Украиль
01/29/2003 | ???
Украиль
«- Писатели? Да откуда же теперь писатели?
Хайнлайн умер, Лукьяненко скурвился.
Вот только я да Пелевин и остались»
Из интервью с автором.
― Часы добровльного энтузиазма вас не касаются, молодой человек? ― проблеял Самуил Маркович перегнувшись через стол и посмотрел на Василя как генерал ГРУ, провожающий сострадательным взглядом коллегу-предателя в печь.
― Мне же в ульпан * сегодня, Самуил Маркович, ― соврал Василь, пытаясь унять такую несвоевременную дрожь в коленях, ― Я потом отработаю!
Последнее замечание видимо подействовало и мэмуне * решил ограничиться краткой лекцией на предмет важнейшей роли часов добразма в жизни каждого труженника.
В честь годовщины Воссоединения, максимальная продолжительность рабочего дня была официально сокращена до 4 часов в сутки. Чтобы компенсировать потерю рабочего времени, на торжественном заседании Еврейской Национал-Большевистской Партии был провозглашен народный почин. Каждый работник нетитульной национальности должен добровольно проявлять энтузиазм по добавлению к продолжительности своего рабочего дня 10-ти сверхурочных часов. Добровольный труд духовно обогащает простого труженника и позволяет приблизиться в культурном развитии к уровню титульной нации.
А Василь Поцюк сейчас пытался улизнуть с рабочего места, недоработав 2-х часов добразма. Само по себе, это уже подсудное дело. Любой зеленый категор * в две секунды докажет отсутствие стремления к духовному совершенствованию и неуважение к культуре титульной нации. Он знал чем рискует. Но твердо решил, что сегодня сделает ЭТО. Сделает то, перед чем прогул часов добразма бледнеет как Эстер перед Ахашверошем.
Ни в какой ульпан он, конечно же, сегодня идти не собирался. Потом перепишет у кого-нибудь конспект, а для морэ * напишет обьяснительную. Мол, так и так, проявлял энтузиазм на работе по сдаче правительственного заказа к Рош Ходешу. Глядишь, и пронесет.
Василь не боялся пропустить в ульпане сложную тему. По правде говоря, сложных тем там отродясь не было. Так, зубрежка одна. Даже разговорный Иврит новые хозяева не спешили преподавать бывшим украинцам. А зачем? Главное основные устные комманды понимать и уметь в программах опции меню прочесть. На время Переходного Периода (который, по всей видимости, установился всерьез и надолго) Суржик был обьявлен вторым государственным языком. Все надписи на Иврите должны дублироваться кириллицей, однако направлены они должны быть справа на лево из уважения к культуре титульной нации и для единообразия. Например, в конторе, где работал Василь, табличка в корридоре гласила:
корагиц яннаткомс ялд ецсиМ
Самуил Маркович закончил произносить свою поучительную речь и отметив часы прогула в типуль * -карте Василя, сосредоточил все свое внимание на руководстве по оптимизации налоговых отчислений. Василь вежливо удалился. Пока все складывалось удачно.
― Стоять! К стене! ― это толстая Дина на проходной, как обычно, зорко следила за выносом недозволенных предметов. Облапав Василя, она удовлетворенно причмокнула развесистыми губами и пнула его к выходу, ― Смотри у меня!
На улице стояла нестерпимая зимняя духота. Правительство решило приблизить климат к условиям Исторической Родины и вскоре большие города украсились мачтами огромных электрообогревателей. Подразделение, где работал Василь, даже принимало участие в разработке программы по расчету зимнего теплового баланса. От перемены климата почему-то сдохли все воробьи. Их трупики не разлагались в таком сухом воздухе. И долго еще маленькие пернатые мумии покрывали улицы в городах. До сих пор их часто можно встретить на крышах домов, подоконниках и балконах.
Василь остановился у зеркальной витрины магазина бытовой техники, изображая крайнюю заинтересованность речью цадика Шмоэля, доносившейся из стоявшего там телевизора. "Действительно на улице сегодня патрулей больше, чем обычно?", ― думал Василь, ― "Или это нервы совсем расшалились?". На лбу его проступили капли липкого холодного пота. Негнущимися пальцами поправил Василь кипу на потных волосах и протер рукавом блестящий тризуб на лацкане пиджака, имеющий значение желтого магендовида. Чтобы возвыситься до уровня титульной нации, украинцы должны испытать все тяготы и лишения выпавшие когда-то на долю титульной нации. Тризуб на лацкане позволяет безошибочно выделять в толпе представителей украинской национальности и дает возможность гражданам следить за тем, чтобы украинцы не занимали сидячих мест в общественном транспорте, не становились в очередь к кассам для титульной нации и так далее.
В это время цадик Шмоэль по телевизору цитировал Тору:
― Вот кровать царя Соломона: шестьдесят бойцов вокруг нее, все ― еврейские силачи.
Странно, ― подумал Василь. Что этим силачам нужно в кровати Соломона и зачем их там целых 60 человек собралось? Слушать разьяснения цадика Шмоэля по этому вопросу Василь не стал. Удовлетворившись своим отражением в витрине и слегка приободрясь он двинулся дальше. Сегодня у него была ЦЕЛЬ!
Миновав синагогу, открытую в бывшей школе, повернув направо и пройдя еще несколько кварталов вверх по улице, Василь оказался на продуктовом рынке. Не без труда отыскал он неприметный киоск под вывеской:
"евеиК моьсв у ацам аччуЛ .хозаМ ат рехаЗ"
Рядом с киоском стоял кавказец с длинными пейсами, торчавшими из-под большой клетчатой кепки.
― Да-арагой, ― зазывно протрубил кавказец, ― За-амечательный кашерный маца бери. Са-авсем дешево отдаю.
Василь вначале хотел убежать. Бежать долго и не оборачиваясь. Но подавив спонтанный порыв страха он озирнулся несколько раз по сторонам и убедившись в отсутствии патруля одними губами произнес:
― Есть?
Кавказец испытующе сверлил Василя глазами несколько бесконечно долгих секунд. Затем взгляд его смягчился и сделав широкий жест рукой он сказал:
― Па-айдем!
И они пошли. Дойдя до противоположного конца рынка они оказались перед большой надписью:
"яньларс аньлипсуС"
Внутри находился, в точном соответствии с надписью, общественный туалет. Напротив строя заполненных до краев писуаров располагалось несколько кабин. Кавказец жестом указал Василю на одну из кабин и Василь занял позицию внутри нее. Через некотрое время в проем над полом между кабинами просунулась рука и нетерпеливо подергала пальцами. Василь достал из подкладки пиджака стопку мятых шекелей и положил в протянутую руку. Рука взяла деньги и исчезла в проеме. Затем рука появилась снова, сжимая в пальцах небольшой пакетик, упакованный в презерватив. "Господи, неужели это ОНО!" ― подумал про себя Василь, спуская штаны. Пакетик оказался довольно обьемным и вначале никак не хотел пролазить в задницу. Но Василь смазал презерватив припасенным для этого случая вазелином и пакетик наконец удалось протолкнуть вовнутрь.
Василь Поцюк двигался по направлению к метро. Что-то в его походке неуловимо изменилось. Это уже не был прежний Поцюк. Несмотря на чудовищную опасность, грозившую ему со всех сторон, Василь больше не чувствовал страха. Ибо в его заднице лежало ОНО, слегка натирая при ходьбе. От этого он даже испытывал странное удовольствие и походка его стала размашистей и решительней, что позволяло острее ощутить трение ЭТОГО о стенки прямой кишки.
Василь вышел из метро на станции Майдан Воссоединения. Он три раза обошел вокруг памятника Жаботинскому, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Все было спокойно. Только патруль методично воспитывал сапогами невнимательного прохожего, перешедшего улицу в неположенном месте. Теперь он точно правила будет соблюдать, если выживет, конечно.
Путь домой лежал мимо здания обкома ЕНБП. Место, безусловно, интенсивно патрулируемое и охраняемое. Но другого пути не было. Василь решительно пошел вперед, демонстрируя своей твердой походкой полную лояльность и отсутствие страха перед полицейскими постами. Но едва только миновал он крупнокаллиберную пулеметную туррель на дальних подступах к обкому, как услыхал впереди необычный шум и заметил большое скопление людей на улице. Сразу было видно что там стряслось нечто чрезвычайное. По мере приближения к месту действия вырисовывались детали происходящего. Даже издалека в толпе лекго угадывались плечистые сотрудники миштара-хашаит * в штатском. Несколько передвижных телевизионных установок вели прямую трансляцию. Байкеры из общества Воинствующих Хасидов восседали на своих огромных сверкающих мотоциклах с никелированными магендовидами на бензобаках. Подойдя ближе можно было разглядеть инкрустированные рукоятки автоматов Узи, торчащие из-под длинных черных плащей с металическими заклепками. Да, это те еще звери. Такие вначале стреляют, а потом думают. Посмотришь косо ― и в морг. После того как главный реб Украиля обьявил автомат Узи частью тела представителей коренной нации и разрешил стрелять даже в субботу, на улицах от них совсем неспокойно стало.
Посреди улицы стоял средних размеров танк. Вокруг танка расположился батальон десантников из элитного подразделения Мирхац-дамим * . В руках они держали карабины, нацеленные на окна обкома. Из верхнего люка танка выглядывал человек в фуражке и погонах полковника госбезопасности. В руке он держал мегафон, устало повторяя: "Мы гарантируем вам жизнь в обмен на информацию о месторасположении бомбы! Проявите благоразумие!"
― Что там произошло? ― вполголоса спросил Василь у стоявшего рядом человека с тризубом на лацкане.
― Несколько часов назад какой-то несчастный, который только сегодня приехал из села, зашел в обком и по привычке перекрестился. А там же камеры наблюдения и все такое. Конечно, сразу квалифицировали как потенциальный теракт. Служащих уже эвакуировали, а с ним сейчас ведут переговоры.
Жаль беднягу, ― подумал Василь. Но это даже к лучшему. Все внимание сейчас на обкоме сосредоточено и случайных прохожих обыскивать не станут. Быстрым шагом он миновал толпу, тщательно потупил взгляд, проходя мимо Воинствующих Хасидов. Один из них запустил в него пустой банкой из-под пива. Василь поднял банку, церемонно откланялся и отнес ее в урну.
Больше ничего необычного по дороге домой с ним не случилось. Вот уже и дом показался. Лицо Василя пылало как в горячке, руки и ноги дрожали от напряжения, а спрятанный пакетик напоминал о себе при каждом шаге.
Дверь открыл сгоравший от нетерпения Петро.
― Принес? ― спрсил он.
― Тише ты, дурак. Дверь закрой вначале ― ответил ему Василь.
Петро тщательно закрыл дверь на два замка, задернул шторы и запрыгал вокруг Василя в критической стадии возбуждения.
― Не дергайся, Петрусь. Тащи пинцет быстрее, ― приказал Василь приятелю.
Василь ловко поддел пакетик принесенным пинцетом, вытащил его и положил на журнальный столик. В этот самый момент в дверь позвонили и тут же нетерпеливо заколотили в нее ногой. "Это конец", ― догадался Поцюк. Петро тихо всхлипнул и без чувств повалился на ковер. Перед внутренним взором Василя водночасье пронеслось его босоногое детство, отрочество, тот роковой матч, Историческое Воссоединение, образование государства Украиль, 100 грамм кактусовой водки на Пурим, сдача годового отчета, кавказец в кепке...
Амплитуда ударов по двери нарастала. "А вдруг это простая проверка паспортного режима?" ― мелькнул у Василя слабый лучик надежды. Шанс на спасение призрачный, но он есть и непременно нужно попытаться его использовать. Василь решительно сунул пакетик в рот за щеку. Подойдя к двери, он открыл замки и быстро лег на пол лицом вниз, сложив руки за головой.
Дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетела запыхавшаяся Марьяна:
― Как же так, мальчики? Неужели без меня хотели начать?
Как же он мог забыть? Чудовищное нервное напряжение сыграло с ним злую шутку. Он совершенно забыл, что Марьяна должна была прийти.
Сердце, бешенно колотившееся в груди, постепенно стало успокаиваться. Петро уже успел подняться с пола и сел в кресло возле журнального столика. Марьяна примостилась там же у столика, стоя на коленях. Четыре страждущих глаза уставились на Василя.
Василь извлек пакетик из-за щеки и аккуратно снял с него презерватив. Затем он размотал обертку и увидел ЭТО! Даже на расстоянии вытянутой руки по запаху чувствовалось, что продукт первоклассный. На журнальном столике перед друзьями лежало самое настоящее СВИНОЕ САЛО. Белое, студенистое, с розовыми прожилками, оно красовалось посреди стола как дорогой бриллиант. Василю даже показалось, что из глубины этого беломраморного параллепипеда исходит мягкое и благородное сияние.
Первой опомнилась Марьяна. Ловко орудуя лезвием бритвы, она отсекла от кусочка две тонких белых полоски и протянула их Петру. Петро скрутил в ладонях длинную узкую свечу для Марьяны, а для себя сделал покороче, но немного толще. Затем он вставил свою свечу в нос и откинулся на спинку кресла, закатив глаза. Марьяна последовала его примеру и затолкав себе в нос свечу, положила голову Петру на колени. Василь не торопился. Все под контролем. Сегодня он король. А разве не может король позволить себе две свечи сразу? Сказано ― сделано. Скатав две больших толстых свечи, Василь глубоко затолкал их в ноздри с помощью корпуса от старой шариковой ручки.
Василь озирал свою комнату сверху, как если бы он лежал спиной на потолке. Он видел белый параллепипед на столе, видел Петра, обмочившегося в кресле. Рядом с креслом он видел Марьяну, в экстазе кусающую собственный сосок. Видел он и себя, развалившегося на ковре с блаженной улыбкой на изможденном лице.
Затем сознание его стало расширяться. Он увидел свою улицу, а за ней и весь город, утыканный мачтами электрообогревателей. В это время Петро тихим голосом запел:
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
Зеленеє жито женці жнуть,
Хорошії гості в хату йдуть.
А сознание Василя все расширялось и расширялось. Уже пролетали перед его глазами дремучие леса на Волыни и звонкие прозрачные потоки, бегущие с карпатских гор. Ожили и зашевелились пласты Донбасского угля. Исчезла индивидульность. Она растворилась в водах Днепра и понеслась со всей его мощью навстречу морю. Нет больше Василя Поцюка. Есть только глубокое черное море, отрыгивающее сероводородом и облизывающее Крым, как цыганский ребенок на ярмарке облизывает сахарного петушка. Откуда-то издалека все громче доносилось пение Петра и Марьяны:
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
Зеленеє жито за селом,
Хорошії гості за столом.
"Это все неспроста" ― догадался Василь. Предчувствие чего-то грандиозного нахлынуло на него. И вот уже он видит всю Украину сразу. Все города ее и села. Слышит голос каждого отдельного человека и хор всех голосов сразу. Перед ним проносится вся история страны. А ведь если бы Динамо не проиграло тот матч клубу Маккаби из Хайфы, то все могло бы сложиться по-другому. Идет пятая, добавленная арбитром минута второго тайма. Кульминация. Болельщики ревут. Игрок Маккаби навешивает мяч в штрафную. Шовковский выпрыгивает далеко вперед, пытаясь выбить мяч кулаком, но промахивается и пролетает мимо мяча. Метвая тишина устанавливается на Олимпийском. Слышно как нападающий Маккаби обрабатывает мяч себе под удар, чтобы в следующий миг вколотить его под самую штангу. Но что это? Внезапное озарение словно током пронзает все тело Василя. Да как же раньше никто этого не заметил? Он же рукой себе подыграл! Нападающий сыграл рукой, гол нельзя было засчитывать. Значит все направда! Нас обманули!
Жжение в ноздрях еще не прошло. Нечеловеческая доза сала все еще действовала, теплыми волнами разливаясь по телу. Голова кружилась, а ноги не держали отяжелевшее тело. Но превозмогая головокружение, Василь приподнялся и отталкиваясь локтями пополз к балкону. Просунув голову в балконную дверь он собрал все свои силы и заорал прямо в черноту знойной зимней ночи:
— Люды! Схамениться! Вас же дурять! Цэ все брехня! Нэ було там гола, нэ бу-у-у-ло-о-о-о!
С неба падал снег. Снежинки таяли, не долетая до земли. Большими солеными каплями покрывали они лицо Василя Поцюка. А из комнаты доносилось тихое пение:
Не поправлять сльози щастя,
Серцю легше буде,
Хто щасливим був часочок,
По смерть не забуде…
THE END
Перевод с Иврита некоторых непонятных слов, встречающихся в тексте:
Ульпан курсы такие
Мэмуне начальник
Категор прокурор, обвинитель
Морэ учитель
Типуль работа, присмотр
Миштара хашаит тайная полиция
Мирхац-дамим кровавая баня
Bel Amor
http://cyber.zhdanovs.com/read/ukrail
«- Писатели? Да откуда же теперь писатели?
Хайнлайн умер, Лукьяненко скурвился.
Вот только я да Пелевин и остались»
Из интервью с автором.
― Часы добровльного энтузиазма вас не касаются, молодой человек? ― проблеял Самуил Маркович перегнувшись через стол и посмотрел на Василя как генерал ГРУ, провожающий сострадательным взглядом коллегу-предателя в печь.
― Мне же в ульпан * сегодня, Самуил Маркович, ― соврал Василь, пытаясь унять такую несвоевременную дрожь в коленях, ― Я потом отработаю!
Последнее замечание видимо подействовало и мэмуне * решил ограничиться краткой лекцией на предмет важнейшей роли часов добразма в жизни каждого труженника.
В честь годовщины Воссоединения, максимальная продолжительность рабочего дня была официально сокращена до 4 часов в сутки. Чтобы компенсировать потерю рабочего времени, на торжественном заседании Еврейской Национал-Большевистской Партии был провозглашен народный почин. Каждый работник нетитульной национальности должен добровольно проявлять энтузиазм по добавлению к продолжительности своего рабочего дня 10-ти сверхурочных часов. Добровольный труд духовно обогащает простого труженника и позволяет приблизиться в культурном развитии к уровню титульной нации.
А Василь Поцюк сейчас пытался улизнуть с рабочего места, недоработав 2-х часов добразма. Само по себе, это уже подсудное дело. Любой зеленый категор * в две секунды докажет отсутствие стремления к духовному совершенствованию и неуважение к культуре титульной нации. Он знал чем рискует. Но твердо решил, что сегодня сделает ЭТО. Сделает то, перед чем прогул часов добразма бледнеет как Эстер перед Ахашверошем.
Ни в какой ульпан он, конечно же, сегодня идти не собирался. Потом перепишет у кого-нибудь конспект, а для морэ * напишет обьяснительную. Мол, так и так, проявлял энтузиазм на работе по сдаче правительственного заказа к Рош Ходешу. Глядишь, и пронесет.
Василь не боялся пропустить в ульпане сложную тему. По правде говоря, сложных тем там отродясь не было. Так, зубрежка одна. Даже разговорный Иврит новые хозяева не спешили преподавать бывшим украинцам. А зачем? Главное основные устные комманды понимать и уметь в программах опции меню прочесть. На время Переходного Периода (который, по всей видимости, установился всерьез и надолго) Суржик был обьявлен вторым государственным языком. Все надписи на Иврите должны дублироваться кириллицей, однако направлены они должны быть справа на лево из уважения к культуре титульной нации и для единообразия. Например, в конторе, где работал Василь, табличка в корридоре гласила:
корагиц яннаткомс ялд ецсиМ
Самуил Маркович закончил произносить свою поучительную речь и отметив часы прогула в типуль * -карте Василя, сосредоточил все свое внимание на руководстве по оптимизации налоговых отчислений. Василь вежливо удалился. Пока все складывалось удачно.
― Стоять! К стене! ― это толстая Дина на проходной, как обычно, зорко следила за выносом недозволенных предметов. Облапав Василя, она удовлетворенно причмокнула развесистыми губами и пнула его к выходу, ― Смотри у меня!
На улице стояла нестерпимая зимняя духота. Правительство решило приблизить климат к условиям Исторической Родины и вскоре большие города украсились мачтами огромных электрообогревателей. Подразделение, где работал Василь, даже принимало участие в разработке программы по расчету зимнего теплового баланса. От перемены климата почему-то сдохли все воробьи. Их трупики не разлагались в таком сухом воздухе. И долго еще маленькие пернатые мумии покрывали улицы в городах. До сих пор их часто можно встретить на крышах домов, подоконниках и балконах.
Василь остановился у зеркальной витрины магазина бытовой техники, изображая крайнюю заинтересованность речью цадика Шмоэля, доносившейся из стоявшего там телевизора. "Действительно на улице сегодня патрулей больше, чем обычно?", ― думал Василь, ― "Или это нервы совсем расшалились?". На лбу его проступили капли липкого холодного пота. Негнущимися пальцами поправил Василь кипу на потных волосах и протер рукавом блестящий тризуб на лацкане пиджака, имеющий значение желтого магендовида. Чтобы возвыситься до уровня титульной нации, украинцы должны испытать все тяготы и лишения выпавшие когда-то на долю титульной нации. Тризуб на лацкане позволяет безошибочно выделять в толпе представителей украинской национальности и дает возможность гражданам следить за тем, чтобы украинцы не занимали сидячих мест в общественном транспорте, не становились в очередь к кассам для титульной нации и так далее.
В это время цадик Шмоэль по телевизору цитировал Тору:
― Вот кровать царя Соломона: шестьдесят бойцов вокруг нее, все ― еврейские силачи.
Странно, ― подумал Василь. Что этим силачам нужно в кровати Соломона и зачем их там целых 60 человек собралось? Слушать разьяснения цадика Шмоэля по этому вопросу Василь не стал. Удовлетворившись своим отражением в витрине и слегка приободрясь он двинулся дальше. Сегодня у него была ЦЕЛЬ!
Миновав синагогу, открытую в бывшей школе, повернув направо и пройдя еще несколько кварталов вверх по улице, Василь оказался на продуктовом рынке. Не без труда отыскал он неприметный киоск под вывеской:
"евеиК моьсв у ацам аччуЛ .хозаМ ат рехаЗ"
Рядом с киоском стоял кавказец с длинными пейсами, торчавшими из-под большой клетчатой кепки.
― Да-арагой, ― зазывно протрубил кавказец, ― За-амечательный кашерный маца бери. Са-авсем дешево отдаю.
Василь вначале хотел убежать. Бежать долго и не оборачиваясь. Но подавив спонтанный порыв страха он озирнулся несколько раз по сторонам и убедившись в отсутствии патруля одними губами произнес:
― Есть?
Кавказец испытующе сверлил Василя глазами несколько бесконечно долгих секунд. Затем взгляд его смягчился и сделав широкий жест рукой он сказал:
― Па-айдем!
И они пошли. Дойдя до противоположного конца рынка они оказались перед большой надписью:
"яньларс аньлипсуС"
Внутри находился, в точном соответствии с надписью, общественный туалет. Напротив строя заполненных до краев писуаров располагалось несколько кабин. Кавказец жестом указал Василю на одну из кабин и Василь занял позицию внутри нее. Через некотрое время в проем над полом между кабинами просунулась рука и нетерпеливо подергала пальцами. Василь достал из подкладки пиджака стопку мятых шекелей и положил в протянутую руку. Рука взяла деньги и исчезла в проеме. Затем рука появилась снова, сжимая в пальцах небольшой пакетик, упакованный в презерватив. "Господи, неужели это ОНО!" ― подумал про себя Василь, спуская штаны. Пакетик оказался довольно обьемным и вначале никак не хотел пролазить в задницу. Но Василь смазал презерватив припасенным для этого случая вазелином и пакетик наконец удалось протолкнуть вовнутрь.
Василь Поцюк двигался по направлению к метро. Что-то в его походке неуловимо изменилось. Это уже не был прежний Поцюк. Несмотря на чудовищную опасность, грозившую ему со всех сторон, Василь больше не чувствовал страха. Ибо в его заднице лежало ОНО, слегка натирая при ходьбе. От этого он даже испытывал странное удовольствие и походка его стала размашистей и решительней, что позволяло острее ощутить трение ЭТОГО о стенки прямой кишки.
Василь вышел из метро на станции Майдан Воссоединения. Он три раза обошел вокруг памятника Жаботинскому, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Все было спокойно. Только патруль методично воспитывал сапогами невнимательного прохожего, перешедшего улицу в неположенном месте. Теперь он точно правила будет соблюдать, если выживет, конечно.
Путь домой лежал мимо здания обкома ЕНБП. Место, безусловно, интенсивно патрулируемое и охраняемое. Но другого пути не было. Василь решительно пошел вперед, демонстрируя своей твердой походкой полную лояльность и отсутствие страха перед полицейскими постами. Но едва только миновал он крупнокаллиберную пулеметную туррель на дальних подступах к обкому, как услыхал впереди необычный шум и заметил большое скопление людей на улице. Сразу было видно что там стряслось нечто чрезвычайное. По мере приближения к месту действия вырисовывались детали происходящего. Даже издалека в толпе лекго угадывались плечистые сотрудники миштара-хашаит * в штатском. Несколько передвижных телевизионных установок вели прямую трансляцию. Байкеры из общества Воинствующих Хасидов восседали на своих огромных сверкающих мотоциклах с никелированными магендовидами на бензобаках. Подойдя ближе можно было разглядеть инкрустированные рукоятки автоматов Узи, торчащие из-под длинных черных плащей с металическими заклепками. Да, это те еще звери. Такие вначале стреляют, а потом думают. Посмотришь косо ― и в морг. После того как главный реб Украиля обьявил автомат Узи частью тела представителей коренной нации и разрешил стрелять даже в субботу, на улицах от них совсем неспокойно стало.
Посреди улицы стоял средних размеров танк. Вокруг танка расположился батальон десантников из элитного подразделения Мирхац-дамим * . В руках они держали карабины, нацеленные на окна обкома. Из верхнего люка танка выглядывал человек в фуражке и погонах полковника госбезопасности. В руке он держал мегафон, устало повторяя: "Мы гарантируем вам жизнь в обмен на информацию о месторасположении бомбы! Проявите благоразумие!"
― Что там произошло? ― вполголоса спросил Василь у стоявшего рядом человека с тризубом на лацкане.
― Несколько часов назад какой-то несчастный, который только сегодня приехал из села, зашел в обком и по привычке перекрестился. А там же камеры наблюдения и все такое. Конечно, сразу квалифицировали как потенциальный теракт. Служащих уже эвакуировали, а с ним сейчас ведут переговоры.
Жаль беднягу, ― подумал Василь. Но это даже к лучшему. Все внимание сейчас на обкоме сосредоточено и случайных прохожих обыскивать не станут. Быстрым шагом он миновал толпу, тщательно потупил взгляд, проходя мимо Воинствующих Хасидов. Один из них запустил в него пустой банкой из-под пива. Василь поднял банку, церемонно откланялся и отнес ее в урну.
Больше ничего необычного по дороге домой с ним не случилось. Вот уже и дом показался. Лицо Василя пылало как в горячке, руки и ноги дрожали от напряжения, а спрятанный пакетик напоминал о себе при каждом шаге.
Дверь открыл сгоравший от нетерпения Петро.
― Принес? ― спрсил он.
― Тише ты, дурак. Дверь закрой вначале ― ответил ему Василь.
Петро тщательно закрыл дверь на два замка, задернул шторы и запрыгал вокруг Василя в критической стадии возбуждения.
― Не дергайся, Петрусь. Тащи пинцет быстрее, ― приказал Василь приятелю.
Василь ловко поддел пакетик принесенным пинцетом, вытащил его и положил на журнальный столик. В этот самый момент в дверь позвонили и тут же нетерпеливо заколотили в нее ногой. "Это конец", ― догадался Поцюк. Петро тихо всхлипнул и без чувств повалился на ковер. Перед внутренним взором Василя водночасье пронеслось его босоногое детство, отрочество, тот роковой матч, Историческое Воссоединение, образование государства Украиль, 100 грамм кактусовой водки на Пурим, сдача годового отчета, кавказец в кепке...
Амплитуда ударов по двери нарастала. "А вдруг это простая проверка паспортного режима?" ― мелькнул у Василя слабый лучик надежды. Шанс на спасение призрачный, но он есть и непременно нужно попытаться его использовать. Василь решительно сунул пакетик в рот за щеку. Подойдя к двери, он открыл замки и быстро лег на пол лицом вниз, сложив руки за головой.
Дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетела запыхавшаяся Марьяна:
― Как же так, мальчики? Неужели без меня хотели начать?
Как же он мог забыть? Чудовищное нервное напряжение сыграло с ним злую шутку. Он совершенно забыл, что Марьяна должна была прийти.
Сердце, бешенно колотившееся в груди, постепенно стало успокаиваться. Петро уже успел подняться с пола и сел в кресло возле журнального столика. Марьяна примостилась там же у столика, стоя на коленях. Четыре страждущих глаза уставились на Василя.
Василь извлек пакетик из-за щеки и аккуратно снял с него презерватив. Затем он размотал обертку и увидел ЭТО! Даже на расстоянии вытянутой руки по запаху чувствовалось, что продукт первоклассный. На журнальном столике перед друзьями лежало самое настоящее СВИНОЕ САЛО. Белое, студенистое, с розовыми прожилками, оно красовалось посреди стола как дорогой бриллиант. Василю даже показалось, что из глубины этого беломраморного параллепипеда исходит мягкое и благородное сияние.
Первой опомнилась Марьяна. Ловко орудуя лезвием бритвы, она отсекла от кусочка две тонких белых полоски и протянула их Петру. Петро скрутил в ладонях длинную узкую свечу для Марьяны, а для себя сделал покороче, но немного толще. Затем он вставил свою свечу в нос и откинулся на спинку кресла, закатив глаза. Марьяна последовала его примеру и затолкав себе в нос свечу, положила голову Петру на колени. Василь не торопился. Все под контролем. Сегодня он король. А разве не может король позволить себе две свечи сразу? Сказано ― сделано. Скатав две больших толстых свечи, Василь глубоко затолкал их в ноздри с помощью корпуса от старой шариковой ручки.
Василь озирал свою комнату сверху, как если бы он лежал спиной на потолке. Он видел белый параллепипед на столе, видел Петра, обмочившегося в кресле. Рядом с креслом он видел Марьяну, в экстазе кусающую собственный сосок. Видел он и себя, развалившегося на ковре с блаженной улыбкой на изможденном лице.
Затем сознание его стало расширяться. Он увидел свою улицу, а за ней и весь город, утыканный мачтами электрообогревателей. В это время Петро тихим голосом запел:
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
Зеленеє жито женці жнуть,
Хорошії гості в хату йдуть.
А сознание Василя все расширялось и расширялось. Уже пролетали перед его глазами дремучие леса на Волыни и звонкие прозрачные потоки, бегущие с карпатских гор. Ожили и зашевелились пласты Донбасского угля. Исчезла индивидульность. Она растворилась в водах Днепра и понеслась со всей его мощью навстречу морю. Нет больше Василя Поцюка. Есть только глубокое черное море, отрыгивающее сероводородом и облизывающее Крым, как цыганский ребенок на ярмарке облизывает сахарного петушка. Откуда-то издалека все громче доносилось пение Петра и Марьяны:
Зеленеє жито, зелене,
Хорошії гості у мене.
Зеленеє жито за селом,
Хорошії гості за столом.
"Это все неспроста" ― догадался Василь. Предчувствие чего-то грандиозного нахлынуло на него. И вот уже он видит всю Украину сразу. Все города ее и села. Слышит голос каждого отдельного человека и хор всех голосов сразу. Перед ним проносится вся история страны. А ведь если бы Динамо не проиграло тот матч клубу Маккаби из Хайфы, то все могло бы сложиться по-другому. Идет пятая, добавленная арбитром минута второго тайма. Кульминация. Болельщики ревут. Игрок Маккаби навешивает мяч в штрафную. Шовковский выпрыгивает далеко вперед, пытаясь выбить мяч кулаком, но промахивается и пролетает мимо мяча. Метвая тишина устанавливается на Олимпийском. Слышно как нападающий Маккаби обрабатывает мяч себе под удар, чтобы в следующий миг вколотить его под самую штангу. Но что это? Внезапное озарение словно током пронзает все тело Василя. Да как же раньше никто этого не заметил? Он же рукой себе подыграл! Нападающий сыграл рукой, гол нельзя было засчитывать. Значит все направда! Нас обманули!
Жжение в ноздрях еще не прошло. Нечеловеческая доза сала все еще действовала, теплыми волнами разливаясь по телу. Голова кружилась, а ноги не держали отяжелевшее тело. Но превозмогая головокружение, Василь приподнялся и отталкиваясь локтями пополз к балкону. Просунув голову в балконную дверь он собрал все свои силы и заорал прямо в черноту знойной зимней ночи:
— Люды! Схамениться! Вас же дурять! Цэ все брехня! Нэ було там гола, нэ бу-у-у-ло-о-о-о!
С неба падал снег. Снежинки таяли, не долетая до земли. Большими солеными каплями покрывали они лицо Василя Поцюка. А из комнаты доносилось тихое пение:
Не поправлять сльози щастя,
Серцю легше буде,
Хто щасливим був часочок,
По смерть не забуде…
THE END
Перевод с Иврита некоторых непонятных слов, встречающихся в тексте:
Ульпан курсы такие
Мэмуне начальник
Категор прокурор, обвинитель
Морэ учитель
Типуль работа, присмотр
Миштара хашаит тайная полиция
Мирхац-дамим кровавая баня
Bel Amor
http://cyber.zhdanovs.com/read/ukrail