11/06/2002 | Фідель

На мою думку, цей матеріал дає досить об"єктивну картину того що відбувається у Чечні і як відчувають війну звичайні чеченці. При всій умовності опитувань, висновки досить красномовні. Вони повністю підтверджують думку, що силового рішення чеченської проблеми немає.

http://www.polit.ru/documents/501360.html
Андрей Здравомыслов
Насилие в повседневной жизни
(Аналитический доклад на основе данных опроса чеченских женщин в лагерях для вынужденных переселенцев. Октябрь 2001 - февраль 2002 гг.)
Автор - профессор, главный научный сотрудник Института комплексных социальных исследований РАН


Организация опроса

В конце 2001-начале 2002 года общественная организация "Женщины Дона" провела опрос чеченских женщин. Всего было опрошено 257 человек. В качестве интервьюеров выступали постоянные и временные сотрудники, работающие в названной организации. Опрашивались женщины, проживающие в нескольких лагерях вынужденных переселенцев на территории Ингушетии (Аки-Юрт, Карабулак, Орджоникидзевская) и Чечни (Грозный и Рошни-Чу), что предопределяет в значительной мере общее умонастроение респондентов.

Дело в том, что в этих лагерях сосредоточены женщины и их семьи, в наибольшей степени пострадавшие от продолжающихся вооруженных действий на территории Чеченской республики. Большая часть их потеряла своих родственников и близких, их собственная жизнь неоднократно оказывалась под угрозой. Непосредственным результатом военных действий для них оказались разрушение и утрата постоянного места жительства, потеря имущества, потеря работы и социального статуса и, главное, потеря уверенности в каком-либо положительном выходе из сложившейся ситуации.

Поэтому ответы респондентов не могут быть интерпретированы как представительные (репрезентативные) для всего населения Чеченской республики. Это ответы тех, кто пострадал от военных действий в наибольшей степени. В то же время при интерпретации ответов нельзя не принимать во внимание и тот факт, что практически все население Чечни - женщины и мужчины, старики и дети - оказались жертвой вооруженного конфликта. Так или иначе, они терпели лишения и страдания и от действий федеральных войск, и от действий боевиков, сепаратистов и экстремистов. Население Чечни в целом - в том числе и русские, проживавшие в республике до 1995 года, - также стало жертвами войны, смысл которой остался неясным для подавляющего большинства жителей.

Наиболее распространенное объяснение причин вооруженного конфликта состоит в том, что какие-то группы людей, борющиеся между собою за власть, используют войну в качестве средства наживы для себя. При этом одни из них прикрываются идеями независимости, религиозной свободы, создания исламского государства, а другие - идеями целостности российского государства. Общее мнение склоняется к тому, что между этими как бы противоположными группировками существует негласный союз: продолжение военных действий приносит прибыль криминальным группировкам. Источники этой наживы достаточно хорошо известны. Это поставки вооружений, разграбление республиканских ресурсов, захват и выкуп заложников, организация торговли наркотиками, контроль за передвижением населения через блокпосты и т. д.

В целом население Чечни оказалось в ситуации полной беззащитности и бесправия. Мало того, что продолжение военных действий продолжает уносить еженедельно десятки жизней. Одним из главных следствий войны стало разрушение инфраструктуры экономической и социальной жизни. Перестали действовать промышленные предприятия, школы, больницы. Попытки наладить нормальную жизнь, предпринимаемые на протяжении последних двух лет, наталкиваются на огромные трудности, в том числе на недоверие населения к намерениям новых властных структур обеспечить людям нормальную жизнь.

При интерпретации результатов опросов следует учесть и то, что в лагерях вынужденных переселенцев формируется определенная субкультура, которая связана с переживанием несправедливости, утраты привычного образа жизни, с отсутствием постоянной занятости, заботой о детях, стариках и нетрудоспособной части населения, с получением гуманитарной помощи, с постоянной озабоченностью продуктами питания, одеждой, нуждой в медицинской помощи и т. д. Люди живут здесь в палатках и вагончиках не по своей воле. Эти лагеря представляют собою места вынужденного проживания, а следовательно, в них как бы продолжается принуждение и насилие. Все это определяет повседневный быт респондентов и их настроения. Участие в опросе, которое оказалось весьма активным, воспринималось женщинами как возможность высказаться и "излить душу" тем, кто готов был их выслушать. Рутина жизни в лагере беженцев не предоставляет особых возможностей общения. Те, кто обеспечивает эту жизнь повседневно, уже привыкли и притерпелись к виду несчастья. Появление новых людей всегда вызывает некоторые надежды на то, что к беженцам и их семьям будет проявлено большее внимание.

Беженцы, сосредоточенные в тех пяти лагерях, где проводился опрос, неравномерно (непропорционально) представляют основные районы республики. Так, надтеречные районы сравнительно меньше пострадали от военных действий, но столица республики - Грозный - относится к числу наиболее пострадавших регионов.

Пережитое насилие как главная составляющая опыта

Прежде всего, обратим внимание на то, как в данном опросе проявилось отношение к насилию, которое в известной степени может быть отождествлено с самой войной, разрушающей мирные основы человеческого бытия.

В анкете ставились два вопроса: "Были ли, по Вашему мнению, массовые насилия над мирным населением в первую чеченскую войну"? Такой же вопрос был задан и относительно второй чеченской войны. Положительно отвечают на этот вопрос от 86 до 92% от числа ответивших, при этом отказ от ответа встречается весьма редко - от 1,5 до 3,5%. По сути дела, среди наших респондентов имеется почти полное согласие в том, что на обоих этапах военных действий именно мирное население подвергалось насилию. Важно отметить, что доля указывающих на насилие по отношению к мирному населению несколько возросла при оценке второго этапа войны. Некоторые респонденты отмечают, что "в первую войну пострадавших было меньше, чем во вторую".

На вопрос о том, сталкивались ли опрашиваемые лично с насилием в тех или иных формах, 86% отвечают положительно и только 13% от общего числа респонденток отмечают, что они лично не сталкивались с насилием в ходе вооруженного конфликта.

75% из всей совокупности опрошенных указывают, что в ходе военных действий погибли их родственники.

84% указывают на гибель знакомых и друзей.

На ранения родственников указывает 56%, на ранения знакомых и друзей - 62%.

Полученная инвалидность или другое серьезное заболевание у родственников, знакомых и друзей характерно для 47%.

Очень велика и доля тех, кто пропал без вести. 42% опрошенных отмечают, что это случилось с их родственниками, и 77% - что со знакомыми и друзьями.

Причем у подавляющего большинства респондентов - около 90% - оказывалась под угрозой сама жизнь. При этом разница между первым периодом чеченской войны (1994 - 1996 гг.) и вторым периодом (1999 - 2002 гг.) не наблюдается. В том и другом случае 88 и 89% от числа опрошенных отмечают, что их жизнь оказывалась под угрозой.

В ходе опроса было выделено 14 конкретных форм насилия, относительно которых задавался вопрос. Рассмотрим порядок (ранжировку) этих форм:

Таблица 1. Частота форм насилия, испытанных лично респондентами

Унижение человеческого достоинства - 60%
Мародерство - 39%
Ограбление - 38%
Оскорбления и угрозы - 32%
Поборы - 31%
Пропажа людей без вести - 13%
Необоснованные аресты - 12%
Насилие над чеченскими детьми - 9%
Избиения - 8%
Убийства - 6%
Нанесение телесных увечий и пытки - 5%
Взятие в заложники - 3%
Сексуальное насилие - 2%.
Такова ранжировка конкретных форм насилия, которые опрошенные женщины испытывали лично.

В анкете ставился этот же вопрос и в другой форме: видели ли респондентки эти ситуации собственными глазами. В этом случае ранжировка имеет несколько иной характер.

На первое место здесь выступают избиения и необоснованные аресты (по 53%).

Нанесение телесных увечий наблюдали 50% респонденток.

От 40 до 50% респонденток были свидетелями убийств, оскорблений и угроз, унижений человеческого достоинства, мародерства, исчезновения людей.

Свидетелями поборов было 30% респонденток, взятие людей в заложники и насилие над чеченскими детьми - 22-24%.

Почти каждая десятая из опрошенных отмечает, что она видела своими глазами ситуации сексуального насилия.

Кроме того, от 2 до 20% респонденток по каждой из ситуаций говорят, что они слышали о таких случаях от людей, которым доверяют.

К вопросам о пострадавших среди родственников и друзей респондентки сделали по своей инициативе множество приписок следующего содержания:

"В поселке Алды ФСБ издевались над женщинами, стариками, детьми. Убивали жену, мать, свекра прямо в одном дворе. Чтобы понять, надо видеть такое"
"У моей подруги убили отца и мать. Убили ни за что, просто стоящих на улице. Она хоронила только кости, а также останки русских соседей, которые жили под одной крышей"
"Погибло 5 родственников, 4 пропали без вести, ранение получили многие, 6 друзей стали инвалидами"
"В 1996 году, не доезжая 15 отдела, убили и сожгли брата моего мужа, нашли ворот от рубашки и один туфель. Труп был неузнаваемый, их сожгли в машине. В 1999 году начались бомбежки, и сразу парализовало свекровь. Она пролежала 16 дней и скончалась. Хоронили ее 18 ноября под бомбежкой".
"Погиб отец"
"Погибла дочка"
"Погиб муж"
"Погибли мои ученики, и у меня есть чувство вины за то, что я слишком настойчиво разъясняла понятия "Родина", "честь" и т. д."
"При зачистке был убит муж"
"Муж умер от туберкулеза из-за бомбежки и жизни в подвале"
"Брат погиб. Пропал дядя. Одну подругу изнасиловали и убили в окружении"
"Увели из дома и нигде не могут найти двух племянников"
Эти ответы раскрывают меру страдания той части населения, которая оказалась прямо задетой действиями по наведению порядка. Но это чувство не остается достоянием лишь тех, кто пострадал непосредственно. Оно передается и трансформируется в чеченском обществе, продуцируя цепь дальнейших насильственных действий. Пострадавшие не будут осуждать боевиков, которые хотят отомстить за погибших и поруганных. Также и федеральные подразделения на втором этапе войны в значительной мере руководствуются стремлением отомстить за погибших товарищей.

Обратим внимание, что при ответе на вопрос о формах насилия на первое место выходит, прежде всего, унижение человеческого достоинства. Это говорит о двух важных моментах. Прежде всего, о большой значимости личного достоинства человека. Во-вторых, это означает, что операции по поиску боевиков в Чечне осуществляются без должной нравственно-этической подготовки сотрудников милиции, служащих вооруженных сил и других представителей силовых структур. При этом особую ненависть у респонденток вызывают контрактники, которые рассматриваются чеченскими женщинами как воплощение зла.

По мнению опрошенных женщин, контингент контрактников в массе своей и в индивидуальных проявлениях характеризуются грубостью, бесцеремонностью, постоянным нарушением таких прав личности, как право на неприкосновенность жилища и других прав, связанных с охраной личного достоинства гражданина России. Весьма характерны рассказы респондентов об эпизодах насилия. Чаще всего это связано с задержанием и допросами подростков. По подозрению в пособничестве боевикам их при малейшей возможности задерживают для допроса. В ходе обыска допускаются почти всегда унижающие человеческое достоинство процедуры. Мальчиков-подростков заставляют испытывать чувство беззащитности, о котором они не могут рассказать своим близким. Чаще всего такие эпизоды заканчиваются уходом подростка из дома ради отмщения.

Другой сюжет рассказов - о поисках мужчин, задержанных дома за мирными занятиями и пропавшими после задержания. На их поиск расходуется масса сил и времени. Организуются встречи с разными людьми, которые могут что-то знать о пропавшем. При этом не исключаются и случаи взяток за поставленную информацию. Иногда людей находят, но бывает и так, что обнаруживают их трупы и места поспешного захоронения.

Достаточно красноречиво о чувствах враждебности и ожесточенности свидетельствуют ответы на вопрос анкеты: "Как Вы относитесь к тому, что женщина берет в руки оружие?" Только 20% относятся к этому отрицательно, а 65% одобряют такое поведение, поскольку "женщина бывает поставлена в ситуацию, когда у нее нет другого выбора".

Антироссийские настроения как результат насилия

Такого рода факты и, главное, восприятие сложившейся ситуации в целом воспроизводят антироссийские и антирусские настроения.

Оценивая деятельность армейских частей в чеченской республике, почти 90% от числа наших опрошенных говорят, что "они сами ведут себя как преступники".

80% избирают суждение "они не столько борются с вооруженными формированиями, сколько мешают наладить мирную жизнь".

И все же 11% выражают согласие с тем, что "армейские части борются с незаконными вооруженными формированиями, и положительно относятся к мирному населению, всемерно помогают наладить мирную жизнь". Если учесть реальное положение опрошенных и степень давления на них своей среды и общественного мнения, то следует признать, что эти 11% - не такая уж маленькая величина!

Примерно такая же оценка дается и правоохранительным органам в чеченской республике.

Среди наших респондентов около половины в той или иной мере готовы поддерживать позиции сепаратистов: 51% заявили свое несогласие с тем, что Чечня - это неотъемлемая часть Российской Федерации, и только 13% согласились с этим суждением.

Оценивая деятельность членов чеченских вооруженных формирований, 55% полагают, что они ближе всего стоят к чеченскому народу.

10% полагают, что они ближе к исламскому фундаментализму,

5% - к международному терроризму.

Национально-этнические ориентации опрошенных

В анкете задавался вопрос о национальности друзей респондентов. Ответы по этим позициям показывают явную противоречивость установок. С одной стороны, почти половина заявила, что они не придают значения национальной принадлежности своих друзей. Около 40% отметили, что среди их друзей есть представители разных национальностей. В то же время 20%, то есть 1/5 часть, дружат только с представителями своей национальности.

За дружбу и соседство с представителями других национальностей высказываются 84-88% опрошенных, а 24% высказываются и за отношения родства. За совместный бизнес высказались около 70%. Но только 3% высказались в пользу возможных брачно-семейных отношений с представителями других национальностей.

От 21 до 28% отмечают, что они сталкивались с поддержкой со стороны русских в ходе первой и второй военных кампаний. 9% опрошенных женщин согласны на то, чтобы их детей взяла к себе русская семья в такое место, где бы они находились подальше от зоны боевых действий, а 67% готовы сами всей семьей переехать в безопасный район. В то же время 49% против передачи детей: "чеченские дети должны расти около своих гор, как бы опасно это ни было". 9% высказываются за организацию интернатов с преподаванием на чеченском языке.

И в то же время 54% полагают, что "русские не первый век пытаются навязать чеченцам неприемлемые для них жизненные идеалы и ценности".

О противоречивости национально - этнических установок опрошенных говорит их оценка сложившихся межнациональных отношений в северокавказском регионе. Только 8% из них считают, что эти отношения нормализуются. Тех же, кто полагает, что эти отношения стали критическими, - в 2 раза больше. На ухудшение межнациональных отношений в регионе указывают более половины - 51%.

Для значительной части чеченских семей их недавнее прошлое связано с депортацией и воспоминаниями о жизни в Казахстане. 43% против 20% говорят о том, что их связывает что-то с Казахстаном.

Взгляд в будущее

На открытый вопрос о возможных путях перехода Чечни к мирной жизни ответила почти половина опрошенных. Однако в содержании ответов преобладает разочарование, сомнение в том, что это возможно. Люди устали ждать и надеяться, надеяться и ждать!

В целом, в политических настроениях респонденток преобладает мнение, утвердившееся в результате первого этапа вооруженного конфликта: вывод федеральных войск и переговоры с Масхадовым рассматриваются большинством вынужденных переселенцев как средство нормализации политической ситуации в республике. Иными словами, речь идет о возвращении к ситуации, закрепленной в 1966 году так называемыми хасавюртовскими соглашениями, которые были нарушены радикальным крылом экстремистов, организовавших через три года вооруженное нападение на Республику Дагестан под флагом создания единого исламского государства на Северном Кавказе. Очень небольшое число респондентов возлагают ответственность за развязывание второго этапа вооруженного конфликта персонально на Масхадова, который оказался "слабым президентом".

Обращает на себя внимание и тот факт, что среди опрошенных большим авторитетом пользуется фигура бывшего Председателя Верховного Совета РФ - профессора Руслана Хасбулатова. Фигура же Кадырова не получает поддержки у опрошенных беженцев. Возможно, эту группу чеченских респондентов вообще отталкивает всякое сотрудничество с Федеральными властями. На это можно найти ответ лишь при более углубленной постановке вопроса.

И все же 15% из числа наших респондентов принимало участие в выборах Президента РФ в 2000 году.

Весьма знаменательны в этом плане и ответы на вопрос, предлагающий характеристику эмоционального состояния респондентов за последние полгода. В вопросе предлагалось оценить свое состояние с помощью пяти пар альтернативных характеристик.

Таблица 2. Самооценка эмоционального состояния вынужденных переселенцев
(выборка - 257 человек, не ответили - 7; в процентах от числа ответивших)

Позитивные эмоции Негативные эмоции
1 Надежда 72,0 29,6 Разочарование
2 Активность 38,4 36,8 Апатия, пассивность
3 Оптимизм 30,0 47,2 Пессимизм
4 Уверенность 14,4 68,0 Неуверенность
5 Удовлетворенность 1,6 76,8 Неудовлетворенность


Как видно, эмоциональное состояние крайне противоречивое. Надежда на улучшение явно преобладает над разочарованием. Весьма основательна группа женщин, сохраняющих активность (почти 40%) и даже оптимизм (30%) в этой исключительно сложной ситуации. Очень небольшая группа удовлетворенных, скорее всего, характеризует тех из числа наших респондентов, которые уже возвращаются в места постоянного проживания и собираются покинуть лагерь (таких было 7 человек от общего числа опрошенных).

Конечно, подавляющее большинство респондентов связывают свои семейные перспективы с возможностями возвращения в свой прежний дом, или, по крайне мере, в свой населенный пункт. Однако у многих нет жилья, а возвращение других связано с тем, что семья была так или иначе вовлечена в конфликт. Так, на прямой вопрос "Почему Вы не возвращаетесь домой?" -три четверти опрошенных отвечают: "Существует угроза жизни мне и моим близким со стороны федеральных войск". В то же время около 20% говорят, что "существует угроза жизни мне и моим близким со стороны вооруженных формирований, противостоящих федеральным войскам".

Одна из главных забот наших респондентов - дети и их будущее. Заметим, что 98% респондентов, даже находясь в лагере вынужденных переселенцев, говорят о том, что их дети имеют возможность посещать школу. Любопытен и такой показатель:

98% респонденток заявляют о том, что они хотели бы, чтобы их дети в совершенстве владели русским языком и только 1% согласны с тем, что знание русского языка для чеченского ребенка необязательно.

90% мечтают о том, чтобы их дети получили высшее образование. В то же время 33% для мальчиков и 30% для девочек говорят о желательности мусульманского образования.

Заключение

Еще раз следует подчеркнуть, что ценность данного материала состоит в том, что он показывает эмоциональное и психологическое состояние женщин, наиболее пострадавших от вооруженного конфликта. Почти 60% говорят о том, что их жилье разрушено полностью, а около 40% указывают на его частичное разрушение. У многих в ходе вооруженного конфликта погибли близкие и родственники. Это во многом объясняет проявившийся в ходе опроса радикализм, недоверие к центральным и местным властям, разочарование.

Этот материал нельзя рассматривать как репрезентативный по отношению ко всему населению Чечни, и даже по отношению к чеченским женщинам Смысл его - в указании на болевую точку Российской Федерации, на одну из наиболее острых проблем политического развития как России в целом, так и ее Северо-Кавказского региона.

Материалы опроса позволяют сформулировать несколько предложений в адрес правительства Чеченской республики, местной администрации, руководства федеральными войсками, правоохранительных органов, правозащитных организаций.

На наш взгляд, необходимо более решительно переходить к политике умиротворения по всем направлениям хозяйственной, общественно-политической, правоохранительной деятельности, обратив первостепенное внимание на положение женщин и детей в Чеченской республике и соседней Ингушетии. Необходимо сделать все, чтобы беженцы и вынужденные переселенцы получили определенную перспективу. Речь идет в первую очередь о местах их прежнего проживания - об оценке жилищного фонда в этих населенных пунктах, выделении необходимых средств для его восстановления. Призыв к участию в восстановлении жилищного фонда должен быть обращен ко всем составляющим нынешнего чеченского общества - его мирному населению, рядовым боевикам, чеченской диаспоре в различных регионах РФ. В кампании по восстановлению жилищного фонда, коммунального хозяйства должны быть задействованы и средства субъектов РФ.


В этой программе восстановления особое внимание необходимо уделить школам и больницам.


Концепцию умиротворения в Чечне необходимо разработать, опираясь на прежний опыт, на международное сотрудничество, на развитие средств массовой информации. Важно введение в СМИ тематики мирной жизни, разоблачения истоков преступной войны, участие в этой кампании общероссийских и северокавказских политиков. Важным шагом могло бы служить решение конституционных органов РФ о разработке нового проекта Конституции республики.


Особое внимание должно быть уделено работе среди силовых структур разного профиля. Именно в составе инстанций, координирующих завершение боевых действий, должны быть созданы полномочные органы, разъясняющие смысл использования силовых методов.


Необходимо активно продолжать работу по политическому урегулированию Чеченского кризиса, вовлекая в эту работу наиболее активные слои населения, которые, как видно из материалов опроса, почти не принимают участия в миротворческих акциях и налаживании мирной жизни.



[28.08.2002]