03/28/2002 | Augusto

Сергей Сухобок, зам. гл. редактора obkom.net (специально для "Оборзевателя") 28/03/2002 15:11
http://obozrevatel.com.ua/duty.php?id=37181&duty=10&sort=1
з лицем героя, треба ж знати в лице своїх героїв чи ні?!



Проект "Ющенко" - кто он?
Парадоксом и феноменом украинской реалии стало наличие политика, никак не вдающегося в объяснения о том, что есть мораль, но открыто, в отличие от простого обывателя, позволяющего себе заявлять, что он "моральный человек" и ведет "моральный образ жизни". Кто же этот самый "христианнейший мессия", вдруг ставший символом национально-патриотических идей и постоянно упоминающий о своей любви к Украине?

Правда никто ему не задал вопроса, как он понимает "любовь к Украине", и правильно сделал - иначе при наличии такого оригинального ораторского искусства могло бы прозвучать такое, что нежными чувствами объяснить было бы сложно. Впрочем, оставим в стороне и такие понятия как мораль и отношение к христианству - эти императивы каждым воспринимаются сугубо лично и внешне проявляются в зависимости от глубины их восприятия.

Остановимся на национально-патриотическом содержании "мессии".

Последние несколько месяцев я назойливо пристаю ко всем знакомым журналистам и политикам с одним единственным вопросом: "С каких пор и по какой причине Виктор Ющенко стал восприниматься как выразитель украинской патриотической идеи, направленной на защиту национальных интересов?" Ответы получал самые разные, вплоть до неожиданных - диверсификация по времени и обстоятельствам появления данного мнения была самой, что ни на есть широкой. А один острослов высказался вообще незатейливо: "Любовь к Украине у Ющенко началась с банка с одноименным названием. По-моему, Виктор Андреевич и до сих пор эти два понятия не различает".

Страна, как банк

Здесь вполне уместно небольшое отступление почти по Э. Гарднеру: "Человеческая память - забавная штука. Если кто-либо стал свидетелем преступления, главные драматические моменты происшедшего будут постоянно стоять у него перед глазами. Но сколько бы он ни думал о случившимся, он никогда не обратит внимание на соединительные звенья, связывающие все моменты воедино. Второстепенные образы затмеваются в его сознании наиболее впечатляющими. Это своего рода диспропорциональность памяти. Когда свидетеля просят рассказать, что же он видел, то он, стараясь выстроить в уме события в единую логическую цепь, чрезвычайно склонен давать рациональное объяснение случившемуся главным образом на основании того, как, по его мнению, все должно было происходить. На самом же деле это могло происходить совершенно иначе или не происходить вовсе".

Посему начнем издалека. В прессе уже неоднократно и достаточно убедительно писалось о том, что Виктор Ющенко является непосредственным "продуктом", сформировавшимся под влиянием настоящего архитектора банковской системы Украины Вадима Гетьмана. Еще в 1987 году в АПБ Украина, который возглавил ныне покойный Гетьман, Виктор Андреевич занял одно из ключевых мест, а с 1992 года стал его правой рукой, то есть первым заместителем. А в связи с тем, что с марта того же года Вадим Петрович стал одновременно исполнять обязанности председателя Нацбанка, то Ющенко стал полноправным "хозяином" в АПБ "Украина". Здесь слово "хозяин" взято в кавычки не случайно - Виктор Андреевич при жизни Гетьмана никогда не был совершенно самостоятельным банкиром и прямо или опосредовано участвовал во всех тех действиях, которые разрабатывал и осуществлял талантливый банкир Вадим Гетьман.

Не стал Ющенко самостоятельным игроком на банковском поле и после того, как заменил на посту председателя НБУ Гетьмана, ушедшего осваивать более перспективную ниву по созданию Украинской межбанковской валютной биржи. Хотя полный контроль над АПБ "Украина" эти два банкира сохранили полный.

И самым первым и, пожалуй, самым крупным совместным делом Гетьмана и Ющенко стало формирования в Украине условий по концентрации финансового капитала, приведшего к созданию первых крупных состояний. Все это происходило практически под копирку с российского опыта и при непосредственном участии крупных российских финансовых структур. Хотя внешне все это выглядело пристойно и вовсе не противозаконно.

Начиная с 1992 года, в правительстве Украины был пролоббирован вопрос о необходимости предоставления бюджетных кредитов сельхозпроизводителям для проведения посевных и уборочных кампаний. Оператором распределения этих "вливаний", естественно, выступил АПБ "Украина". Нацбанк не возражал даже против дополнительной денежной эмиссии для покрытия этого кредитования. Одновременно, под предлогом дефицита в Украине достаточного количества наличной валюты, значительная часть иностранных кредитов, поступающих на счета Нацбанка, ввозилась в страну в виде реальных зеленых дензнаков. Эта валюта в виде межбанковских кредитов под скромные проценты также предоставлялась в распоряжение коммерческих банков.

Рассказ от первого лица

В конце 1992 года, работая в одной коммерческой структуре, я познакомился с начальником валютного управления одного из областных управлений АПБ "Украина". Этот человек оказывал мне совершенно легальные законные услуги, за что я пытался его как-то отблагодарить. К удивлению, мои проявления благодарности всегда вежливо отклонялись под предлогом, что "у нас ведь чисто человеческие отношения". Наверное, это так и было.

В конце того года, или же в начале 1993 года этот самый начальник валютного отдела в ходе приватной доверительной беседы предложил мне открыть на мое имя фирму и взять в его же банке кредит сроком на год. На мой вопрос: "В каком размере?", последовал неожиданный ответ: "Тот кредит, о котором я говорю - не меньше 200 тысяч долларов".

Дальнейший диалог был не менее любопытен.

- Под какие проценты этот кредит?

- Для тебя - 360 годовых.

- Какие еще условия?

- 15% ты сразу "откатываешь" наличкой.

- А где я ее возьму?

- Мы тебе ее сразу выдадим.

- А что я буду делать с 85-ю процентами при таких годовых? Это же какой оборот нужно иметь на них?

- Мы остальные деньги сразу обменяем на доллары США, и пусть они у тебя будут. Соглашайся! - у нас миллионами берут.

Тогда купоно-карбованец еще не приблизился к курсу 1 тысяча за один доллар, и хотя девальвация украинских "фантиков" была стабильной, но не в таком темпе, чтобы уповать на то, что при предложенной годовой кредитной ставке можно было бы прогнозировать рациональность подобного кредита. Правда, как грибы после дождя, расплодились многочисленные посредники, заполонившие рекламные площади газет предложениями о конвертации украинских денег в американские. Но это воспринималось отвлеченно, не увязываясь с процедурой бюджетного кредитования села.

В октябре 1993 года один доллар стоил уже 30 тысяч карбованцев, и я взяв калькулятор подсчитал, что взяв кредит в 200 тысяч у. е., отдав взятку в 30 тысяч USD, проконвертировав оставшуюся сумму, через девять месяцев вернув кредит со всеми положенными процентами, мог оставить себе на вполне законных основаниях 140 тысяч американских долларов. Не много, но все же.

Вскоре встретив того самого знакомого начальника валютного отдела, я спросил, а знал ли он сам, что будет такая инфляция, а если знал, то почему не намекнул? Ответ был прост: выиграл тот, кто рискнул.

"Но еще больше выиграл тот, кто знал, что так будет", - был подтекст у этого ответа.

Это совершенно частный случай, но он не был единственным. Тогда получить кредиты в банке "Украина" было действительно очень легко. И именно они стали основой многих сегодняшних крупных состояний.

Справедливости ради надо признать, что и другие банки занимались раздачей подобных кредитов, но ни в одном из них это не достигало таких масштабов как в АПБ "Украина", использующем все ту же наличную валюту, которая поступала в страну в виде кредитов.

Чисто внешне вся эта операция по предоставлению выглядела вполне законно. Иностранные кредиты в наличной валюте стали государственным долгом. Коммерческие структуры вернули банкам кредиты в девальвированном виде, которыми те в свою очередь рассчитались с бюджетом. Последний же покрыл свой образовавшийся супердефицит за счет очередной эмиссии.

Народу же, чей реальный доход (и за чей счет все это произошло) снизился в десятки раз, объяснили, что это: "падение производства", "вымывание оборотных средств", "инфляция, вызванная реформированием экономики", "неконкурентноспособность отечественного производителя" и т. п.

На тот момент в Украине еще не было в достаточном количестве квалифицированных банкиров и экономистов, способных понять и оценить мировой финансовый опыт, а потому не знавших, что в мировой практике уже имелись примеры подобной "реформы" кредитно-денежной системы. И все они имели под собой только одно реальное объяснение - это были продуманные на высшем банковском уровне, отлично спланированные и прекрасно проведенные акции.

Побочным эффектом произошедшей "реформы" стало то, что большинство предприятий действительно стали нерентабельными, неконкурентоспособными, а значит вполне готовыми к грядущей приватизации на вполне умеренных условиях. И архитекторами этого процесса по праву можно считать руководителей банковской системы Украины.

Следующей, но уже гораздо более изящной, комбинацией, проведенной теми же людьми, стала деноминация национальной денежной единицы под псевдо-патриотическим лозунгом.

Наша гривня - круче всех!

На днях один британский журналист украинского происхождения все на тот же вопрос о том, когда на Западе Виктор Ющенко стал восприниматься как выразитель украинских интересов, ответил, что, пожалуй, с момента введения гривни, ставшей национальным символом стабильности.

Действительно, к началу 1996 года украинский купоно-карбованец по отношению к американскому доллару был самой многонулевой денежной единицей в СНГ. Многими "свидомыми" украинцами это воспринималось почти как национальный позор. Выходом из этого виделось введение полноценной денежной единицы, которой и должна была стать гривня.

К ее введению стали готовиться практически сразу после обретения Украиной независимости, и на первых, отпечатанных еще в 1992 году, новых дензнаках стояла подпись тогдашнего председателя НБУ Вадима Гетьмана. Но в связи с периодически галопирующей инфляцией вводить ее в обращение считалось нецелесообразно.

Пережив шок гиперинфляции 1993 года купоно-карбованец с конца того же года с отметки 34 тысячи за один доллар к концу 1995 года медленно (!) опустился до 190-200 тысяч. После этого и появились в речах председателя Нацбанка Виктора Ющенко слова о жесткой монетарной политике, о четком валютном регулировании и о неприемлемости любой денежной эмиссии. Хотя, надо признать, до того все перечисленное практически не замечалось в деятельности НБУ. К тому же, имела свое значение и очень жесткая позиция тогдашнего премьер-министра Павла Лазаренко - он просто настаивал на введении гривни.

Час "икс" был назначен на осень 1996 года. И хотя все мероприятия по подготовке к введению новой денежной единицы широко не афишировались, был проделан большой объем работы, результатом которой стала стабилизация купоно-карбованца, который занял достойное место в котировках финансовых бирж СНГ. Более того, как на внутреннем рынке, так и на зарубежных биржах стал ощущаться определенный дефицит украинского "продукта".

Условия введения гривни, назначенного на сентябрь 1996 года были просты и либеральны: в течение двух недель каждые 100 000 тысяч купоно-карбованцев обменивались на одну гривню без ограничения в суммах.

Недоверчивый украинец, по привычке не поверил заверениям правительства, а потому накануне реформы стал избавляться от старых дензнаков, пытаясь перевести их в доллары, покупая последние даже по такой цене как 220 тысяч за один у.е.

Совершенно обратная реакция происходила на российских биржах - там купоно-карбованцы скупались в огромном количестве, в том числе и по форвардным контрактам, но по цене не ниже 185 тысяч за доллар. Здесь опять возникает вопрос: рисковали россияне, делая такие покупки, или же они знали, что делают? Ответ дал результат денежной реформы в Украине.

Введя новую денежную единицу, Национальный банк Украины с гордостью заявил, что отныне она становится одной из самых стабильных в Европе, а потому негоже ей быть такой дорогой в отношении доллара. В основании данного утверждения была даже заложена псевдоэкономическая идеологема о том, что курс гривни привязывается к курсу немецкой марки, а потому больше, чем 1,72-1,75 грн. за доллар давать не стоит. Примерно также устанавливал курс рубля товарищ Сталин, указавший (но не приказавший), что доллар не может быть дороже советского дензнака.

Что же произошло в результате абсолютно волюнтаристского решения НБУ установить не тот рыночный курс, который сложился к моменту реформирования украинской денежной единицы, а тот, который. Впрочем все понять можно, если представить, что тот, кто имел на руках американские деньги, в одночасье потерял на каждом долларе от 22 до 28 копеек. Тот же, кто озаботился накануне реформы перевести иностранные денежные знаки в украинские купоны, на каждом долларе приобрел 22-28 копеек. Доходность операции доллар-карбованец-гривня-доллар, если она была проведена быстро и грамотно, составила от 12 до 16 процентов за один месяц. Такая доходность даже за год считается весьма высокой.

Теперь можно задуматься и над ответом на вопрос: рисковали ли российские финансисты или знали, что так произойдет?

Вопрос риторический, так как и украинские финансисты знали об этом - ведь совершенно невозможно предположить, что новый курс приснился руководству НБУ и Виктору Ющенко в одну ночь и был ими утвержден. А кто владеет информацией, тот владеет всеми.

На уровне специалистов валютного рынка Украины до сих пор существует устойчивое мнение, что в предреформенной ситуации дефицита купоно-карбованцев сумел поучаствовать и тогдашний премьер Лазаренко. Якобы ему тогда удалось привлечь под предстоящий обмен денег крупные частные кредиты и в обход норм межбанковской биржи проконвертировать их по нужному курсу в купоны. После обмена их на гривни эти деньги были уже по новому волюнтаристскому курсу обратно обменяны на доллары и выведены за границу в качестве платежей по краткосрочным кредитам.

В качестве подтверждения этой версии приводится тот факт, что из инкриминируемых Павлу Ивановичу 140 миллионов "отмытых" долларов доказать хищения и взятки удалось только на сравнительно небольшую сумму. Остальные деньги, пусть и "грязные", должны же были где-то, кроме воздуха, взяться.

Вполне логично на этом фоне выглядит и утверждение, что именно об этих операциях имел полное представление глава Украинской межбанковской валютной биржи ныне покойный Вадим Гетьман. Знало ли об этом руководство НБУ, сказать трудно.

Но все же - кто получил выгоду от введения гривни, кроме тех, кто знал, что ее курс решением НБУ будет резко ревальвирован?

Кто угодно, но только не отечественные производители. Экспортеры, закладывающие в валютную цену прогнозный показатель курса национальной денежной единицы, рассчитывающие исходя из этого размеры платежей в бюджет, в результате такой реформы оказались неспособными выполнить свои обязательства перед государством.

Производитель, ориентирующийся исключительно на внутренний рынок, тоже был изрядно подкошен. Из-за резкого уменьшения курса доллара стали особенно выгодны импортные операции, в связи с чем вся Украина была просто завалена очень дешевыми и качественными товарами иностранного производства, с которыми отечественный производитель конкурировать не мог. Правительству Пустовойтенко, пришедшему на смену Лазаренко, позже пришлось применять совершенно драконовские протекционистские меры, чтобы хоть как-то сделать выгодным бизнес украинских производителей.

Одна любопытная деталь. Во время резкого падения доллара, вызванного денежной реформой в Украине, к Одессе, традиционно считавшейся центром деятельности фирм, ориентированных на импорт, прибавились еще два крупно-оптовых центра. Неудивительно, что ими стали Днепропетровск и Киев, куда пароходами и паровозами завозился сверхдешевый импорт со всего мира.

Есть еще одна категория людей, которая с большим неодобрением вспоминает решение НБУ сделать гривню "твердой и дорогой". Это те, кто работал на форвардных контрактах, как по деньгам, так и по продукции. Убытки, понесенные ими, исчисляются сотнями миллионов.

Само по себе введение гривни не было трагедией для Украины. В морально-психологическом плане деноминация даже укрепила доверие народа к собственным деньгам, чем не преминул воспользоваться председатель НБУ Виктор Ющенко сыгравший на патриотических чувствах сограждан. Но то, как это было сделано и к каким последствиям это привело, вряд ли дает повод гордиться той самой денежной реформой. Особенно тем, кто действительно думает о благе Украины.

Но магия ожидания реформ (пусть и таких корявых) в народном сознании затмевает восприятие реалий. И потому рождается образ младореформатора, способного вывести страну к зияющим высотам.

И это далеко не все, что можно рассказать о "мессии". Отдельный разговор предстоит о том, кто и как сделал Виктора Андреевича надеждой Украины с национально-патриотической окраской. А все вышесказанное является только фундаментом для понимания дальнейшего.

Сергей Сухобок, зам. гл. редактора obkom.net (специально для "Оборзевателя")