До річниці ГКЧП
08/27/2003 | Демократ
Альтернативная история нынче в моде. Там и сям на полках книжных магазинов появляются забавные сочинения. В одном описывается история могучего государства, образовавшегося в результате союза Руси и Орды. В другом — история Германии, в которой и после 1945 года рейхсканцлером остается Адольф Гитлер. В третьем — Российская империя, подавившая большевистский бунт 1917 года и развивающаяся по «особому пути». В четвертом — история человечества, не знающая христианства. Примеры можно умножить.
В 2003 году завершился полный астрологический двенадцатилетний цикл, прошедший с года 1991-го. Самыми памятными днями того года были 19—21 августа. Сегодня велик соблазн представить себе варианты развития в иных, нежели свершившиеся, обстоятельствах.
Самым большим из этих соблазнов является «вариант Тяньаньмэнь». В 1989 году на главной пекинской площади произошло кровавое подавление демократически настроенной молодежи. Число жертв, вероятно, исчислялось тысячами. Мир немножко понегодовал, затем забыл, а Китай стал одной из самых динамично развивающихся стран. Можно предположить, что в каких-то умах уже зреет замысел «маловысокохудожественного» произведения, описывающего аналогичное развитие ситуации в СССР. ГКЧП победил, наведен порядок, страна развивается невиданными темпами, заткнув за пояс «китаез». Туркмены, эстонцы, белорусы и чеченцы регулярно летают в космос, им покоряются нанотехнологии, а козни жидомасонов и Бильдербергского клуба подавляются славными чекистами, не помышляющими о дополнительных доходах в сфере экономики.
Человеческий фактор — самый загадочный и, возможно, вообще необъяснимый в истории. Нет слов: ГКЧП состоял из крайне слабых с точки зрения энергетики людей. Не шибко умных, не способных к публичной деятельности, к внятному объяснению своих поступков. Предположим их иное качество, составляющими которого были бы решимость идти до конца, принятие на себя ответственности за применение жестоких средств подавления противника, умение наладить публичную административную службу, работающую на ГКЧП в разных уголках страны и прежде всего — в крупных городах. Им предстояло бы разрешить две глубинные для СССР проблемы — экономическую и национальную. Удалось бы им остановить существовавшую последовательность событий — Тбилиси, Вильнюс, Баку? Удалось ли бы им убрать колоссальный инфляционный навес иным, не «гайдаровским» способом? Пока что никто внятного ответа на эти вопросы не дал. Скорее всего, его просто не существует в природе.
У нас был свой «Тяньаньмэнь». Им был Новочеркасск 1962 года. Но если китайцы после 1989 года решили канализировать массовую энергетику в сферу предпринимательства (мелкого ли, крупного ли — все равно), что и принесло им успех, то в СССР после Новочеркасска началось закручивание гаек. В Китае дали свободу крестьянину — в СССР стали наезжать на личное подсобное хозяйство и организовывать процессы над «тунеядцами» и «валютчиками». Почти тридцать лет для «китайского пути» было упущено.
Вот почему ГКЧП можно рассматривать как невероятный политический анахронизм. Скорее всего, в результате их победы было бы закреплено главное «завоевание перестройки», самое безумное из горбачевских преобразований — передача «в полное хозяйственное ведение» госпредприятий администрации, «красным директорам». Что означало бы вполне «китайский» расцвет коррупции. Социальный патернализм и демагогия вынуждали бы перераспределять средства, и без того убогие, в социальную сферу. Это само по себе неплохо, если есть средства. А если нет? Страна неуклонно двигалась бы к «аргентинскому варианту». А не к «китайскому». Особенно если учесть, что в Китае развитие базируется, в сущности, на полном отсутствии пенсионной системы, любых социальных выплат, на страшной дешевизне рабочих рук в деревне. У нас же деревня в ее классической форме, пригодной для массового использования с целью индустриального прорыва, полностью ушла в прошлое. «Китайский путь» вне самого Китая — иллюзия, ведущая к краху. После ГКЧП, победи он, крах СССР был бы все равно неизбежен, но последствия его были бы не неприятны, как сегодня, а катастрофичны, обрекая на гибель десятки миллионов людей.
Вздыхателям по ГКЧП следовало бы съездить в Прибалтику и спросить себя: могла ли бы при победе ГКЧП Эстония стать самой «интернетизированной» страной Европы? Или походить в европейских столицах по магазинам, торгующим трикотажем и лично убедиться, что на каждом, пожалуй, третьем изделии самых модных фирм можно найти бирочку «Сделано в Литве». Или сравнить юрмальский отдых в СССР и в независимой Латвии. Качество разительно отличается. Если же всего этого мы не видим в России, то надо не мечтать о ГКЧП, а взглянуть на самих себя — на собственные леность и склонность к интригам, отказ от выработки продуктивных общенациональных задач и падкость на всякого рода демагогии: патриотические, демократические, уравнительно-перераспределительные и т. д., и т. п.
Так что, если и быть за что-то благодарными ГКЧП — так это за их слабость, бездарность и разгильдяйство. Впрочем, полагаю, что и их сила была бы не лучше. Рассмотрим, условно говоря, «вариант Белград». Опять-таки, нет слов — Слободан Милошевич был сильным политиком и сильным человеком. Но его централизаторская, вполне в духе ГКЧП, политика со значительным, чтобы не сказать преобладающим, великосербским духом привела к появлению в ответ не менее сильных фигур — босняка-мусульманина Изетбеговича и хорвата Туджмана. Разразилась кровавая война. И чем сильнее был Милошевич — тем слабее бывшая Югославия и ее ядро — Сербия. И все та же всеобъемлющая коррупция, усиленная военными действиями. И полная международная изоляция, в условиях которой в современном мире можно прозябать, но нельзя жить.
И в бывшей Югославии есть своя Прибалтика — Словения, вполне европейская страна, спокойно отделившаяся от своего Союза и находящаяся во вполне приличном политическом и экономическом состоянии.
Нынешний президент Французской академии мадам Элен Карье-д,Анкосс — специалистка по российской истории (кстати, принявшая православие, что, согласитесь, является удивительной редкостью) — еще на рубеже 70—80-х годов прошлого века выпустила книгу «Расколотая империя», где с удивительной точностью описала процесс будущего распада СССР. Правда, там не было ГКЧП. Но участники этого «комитета», явно не читая этой работы, действовали так, будто прогноз французской дамы-академика жил в их недалеких умах.
Сложнее вопрос обстоит с так называемой «демократией». Сетования на то, что «демократия» в новой России не победила, стали более чем банальными. Как ни парадоксально, сегодня слово «демократия» можно чаще всего услышать из уст президента Путина или лиц, близких к нему. Больше всего демократию проклинают те, кто еще двенадцать лет назад клялся ею громче всех. Да и сами «демократы» сегодня продолжают оставаться самоупоенными, всепоучающими, прошу прощения, недоучками, твердящими из года в год ничего не значащие формулы, почерпнутые из популярной литературы. Между тем, стоит вспомнить универсальную формулу Столыпина из письма к Льву Толстому. Что нужно России? Правовое государство. На что опирается правовое государство? На гражданское общество. Что требуется для гражданского общества? Очень просто — граждане. Без чего не может быть гражданина? Без частной собственности.
Ключевая проблема современной российской действительности — расширение и укрепление частной собственности во всех сферах, ее защита от чиновников, «братков» и «ментов», от зависти соседей и социальной демагогии политиков. Говорить без этого о демократии — значит быть недалеким, слепым начетчиком. И причина всех неудач России после 21 августа, по моему убеждению, состоит в глубочайшей недооценке этой проблемы. Только экономическая свобода порождает демократию, соответствующую политическую культуру.
У Борхеса есть гениальная новелла под названием «Сад расходящихся тропинок». В каждый момент истории есть тысячи и тысячи вариантов развития событий. И никто не ответит на вопрос — почему выбирается только один?
Не в Пекин нам надо, не в Белград, не в Буэнос-Айрес. А в частную, защищенную собственность, в прозрачность и ясность законов и обычаев, в честную, а не подковерную избирательную борьбу, в государство, не «разруливающее», не интриганское, а контролирующее честность соблюдения контрактов, защищающее право и людей, а не самое себя. То есть — туда, где мы еще, в общем-то, и не были.
В 2003 году завершился полный астрологический двенадцатилетний цикл, прошедший с года 1991-го. Самыми памятными днями того года были 19—21 августа. Сегодня велик соблазн представить себе варианты развития в иных, нежели свершившиеся, обстоятельствах.
Самым большим из этих соблазнов является «вариант Тяньаньмэнь». В 1989 году на главной пекинской площади произошло кровавое подавление демократически настроенной молодежи. Число жертв, вероятно, исчислялось тысячами. Мир немножко понегодовал, затем забыл, а Китай стал одной из самых динамично развивающихся стран. Можно предположить, что в каких-то умах уже зреет замысел «маловысокохудожественного» произведения, описывающего аналогичное развитие ситуации в СССР. ГКЧП победил, наведен порядок, страна развивается невиданными темпами, заткнув за пояс «китаез». Туркмены, эстонцы, белорусы и чеченцы регулярно летают в космос, им покоряются нанотехнологии, а козни жидомасонов и Бильдербергского клуба подавляются славными чекистами, не помышляющими о дополнительных доходах в сфере экономики.
Человеческий фактор — самый загадочный и, возможно, вообще необъяснимый в истории. Нет слов: ГКЧП состоял из крайне слабых с точки зрения энергетики людей. Не шибко умных, не способных к публичной деятельности, к внятному объяснению своих поступков. Предположим их иное качество, составляющими которого были бы решимость идти до конца, принятие на себя ответственности за применение жестоких средств подавления противника, умение наладить публичную административную службу, работающую на ГКЧП в разных уголках страны и прежде всего — в крупных городах. Им предстояло бы разрешить две глубинные для СССР проблемы — экономическую и национальную. Удалось бы им остановить существовавшую последовательность событий — Тбилиси, Вильнюс, Баку? Удалось ли бы им убрать колоссальный инфляционный навес иным, не «гайдаровским» способом? Пока что никто внятного ответа на эти вопросы не дал. Скорее всего, его просто не существует в природе.
У нас был свой «Тяньаньмэнь». Им был Новочеркасск 1962 года. Но если китайцы после 1989 года решили канализировать массовую энергетику в сферу предпринимательства (мелкого ли, крупного ли — все равно), что и принесло им успех, то в СССР после Новочеркасска началось закручивание гаек. В Китае дали свободу крестьянину — в СССР стали наезжать на личное подсобное хозяйство и организовывать процессы над «тунеядцами» и «валютчиками». Почти тридцать лет для «китайского пути» было упущено.
Вот почему ГКЧП можно рассматривать как невероятный политический анахронизм. Скорее всего, в результате их победы было бы закреплено главное «завоевание перестройки», самое безумное из горбачевских преобразований — передача «в полное хозяйственное ведение» госпредприятий администрации, «красным директорам». Что означало бы вполне «китайский» расцвет коррупции. Социальный патернализм и демагогия вынуждали бы перераспределять средства, и без того убогие, в социальную сферу. Это само по себе неплохо, если есть средства. А если нет? Страна неуклонно двигалась бы к «аргентинскому варианту». А не к «китайскому». Особенно если учесть, что в Китае развитие базируется, в сущности, на полном отсутствии пенсионной системы, любых социальных выплат, на страшной дешевизне рабочих рук в деревне. У нас же деревня в ее классической форме, пригодной для массового использования с целью индустриального прорыва, полностью ушла в прошлое. «Китайский путь» вне самого Китая — иллюзия, ведущая к краху. После ГКЧП, победи он, крах СССР был бы все равно неизбежен, но последствия его были бы не неприятны, как сегодня, а катастрофичны, обрекая на гибель десятки миллионов людей.
Вздыхателям по ГКЧП следовало бы съездить в Прибалтику и спросить себя: могла ли бы при победе ГКЧП Эстония стать самой «интернетизированной» страной Европы? Или походить в европейских столицах по магазинам, торгующим трикотажем и лично убедиться, что на каждом, пожалуй, третьем изделии самых модных фирм можно найти бирочку «Сделано в Литве». Или сравнить юрмальский отдых в СССР и в независимой Латвии. Качество разительно отличается. Если же всего этого мы не видим в России, то надо не мечтать о ГКЧП, а взглянуть на самих себя — на собственные леность и склонность к интригам, отказ от выработки продуктивных общенациональных задач и падкость на всякого рода демагогии: патриотические, демократические, уравнительно-перераспределительные и т. д., и т. п.
Так что, если и быть за что-то благодарными ГКЧП — так это за их слабость, бездарность и разгильдяйство. Впрочем, полагаю, что и их сила была бы не лучше. Рассмотрим, условно говоря, «вариант Белград». Опять-таки, нет слов — Слободан Милошевич был сильным политиком и сильным человеком. Но его централизаторская, вполне в духе ГКЧП, политика со значительным, чтобы не сказать преобладающим, великосербским духом привела к появлению в ответ не менее сильных фигур — босняка-мусульманина Изетбеговича и хорвата Туджмана. Разразилась кровавая война. И чем сильнее был Милошевич — тем слабее бывшая Югославия и ее ядро — Сербия. И все та же всеобъемлющая коррупция, усиленная военными действиями. И полная международная изоляция, в условиях которой в современном мире можно прозябать, но нельзя жить.
И в бывшей Югославии есть своя Прибалтика — Словения, вполне европейская страна, спокойно отделившаяся от своего Союза и находящаяся во вполне приличном политическом и экономическом состоянии.
Нынешний президент Французской академии мадам Элен Карье-д,Анкосс — специалистка по российской истории (кстати, принявшая православие, что, согласитесь, является удивительной редкостью) — еще на рубеже 70—80-х годов прошлого века выпустила книгу «Расколотая империя», где с удивительной точностью описала процесс будущего распада СССР. Правда, там не было ГКЧП. Но участники этого «комитета», явно не читая этой работы, действовали так, будто прогноз французской дамы-академика жил в их недалеких умах.
Сложнее вопрос обстоит с так называемой «демократией». Сетования на то, что «демократия» в новой России не победила, стали более чем банальными. Как ни парадоксально, сегодня слово «демократия» можно чаще всего услышать из уст президента Путина или лиц, близких к нему. Больше всего демократию проклинают те, кто еще двенадцать лет назад клялся ею громче всех. Да и сами «демократы» сегодня продолжают оставаться самоупоенными, всепоучающими, прошу прощения, недоучками, твердящими из года в год ничего не значащие формулы, почерпнутые из популярной литературы. Между тем, стоит вспомнить универсальную формулу Столыпина из письма к Льву Толстому. Что нужно России? Правовое государство. На что опирается правовое государство? На гражданское общество. Что требуется для гражданского общества? Очень просто — граждане. Без чего не может быть гражданина? Без частной собственности.
Ключевая проблема современной российской действительности — расширение и укрепление частной собственности во всех сферах, ее защита от чиновников, «братков» и «ментов», от зависти соседей и социальной демагогии политиков. Говорить без этого о демократии — значит быть недалеким, слепым начетчиком. И причина всех неудач России после 21 августа, по моему убеждению, состоит в глубочайшей недооценке этой проблемы. Только экономическая свобода порождает демократию, соответствующую политическую культуру.
У Борхеса есть гениальная новелла под названием «Сад расходящихся тропинок». В каждый момент истории есть тысячи и тысячи вариантов развития событий. И никто не ответит на вопрос — почему выбирается только один?
Не в Пекин нам надо, не в Белград, не в Буэнос-Айрес. А в частную, защищенную собственность, в прозрачность и ясность законов и обычаев, в честную, а не подковерную избирательную борьбу, в государство, не «разруливающее», не интриганское, а контролирующее честность соблюдения контрактов, защищающее право и людей, а не самое себя. То есть — туда, где мы еще, в общем-то, и не были.