12/30/2001 | Чув

www.mirror.kiev.ua/index.html

"Королівство розбитих дзеркал"
Сергій Рахманін

Картина первая

Роскошно обставленный рабочий кабинет Экс-Вицеспикерчука. Повсюду — пластмассовые розы в золотых сосудах и телевизоры, которые, судя по всему, заменяют обитателю помещения зеркала. Однако в предновогодний вечер хозяину кабинета, кажется, не хочется в них глядеться: экраны завешаны черными тряпками. Экс-Вицеспикерчук, облаченный в элегантный костюм Деда Мороза (что делает его еще более обаятельным), сидит в углу на кресле-качалке и, перебирая какие-то бумаги, мрачно беседует сам с собой. Экс-Вицеспикерчук: Все говорят:
нет правды на земле.

Но, право слово, правды нет и выше.

Стать можно нищим даже при бабле,

Когда монарх тебе откажет в крыше.

А выше крыши — только небосклон,

И Бог, что воздает не по заслугам.

Где справедливость?
Венценосец наш смешон,

А я (смешно сказать!) записан в слуги.

Я тот, кто благороден и умен,

Кто по богатству спорить может с Крезом,

Как кошка, ловок, как медведь, силен…

А в силах ли король тягать железо?

Я улыбаюсь, как Ален Делон,

В общеньи с детками —
ну просто сущий Ленин,

В любви — Шекспир, в беседе — Цицерон,

И адвокатский опыт мой бесценен.

Пройдя огонь и «Український дім»,

Привыкнувши к нападкам и к уколам,

Я убедился, что непобедим,

И в блок готов идти со слабым полом.

И батя, говорят, мой был, в УПА…

Набор достоинств! Но судьба слепа.

И что же — я обязан быть до гроба

Немым рабом дряхлеющей особы

Лишь потому, что даром греет он

То кресло, где сидеть я обречен?

Экс-Вицеспикерчук с ненавистью швыряет в камин бумаги. С милой улыбкой он наблюдает, как пламя пожирает листок с колонтитулом «Поіменне голосування». Однако чей-то портрет в золоченой рамке отчего-то упорно не горит. Хозяин кабинета невольно вздрагивает.

Тверда рука моя и мой остер язык,

И, как наручники, крепки мои объятья,

Мир трепещи, перед тобой — мужик,

Мужик в законе, почитающий понятья!

А мужики, в натуре, не прощают,

Когда их кто-то на «ЕдУ» меняет!

Экс-Вицеспикерчук взваливает на плечи мешок, нахлобучивает красно-белый колпак и бодро направляется к выходу. В его глазах поигрывают отблески пламени.

Картина вторая

Бугор. На нем — замок с самой надежной в стране крышей. На крыше — королевский штандарт. Посиневшие от холода охранники саперными лопатками соскребают снег с мраморных ступеней, а также рубят подозрительные провода и лишние концы. Перед главным входом — елочка, украшенная плакатами «Так — десяти рокам мудрого державотворення!», шариками, фонариками и «жучками». Перед задним проходом — раздача новогодних подарков и выдача праздничных премий. Городские власти выплачивают сдельщину за очистительные работы в руководстве Верховной Рады. Вчерашние кролиководы и позавчерашние унсовцы платят «За Тющенко!» в надежде на завтрашние проценты. Жінки отримують аванс за майбутнє. Откуда-то с заоблачных высот на грешную землю с грохотом обрушивается Экс-Вицеспикерчук, наряженный Дедом Морозом, а потому никем не узнанный. Рядом с ним приземляется внушительных размеров мешок. Вокруг нежданного гостя моментально собирается толпа.

Экс-Вицеспикерчук: Всех с Новым годом, милые ребята,

Володи, Гришеньки, Петруши и Ринаты,

Валерики, Сережи и Андрюши,

Коляши, Ромочки, Мишани и Витюши,

Борцы с диктаторским режимом олигархов

И слуги верные мудрейшего монарха,

Банкиры, мытари, министры и магнаты,

Чиновники, мздоимцы, депутаты,

Рантье, кидалы, трейдеры, шахтеры,

Бандиты, их ловцы, сексоты, воры…

Пусть каждый в эту ночь под Новый год

Подарочек под елкою найдет:

Премьер наш бывший — прялку и икону,

Две вышиванки, сумку почтальона,

Михалыч — поздравленье Президента,

«Заедуны» — десятка три процентов

На блюдечке с каемкой голубой

(Чтоб быть и впредь довольными собой).

Пускай отыщут утром под подушкой:

Сан Саныч — полную коллекцию прослушки,

Степаныч — документ, что спикер-трон

За ним теперь навечно закреплен.

Пусть Юля, утром заглянув в чулок,

Найдет остаток денег за ЮГОК

И приглашенье на теледебаты.

Пусть сбудется желание Рината —

Победой завершить с «Динамо» спор

И сделать чемпионом свой «Шахтер».

Кириллыч наконец издаст запрет —

Без ведома не лазить в Интернет,

Пробить возврат символики советской

Петруша в силах. И в Донецк загнать донецких

Сподобится в конце концов Григорий,

Надежный страж столичных территорий.

И Ленчик сможет за копеечную мзду

Имплементировать любую ерунду.

А оппозиция, немного погодя,

Найдет под елкой своего вождя.

А пожелает — до конца зимы

Увидеть Украину без Чукмы…

Все сбудется, ребятки, дайте срок,

Не зря ведь у меня без дна мешок.

Заинтригованная толпа с воодушевлением валит лже-Деда Мороза на снег и оперативно избавляет его от мешка, за который разгорается форменная драка. Никем не замеченный Экс-Вицеспикерчук проскальзывает в королевские покои. Брошенный им мешок оказывается набитым воздушными шариками.

Картина третья

Тронная зала великого короля Чукмы. Она напрочь лишена зеркал — их заменяют многочисленные портреты в золоченых рамках, на которых запечатлен светлый лик венценосца. Монарх, с указкой в одной руке и куском мела — в другой, нетерпеливо топчется возле огромной грифельной доски. Напротив него, за ободранной школьной партой, пожирая начальство глазами, сидят два его ближайших сподвижника — начальник службы учета податей Хазаров и главный полицмейстер Смирнофф.

Чукма (ласково):

Ну, Яныч, ну, родной, скажи «по-дат-ки»…

Хазаров издает нечленораздельный звук, при этом его рука непроизвольно делает характерное хватательное движение.

Чукма (обреченно):

Однако туговаты вы, ребятки.

Дремуч ты, Яныч, пес тебя возьми,

Ты что ли репетитора найми…

Смешно сказать: такая голова,

А выучить отдельные слова

Не можешь, право слово…

Хазаров (виновато): Государь!

Мне мова не дается…

Чукма (сурово): Ты не парь

Мозги мне, мытарь. Как-то ж я ее,

В конце концов, освоил, е-мое…

(Король погружается в воспоминания)

Учил ее, пока не поседел,

А после взял ее, нагнул… И овладел.

Хазаров (задумчиво):

Цікава схема… На озброєння беру.

Чукма (торжествующе):

Да ты язык так выучишь к утру!

(Поворачивается к Смирноффу)

Теперь, служивый, ты. Скажи «на-мет»

Смирнофф издает гортанный звук и вскакивает с места. Неожиданно для окружающих генерал обнаруживает некоторую склонность к пантомиме: его руки отчетливо демонстрируют следующие процессы: сворачивания несанкционированно установленной палатки, ломания древка флага и выкручивания рук с последующей фиксацией оных при помощи наручников.

Чукма (одобрительно):

Красиво. Но прогресса в мове нет.

Смирнофф (недоуменно):

К чему мне мова, черт ее б побрал?

Чукма (назидательно):

Ты не масштабно мыслишь, генерал.

Что ж, поясню вам: наводить порядки,

На фирмы наезжать и рвать палатки,

Панове, научились вы, бесспорно,

Но змісту ваших дій бракує хворми.

Необходимо соблюдать порой приличья,

Не в морду бить, а копнути в обличчя.

Врага режима должен ты порвать,

При том не забывая прикрывать

Дух беззаконья буквою закона.

Прошу, друзья, поменьше моветона.

Поймал врага монархии — в кутузку.

И не стесняйся в средствах, но по-русски

К нему ты обращаться не моги,

Чтоб знали навіть кляті вороги,

Что мы закон про мову свято чтим.

А после в прессе четко поясним,

Что мы от нарушения свобод

Спасли нам Богом вверенный народ.

Что он хотел, злодей и супостат,

Порушити конституційний лад.

Закон не властвует лишь в государстве том,

Где власть верховная владеет мастерством

Законы применять, но лишь тогда,

Когда в том появляется нужда,

Не всякий, не всегда и не вполне

Закон нам стоит применять в стране.

Но надо свято чтить (вопросов нет)

Закон, что власти придает авторитет.

Ніхто не відміняв закон про мову?

Вот и учите вы ее, панове!

Страна должна иметь приличный вид,

За это всякий власти все простит.

Кому поверит мир и наш народ:

Гаранту прав, законов и свобод

Иль тем, кто властной алчностью дыша,

Устои наши подорвать спешат?

Должна приличный вид иметь страна,

Я так рахую, нашого лайна,

Не должен бачить, так сказать, непосвященный,

Авторитет державы просвещенной

Оберегать мы бдительно должны.

Тогда нам перемены не страшны.

Смирнофф (светлея лицом):

Мой повелитель, ваша мысль ясна.

Палаткам — мир. Наметам же — війна!

Картина четвертая

Светлая, просторная, но довольно бестолково обставленная комната, засиженная пчелами, заставленная прялками и завешанная иконами, вставленными в рамы из-под зеркал. В обитых бархатом креслах восседают добродій Пензлик (ироничный мужчина с лицом галицкого интеллигента), добродій Вужик (несколько полный и абсолютно добродушный мужчина, иногда обнаруживающий склонность к дипломатичным ходам) и добродій Кістка (мужчина с болезненным лицом бывшего эколога. На лице этом написана вся скорбь Рухного Народа Украины). Все трое время от времени нервно поглядывают на часы. Не глядя друг на друга, мужчины переговариваются между собой, но мысли при этом они высказывают весьма хаотично. Для непосвященных уловить суть беседы не представляется возможным.

Добродій Кістка (недовольно):

Панове, ми чекаємо годину!

Добродій Пензлик (хмуро):

Він десь там вештається, а Україна гине!

Добродій Вужик (очнувшись от дремоты):

А Войко-то Богдан іде по трупах,

Межі не знає він в своїх підступах.

Застосувати час, здається, силу.

Добродій Кістка: Що ж буде з Україной, Боже милий!

Добродій Вужик: Піддать таке ім’я такій нарузі!

Отримать мусить Войко по заслузі!

Добродій Пензлик (снова поглядывая на часы): Де Тющенко? Ну треба ж совість мати!

Добродій Вужик: А нумо, хлопці! Україну рятувати!

Через потайную дверь в комнату просачивается добродій Ромчик, человек абсолютно неприметный, но (по неподтвержденным слухам) совершенно незаменимый.

Добродій Кістка: Керманич де? Які новини, брате?

Добродій Ромчик: Просив вас Тющенко
ще трішки зачекати…

Добродій Пензлик: У нас же повно різної роботи!

Розподілити час давно вже квоти,

Не можемо чекати ні хвилини!

Добродій Ромчик (с почти отеческой укоризной):

Які там квоти! Україна гине!

Добродій Ромчик уходит через ту же дверь и спускается в подвал, по черной лестнице, усеянной осколками разбитых зеркал.

Картина пятая

Комната в королевском дворце с наглухо задвинутыми шторами. Яркий искусственный свет. Роскошные зеркальные рамы без зеркал. На высоком и жестком кресле восседает Леди Власть, существо практически бестелесное, но всемогущее. Она немолода и слегка подтаскана, как всякая женщина, переходящая из рук в руки и не получающая от этого никакого удовольствия. В приоткрытую дверь проскальзывает Экс-Вицеспикерчук. Он почтительно снимает красно-белый колпак.

Леди Власть (безразличным голосом):

Я нравлюсь вам?

Экс-Вицеспикерчук: Помилуйте, конечно!

Любить способен вас и бессердечный.

Вы так прекрасны, так милы…

Леди Власть: И он туда же!

Я нравлюсь вам! Но, сударь, как, ведь я же

Не социал, простите, демократка…

Экс-Вицеспикерчук: Ну что ж, мадам,
играть не будем в прятки.

Вы мне нужны и вам я нужен тоже.

Такая связь любой любви дороже.

И бескорыстнее любви…

Леди Власть (устало):

Прошу, не лги!

(Прислушивается)

За дверью кто-то есть, слышны шаги.

Скорее спрячься, там, в углу, за шторой.

Экс-Вицеспикерчук (вполголоса):

Я чувствую, пробьет мой час, и скоро.

Экс-Вицеспикерчук прячется за шторой. Спустя мгновенье в комнату осторожно входит Тющенко, наряженный Святим Миколаєм. На его лице — привычно-значительное выражение. Так выглядит человек, всегда довольный собой и всегда недовольный окружающей действительностью.

Тющенко: Як завше пані файно виглядає…

Леди Власть (надменно):

Ви не за цим з’явились, я гадаю?

Байдужа я до ваших компліментів…

Тющенко (вздохнув):

Насправді, забагато сантиментів…

Я вам потрібний, ви мені потрібні,

В державі нашій — розлад, втома, злидні.

Єднаймося! Рятуймо Україну!

Вона без спілки нашої загине…

В коридоре опять слышны шаги. Тющенко скрывается за шторой. Сноровка, с которой он это проделывает, свидетельствует о том, что ему это приходится делать не впервой. В комнату врывается разъяренный Чукма. Он, как обычно, величественен.

Чукма: На миг оставишь без присмотра Власть,

Как всякий норовит ее украсть!

На Божий свет вылазьте, ухажеры,

И не порвите, казановы, шторы.

Тющенко и Экс-Вицеспикерчук являются перед светлы очи государя. У обоих вид набедокуривших школьников.

Чукма: Ишь, Дон Гуаны!
(обращаясь к Леди Власть)

Что ты в них нашла?

Леди Власть: Вы на себя
взгляните в зеркала,

И отраженье сразу даст ответ,

Кто из троих достоин власти, а кто — нет.

Она шарит глазами по стенам в поисках зеркал. Внезапный порыв ветра распахивает окно и срывает с него штору. В стекле видны слабые отражения трех достойных кавалеров. Леди Власть напряженно вглядывается в очертания.

Леди Власть: Нет, только, посмотрите: правый Боже,

Вы друг на друга поразительно похожи…

(безразличным голосом)

Ах если б только, право слово, я могла

Быть по другую сторону стекла…

Вдалеке, за стеклом видны крошечные черные фигурки. Их множество. С такой высоты трудно разобрать, кто это. Но, надо думать, что это Народ — единственный источник Власти.

Чукма, Экс-Вицеспикерчук и Тющенко захлопывают окно и задергивают штору. Последний делает это несколько медленнее остальных. Возможно, ввиду отсутствия достаточных навыков.

Занавес