08/04/2003 | Vadym Gladchuk

Олег Ляшко: «Меня не обижает сравнение с Витренко»
Тарас Друм, „Главред” - 01/08/03


Редактор киевской газеты „Свобода” Олег Ляшко вряд ли нуждается в представлении. Его детище и он сам пережили чуть ли не все беды, которые
преследуют отечественных журналистов – судебные иски, запрет печати, запрет писать.


Тем не менее, „Свобода” выходит и гнет свою линию, а ее редактор, по его собственным словам, „еще бегает”.

Олег острый на словах и временами даже нетерпимый, в том числе и по отношению к своим коллегам, хотя возразить ему часом трудно. С другой
стороны, это уже давняя составляющая его имиджа, и вряд ли кто-то воспринимает его по-другому. Собственно, первый вариант заголовка этого
интервью звучал: „Свобода слова Олега Ляшко”. Так вот.

Цензура и редакционная политика – как для вас различаются эти понятия?
Если говорить о нашей газете, то у нас никакой цензуры нет, и даже редакционной политики нет. Мы печатаем все, что у нас есть. Люди пишут
нам, потому что знают, что ни в какой другой газете этого не напечатают. Например, в прошлом номере мы напечатали материал о тайном письме
сотрудников Министерства иностранных дел по поводу возможного назначения на должность министра Дмитрия Табачника. Все знают, что это письмо
существует, что оно было отправлено на имя Президента, и никто об этом не пишет. Будто ничего не происходит.

Если говорить о других СМИ, я знаю, что цензура у них есть. Не редакционная политика, а именно цензура. Редакционная политика это что-что
другое, я считаю. У нас все говорят, что в Украине по определению не может существовать изданий, которые бы на кого-то не работали. Вот я,
выдавая «Свободу», как раз демонстрирую обратное – что можно издавать газету, ни на кого не работая, ни от кого не получая денег.

Каких принципов вы придерживаетесь...
Объективность, осведомленность – общепринятые, как во всей цивилизованной журналистике. Не так, как это делает подавляющее большинство
наших изданий, которые на самом деле журналистикой никогда не занимались и не умеют заниматься.

... когда ваша оппозиционная гражданская позиция вступает в конфликт с требованиями объективности и так далее?
Это касается газет „Коммунист”, „Товарищ”, возможно, каких-то других. Кто вам сказал, что „Свобода” – оппозиционное издание? О нас так
говорят. На самом деле я как редактор не считаю, что мы оппозиционное издание. Мы критикуем власть, Президента, когда есть за что
критиковать. Если есть за что похвалить – мы их хвалим. Мы стараемся быть объективными. Оппозиционное издание – это, как у нас принято,
когда ты работаешь на кого-то из лидеров оппозиции. Мы ни на кого не работаем, почитайте „Свободу” – Тимошенко критикуем, Ющенко критикуем,
Мороза критикуем, Кучму критикуем, всех критикуем.

Если ситуация изменится, и к власти придет команда того же Ющенко или Мороза-Тимошенко...
Будем дальше критиковать. Я не думаю, что они будут лучше, чем Кучма.

... если они предложат вам занять место Сергея Васильева?
Там зарплаты такой не платят, какую я получаю в газете. Так что меня это место не интересует. А идти на место Васильева и получать зарплату
в конвертах от медведчуков или от новых томенко не интересно.

Ваша зарплата, кстати, откуда? Как финансируется ваша газета?
Из того, что я делаю.

Газета выходит на самоокупаемость?
По нулям. Нельзя сказать, что мы шикуем, как Швец (Главный редактор газеты „Факты и комментарии”. – Ред.) или „Президентський вісник”
бывший. Они дотировались, все время получали "бабки". Как только им перестали давать, „Президентський вісник” накрылся. А Ляшко никто не
дает. Поэтому посадят Тимошенко или не посадят – „Свобода” будет выходить.

На журналистском форуме „Правовий самозахист”, когда обсуждалась проблема экономического давления на СМИ, вы говорили о финансовой
независимости как о защите от любого давления. Как у вас это происходит?
Мы зарабатываем деньги за счет реализации газеты и издания книг. На самом деле все не так легко, как кажется. Например, если бы у меня была
собственная сеть распространения, это одно дело. А так я должен договариваться с предпринимателями, которые распространяют газету, и
подавляющее большинство из них работают на коммунальную власть. Я приведу пример лишь по Донецку. Мы им отправляли газету, они ее исправно
брали, но не продавали. Так же в Харькове отказываются, в ряде других регионов. Но мы пробиваем эту стену через частных распространителей.

Есть еще одна проблема...
У кого проблема? У нас проблем нет.

... проблемы у оппозиционных СМИ, и не только у них, особенно под выборы, бывают с печатью. Александр Мороз, например, утверждает, что они
каждый раз печатаются в другой типографии...
У Мороза несколько своих типографий. Одна из них в Черкассах, и она отказалась нас печатать.

Чем объяснили отказ?
Ничем. Как всегда, „отсутствие технических возможностей”. На самом деле проблема типографий существует не только для Мороза, а для
подавляющего большинства СМИ. Подчеркиваю: не оппозиционных, просто таких, которые стремятся быть объективными. А существует эта проблема
потому, что власть глупая. Они считают, что если запретить печатать газету, то исчезнет мысль и стремление человека ее высказать. Они
ошибаются. И мы это продемонстрировали на собственном примере. Мы за три месяца поменяли 17 типографий. Каждую неделю, а иногда и дважды в
неделю, нам приходилось искать очередную типографию. По всей Украине мотались, как зайцы. Но мы выходили и будем выходить. И когда они
увидели наше стремление... ха-ха, к свободе слова, они от нас немного отстали. Сейчас издаемся спокойно.

Где сейчас печатаетесь?
В одной частной типографии в Киеве.

И проблемы не возникают?
Иногда. Но не те, что были еще три года назад.

Исходные данные ставите?
Конечно. Кстати, отсутствие исходных данных на одном из номеров газеты стало основанием для отказа распространять газету по Киеву.

Как вы решаете проблему, если вас соглашаются печатать, но при условии не указывать данных о типографии?
В подавляющем большинстве случаев именно такое условие и ставят. Нам приходится придумывать определенные технологии в чисто юридическом
плане, чтобы, с одной стороны, не „засветить” типографию, в которой мы выходим, а с другой – не дать возможности той же прокуратуре
запретить распространение издания из-за отсутствия исходных данных. Возможность такая есть.

Вы писали заказные статьи?
Бывало. Когда был молодой.

Сколько будет стоить такая статья, даже опирающаяся на реальные данные, скажем, по факту коррупции...
Когда я их писал, это стоило чашку кофе.

Сколько будет стоить разместить это в „Свободе”?
В „Свободе”? Попробуйте. Разве что я буду где-то в командировке или в отпуске, и мой заместитель не сориентируется. Я заказные статьи вижу
за километр, нюхом их чую. И у меня эти материалы не проходят.

С другой стороны, когда вы говорите о заказных статьях на тему коррупции и так далее, я приглашаю: пожалуйста, давайте мне эти материалы.
Если Медведчук воюет с Пинчуком, и друг на друга выливают компру, которая известна лишь им да из пленок Мельниченко, то, пожалуйста, несите
– я напечатаю. Сегодня принесет Медведчук – я напечатаю материал Медведчука. Завтра принесет Пинчук – его напечатаю. Общество от этого
выигрывает, когда люди знают, что эти пауки между собою делают: как они ссорятся, как они дерибанят имущество государственное и так далее. С
этим нет вопросов. Но обязательно должны быть проверенные факты. У нас было очень много судебных дел, 99% из них мы выиграли. Поэтому мы
научены, как надо писать и что надо писать.

Кто-то к вам уже обращался с предложением разместить подобный материал?
Регулярно.

Кто, если не секрет?
Я не могу сказать. Это было бы некорректно по отношению к ним. Оппозиция тоже обращается. У оппозиции тоже разные интересы. Они же не
только преследуют цель общенародного блага, прогресса и так далее. Например, депутат от оппозиции имеет какие-то автозаправочные станции,
хочет оторвать еще какой-то участок. Приходят, рассказывают, мол, имярек на улице Березняковской строит автозаправку с нарушением
технических требований. Начинаешь разбираться – оказывается, что месяц назад на этот участок претендовал тот, кто теперь пришел ко мне.
Имярек его опередил, и теперь он старается нашими руками разобраться с ним. Мы подобные материалы отметаем.

Вы сказали, что Сергей Васильев и Николай Томенко – одного поля ягоды, и журналистам от них нечего добра ждать. Как вы расцениваете
нынешний конфликт Томенко и президента НТКУ Александра Савенко вокруг эфира для народных депутатов. На чьей вы стороне?
Я не могу встревать в конфликт между Томенко и Савенко, я не знаю его подробностей. Если же говорить о Томенко, меня вообще удивляет, что
человек, который ни дня не работал даже в заводской малотиражке, берет на себя смелость рассказывать мне и другим людям, которые не первый
год в журналистике, что нам делать. Кроме того, я несколько раз встречался с Томенко, старался предложить какие-то проекты, и я вижу, что
его это не интересует. Их всех интересует политика – пошуметь, пару дней порассказывать, что Васильев плохой, что Медведчук плохой и так
далее. Хорошо, они, может, и плохие. Но покажите тогда, какие вы.

А, скажем, как вы оцениваете поправки к медийному законодательству, которые были проведены в этом году комитетом Томенко?
Да как? Об этом уже говорили Володя Бойко, журналист из Донецка (Газета „Салон Дона и Баса”. – Ред.), Людмила Кучеренко из Полтавы
(Президент Полтавского областного медиа-клуба. – Ред.). Когда они хотели подать иск, эти поправки затронули в первую очередь их самых. Они
не могут заплатить пошлину, которую выставил Томенко. На самом деле проблема защиты журналистов... идиотское выражение, но пусть будет
так... итак, проблема защиты журналистов, возможность работать свободно зависит не от ставок госпошлины на исковые заявления по защите чести
и достоинства. Проблема состоит в том, что один олигарх знает, что газета, которая на него что-то написала, имеет хозяина – такого же
олигарха. Они между собою ссорятся, а от этого страдают журналисты. Такая вот гипотетическая ситуация: завтра в Украине выходят газеты,
которые не имеют хозяев. И КРУ, и налоговая, и все остальные знают, что они выходят за счет реализации, а не за счет дотаций из бюджета или
„черных” денег, которые переводят, скажем, Пинчук или Деркач. И тогда все эти проблемы исчезнут, потому что не с кем будет воевать.
Журналист с журналистом воевать не будет.

Что, на ваш взгляд, нужно Украине для утверждения свободы слова? Что надо сделать на уровне законодательном, экономическом? Или просто
общество еще не доросло, и нам нечего ждать ближайшие несколько лет?
На законодательном уровне у нас, по-моему, все очень хорошо. Проблема, во-первых, в необразованности журналистов и, во-вторых, в
игнорировании законодательства властью, денежными мешками и так далее. Если мы научимся выполнять нормы закона, никаких проблем не будет.
Можно написать самые лучшие законы. Но если заместитель генерального прокурора Кудрявцев выдал предписание не выполнять решение суда,
вопреки Конституции и уголовно-процессуальному законодательству, что ты скажешь? Проблема законодательства? Законодательство предусматривает
все эти моменты. И запрещает выдавать подобные предписания, за такое человек должен сидеть в тюрьме. А Кудрявцев остается заместителем
генпрокурора. То же касается и прессы. Если кто-то поставил себе задачу задавить какое-то СМИ, они его задавят, не пользуясь при этом
законодательством. Задавят закулисными методами. Как в Полтаве, ТРК „ЮТАР” работала несколько лет, потом захотели отдать лицензию „ТЕТу” – и
отдали.

Вы сказали о необразованности наших журналистов...
Необразованность дремучая.

... в этом смысле как вы расцениваете те шаги, которые сейчас делает Институт массовой информации, Киевский медиа-профсоюз?
Что такое медиа-профсоюз? Это где Шевченко и Скрыпин? Пусть сначала сами научатся, потом будут других учить. Если говорить об ИМИ, они
проводят полезную и важную работу. И я надеюсь, что те юридические знания, которые они передают журналистам, в том числе и региональным,
будут им полезны.

Попытки вмешаться в ситуацию в Украине со стороны иностранных наблюдателей, тех же „Репортеров без границ” или Ханне Северинсен, по-вашему,
имеют какую-то отдачу?
Конечно, с одной стороны, это полезно, когда о наших проблемах говорят на международном уровне. С другой – это уже, по-моему, перешло в
такую стадию... когда-то у нас были одни „отцы” – Компартия, Москва и так далее, а теперь у нас „отцы” на Западе. Посмотрите на всех этих
журналистов, которые живут на западные гранты. Я недавно был на приеме в американском посольстве по случаю их дня независимости. Что вы
думаете, там наши – оппозиционные, известные журналисты – стоят поют гимн Америки. Когда Марийка Бурмака после этого запела гимн Украины,
они молчали, будто в рот воды набрали. Вот вам оппозиционные журналисты.

Вы сами подавали заявки на грант?
Я несколько раз обращался – нам отвечали отказом. Они неэффективно тратят деньги: на всякие семинары, тренинги и так далее. Это все хорошо,
ты это сделал, а что потом? Научил ты человека, как писать. А если ему потом негде это писать? Я считаю, что вместо создания всех этих
Интернет-сайтов, было бы полезнее поддержать СМИ, которые уже существуют и которые в самом деле требуют поддержки. Какие сами создали бы все
эти сайты и так далее. С другой стороны, все, что ни делается, к лучшему. Не дают денег – ну и черт с ними, и без них выживаем. Зато никто
не может сказать, что работаем на американские деньги.

Говорят, что после усиления прессинга со стороны власти два года назад украинские журналисты начали массово убегать в он-лайн. Вы не думали
создать свой сайт?
Покажите мне украинских журналистов, которые знают, что такое настоящий прессинг. Таких журналистов можно пересчитать по пальцам одной
руки. Одни из них лежат в земле, царство им небесное. Другие еще ходят, среди них и я. Скрыпин знает, что такое прессинг? Когда меня ни за
что 10 суток держали в тюрьме, а он в эфире надо мною издевался, мол, видите, как вам не везет – вы все время по тюрьмам. Теперь он
рассказывает, что он прессинг ощущал и так далее. О чем вы говорите? Все это конъюнктура и способ зарабатывания "бабок". Узнали из
вашингтонов, что идет очередной грант – ага, надо поднять очередную волну, показать что мы страждущие и голодные. Это метод зарабатывания
денег. Одни сидят под церковью клянчат, другие – в такой способ клянчат, выставляя себя гонимыми и голодными. Я ни тем, ни другим себя не
выставляю. У меня все есть, мне ничего не надо. И если ко мне кто-то придет и попробует устанавливать редакционную политику, получит то, что
должен получить. Так что никакого прессинга нет. Лично для нас. Прессинг есть для тех, кто не умеет держать стойку, кто не боец. Я уже шесть
лет под прессингом, как вы говорите, и ничего, живу, все нормально. Хотя, если послушать пленки Мельниченко, и на меня Кучма зуб точил.

Продолжая тему Интернета, как вы оцениваете работу украинских Интернет-СМИ, как журналист и как конкурент?
Конечно, коллеги делают очень полезное дело. Благодаря Интернету мы узнаем много информации. И я с большим уважением отношусь к тому, что
делают интернетчики. Им, правда, легче, так как у них не настолько все регламентировано, как у печатных СМИ.

На ваш взгляд, есть нужда в легализации их работы?
Конечно. Давайте поставим их в те условия, в которых выходит газета „Свобода”, и тогда посмотрим, куда денется их боевой задор. Думаю, наша
власть придумает, как с ними разобраться. Уже готовят всяческие законопроекты. Несмотря на выступления всяких там ОБСЕ, ПАСЕ и так далее,
думаю, они своего добьются. Интернет им мешает не меньше, чем печатные СМИ. Подавляющее большинство печатных СМИ они уничтожили – тех,
которые разрешали себе писать так, как оно есть. Те, которые остались, не настолько тиражные, чтобы формировать общественное мнение в рамках
всей страны. В частности „Свобода”. Что такое тираж 18 тысяч для страны? Ну, читают на Печерске. Где-то дальше фактически не читают, за
исключением недобитых интеллигентов в провинции.

Вы много критикуете своих коллег. А кто, на ваш взглад, из украинских журналистов нормально работает?
Мне нравится, как работает Владимир Скачко. Нравится Понамарчук Дмитрий. Еще несколько фамилий есть, например, Валерий Воротник в
Черкассах, Капелюшный Леонид из Одессы. Еще несколько человек. Все остальные просто не умеют писать. Но очень хочется заработать денег – все
и сразу. А так ведь не бывает. Чтобы много хотеть, надо много уметь.

Как вы думаете, в ближайшее время проблема свободы слова еще будет подниматься политиками и журналистами?
Думаю, нет. До президентских выборов. После того, как Ющенко станет президентом, увидите сами, какие процессы будут проходить. Посмотрите,
где будут „Факты”, „Киевский телеграф”, „Сегодня” и так далее. Но тогда Томенко поднимать эту тему не будет. Тогда будут рассказывать, что
они как раз борются за национальные интересы, раскулачивая олигархов. Которые приватизировали не только, скажем, Никопольский ферросплавный
завод, но и право формировать общественное мнение.

Вы начинали в свое время с Олесем Донием...
Что значит начинали? Вместе мы никогда не работали. Если вы имеете в виду голодовку на площади Независимости в 90-м году, это было.

Говорят, с того времени ваши дороги разошлись и возник определенный конфликт двух ярких личностей, которые единолично претендуют на имидж
нонконформистов...
Кто говорит такие глупости? На том же приеме в американском посольстве Олесь рассказал мне об идее создания своего журнала и пригласил на
презентацию. Я обязательно там буду. Во время прошлогодних выборов я старался помочь ему. Он мне помогал, организовав встречу с избирателями
в известной „Останній барикаді” (Не телевизионной. – Ред.), которую потом закрыли. Никаких конфликтов между нами не было. Мне приятно, когда
я общаюсь с яркими людьми.

Кстати, о выборах. В прошлом году вы баллотировались в парламент и в Киевсовет. Что вас подтолкнуло к этому?
Как говорит мой товарищ Дмитрий Понамарчук: „Без тебя Верховная Рада – не Верховная Рада. Когда исчезла Витренко, надо туда Ляшко”. Меня
даже не обижает такое сравнение с „пламенной Наташей”. Зачем пошел? Я думал, что буду иметь там больше возможности получать материалы и
дальше продолжать заниматься своей работой. Я баллотировался на Печерске, и там я выиграл, набрав 15,5 тысяч голосов. Сташевский Станислав,
которого сделали депутатом Верховной Рады от Печерска, стал им лишь благодаря заграничным воинским участкам, которые Рябец (Председатель
Центральной избирательной комиссии. – Ред.) за две недели до выборов присоединил к нашему округу. И благодаря единодушию военных Сташевский
стал депутатом. Но на Печерске он мне проиграл.

А баллотирование в Киевсовет? Попытка реванша?
Ну, это уже так – соседи достали. Что мне в том Киевсовете было делать? Честно говоря, я даже не занимался этой кампанией. В Верховную Раду
– занимался, благодаря чему и получил такой результат.

В 2006-м не хотите еще раз попробовать?
Увидим. Выборы могут быть и раньше или, наоборот, позже.

Если будет принят закон о пропорциональной системе, к кому пойдете?
Ой, не знаю. Может, свою партию создам. Или приватизирую уже существующую. Например, партия свободы. Знаю, есть зарегистрированная, еле
дышит где-то там. Заберем за 200 долларов уставные документы...

С кем из политиков вы в хороших отношениях?
Со всеми. Не забывайте, я не просто журналист, но и редактор.

Предложения о сотрудничестве поступают?
Поступают. Но такие, которые нас не удовлетворяют. Люди хотят за какие-то копейки получить в собственность газету. Мы на это не пойдем
никогда, независимо от того, кто высказывает эти предложения – Тимошенко, Ющенко или Кучма с Медведчуком.

Сергей Васильев в свое время сетовал, что к нему как к представителю власти не обращаются за комментариями…
Мы как-то получили письмо от Васильева, в котором он писал, что мы, мол, написали о его причастности к „темникам” и не предоставили ему
возможность высказать свою точку зрения. Мы напечатали это письмо в газете и дали редакционный комментарий: „К большому сожалению, у нас не
так много журналистов. Поэтому если у вас будет своя точка зрения, вы можете присылать по факсу, и мы ее напечатаем”. С тех пор – ни писем,
ни точек зрения.

По логике, журналисты сами должны искать информацию, а не ждать факсов…
Я не думаю, что он должен рассылать свои пресс-релизы. Если людей интересует его точка зрения, они с ним свяжутся. При условии, конечно,
что смогут связаться. Вы никогда не пробовали в Администрацию Президента или в любой госкомитет позвонить за комментарием? Я на прошлой
неделе готовил материал в связи с назначением Игоря Бакая председателем госводхоза. У меня есть информация, и мы ее опубликовали, о том, что
под госводхоз будет объединен госкомитет лесного хозяйства и государственная геологическая служба. И мы попытались узнать, сколько денег
уходит на содержание этих структур. В комитете по лесному хозяйству я израсходовал ровно три минуты, чтобы узнать об их бюджете на текущий
год и объем реализации продукции. В госкомитете водного хозяйства я узнал лишь, какой у них бюджет. Объем реализации продукции, то есть
плата за лицензии и так далее, мне не назвали, сославшись на то, что нет Иванова, Петрова и так далее. А в государственной геологической
службе я старался связаться с министром Сергеем Поляковым, с государственным секретарем Сергеем Гошовским, с начальником финансового
управления и так далее, и все мне рассказывали, что пишите запрос. У меня через два дня верстка газеты, а они мне говорят: пишите запрос.
Оказываетя, информация о государственном бюджете и о реализации продукции этими ведомствами является какой-то тайной, для получения которой
надо писать запрос. Вот и попробуйте в такой ситуации подавать другую точку зрения.

Александр Савенко пригласил на запись новой программы „Четвера влада”, посвященной проблемам медиа, многих оппозиционных журналистов, ту же
Елену Прытулу, Наталью Лигачеву. И все они отказались...
Если меня пригласят, я не откажусь. А что, Прытула – оппозиционный журналист? Я начал работать, когда Прытула еще в пресс-службе
Администрации Президента пятым помощником третьего зама была. Пусть Мартыненко расскажет, бывший пресс-секретарь Кучмы.

Может, это просто говорит зависть, обида на „грантоедов”?
Какая зависть? Я нормально отношусь к Прытуле, у меня нет никакой зависти к ней. Чему здесь завидовать? Я просто высказываю свою точку
зрения по поводу информации, которая мне известна.

Вам приходилось выступать в суде по иску об оскорблении чести и достоинства и за клевету...
Ничего себе приходилось! За клевету меня даже судили. Я получил два года лишения свободы условно за клевету на бывшего исполняющего
обязанности премьер-министра Дурдынца и два года лишения права заниматься журналистской деятельностью. И что такое клевета, я знаю.

... и в этом плане вы считаете положительными изменения в законодательстве?
Конечно. Это абсолютная глупость, когда сажают за публикации, какими бы они ни были. Даже если это стопроцентная клевета, за это не должны
сажать. За слово разве садят? У нас же за убийство не садят.

А если человек реально пострадает...
Пусть отправляется в суд и в гражданском порядке добивается компенсации. Или пусть придет и даст по морде тому, от кого пострадал.

Но должна быть какая-то ответственность. Скажем, при всем уважении к профессионализму и осведомленности Татьяны Коробовой, ее статьи по
форме иначе как оскорбительными не назовешь...
А по-моему, очень пристойно Таня пишет. Если бы я не был редактором, писал бы, наверное, как и она. Дело в том, что некого обижать. Они
своей деятельностью, если вы имеете в виду героев публикаций Коробовой, обижают себя и общество. Коробова лишь констатирует то, что они
делают. Ничего обидного я здесь не вижу. Так держать.

Вы работали на кого-то на выборах?
Нет. Я такой человек, который ни на кого не работает.

А на нынешних выборах? Если предложат...
Уже предлагали.

Кто? Секрет?
Не секрет. Несколько штабов ведущих наших политиков, каждый из которых думает, что именно он станет президентом. Я отказываюсь, это не моя
работа.

Конкретно кого-то назовете?
Зачем? Я достаточно прозрачный намек сделал.

Каков, по-вашему, социальный статус журналиста в Украине? И что для вас значит словосочетание „четвертая власть”, насколько это понятие
сопоставимо с нашей журналистикой?
О каком социальном положении журналистов можно говорить, если подавляющее большинство из них живут на копейки? Нормально живет лишь часть –
те, кто получает деньги от хозяев и так далее. Но и подавляющее большинство тех, что работают на заказ, тоже живут на копейки, так как за
заказную статью дадут 100 долларов. Разве можно в Киеве прожить на 100 долларов?

Является ли это властью? Конечно, нет. Кто обращает внимание на этих журналистов? Если власть – первая власть или вторая, исполнительная –
знает, что на самом деле журналисты это не те люди, которые пишут, волнуясь о состоянии в обществе. Подавляющее большинство из них пишет
потому, что так об этом им скажут. О какой власти можно говорить, когда подавляющее большинство газет печатают голых баб, анекдоты,
кроссворды... и телепрограмму. Какие выпуски газет пользуются наибольшей популярностью? Где есть программа. Так о какой власти можно
говорить?

Как, по-вашему, можно изменить эту ситуацию?
Ее можно будет изменить лишь тогда, когда средства массовой информации будут на самом деле освещать происходящее в обществе, а не сообщать
только то, что нужно их хозяевам. То, о чем пишет подавляющее большинство газет, в том числе иногда „Свобода”, очень далекое от того, чем
живое общество. Второе – это, конечно, экономическая независимость. Но она тоже с неба не упадет. Здесь как раз надо задействовать
законодательные механизмы, чтобы сделать рентабельным тот же газетный рынок. Но нельзя сделать его рентабельным лишь за счет
законодательного урегулирования. Газета будет рентабельной лишь тогда, когда она будет кому-то интересной. Если ее захотят читать. А если ты
будешь раздавать ее по 10 копеек или, как „Понедельник”, бесплатно в почтовые ящики раскидывать, а читать там будет нечего, от этого
качество газеты не становится лучше.

Сектор государственных СМИ, по-вашему, имеет право на существование? Вам конкретно они мешают?
Мне конкретно не мешают. То, что пишет „Свобода”, не напишет ни „Голос України”, ни, тем более, „Урядовий кур’єр”. Но они действительно
живут на государственные деньги. Я считаю, что этого не должно быть. Все средства массовой информации должны быть в равных условиях. В том
числе и „Факты”, и „Сегодня” тоже должны жить за счет продажи газеты, а не дотаций от хозяев. Та же „Без цензуры”, которая просто раздается
бесплатно. Пусть они все продают газеты и на это живут. И тогда мы увидим, кто останется.

Но власти нужны свои информационные каналы...
Пусть выдают бюллетени. „Голос Украины”, „Урядовий кур’єр” пишут о событиях в Украине. Пусть об этом пишут все другие газеты. А „Урядовий
кур’єр” пусть дает только постановления и распоряжения Кабмина и печатает законы. „Урядовий кур’єр” за государственные деньги пишет, у кого
подожгли дом, кого грохнули, кто у кого что украл. Для чего? Это их дело? Пусть лучше бы написали, сколько Кабмин выделил денег на
приобретение автомобилей, мебели и так далее, если уж писать.


http://www.glavred.info/