11/08/2002 | Kallisto

Вот две картинки. Отец погибшего в "Норд-Осте" русского мальчика на его могиле говорит:
— Я призываю к миру, к любви!
В тот же час чеченка в ингушском лагере кричит в объектив на весь мир:
— Дайте мне пояс со взрывчаткой. Я отомщу!
Путин говорит о реформе армии в далеком 2006 году.
Басаев — о тысяче смертников, и немедленно.
То, что русскому — смерть, чеченцу — здорово...
А русскому смерть как не хочется убивать, выжигать каленым железом, сравнивать с землей, ибо русский человек — биофил, любит чужака и смотрит на мир широко. Тут и его лесное, древлянско-вятичское славянство сказывается, и тысяча лет Крещения, привычка "долго запрягать" и веровать в царя-батюшку. Когда надо, мол, он кликнет, мобилизацию объявит, вот тогда, стало быть, и с печи начнем слезать потихоньку.
Национальный характер — это серьезно.
Все с кавказцами сдержанны, вежливы, тактичны. Никто не желает "обижать невиновных", "таких же, как мы". Кругом вижу добропорядочных граждан советской дисциплинарной выделки. Рассуждения типа — нас на земле много, а их совсем ничего — читаю в глазах. Грех, значит, маленьких обижать. Закаева за решетку посадили — жалко. Такой ходил красивый, гордый, смелый, а теперь — в клетке. Как не пожалеть? Человек же, как мы все.
Примерно таков эмоциональный фон пресловутого нашего российского общественного спокойствия.
Христиане мы, одним словом. Православные к тому же. И с нами все ясно.
А вот где были в эти дни языческие фаланги нашей нации — РНЕ, НБП и прочие скины? Им-то, по их вере, вроде бы ситуация диктовала совсем иную манеру поведения. Или это опять же у них наносное, пижонское, эстрадное — как лампасы у нынешних казаков. И в них, что ли, тоже христианин сидит? Или в самом деле все они — под патронажем спецслужб.
В общем, такой политкорректности, которую проявили москвичи в дни теракта, ни в какой Швейцарии не найти. Значит, и в долготерпении мы впереди планеты всей? На что рассчитываем? Ведь ни в каких святцах не помянут Святую Русь, если остынут ее печки.
В учебниках истории записано будет несколько строк, де, после монголов владели сими землями русские. И то не во всех учебниках.
Мы устали? Мы выше этого? Нам жаль? Нет ответа.
За десять лет все общаги Москвы, где когда-то обитала столь презираемая, впрочем, "коренными москвичами" лимита из русских областей страны, заполнились южанами, кавказцами. Их у нас миллионы. Они азартно, рисково вживались в первопрестольную, пользуясь поддержкой укоренившихся земляков. Точно так же, как делали русские мужики-отходники в девятнадцатом и во всех предыдущих веках. А теперь их в Москву — только на аркане. Потому что теперь, после "Норд-Оста", можно с уверенностью сказать: произошла у нас отнюдь не криминальная революция, а этническая. Тут главный революционер — Лужков. Решил, что сможет управлять Кавказом через диаспору. А вышло на Дубровке — диаспора им правит.
Политическое равновесие в Москве таково, что на одного "задержанного для выяснения" лица кавказской национальности — десять привезенных с Кавказа гранат.
Русские всех любят, именно потому они и русские.
Кавказцы любят только своих, именно потому они и кавказцы.
Станет ли когда-нибудь так, чтобы в тейпе возобладали общечеловеческие взгляды на мир?
Станет ли когда-нибудь так, чтобы русский мотивировал свои поступки кровной местью?
Этого не произойдет никогда.
Но это не значит, что русские больше никогда не будут тотально воевать.

(Лысков)