільки з причини моральної, бо хлопці це заслужили, але й з прагматичних міркувань. Блок ФНП (з УНА-УНСО чи без нього) все одно сприйматиметься як радикальна опозиція (досить наявності в ньому Степана Хмари), а з партій, що увійшли до Форуму національного порятунку – демократичної опозиції, популярніша у виборців за УНА-УНСО лише “Батьківщина”.
Відповіді
2001.07.10 | Shooter
Неаґресивна презентація.
BTW, популярна Юля, а не Батьківщина.
УНА-УНСО, звичайно, шкода. Але це вина насамперед їх, що вони перестали бути політичною організацією. Вина їх депутатів попереднього скликання, що ніхто собі ніяк їх не запам'ятав. Вина Корчинського, що вийшов з організації, чим її і з так марґінальної перетворив на суто "вуличну".
Приєднання УНА-УНСО до ФНП давав би такий козир і владі, і бандюкам, котрий повністю ліквідовував всі "+" ФНП в очах обивателя. Он у "едванснутого" Іллі навіть при слові "націонал-демократ" чуть піна на губах не виступає, то що що говорити про рядового виборця.
Шкода, звичайно, хлопців. Проте...сувора політична дійсність.
2001.07.10 | НеДохтор
Re: imho Shoter правий. (-)
2001.07.11 | ilia25
Ох и глупый ты Шутер
Сколько можно валить с больной головы на меня прекрасного?Shooter писав(ла):
> Приєднання УНА-УНСО до ФНП давав би такий козир і владі, і бандюкам, котрий повністю ліквідовував всі "+" ФНП в очах обивателя. Он у "едванснутого" Іллі навіть при слові "націонал-демократ" чуть піна на губах не виступає, то що що говорити про рядового виборця.
http://www.maidan.org.ua/news/view.php3?bn=maidan_free&key=994719673&first=994797842&last=994747665
Я как раз сужу по делам, а не по названиям. В отличии от вас и вашей морозофобии.
2001.07.11 | Сергій Кабуд
ми тут нещодавно деконструктували імідж УНА.
Нажаль організації УНА події останнього року на користь не пішли. УНА потребує багато роботи .2001.07.11 | Горицвіт
сумнівно
Але ж і УРП і тим більше Хмара теж мають націоналістично-радикальний імідж.Напевно, були якісь інші причини, яких ми не знаємо.
2001.07.11 | Shooter
Re: сумнівно
УРП і УКРП - не-мілітантні, а саме політичні. На відміну від УНА.
Причому, УРП. як на мене, доволі "консервативна".
2001.07.11 | Михайло Свистович
В цьому і помилка Юлі.
Ні, я все знаю. Це просто помилка Юлі.Хмара забезпечить блоку ФНП такий самий імідж як і УНА-УНСО, але не дасть такої кількості голосів, бо УНСО все одно піде на вибори, але окремо і візьме свої голоси (менше 4%, звичайно).
Юля абсолютно не розбирається в політиці. Це видно по ній, і вона сама для себе це визнає. Треба визнати, що вона намагається своє відставання надолужити, тому уважно слухає будь-кого, аналізує, але поки що вірні висновки робити їй важко. Це об"єктивна причина, тут немає нічого поганого.
Її партія створювалася по типу холдингу, туди йшли за гроші люди, що політикою до цього не тільки не займалися, а навіть не цікавилися. Лише зараз в "Батьківщині" з"явилися розумні люди (до того ж ідейні), але стара гвардія не бажає допустити їхнього впливу. А Юля поки що не навчилася відділяти зерна від полови.
2001.07.11 | Ростислав
А для чого УНСО - депутатські місця?
Ти знаєш бодай одного аналітика, юриста чи фінансиста з УНСО? Звичайно, Україні потрібні чесні депутати, але не менше Україні потрібні професіонали. Мишко, я їх дуже поважаю і вважаю, що опозиція (УБК, ФНП і "ПРПавда") повелись непорядно з хлопцями, бо ніц не зробили для їхнього захисту. Але ж дивись правді в очі - УНСО не пралментська партія.2001.07.11 | Михайло Свистович
Дивлюсь в очі і бачу, як очі мого співрозмовника відводяться в бік.
Хмара - юрист чи фінансист? Габер - юрист чи фінансист? Та половина з тих, хто стоятиме у Верхній половині списку ФНП не професіонали і в УНСО є люди, які не гірше них розбираються в політиці, економіці, юриспруденції.Андрій Шкіль не дурніший за багатьох політиків-професіоналів, у всякому разі достатньо компетентний в багатьох галузях, голова чернівецьких унсовців - дипломований юрист, знайдуться там ще кілька. А більше не треба. Адже ніхто не дав би унсовцям 20 місць.
З усіх інших партій, крім "Батьківщини", лише "Собор" може "поставити" до парламенту достатню кількість інтелектуалів. А УНСО не парламентська партія, тому, що парламентські партії не хочуть, щоб вона була такою. Утворили таке собі замкнене елітарне коло і не допускають туди свіжі сили, як і вас, Ростику, в тому місці, де ви сидете. Адже ваша команда розумніша, ніж ті, хто править там.
Я ось порівнюю засідання ФНП (в понеділок) та УБК (у вівторок). Разюча відмінність. На ФНП сидять "поважні" особи, які ледь не луснуть від самоспоглядання і несуть таку рідкісну фігню, що мені соромно це переповідати студентам, які збираються (реально, а не віртуально) навколо Майдану. Чого варто лише звернення до ПАРЄ. В липневому зверненні згадуються лише події 9 березня. Це ж застаріло і тупо. Якщо вже хотілось ще раз нагадати про ті події (а це потрібно), то варто було згадати і пізніші проколи влади, і факти з доповіді Карпачової про стан нашої пенітенціарної системи, зробити акцент на закінченні перехідних положень Конституції і в цьому контексті вже підсунути події 9 березня.
Хто взагалі робив це звернення? Гадаю, що, якби це доручили вам, то воно було б інакшим.
А ще на ФНП ці політики позіхають, мліють від спеки, спішать розбігтися, не редагують до кінця документи, віддаючи це редакційній комісії. Потім останній варіант не голосується, і часом в світ виходять такі ляпсуси, що диву даєшся.
А ось на УБК збираються молоді та невідомі в бомонді. І розмова там конструктивніша, і ідеї кращі. Тільки бабок немає.
До речі, а хто зараз очолює прес-центр ФНП? Пастух? Передайте їм, що потрібно робити хоча б розсилку по гарячих слідах, а то, крім Майдану, ніхто не поставив інформацію про понеділкове засідання ФНП. Вони розіслали тільки анонс про презентацію блоку.
2001.07.11 | Ростислав
Re: Дивлюсь в очі і бачу, як співрозмовника не бачить сенсу
Розумієш, не бачу жодного сенсу. Захистити хлопців і допомогти їм вийти з буцигарні - так. А от запрошувати до списку...Це більше схоже на форму оплати - от Вам хлопці 3 (умовно кажучи) місця за Вашу героїчну діяльність. Воно Вам звичайно нафіґ не потрібно та й згальній справі не допоможе.Згадай Ірландію, ІРА і Фенші, чи як там її. Так, колись була УНА - леґальне крило УНСО. Але вибач мене, Шкіль і Тима...Ну не тягнуть вони, як на мою суб'єктивну думку.
2001.07.11 | Михайло Свистович
А унсовців хтось питав?
Чому це ти за них вирішив, що воно їм на фіг не треба. А я от розмовляю з ними ледь не щоденно, і вони кажуть, що треба.Виходить так, ви, хлопці, померзли голодні в наметах, заробили собі хвороби, які років через двадцять дадуть про себе знати, дістали по голові, може відсидите ще. За це вам дякуємо, а в парламент підемо ми по ваших кістках, чисті й при краватках.
До чого тут ІРА чи Шин Фейн? ІРА є бойовим крилом Шин Фейн, тобто, це те саме, як в нас рядові члени партій клеють листівки, щоб їхні лідери прийшли до влади (ІРА листівки заміняє бомбами). УНА ж не є бойовим крилом "Батьківщини" чи іншої партії.
А щодо витягання з буценарні, то теж не видно великої допомоги з боку опозиції. Адвокатів наймати ніхто не хоче, в УНСО ж грошей немає. Ті адвокати, що є, працюють за ідею, але вони просто зашиваються і через це не можуть достатньо кваліфіковано захистити хлопців. Лише в Тані Монтян п"ять підзахисних. А їй, до речі, гроші теж не зайві. Вона б хоч комп"ютер з модемом собі купила, щоб з дому адмініструвати свою сторінку на Майдані.
До речі, багато непартійних людей, які масово приходили на наші акції взимку зараз вже не прийдуть. Вони прямо кажуть, що лідери зрадили рядових учасників, покинули їх напризволяще. Насамперед, мають на увазі унсовців. Про те, що їх не взяли до блоку, розмови теж починають ходити. Зараз про це мало хто знає, але завтра говоритимуть у весь голос. Імідж Юлі від цього не покращиться.
2001.07.11 | Так і не зрозумів
Щит Батьківщини - це бойове крило партії Батьківщина ?
Михайло Свистович писав(ла):). УНА ж не є бойовим крилом "Батьківщини" чи іншої партії.
>
Щит Батьківщини - це бойове крило партії Батьківщина ?
2001.07.13 | Михайло Свистович
Колись був. Зараз вже ні (-)
2001.07.13 | Спостерігач
До речі про Корчинського
http://cn.com.ua/N174/politics/interview/interview.htmlДМИТРО КОРЧИНСКИЙ: « Я ЖИВУ ПО-ХРИСТИАНСКИ — НИЩЕНСТВОМ И ГРАБЕЖОМ!..»
Владимир Кацман, главный редактор «СН»
Для того чтобы встретиться с лидером организации «Щит Батьківщини» Дмитром Корчинским, нам не понадобилось ехать на явку или выдвигаться в лесной массив. Время иное: один звонок по мобильному телефону — и Дмитро у нас в редакции. Просьбе главного редактора «СН» Владимира Кацмана об интервью он был искренне удивлен, но согласился сразу. Не могу не отметить — это, вне всякого сомнения, умный и думающий человек. Многое из того, что он говорит, — почти наверняка маска, скрывающая несколько своеобразную, но явно не искусственную любовь к Украине. Мы решили не менять ни запятой в разговоре, ни стилистики, ни хода беседы. Вдруг понадобится для истории...
— Давайте сразу: определились ли вы с округом, блоком, партией, с которой пойдете на выборы в 2002 году?
— Еще не определился. Дело в том, что до 2000 года я не испытывал потребности быть депутатом вообще. То есть депутатство — это было бы, конечно, неплохо, в связи с неприкосновенностью и т. д. Скажем, каких-то сильных преимуществ оно бы мне не давало. Но в связи с «кассетным скандалом» я понял, что депутатом нужно быть. Это сильно расширяет возможности, я бы организовал это все интереснее... И поэтому сейчас думаю о том, чтобы пройти в следующую Верховную Раду, — каким образом это будет, я еще не определился. Хотя никогда раньше я не был депутатом, так сказать, полностью антисоциальный элемент: никогда не работал, не был депутатом и милиционером...
— Как, на ваш взгляд, получим ли мы качественно новый парламент — или все будет, как прежде?
— Качественных изменений не будет, и думаю, что общество, когда оно проявляет политическую пассивность по отношению к выборам, в общем-то право. То есть как бы мы сейчас ни обижались на народ, что вот он никакой, не проявляет интереса, я глубоко убежден, что если бы парламент избирался не по пропорциональной системе, не по мажоритарной, не по смешанной, а скажем, по жребию, как это было в древних Афинах, когда должностных лиц выбирали по жребию, то он бы не был качественно хуже. То, что мы тратимся на выборы, — это глупость, мы должны были распространять это дело по лотереям.
— А демократия?
— Афинская демократия начиналась со жребия, была классической демократией, и это самое правильное, т. е. большей демократии, чем в Афинах, не было... Правда, надо помнить, что все демократы там были рабовладельцами.
— Скажите, ваше отношение к сегодняшним событиям с точки зрения того, что вы вроде бы заявили себя в очень серьезной роли в т. н. оппозиции, а после этого страсти поутихли, и ваше участие немножко сошло на нет. Как вы оцениваете ситуацию, и что вообще происходит в стане оппозиции, в стане тех, кто каким-то образом пытался, как вы сказали, с «кассетным скандалом» оживиться?
— Я считаю, кое-что сделано. Мы, как бы там ни было, после всего произошедшего живем уже немного в другой стране и очень важно, что существенных изменений в общественном сознании и даже подсознании удалось добиться небольшими силами, т. е. все, что происходило, — это происходило силами нескольких депутатов, нескольких журналистов и очень небольшой группы поддержки. И после полугода этого «верхушечного» бунта, «бунта сливок», оказалось, что очень многие поняли, что нечего бояться, никакой реальной цензуры в стране нет, что свобода ограничена только самоцензурой на самом деле.
— На ваш взгляд, так ли все безоблачно в стане самой оппозиции?
— Это проблема природы нашей оппозиции, кто-то правильно сказал в свое время, не помню кто, что оппозиция и власть влияют на природу друг друга: какая власть — такая и оппозиция. Не может быть хорошей и сильной оппозиции и слабой некачественной власти, если у власти плохой вкус, то и оппозиция плохого вкуса.
Оппозиция должна была сказать народу: мы считаем, что власть плохая, и в связи с этим мы считаем, что подчиняться исполнительной власти не стоит, но никто ничего такого так и не сказал. Все говорили, что все плохо, в связи с этим мы должны собраться и выразить свой некий протест и быть активными при этом. Но так не бывает. Повести за собой народ можно только одним способом: это надо стать впереди, взять в руки кирпич и бутылку (содержимое бутылки собеседник не уточнил. — Авт.) и идти впереди народа. Вот Юлию Тимошенко называют Жанной д’Арк. Не очень хорошее сравнение, потому что Жанна д’Арк стала известной после того, как ее сожгли, а я бы хотел, чтобы Юлия Владимировна жила как можно дольше. Французы были тоже пассивными, не хотели воевать — так она села на коня, поехала впереди всех, одной из первых была ранена при осаде Орлеана, потому что она была впереди. В настоящей оппозиции в таких ситуациях больше всего рисковать должны руководители, и народ должен видеть, что руководитель рискует больше, чем они. Но оппозиция не хотела никаких уличных событий, она боялась этого... То есть, с одной стороны, они хотели, чтобы кто-то появился и взял «почту, телефон, телеграф» и т. д. Но идти вперед никто не хотел. И поэтому мне лично очень быстро стало ясно, что дальше будет комедия, и никто не хочет что-то сильно менять. Дело в том, что все оппозиционеры — это бывшие чиновники, они уже были при власти. Я уважаю Мороза, но когда он был главой Верховной Рады, — и при нем не было свободы. Скажем, Шишкин был генеральным прокурором, но при нем нас сажали. Юлия Тимошенко была вице-премьером и, говорят, что там были какие-то успехи, но каких-то революционных изменений тоже не было. То есть все сильные, хорошие и качественные люди — это бывшие чиновники, и этим они ограничены.
— Почему антисоциальный элемент, как вы выразились, Дмитро Корчинский не возглавил эту революцию?
— Оно хотелось бы!.. Был такой момент в начале зимы — я говорил им, что ваша главная задача, это не проиграть никакой инициативы. Сохранять спокойствие и не поддаваться на провокации. Тогда возможен был прорыв. Дело в том, что в политике символы играют очень большую роль. Президент без администрации президента — это не президент. Вот эти символические вещи очень важны. Белый дом в Москве в 1993 году был не самое лучшее место для обороны, им следовало бы закрепиться в Центральном универмаге, но Центральный универмаг не был символичным. А парламент — это символ, и туда можно было призывать людей к обороне, и туда люди приходили. В этом смысле, конечно, нужно было бы пробиваться... Но когда была реальная возможность, и я хотел, и мы все хотели это делать, как раз оппозиция этого делать не захотела. Они говорили, что мы не будем никуда идти, и нам приходилось драться одновременно на два фронта — с милицией и оппозицией. Причем оппозиция была наиболее зловредной, и у меня с тех пор сохранилось уважение многих людей, которые сейчас в Форуме национального спасения, но там есть так же много людей, которые считают меня провокатором, а я их считаю мудаками, ну, конечно, в хорошем смысле этого слова.
— А не казалось ли вам, что эта оппозиция на самом деле — это война между собой олигархов, разборки, так сказать? Каково ваше отношение к олигархам вообще?
— Мне кажется, что по уровню доходов или по тому, на какое количество денег человек имеет влияние, то у нас только один реальный олигарх в стране, это глава правления «Проминвестбанка», но он не проявляет какой-то сильной политической активности, не считая для себя нужным контролировать СМИ, т. е. ему достаточно того, что он имеет... Олигарх — это «страшилка», и самое интересное в этой «страшилке» то, насколько быстро она была «вбита» в общественное сознание. Давайте вспомним предыдущие «страшилки», скажем, еще несколько лет назад у нас самыми большими врагами были, как я прочитал в одной коммунистической газете, «козлы-демократы и суки-кооператоры, которые и развалили нашу страну». До этого были капиталисты, коммунисты и все такое прочее. Человек завел себе ларек — у него уже есть претензии быть олигархом. Мне кажется, что есть активные ребята, которые хотят влиять на ситуацию, и это нормально, что какие-то люди хотят влиять на ситуацию. Мне приходилось высказываться уже в том смысле, что плохо не то, что у нас есть олигархи или люди, которых мы воспринимаем как олигархов, а то, что этих людей слишком мало. На порядок больше, и все будет нормально. Я считаю, что если человек олигарх и буржуй, то создан для того, чтобы давать деньги на революцию. Если он денег не дает, то для чего он олигарх или буржуй? Но публика не склонна давать денег на революцию, я думаю, это в связи с тем, что это у нас все-таки первое поколение буржуазии, у них несформировавшееся сознание. Как сказал Карнеги: «Стыдно умирать богатым», — когда ты умираешь, ты должен быть бедным, т. е. деньги вложить в библиотеки, фонды, университеты, чтобы они там работали, а наши люди еще не знают, что стыдно умирать богатыми.
— Скажите, вот вы — революционер полностью, т. е. революция в крови... И что дальше?
— А другого пути у нас нет. Элита не возникает из университетов, элита возникает в процессе борьбы, в процессе переворотов или войн. Скажем, американская элита возникла в борьбе за независимость, потом формировалась в гражданской войне и уже потом элита общемирового значения возникла в результате мировых войн. А французская элита формировалась в целой серии революций, поражений, побед. У нас никогда не появится народной элиты, если мы будем просто заниматься народным просвещением, что тоже, без сомнения, надо делать.
Я считаю, что Украина не имеет реальных шансов выделиться в мире и занять достойное ее положение, если будет играть по правилам, которые ей предлагаются, она должна играть против правил. Если мы хотим каких-то сильных успехов — экономических, по благосостоянию, политических, а я считаю, что мы достойны гораздо большего места, чем нам предлагается, — то мы должны выделяться.
— То, что вы сейчас сказали, это полная противоположность слову «стабильность»?
— Да, я считаю, что стабильность нужна Соединенным Штатам, у них бюджет — два триллиона долларов, а Украине стабильность не нужна. Потому что для чего нам стабилизировать неудачи, нам нужны прорывы, прыжки какие-то, перевороты.
— Скажите, очень часто вас отождествляют не просто с радикальным течением, но и с националистическим. Вы действительно такой большой националист, вы действительно нетерпимы к каким-то нациям, народам, которые здесь живут? Согласитесь, ведь есть и такая точка зрения.
— Да, такая точка зрения есть. Многие думают: ага, есть коммунисты и центристы, значит, должны быть фашисты, а если таковых нет, то найдем... На самом деле — нет, я занимался вопросами антропологии и этногенеза, занимался археологией серьезно и знаю, что все нации полиэтничны. Выделить некую антропологическую или этническую составляющую трудно. На самом деле, любая нация может быть сильной только в том случае, если она может к себе сильно притягивать всех. И любая национальная идея — это качественная национальная идея, когда она достаточно универсальна, если она всем в мире что-то предлагает. И я знаю, что мы в Украине сможем чего-то добиться, если выработаем универсальную идею, что Украина ценна миру потому-то и потому-то. Например, в мире актуальна сегодня антибюрократическая революция, а мы ее можем совершить...
Национализм — он сильно ограничивает, нация, которая имеет собственную государственность, не может практиковать национализм — это путь в никуда.
— То есть в этом смысле вы ненационалист?
— Да.
— А почему вы тогда расходитесь с теми людьми, которые поднимают на щит национальную идею, я имею в виду два Руха и ряд других партий?
— Я с ними не расхожусь, мы просто работаем в разных жанрах. Это преимущественно нормальные и хорошие люди, те, которые ставят перед собой какие-то небольшие задачи, заработать немного денег на патриотизме, но я считаю, что зарабатывать деньги надо в другом месте.
— Только в этом ваше расхождение?
— Что может быть общего между бригадой грузчиков и кружком хорового пения? Просто разные жанры.
— А скажите, если уж так зашел разговор, извините за нескромность, но все-таки, как вы зарабатываете деньги на революцию?
— Я живу по-христиански, нищенством и грабежом. Я, конечно, шучу. Природа денег такова, что когда они действительно актуально необходимы на какое-то дело, то они появляются в минимально достаточном количестве всегда. Вот когда вы там задумываете какую-то авантюру и просто не можете без нее жить, то откуда-то появляются деньги, минимально необходимые для того, чтобы ее сделать.
— Ваша организация «Щит Батькiвщини» — ее начали отождествлять просто с «Батькiвщиной». Это действительно какая-то природная связь или просто совпадение?
— Нет, это совпадение. Мне нравятся люди, которые руководят «Батькiвщиной», я считаю, что они политически наивны немного, но по таким чисто человеческим качествам неплохие хлопцы и девчата. В свое время, в начале «кассетного скандала», мы много сотрудничали, но потом оказалось, что это сотрудничество не сильно удобно ни нам, ни им. И ими, и другими людьми, которыми раскручивался скандал, вопрос ставился другим образом: давайте так, что вот вы будете кидаться в драку, а мы будем делать политику. Я тогда сказал, что готов, но есть один нюанс: скромных вождей не бывает. Если мы кидаемся в драку, то это ради личной славы, личных политических перспектив, т. е. моих и наших ребят всех. Или давайте, может, будем наоборот: мы займемся политикой, а вы — давайте кидайтесь в драку. На этом мы и разошлись...
— Очень многие, как вы говорите, «ребята», зарабатывают себе имя на разоблачениях, есть даже профессиональные люди, которые разоблачают уж не первый год... Ваше отношение к этому, и насколько это соответствует общественной потребности?
— Это никак не отвечает общественной потребности, на самом деле в Украине невозможно никого скомпрометировать, у нас компромат не работает. Если мы с вами держим один ларек, и вдруг я узнаю, что вы японский шпион, это для меня значимая и ценная информация, и вы в моих глазах скомпрометированы. Если мы сидим просто на вокзале и ждем поезда и вдруг по радио раздается голос, что человек на пятой скамейке — японский шпион, я его сейчас вижу, через пятнадцать минут я его забуду, т. е. это для меня не значимая информация. То же самое происходит в Украине. Тут невозможен компромат на самом деле. Человеку сказать, что министр крадет — не срабатывает! Никто не поверит, что он не крадет, это заведомо всем известно, даже если он честнейший человек. То, что он не крадет, вот на это обратят внимание. Я сам пытался работать в свое время с компроматом в той борьбе, которую мы вели, и вижу, что это не работает. Сексуальные извращения не компрометируют людей, мы это уже пробовали; скажем, какие-то украденные деньги не компрометируют людей, какие-то там особенности национальные не компрометируют. Вообще обо всех политиках Украины мне приходилось слышать четыре вещи. Эти вещи говорят про всех, о том, что человек агент спецслужб, про то, что он гомосексуалист, про то, что он украл деньги и что он — еврей. Я не знаю ни одного человека, который засветился в нашей политике, про кого бы этого не говорили, говорят в том числе и про меня.
— Кстати, о вас: война для вас — теория или практика?
— Мне приходилось принимать участие в некоторых военных действиях.
— Вам лично?
— Да. И в уличных столкновениях, и в организации забастовок, и каких-то уличных событиях, могу вам сказать, что мы имеем довольно качественный народ. Когда доходит до дела, то желающих принять участие в какой-либо войне или в уличных столкновениях, находится достаточно много. Держать постоянное количество людей, не имея тренинга, — это невозможно и нецелесообразно. Как только создается ситуация, необходимое количество людей сразу же находится, очень много, я это всегда наблюдал, у нас боевой дух очень даже серьезный. Наши ребята проявлялись во всех региональных конфликтах, и самые боеспособные, самые дисциплинированные части в приднестровском, абхазском, чеченском конфликтах — это были украинцы. Вооруженный человек — реальная основа демократии. 20 миллионов снайперских винтовок на руках у населения в Соединенных Штатах — это и залог против чиновничьего произвола, и реальная основа процветания...
— Очень долго и подробно обсуждался в свое время ваш развод с нынешним составом УНА-УНСО. В чем ваши разногласия?
— Разногласий никаких нет. Организация создавалась в 91-м году в ориентации на войну или на революцию. Мы считали, что развал империи не может произойти без эксцессов, что явно будет война, что надо создать боевую организацию, которая хорошо себя в этих условиях проявит. Оказалось, что мы ошиблись, что впереди не дестабилизация, а 10 лет стабильности, и что общество выбрало другой путь, построение такого бюрократического государства, и что нам пришлось действовать не в бурном море, а в болоте. А это уже совершенно другие действия. И уже в середине 90-х годов оказалось, что нельзя устраивать уличные побоища и гордиться этими результатами. Свое участие в региональных конфликтах надо скрывать. Уже новая эпоха, новая война, новая армия. Я считал, что мы должны круто изменить свое поведение, искать новые пути, но большинство организаций к этому не были готовы. И тогда я сказал, что отхожу заниматься своими вещами, а вы занимайтесь там себе, аббревиатура еще вас прокормит некоторое время. Меня аббревиатуры не интересовали, меня всегда интересовал экшн.
— А бывают ситуации, когда вам отказывают в каких-то дипломатических просьбах или когда вам отказывают в приемах в тех домах, в которые вы стучитесь, в те организации, куда вы проситесь, и т. д.?
— Бывают, но очень редко. Вот как-то у меня возникли проблемы с поездкой в Израиль, я очень люблю эту страну, мне очень там нравится, я там как-то был по приглашению Еврейского национального фонда и потом хотел поехать. Израиль — это археологический рай, а меня всегда интересовали эти вопросы, и там возникли проблемы, которые продолжаются чуть ли не до сих пор, я думаю, что это в связи с нашими тогда отношениями с чеченцами, чеченскими информационными центрами и т. д., чего-то они решили перестраховаться. А в общем больше таких ситуаций не возникало.
— А внутри страны проблемы есть с ограничениями?
— Ну я как-то хотел выступить на коммунистическом митинге, и мне не дали, чем я был очень возмущен. Там можно было, конечно, устроить побоище, но я вижу, там эти старушки, старики, там некого бить..
— Скажите, пожалуйста, вот если обратиться к вашей личной жизни, к вашему творчеству, все ли хорошо, все ли счастливо складывается в этом плане: семья, творчество, неполитические, немитинговые вещи?
— С семьей, к счастью, все складывается хорошо, мне в свое время очень повезло жениться на женщине, которая воспринимает мир так же, как я. Она так же, как я, считает, что жизнь слишком коротка, чтобы воспринимать всерьез бытовые вещи.
— У вас есть дети?
— Да. У меня есть сын, который, слава Богу, тоже здоров. В плане творчества не все так в порядке, я вот себя считаю выдающимся поэтом, но, кроме меня, так не считает никто... Если политика для меня закончится, то я устроюсь младшим лаборантом в Институт археологии и буду кататься по экспедициям.
— А вы оптимист или пессимист в прогнозах на будущее?
— Нет, я оптимист, я абсолютно верю в то, что у нас впереди большие дела и что нам всем будет жить очень весело и беспокойно.
— А как вам видится лично ваше будущее?
— Я один из самых опытных политиков, потому что политикой занимаюсь постоянно где-то с года 87-го, т. е. когда все эти нынешние хлопцы делали комсомольскую карьеру, были в НИИ, я уже занимался политикой, по сути дела, профессионально. Да, я считаю, что как раз сейчас и возникает время для таких экземпляров, как я, потому что Украина догуляла застой, и сейчас появилась потребность в новых или просто в ярких личностях, событиях. У России было бурное десятилетие, там, наоборот, — потребность на серятину, они хотят отдохнуть и будут отдыхать, я так думаю, лет 15, т. е. там идет выталкивание из политики, из журналистики ярких личностей, они переутомились от событий, и там сейчас будет такой необрежневизм, реставрация. А у нас — наоборот.
— Вы не любите власть как таковую или конкретных людей в ней?
— Всякая власть плохая. Естественно, что ее надо критиковать. Что касается Президента — я абсолютно нейтрально отношусь к нему. Просто мы, как обычно, хотим соединить Восток и Запад. Смотрите, что делается, например, в Америке — там президента выбирают не за какие-то человеческие или за интеллектуальные качества, а по росту, по красоте лица, т. е. к этому подходят, как к моделям, должен быть красавец мужчина, мощный, хорошо ездить на лошади, принимать военные парады, лихо стукать государственной печатью по бумагам, в общем-то, думать ему не надо. И в этом смысле, может, наш Леонид Данилович слишком интеллектуален, тонок для того, чтобы быть президентом по-американски.
— И еще вопрос: газеты-то наши хоть читаете иногда?
— Не поверите, но ваши издания я считаю обязательным читать для себя — там всегда что-нибудь находится... Вы ориентируетесь на некий интеллектуализм, т. е. пробуете дорасти до уровня западных изданий. Изданий для тупых — достаточно, острая нехватка изданий для людей, которые хотели бы над чем-нибудь задуматься и получить информацию эксклюзивную.
— Не смущает вас русский язык наших изданий?
— Смущает. Надо, конечно, украинизироваться понемногу, дело в том, что украинский язык более приспособлен к высокому стилю, чем русский.
— В начале нашей беседы вы заявили, что, наверное, стоит стать парламентарием, так что — идете в драку?
— Я сейчас принимаю участие в интригах, которые могут сильно изменить расклады, над этим я сейчас работаю. Попробуем всех ошарашить и сделать пару сюрпризов во время выборов. Если это выйдет, то группа веселых ребят будет в Верховной Раде. В условиях отсутствия денег и власти единственным оружием является скандал. И только через скандалы начинают работать наши СМИ, а я — один из самых способных скандалистов в Украине.
— И теперь уже последний вопрос — традиционный прогноз на выборы-2002.
— Мы можем посчитать: коммунистов, социалистов, всех там их набирается процентов 30. То население, которое будет поддерживать всегда любую власть, — процентов 10, национал-демократов — процентов 7 — все! Половине людей не за кого голосовать, предложений нет качественных, если такое предложение появится, то это все изменит, полностью картину выборов, но появится или нет — уже будем смотреть. Дело в том, что до выборов осталось девять месяцев, по-моему, а все думают не о выборах, а о пляже, море — и это странно. Очень странно!..
2001.07.13 | Програмознавець
Дещо цікаво!
...на самом деле в Украине невозможно никого скомпрометировать, у нас компромат не работает..... жизнь слишком коротка, чтобы воспринимать всерьез бытовые вещи.
....украинский язык более приспособлен к высокому стилю, чем русский.
....В условиях отсутствия денег и власти единственным оружием является скандал
.....Половине людей не за кого голосовать, предложений нет качественных, если такое предложение появится, то это все изменит, полностью картину выборов.
2001.07.16 | СГ
Re: Дещо цікаво!
.