Потебенько --смотрящий Кучмы.
12/30/2002 | SLAVKO
5element&
Ukrainian Reports
ПОТЕБЕНЬКО КАК ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СМОТРЯЩИЙ КУЧМЫ
После выхода в отставку с должности генпрокурора, Потебенько как-то ушел в тень и он нем подзабыли. А напрасно. Его душещипательные беседы с Кучмой приоткрывают завесу над интереснейшей картиной нравов, царящих вокруг и внутри украинской генпрокуратуры. Вряд ли ситуация кардинально изменилась с приходом а это ведомство Пискуна.
Есть все основания утверждать, что в государстве Кучмы прокуратуры, как органа надзора за законностью, не существует. Есть орган надзора за соблюдением интересов правящего режима. И если нужно красочное подтверждение справедливости народной мудрости о том, что закон – это дышло, то ничего лучшего, чем доклады Потебенько Кучме, не найти.
Слово «гаранта» – и есть закон. Одного за тысячу гривен в тюрьму упекут. Другого за 62 миллиона «зеленых» пожалеют, если, конечно, поделится.
Пошло врал Потебенько, когда в одном из интервью с пафосом заявлял, что никогда не докладывал Кучме о ходе конкретных уголовных дел. Не только докладывал, но и просил конкретных указаний: когда открывать уголовные дела, а когда покрывать очевидные преступления. Чуть ли не в каждой беседе Потебенько с Кучмой можно найти эпизод, где они совместно покрывают подельников «гаранта» и их преступления.
Ну и, конечно, трудно найти беседу, в которой Потебенько не заложил бы других членов правящего режима – то Азарова, то «подонков» Деркачей, то Кравченко, то всех их вместе взятых.
* * *
Беседа Кучмы с Потебенько
26 июня 2000 года
Перевод
Кучма [Kuchma]: Я вас приветствую.
Потебенько [Potebenko]: Значит, я сразу вам доложу по вопросу, который вас интересовал, - по Юле. Значит, по «Somoli» мы собрали где-то треть материалов, их переводят.
Кучма: Что такое «Somoli»?
Потебенько: Ну, это ж какое по Кипру…
Кучма: А! Это организа… Банк какой-то?
Потебенько: Да-да. Значит, там на Павла [Лазаренко – Lazarenko], но дело в том, что Юлина фактически схема, а Павлу деньги перечисляли. Там 14 миллионов. Подпиcи ставил муж, а на [два слова неразборчиво] подписи пришли из Чехословакии. Значит, там всего на 80 тысяч долларов. Но это только начало. Значит, киприоты обещают где-то они на этой неделе должны передать нам все материалы. Тогда же Обиход ездил...
Кучма: Он же сказал 350 миллионов?
Потебенько: Ну, да, но метериалы сразу не дали.
Кучма: (с упреком): Ну, нужно заниматься этим.
Потебенько: Да. Теперь по стройматериалам мне дали. Ну что, нужно влезть в это дело? Я спрашиваю ваше мнение.
Кучма: Да. Это, говорят, прямая пробежка.
Потебенько: Значит, Леонид Данилович, по налоговой [инспекции]. Я хочу посоветоваться, чтобы я знал и больше или не трогал, или... Значит, был разговор [окончание фразы неразборчиво]. Значит, они выдавали информацию, что переплата. Налоги фактически не только переплаты, а недоплаты были. Изымали деньги, а потом, ну, говорили, что все направляют на стройку и так далее, на развитие базы. Но вы знаете, что контроль должен быть за деньгами. Изымают разные эти товары. Тоже уничтожают. Где они испортились и так дальше. Есть порядок – сроки хранения и порчи. То есть направо и налево во всех областях. Значит, были у нас, вы знаете, и по Крыму, и по Тернополю [окончание фразы неразборчиво]. Он просил направить одного в Запорожье первым заместителем. Другого направил в Тернополь первым заместителем. То есть я Николая Яновича [Азарова] в этих вопросах не пойму. Если первый раз, я говорю: «Хорошо». Он: «План выполняем, и вы знаете, у нас настроение будет...» Я отменил. Второй раз – выборы. Президент, сами понимаете. Я отменил. Сейчас я тоже. Но уже и люди не понимают. Что дальше говорить, я не знаю. Я уже буду, когда включают план, говорить, что надо выключать.
Кучма: Мы сейчас ему дадим, как говорят, исторический шанс. Пусть наведет сам порядок.
Потебенько: Я ему позвонил и сказал: «Чтобы вы знали: я отменил и на этот раз, но наведите порядок». Леонид Данилович, я вам даже больше скажу. Был такой случай (я думаю, что он вам известен). Значит, в киевской области задержали машину. Значит, я не знал, был тогда в отпуске. Приезжаю, мне заместитель говорит: «Тут зашумели так. Машину там задержали, а практически там ничего нет». Я тогда вмешался. Машину отпустили. Я же не будут Николаю Яновичу [Азарову] объяснять, что это за машина и так далее. Мало того, заместитель киевской области по милиции говорит: «Напиши рапорт, что это Потебенько тебе звонил». Тот говорит: «Так он же не звонил». А он: «Так это надо в оперативном плане». Когда мне это доложили, чтобы мы взяли одного человека в аппарат прокуратуры, я тогда говорю: «Знаешь что? Если ты его не ...». А он: «Да я тебе материалы дал». И действительно, там этот рапорт лежит. Вызываю следователя. А он говорит: «Он меня заставил, чтобы я написал. Конечно мне не звонили». Я потребовал: выгнать его! Вы думаете, он его выгнал? Он оттуда убрал и переставил на другую генеральскую работу. Я ему говорил: «Вы чем-то обязаны. Так не решаются. У меня, если залазит, я голову рублю, и летит голова». Мне аж неприятно.
Кучма: Ну, это ж заместителя из этого самого, из Верховного Совета, взял?
Потебенько: Бондаренко.
Кучма: Бондаренко.
Потебенько: Жулье!
Кучма: Жулик, блядь! Я уже один раз подписал о снятии, так он тут чуть с ума не сошел.
Потебенько: Значит, по Черкассах, Катериноссийской (?) районной государственной администрации, Коломийцев (?) – это который взял, я говорил, взятки. Значит, там информировали главу администрации. Значит, за что он взял?
Кучма: Там у меня был губернатор, так он слова не сказал.
Потебенько: Да, так я говорю...
Кучма: Я говорю: «Взял?» Он говорит: «Взял». Он сказал, что материалы это самое...
Потебенько: Откуда взятки пошли практически? Если говорить о работе прокуратуры, то, я думаю, то, что 1 миллиард 670 миллионов на сегодняшний день прокуратура возместила при 94 миллионах ассигнований на прокуратуру – это же тоже работа. При нашем штате... Так что я считаю, что они работают. Леонид Данилович, теперь это мне Шуман (?) написал. Там ему звонили по нефти – вот она бумажка – Черноморнефтегаз. Значит, к вам обращались. Там зависли 62 миллиона. Если их предприятиям предъявить, то, конечно, эту организацию разгонят – это ясно. Они у вас были?
Кучма: Я первый раз слышу.
Потебенько: А мне сказали: «Леонид Данилович в курсе дела».
Кучма: Честное слово не знаю.
Потебенько: Значит, за неуплату налогов. Недоимки практически. Так что делать? Ну, конечно, если 62 миллиона он высчитает...
Кучма: 62 миллиона, то он, конечно... Не знаю. Пусть выходит из ситуации сам.
Потебенько: Ну, я же тогда должен, если что-то, газовать.
Кучма: Да я бы не развивал. Пусть...
Потебенько: Ну, и так дальше. Значит, вот эта бумага, что мне вручили. Я ему ответил так, что у нас никаких расследований нет, и это все дела – болтовня. Вот.
Кучма: (читает): «Президент Кучма и Павлов (?) были близкими друзьями». Еб твою!.. Я его в Днепропетровске вообще не знал.
Потебенько: Ну, это такое... Я вам дал, чтобы она... Леонид Данилович, у меня есть, значит, серьезный разговор.
Кучма: Да.
Потебенько: Значит, я, вы знаете, на должность, как говорится, не просился. И я к вам откровенный. Я никогда не был подхалимом, но я всегда занимал вашу позицию. Я всегда поддерживал, и чем бы это не закончилось, я никогда не позволю, чтобы против вас. Только за вас! Но я готов в той обстановке, которая вокруг меня крутится...
Кучма: Что вы имеете в виду?
Потебенько: Я имею в виду что? Полностью работа проводилась в Верховном Совете. Проводилась Волковым [Volkov] и, в какой-то мере, Медведчуком [Medvedchuk]. Я Медведчуку сказал, он закрутился и приостановил. Значит, я не потому, что это болтовня, у меня в паспорте есть. Значит, появился Гайсинский [заместитель Потебенько, главный прокурор Киева]. Я абсолютно не высказывался по кондидатуре, хотя я считаю, что он проводит линию, с которой и вы не согласитесь, и я. Если говорить о [одно слово неразборчиво], я могу сказать, если меня спросит, а могу и вообще молчать. Если речь о Гайсинском, я тоже не буду возражать, но я не беру на себя такую ответственность...
Кучма: За что?
Потебенько: На прокурора.
Кучма: На какого прокурора?
Потебенько: На генерального.
Кучма: Я тебе даю честное слово, что мне вообще...
Потебенько: Волков ведет разговоры. Мне неприятно, что ко мне приходят постоянно и вот это говорят.
Кучма: Его сегодня нет. Если он...
Потебенько: Я ему говорил. На сессии, я прихожу, как можно говорить? Я понял вас, но есть тактика, которую я должен проводить. Если надо, я бы сам пошел... Но мне говорят: «Имей в виду, что Волков здесь всех агитирует против. Всю фракцию!» Как это понимать, что я веду работу, а Волков агитирует против? Волков проголосовал «за», а вся фракция сегодня проклинает Волкова, что он их подвел. Дальше...
Кучма: Вы спросите у Медведчука. Я позвонил и сказал: «Найдите Волкова и скажите, если он, сука, проголосует, блядь, «против», пусть в мой кабинет не заходит.
Потебенько: А франкция?
Кучма: Я сказал про фракцию.
Потебенько: А как она проголосвла?
Кучма: Я еще персонально не знаю.
Потебенько: Так пусть ваша служба посмотрит.
Кучма: Если бы коммунисты не поддержали, то провалили бы.
Потебенько: Так вот коммунисты – я действительно, ну, я же прокурор, я же должен глаза иметь, кто «против», но я же никогда не пойду с ними на сделку. Да, я стоял на позиции законности, я в нормальных отношениях с депутатами, но чтобы я где-то повел, кроме того, что я здесь пытаюсь где-то там влазить в этот вопрос...
Кучма: Никогда сегодня парламент не пойдет на решение выступить против прокурора.
Потебенько: Леонид Данилович, дело не в этом. Ну, вы понимаете, дело не в этом. У меня есть возраст. Если надо, я завтра всегда найду себе пристанище и тоже могу повести работу, и в том числе примкнуть куда-то для того, чтобы пройти только в парламент.
Кучма: Михаил...
Потебенько: Выслушайте меня минутку, пожалуйста! Но у меня есть вопрос. Я сижу на сессии. Я же вижу, как дирижирует Волков. Я уже пошел в открытую. Я беру на сессии и вот так махаю с трибуны. Он потом мне звонит Я говорю: «Ты понял?» «Понял». «Давай кончать эти игры». Тогда зачем же меня подставлять? Если не надо было, можно было бы мне сказать, и я бы не пошел. Вы понимаете? Дальше. Я ухожу, вопрос: давайте по Потебенько и ситуации в прокуратуре. О какой ситуации? Отчет. Так надо говорить «отчет», а не «о ситуации».
Кучма: Кто с этим выступил?
Потебенько: Зварич. Ну, проголосовал. Вот вам, смотрите, пожалуйста, я оставляю, кто голосовал за включение этого вопроса. Значит, коммунисты «против». Социалисты «против», хотя на меня не было Мороза. Он бы, конечно, явно против меня повел, потому что он мне однажды сказал: «Вы продались!». Я не продаюсь, у меня есть свое мнение. Ну, и Мудведчук еще поддержал. А остальные? Посмотрите, как поддержал Деркач [Андрей Деркач! Я Деркачу позвонил и говорю: «Ты скажи своему подонку вот этому вот, сыну, что так не ведут. Потому что, если бы я против был, он бы уже выскочил, как пробка». И проголосовал Волков. Но как это понять? Я его защищаю, а он мне сует все это. Надо этого, который крутится на сессии и здесь, Гайсинского, пожалуйста, я не возражаю.
Кучма: Да нет, ну что вы...
Потебенько: Леонид Данилович, я не возражаю.
Кучма: Все будет нормально.
Потебенько: Я просто честно говорю. Думайте, и давайте честно решать. Давайте думать. Зачем я буду... Из вашего окружения люди. Волков - ну, тут же он. Ну зачем? Ну, как с Коломийцем. У меня пенсия будет. Жена еще работает, понимаете? Сын работает, зарабатывает. Невеста сволочь. Ну, что сделаешь (смеется).
Кучма (смеется): Чего?
Потебенько: Та там такое дерьмо. Надувает... И вот эти все накладки – там и здесь – оно, конечно, меня выводит. Поэтому я уже настроился. Если вы благословите...
Кучма: Благословляю работать. А с Волковым я разберусь.
Потебенько выходит.
Ukrainian Reports
ПОТЕБЕНЬКО КАК ГЕНЕРАЛЬНЫЙ СМОТРЯЩИЙ КУЧМЫ
После выхода в отставку с должности генпрокурора, Потебенько как-то ушел в тень и он нем подзабыли. А напрасно. Его душещипательные беседы с Кучмой приоткрывают завесу над интереснейшей картиной нравов, царящих вокруг и внутри украинской генпрокуратуры. Вряд ли ситуация кардинально изменилась с приходом а это ведомство Пискуна.
Есть все основания утверждать, что в государстве Кучмы прокуратуры, как органа надзора за законностью, не существует. Есть орган надзора за соблюдением интересов правящего режима. И если нужно красочное подтверждение справедливости народной мудрости о том, что закон – это дышло, то ничего лучшего, чем доклады Потебенько Кучме, не найти.
Слово «гаранта» – и есть закон. Одного за тысячу гривен в тюрьму упекут. Другого за 62 миллиона «зеленых» пожалеют, если, конечно, поделится.
Пошло врал Потебенько, когда в одном из интервью с пафосом заявлял, что никогда не докладывал Кучме о ходе конкретных уголовных дел. Не только докладывал, но и просил конкретных указаний: когда открывать уголовные дела, а когда покрывать очевидные преступления. Чуть ли не в каждой беседе Потебенько с Кучмой можно найти эпизод, где они совместно покрывают подельников «гаранта» и их преступления.
Ну и, конечно, трудно найти беседу, в которой Потебенько не заложил бы других членов правящего режима – то Азарова, то «подонков» Деркачей, то Кравченко, то всех их вместе взятых.
* * *
Беседа Кучмы с Потебенько
26 июня 2000 года
Перевод
Кучма [Kuchma]: Я вас приветствую.
Потебенько [Potebenko]: Значит, я сразу вам доложу по вопросу, который вас интересовал, - по Юле. Значит, по «Somoli» мы собрали где-то треть материалов, их переводят.
Кучма: Что такое «Somoli»?
Потебенько: Ну, это ж какое по Кипру…
Кучма: А! Это организа… Банк какой-то?
Потебенько: Да-да. Значит, там на Павла [Лазаренко – Lazarenko], но дело в том, что Юлина фактически схема, а Павлу деньги перечисляли. Там 14 миллионов. Подпиcи ставил муж, а на [два слова неразборчиво] подписи пришли из Чехословакии. Значит, там всего на 80 тысяч долларов. Но это только начало. Значит, киприоты обещают где-то они на этой неделе должны передать нам все материалы. Тогда же Обиход ездил...
Кучма: Он же сказал 350 миллионов?
Потебенько: Ну, да, но метериалы сразу не дали.
Кучма: (с упреком): Ну, нужно заниматься этим.
Потебенько: Да. Теперь по стройматериалам мне дали. Ну что, нужно влезть в это дело? Я спрашиваю ваше мнение.
Кучма: Да. Это, говорят, прямая пробежка.
Потебенько: Значит, Леонид Данилович, по налоговой [инспекции]. Я хочу посоветоваться, чтобы я знал и больше или не трогал, или... Значит, был разговор [окончание фразы неразборчиво]. Значит, они выдавали информацию, что переплата. Налоги фактически не только переплаты, а недоплаты были. Изымали деньги, а потом, ну, говорили, что все направляют на стройку и так далее, на развитие базы. Но вы знаете, что контроль должен быть за деньгами. Изымают разные эти товары. Тоже уничтожают. Где они испортились и так дальше. Есть порядок – сроки хранения и порчи. То есть направо и налево во всех областях. Значит, были у нас, вы знаете, и по Крыму, и по Тернополю [окончание фразы неразборчиво]. Он просил направить одного в Запорожье первым заместителем. Другого направил в Тернополь первым заместителем. То есть я Николая Яновича [Азарова] в этих вопросах не пойму. Если первый раз, я говорю: «Хорошо». Он: «План выполняем, и вы знаете, у нас настроение будет...» Я отменил. Второй раз – выборы. Президент, сами понимаете. Я отменил. Сейчас я тоже. Но уже и люди не понимают. Что дальше говорить, я не знаю. Я уже буду, когда включают план, говорить, что надо выключать.
Кучма: Мы сейчас ему дадим, как говорят, исторический шанс. Пусть наведет сам порядок.
Потебенько: Я ему позвонил и сказал: «Чтобы вы знали: я отменил и на этот раз, но наведите порядок». Леонид Данилович, я вам даже больше скажу. Был такой случай (я думаю, что он вам известен). Значит, в киевской области задержали машину. Значит, я не знал, был тогда в отпуске. Приезжаю, мне заместитель говорит: «Тут зашумели так. Машину там задержали, а практически там ничего нет». Я тогда вмешался. Машину отпустили. Я же не будут Николаю Яновичу [Азарову] объяснять, что это за машина и так далее. Мало того, заместитель киевской области по милиции говорит: «Напиши рапорт, что это Потебенько тебе звонил». Тот говорит: «Так он же не звонил». А он: «Так это надо в оперативном плане». Когда мне это доложили, чтобы мы взяли одного человека в аппарат прокуратуры, я тогда говорю: «Знаешь что? Если ты его не ...». А он: «Да я тебе материалы дал». И действительно, там этот рапорт лежит. Вызываю следователя. А он говорит: «Он меня заставил, чтобы я написал. Конечно мне не звонили». Я потребовал: выгнать его! Вы думаете, он его выгнал? Он оттуда убрал и переставил на другую генеральскую работу. Я ему говорил: «Вы чем-то обязаны. Так не решаются. У меня, если залазит, я голову рублю, и летит голова». Мне аж неприятно.
Кучма: Ну, это ж заместителя из этого самого, из Верховного Совета, взял?
Потебенько: Бондаренко.
Кучма: Бондаренко.
Потебенько: Жулье!
Кучма: Жулик, блядь! Я уже один раз подписал о снятии, так он тут чуть с ума не сошел.
Потебенько: Значит, по Черкассах, Катериноссийской (?) районной государственной администрации, Коломийцев (?) – это который взял, я говорил, взятки. Значит, там информировали главу администрации. Значит, за что он взял?
Кучма: Там у меня был губернатор, так он слова не сказал.
Потебенько: Да, так я говорю...
Кучма: Я говорю: «Взял?» Он говорит: «Взял». Он сказал, что материалы это самое...
Потебенько: Откуда взятки пошли практически? Если говорить о работе прокуратуры, то, я думаю, то, что 1 миллиард 670 миллионов на сегодняшний день прокуратура возместила при 94 миллионах ассигнований на прокуратуру – это же тоже работа. При нашем штате... Так что я считаю, что они работают. Леонид Данилович, теперь это мне Шуман (?) написал. Там ему звонили по нефти – вот она бумажка – Черноморнефтегаз. Значит, к вам обращались. Там зависли 62 миллиона. Если их предприятиям предъявить, то, конечно, эту организацию разгонят – это ясно. Они у вас были?
Кучма: Я первый раз слышу.
Потебенько: А мне сказали: «Леонид Данилович в курсе дела».
Кучма: Честное слово не знаю.
Потебенько: Значит, за неуплату налогов. Недоимки практически. Так что делать? Ну, конечно, если 62 миллиона он высчитает...
Кучма: 62 миллиона, то он, конечно... Не знаю. Пусть выходит из ситуации сам.
Потебенько: Ну, я же тогда должен, если что-то, газовать.
Кучма: Да я бы не развивал. Пусть...
Потебенько: Ну, и так дальше. Значит, вот эта бумага, что мне вручили. Я ему ответил так, что у нас никаких расследований нет, и это все дела – болтовня. Вот.
Кучма: (читает): «Президент Кучма и Павлов (?) были близкими друзьями». Еб твою!.. Я его в Днепропетровске вообще не знал.
Потебенько: Ну, это такое... Я вам дал, чтобы она... Леонид Данилович, у меня есть, значит, серьезный разговор.
Кучма: Да.
Потебенько: Значит, я, вы знаете, на должность, как говорится, не просился. И я к вам откровенный. Я никогда не был подхалимом, но я всегда занимал вашу позицию. Я всегда поддерживал, и чем бы это не закончилось, я никогда не позволю, чтобы против вас. Только за вас! Но я готов в той обстановке, которая вокруг меня крутится...
Кучма: Что вы имеете в виду?
Потебенько: Я имею в виду что? Полностью работа проводилась в Верховном Совете. Проводилась Волковым [Volkov] и, в какой-то мере, Медведчуком [Medvedchuk]. Я Медведчуку сказал, он закрутился и приостановил. Значит, я не потому, что это болтовня, у меня в паспорте есть. Значит, появился Гайсинский [заместитель Потебенько, главный прокурор Киева]. Я абсолютно не высказывался по кондидатуре, хотя я считаю, что он проводит линию, с которой и вы не согласитесь, и я. Если говорить о [одно слово неразборчиво], я могу сказать, если меня спросит, а могу и вообще молчать. Если речь о Гайсинском, я тоже не буду возражать, но я не беру на себя такую ответственность...
Кучма: За что?
Потебенько: На прокурора.
Кучма: На какого прокурора?
Потебенько: На генерального.
Кучма: Я тебе даю честное слово, что мне вообще...
Потебенько: Волков ведет разговоры. Мне неприятно, что ко мне приходят постоянно и вот это говорят.
Кучма: Его сегодня нет. Если он...
Потебенько: Я ему говорил. На сессии, я прихожу, как можно говорить? Я понял вас, но есть тактика, которую я должен проводить. Если надо, я бы сам пошел... Но мне говорят: «Имей в виду, что Волков здесь всех агитирует против. Всю фракцию!» Как это понимать, что я веду работу, а Волков агитирует против? Волков проголосовал «за», а вся фракция сегодня проклинает Волкова, что он их подвел. Дальше...
Кучма: Вы спросите у Медведчука. Я позвонил и сказал: «Найдите Волкова и скажите, если он, сука, проголосует, блядь, «против», пусть в мой кабинет не заходит.
Потебенько: А франкция?
Кучма: Я сказал про фракцию.
Потебенько: А как она проголосвла?
Кучма: Я еще персонально не знаю.
Потебенько: Так пусть ваша служба посмотрит.
Кучма: Если бы коммунисты не поддержали, то провалили бы.
Потебенько: Так вот коммунисты – я действительно, ну, я же прокурор, я же должен глаза иметь, кто «против», но я же никогда не пойду с ними на сделку. Да, я стоял на позиции законности, я в нормальных отношениях с депутатами, но чтобы я где-то повел, кроме того, что я здесь пытаюсь где-то там влазить в этот вопрос...
Кучма: Никогда сегодня парламент не пойдет на решение выступить против прокурора.
Потебенько: Леонид Данилович, дело не в этом. Ну, вы понимаете, дело не в этом. У меня есть возраст. Если надо, я завтра всегда найду себе пристанище и тоже могу повести работу, и в том числе примкнуть куда-то для того, чтобы пройти только в парламент.
Кучма: Михаил...
Потебенько: Выслушайте меня минутку, пожалуйста! Но у меня есть вопрос. Я сижу на сессии. Я же вижу, как дирижирует Волков. Я уже пошел в открытую. Я беру на сессии и вот так махаю с трибуны. Он потом мне звонит Я говорю: «Ты понял?» «Понял». «Давай кончать эти игры». Тогда зачем же меня подставлять? Если не надо было, можно было бы мне сказать, и я бы не пошел. Вы понимаете? Дальше. Я ухожу, вопрос: давайте по Потебенько и ситуации в прокуратуре. О какой ситуации? Отчет. Так надо говорить «отчет», а не «о ситуации».
Кучма: Кто с этим выступил?
Потебенько: Зварич. Ну, проголосовал. Вот вам, смотрите, пожалуйста, я оставляю, кто голосовал за включение этого вопроса. Значит, коммунисты «против». Социалисты «против», хотя на меня не было Мороза. Он бы, конечно, явно против меня повел, потому что он мне однажды сказал: «Вы продались!». Я не продаюсь, у меня есть свое мнение. Ну, и Мудведчук еще поддержал. А остальные? Посмотрите, как поддержал Деркач [Андрей Деркач! Я Деркачу позвонил и говорю: «Ты скажи своему подонку вот этому вот, сыну, что так не ведут. Потому что, если бы я против был, он бы уже выскочил, как пробка». И проголосовал Волков. Но как это понять? Я его защищаю, а он мне сует все это. Надо этого, который крутится на сессии и здесь, Гайсинского, пожалуйста, я не возражаю.
Кучма: Да нет, ну что вы...
Потебенько: Леонид Данилович, я не возражаю.
Кучма: Все будет нормально.
Потебенько: Я просто честно говорю. Думайте, и давайте честно решать. Давайте думать. Зачем я буду... Из вашего окружения люди. Волков - ну, тут же он. Ну зачем? Ну, как с Коломийцем. У меня пенсия будет. Жена еще работает, понимаете? Сын работает, зарабатывает. Невеста сволочь. Ну, что сделаешь (смеется).
Кучма (смеется): Чего?
Потебенько: Та там такое дерьмо. Надувает... И вот эти все накладки – там и здесь – оно, конечно, меня выводит. Поэтому я уже настроился. Если вы благословите...
Кучма: Благословляю работать. А с Волковым я разберусь.
Потебенько выходит.