09/18/2003 | 123

І щодо ЄЕП, і щодо реформи -- як її перспектив, так і мотивів підписання проекту подання до КС:

http://www.for-ua.com/interview/2003/09/17/085941.html

17 сентября 2003, 08:59
Виктор Кириллов: «Не будет уже никакой реформы», «Столичные новости», 16.09.2003

Народный депутат Виктор Кириллов — едва ли не единственный, кто еще в начале лета в нашей редакции предрекал, что осенью появится новый законопроект о внесении изменений в Конституцию, только уже от большинства. Как видим, его пророчество сбылось, и мы поспешили к Виктору Дмитриевичу за новой порцией… пророчеств.

— Как вы считаете, какова дальнейшая судьба нового законопроекта о внесении изменений в Конституцию? Действительно ли это серьезное намерение — осуществить конституционную реформу или это все же пиар?

— Состоялись встречи Медведчука с Морозом и Симоненко, и вышел некий продукт этих переговоров — соглашение о том, что вроде бы самые ярые оппозиционеры решили поддержать вариант изменений. Сразу возникает вопрос: зачем так широко было рассказывать о том, что были летние длительные переговоры? Если Медведчук настолько хорошо умеет договариваться с людьми, то вряд ли он настолько тщеславен, что ему надо было это демонстрировать. С другой стороны, выбор Мороза и Симоненко понятен — прыгнуть на ступеньку уходящего поезда. Сам проект реформы еще недоработан. Многие понимают, что из Конституционного суда его вернут, сделают замечания формального плана, для того чтобы в дальнейшем парламент имел возможность как бы сделать его жизнеспособным. Многие положения проекта просто не стыкуются, даже в случае принятия его таким, какой он есть сейчас. Мне кажется, толка не будет. Причина номер один: и социалисты, и коммунисты ставят впереди политической реформы закон о пропорциональных выборах. Его хитро предлагают голосовать отдельно — он не прописан в этом проекте изменений в Конституцию. Им очень нужна пропорционалка. Есть определенное количество мажоритарщиков, и среди них — такие, которым без разницы форма выборов в стране. Они если захотят, всегда будут в парламенте. Остальные — те, которые или хотят быть мажоритарщиками, или уже нашли себе места в списках. Наверное, есть несколько человек, собирающихся продолжать свою деятельность в парламенте следующего созыва. Исходя из этого, закон о пропорциональных выборах не будет проголосован. Соответственно, не будет никакой политреформы по этому сценарию.

— Однако в этом законопроекте есть и другой, более значимый «гвоздь», вокруг чего все и крутится, — это выборы президента парламентом. Какова ваша позиция и вашей фракции?

— Даже моя личная позиция двояка. С одной стороны — мне, конечно, приятно, что мой голос один из 450 будет влиять на избрание самого высокого должностного лица в нашем государстве...

— Но ведь, когда вы идете к урне голосовать на всенародных выборах, ваш голос тоже что-то значит...

— ...один из 50 миллионов — совсем другая пропорция получается. А тут значимость резко повышается, уровень доверия ко мне, уровень принятия решений... Однако такая мысль меня мало греет. Ну, выберу я президента — тоже мне событие большое!

— А с другой стороны — подойдут и скажут: Виктор Дмитриевич, вот вам такая-то сумма, нам нужен ваш голос...

— Так не будет. Слухи о том, что в парламенте ходят крупные суммы, сильно преувеличены. Лично я по поводу избрания президента парламентом (при всем том, что повышается значимость депутата) вообще-то против. Потому что нельзя у народа отбирать его право на прямое волеизъявление. Простая арифметика. В округе 180—190 тысяч человек. Пришла на выборы примерно половина — 90 тысяч человек. Выбрали меня порядка 25 тысяч человек. Если бы выборы шли в два тура, как президентские, можно было бы проще к этому относиться, потому что сначала выбирали бы из 25—30 человек, второй раз — уже из двоих. Но люди всегда думают: может, не такой он и хороший, но лучше тех, которые здесь. Президентские выборы намного чище проходят с точки зрения обливания грязью соперника. Но и намного тщательнее вымывают все косточки у соперников. Считаю, что не надо этого у народа забирать. Они нас не поймут.

— И все же, если с отдельными фракциями, которые еще вчера боролись с олигархами, этим же олигархам так легко стало договариваться, то почему бы им и не договориться насчет выборов президента?...

— Я считаю, это хорошо, что сейчас в парламенте вполне возможны разные договоренности. Когда доходит до межфракционных вопросов, случаются противостояния и всплески эмоций. Но чаще всего бывает, что когда они проходят, многие вместе идут в буфет.

— Ну, наверное, когда касается голосования, не так уж все дружны...

— Что касается нашей депутатской группы «Народный выбор», то во вторник нам просто раздали текст проекта: «Кто хочет — подписывайте, кто не хочет — прочитайте и решайте». Я подписал во вторник, через неделю. Никакого давления. Даже не знаю, вся ли группа подписала.

— Но вы только что говорили, что со многим не согласны, в том числе с выборами президента парламентом, и все-таки вы подписали...

— Ни один документ, который идет через парламент, не принимается в первоначальном виде. Я подписал это, потому что я считаю, что реформы нужны. Дальше уже будет постатейное обсуждение, второе, третье чтение — тогда уже все будет видно.

— Предыдущие законопроекты, как и новый, направлялись в КС согласно принятому постановлению. Но сама процедура законом не обозначена. Если такой закон будет принят этой осенью, как вы считаете, не поставит ли это под вопрос законность процедуры направления этих законопроектов? Не случится ли так, что законопроекты придется направлять согласно новому закону?

— При желании можно заблокировать или сделать очень проблемным принятие любого законопроекта. Главное — будет ли общее желание вносить изменения в Конституцию. Для того же, чтобы протолкнуть, нужно четко знать, что есть 310 голосов, которые хотят этого. А пока и до трехсот не дошло.

— Но ведь на Банковой все это понимают. Возникает вопрос: почему так с этим проектом носятся? До выборов тянут время или что-то другое?

— Иногда смотришь, какие вещи проходят в парламенте через голосование — волосы дыбом встают. Порой ловишь себя на мысли, что в принципе не я же автор этого законопроекта и не мне же потом краснеть за него придется. Но у многих в зале есть желание подчеркнуть свою значимость, причастность к проталкиванию этого документа. И тот обзвон в сессионном зале, о котором так много говорили, все-таки был. Он выглядел весьма анекдотично: после того как было объявлено, что достаточно 150 подписей, началось соревнование, кто быстрее подпишется — тот, дескать, и будет считаться соавтором. Меня это развеселило. Перед кем я должен изображать из себя соавтора?!

— Не кажется ли вам, что разыгрывается какая-то комедия? Там, на Банковой, похоже, тоже не совсем заинтересованы, чтобы законопроект продвигался успешно?

— Есть версия, что вся эта политреформа со всеми ее вариантами — ложная цель, отвлечение внимания. Глядишь, оппозиционеры отвлекутся от реальной борьбы и займутся проектом политреформы. Сейчас уже поздненько во все это играть. Временные рамки очень жесткие. Мое личное мнение: не будет уже никакой реформы. Все, кто собирается президенствовать, пойдут на выборы. Или закончится все это большой свалкой. Есть еще, как мне кажется, тенденция: один—три министра могут сейчас старательно нарываться на скандал, чтобы на всякий случай гордо уйти за годик до выборов из правительства. Дабы иметь возможность определиться, с кем потом идти...

— Сейчас создается впечатление, что, кроме двух-трех крупных игроков, никто толком не определился, пойдет ли на выборы... А большинство объединяется и даже подписывает какой-то документ о выдвижении единого кандидата... Это реально?

— Думаю, единый кандидат нереален.

— Почему же тогда даже те, у кого были свои кандидаты, подписались под этим? Получается, либо они отказываются от своих президентских амбиций, либо здесь какое-то лукавство...

— Просто набивание себе цены. Когда ты приходишь как участник процесса и у тебя нет своего кандидата, тебе же нечем поступиться, чтобы за это себе что-нибудь потребовать.

— Вы думаете, что они действительно будут отказываться от своих президентских амбиций?

— Если вы имеете в виду ПППУ и НДП, то их кандидатов вообще не будут рассматривать. Те же, кого я знаю, не будут как раз отказываться. В этом-то и проблема — одного-единого не будет. У СДПУ(о) кандидат есть, но его никогда не выберут. Нет условий, при которых он мог бы быть избран прямым голосованием. Быть избранным парламентом — вполне реально. А народу Медведчук не понравится. Он, конечно, страшно хочет. Но Янукович тоже хочет. И он не откажется. Я даже не знаю, что должно случиться для того, чтобы он отказался. Может быть, у кого-то и есть аргументы, которые он ему в милой беседе за утренним чаем приведет... Но это должны быть очень сильные аргументы... Вот и Тигипко хочет. И он ни в коем случае не откажется.

— И кто из них может понравиться народу? Может, если бы тот же Медведчук сыграл на саксофоне...

— Медведчуку надо научиться улыбаться или хотя бы начать это делать. Для руководителя бизнес-структуры важнее, каким ты есть на самом деле. Для политика же важнее, как ты выглядишь и как тебя воспринимают. Сейчас все это можно совершенствовать — было бы желание. Многие политики этого не понимают. Есть очень простая штука — видеокамера. Тебя записывают на официальной встрече, а потом посмотри на себя и послушай, что тебе скажут, невзирая на твои высокие регалии.

— Вы высказали такую мысль, что сейчас некоторые министры нарываются на скандал, чтобы потом годик подождать, отсидеться и присоединиться к победителю... Этот скандал вокруг ЕЭП (бунт министров) и есть то, о чем вы говорили?

— Я очень надеюсь, что это как раз их принципиальная позиция. ЕЭП в том виде, в котором он сейчас предлагается, — это тупик. Сколько же мы еще будем из себя изображать (я прошу прощения) проститутку, которая вроде сказала «да», а потом надолго задумалась?! Так не только сказала, а подписала уже! В Штатах я услышал довольно интересную мысль от американских коллег: всему цивилизованному миру не так интересна личность нашего будущего президента, как-то, чтобы он отвечал определенному набору качеств: обязательность и предсказуемость. При всем моем положительном отношении к России — у нас все же отдельное государство, и мы должны думать в первую очередь исключительно о своих интересах. Вот британская аксиома: «У Великобритании нет постоянных друзей или врагов, есть постоянный интерес». Единственный, кому это все выгодно — Путин. Только России. Она ведь декларирует официально, что не собирается в Евросоюз. Белоруссия же — страна, у которой ни с одним цивилизованным государством нет нормальных дипотношений, не может вступить в Евросоюз. Казахстан — вообще азиатская страна, и не помышляющая о Европе. А нам-то что делать в ЕЭПе? Надо идти в Европу. Другой вопрос: зовут нас туда или нет. Если будем так себя вести, то и не позовут никогда. Это на 90 процентов наша проблема. Мы в этом больше заинтересованы. Как сказал один мой хороший знакомый депутат британского парламента: «Вы себя как отпиарили со страшной силой в момент развала Советского Союза — бандиты, взрывы, украденные деньги, разгул преступности, проституции — так все о вас и думают до сих пор. Вы поступили как писатель, создавший бульварную книжечку, — то, что народ скушает. Изменились времена. Расскажите, что у вас сейчас все по-другому!» Если рядовому британскому, французскому, немецкому обывателю сказать, что президент Гондураса — негодяй и ест бабочек, они поверят. То же самое и мы с собой делаем.




Натали Моррис, «Столичные новости»