03/22/2004 | Shooter

Константин Григоришин: «В Украине врагов, кроме некоторых эсдеков, у меня нет»
Виктор Шлинчак, Олеся Яхно, «Главред»,

Офис Константина Григоришина, президента российской группы «Энергетический стандарт», находится в пятнадцати минутах ходьбы от Кремля. И в тысячи километров от Украины, где на днях арестованы акции предприятий российского бизнесмена.


Нынешняя судьба Григоришина в чем-то напоминает революцию: та тоже несправедлива со своими родителями. Вот так и Константин Иванович, который помог в свое время некоторым нынешним «антикризисным менеджерам» по-взрослому стать на ноги, сегодня – по его словам – расплачивается за оказанное добро.

Собственно, речь идет не только о разборках «отцов и детей», но и о большой политике. Ситуация, по версии людей из окружения Григоришина, выглядит примерно так: приличный российский бизнесмен купил в соседней стране несколько облэнерго, солидный пакет акций футбольного клуба «Динамо-Киев», несколько газет. И все бы ничего, если бы те, кому он верил, не объявили ему войну…

…На рабочем столе Константина Ивановича - несколько интернет-распечаток и свежие выпуски газет «КоммерсантЪ», российские «Ведомости» и «Зеркало недели».

Константин Иванович, вы много о себе читаете в газетах того, что не соответствует действительности?
Я вообще мало читаю о себе, потому что у меня катастрофически не хватает времени. Это мама, которая живет в Украине, читает. Иногда сильно расстраивается. Потому что зачастую правдивой информации мало, большинство – фантазии.

Как вы вообще попали в Москву?
Приехал, стал студентом Московского физико-технического института. Закончил его и остался здесь работать.

Как правильно вас следует представлять: российский гражданин или украинский бизнесмен?
Так, как написано в паспорте. Я - российский гражданин. Что касается бизнеса, то он, на мой взгляд, интернациональный. У нас есть бизнес и в России, и в Украине, и в дальнем зарубежье. Другое дело, что бизнес лучше работает там, где ему обеспечивают лучшие условия.

«Украинские олигархи – такие же, как и российские, только без денег»

Вас причисляют к людям, влияющим на процессы в Украине. Насколько велико это влияние?
С моей точки зрения, такого влияния нет.

С точки зрения бизнеса, где больше возможностей для самовыражения – в России, или Украине?
Сегодня в России, что бы там ни говорили, государство пытается не вмешиваться и не контролировать бизнес. Оно пробует его понимать, это и есть право государства. На Украине же, к сожалению, государство и его представители пытаются контролировать не то что средний, а даже мелкий бизнес. Конечно, когда бизнес занимает несколько процентов ВВП, то он поневоле влияет на политику. Но если Россия пытается соблюдать какие-то договоренности о невмешательстве бизнеса в политику и наоборот, то на Украине такого нет.

Кроме того, в Украине очень узкое экономическое пространство, в отличие от российского. Хотя еще в 1994, даже 1995 годах Украина считалась намного лучше России, с точки зрения условий для формирования бизнеса. Потому что в РФ есть проблема дешевого сырьевого ресурса и не надо быть очень талантливым бизнесменом, чтобы заработать много денег.

По моему пониманию, Украина намного быстрее должна была пойти вперед, по государственным нормам и стандартам. Потому что это обычная европейская страна. Но я понимаю, почему этого не произошло: потому что Украина, как и любое молодое государство, должна пройти этот болезненный период. И потому что до сих пор не сформирована национальная идея, вокруг которой может объединиться элита.

Россия – государство с тысячелетней историей, и у нее всегда была, есть и будет объединяющая идея. Это идея империи. Таким образом, Россия осознает себя как нация и у нее есть своя элита, и ей есть вокруг чего объединяться. Наверное, должно пройти какое-то время, пока некая объединяющая идея будет сформулирована и в Украине. А строить фондовые рынки, вторичные финансовые инструменты в обществе с менталитетом каменного века – сложно.

Тем не менее, в последнее время в Украине не было таких громких арестов бизнесменов как Ходорковского?
Просто в Украине еще не появился человек уровня Ходорковского и компания уровня ЮКОСа. Когда они появятся, тогда и посмотрим, что с ними произойдет.

А как же Ахметов и Медведчук, которые, по данным западной прессы, входят в список самых богатых людей Восточной Европы?
Украинские олигархи – такие же, как и российские, только без денег. Поведением и аксессуарами они, возможно, и не отличаются. Но капитализация того же ЮКОСА в свое время достигала 40 млрд. долларов в год. В Украине компании подобного уровня нет и близко. Вот когда она появится хотя бы с капиталом в $10-15 млрд., посмотрим, как будет себя вести ее собственник. Названные вами персоны, имеющие по свидетельствам прессы от 1 до 2 млрд., уже сейчас влияют на политику и экономику Украины существенно больше, чем Ходорковский влиял на политику и экономику России.

Правда, что вы приобрели несколько предприятий ЮКОСа?
Несколько? Нет.

Вы можете назвать свои интересы в Украине?
Вы понимаете, это – коммерческая тайна. Потому что часто оказывается, как только мы говорим о своих интересах, кто-то уже побежал впереди.

«Меня все время спрашивают о политике, а она мне неинтересна»

Последний ажиотаж в прессе связан с арестом ваших акций в Украине. Вы можете объяснить его природу?
Я, например, не очень понимаю, с чем связан ажиотаж в данной конкретной ситуации. Ведь все это было и ранее - и силовые захваты принадлежащих группе предприятий (хотя тогда пресса почему-то замалчивала эти факты), и ситуация с подброшенными мне пистолетом и белым порошком. А такое событие, как нынешнее коррупционное решение суда – очередное доказательство отсутствия независимости правоохранительных органов.

Как получилось, что по инициативе «Металлургии» - компании, которую в том числе и вы создали - заблокированы ваши активы в Украине?
Консорциум «Металлургия» был создан в 2000 году для участия в приватизационном конкурсе по ОАО «Запорожский алюминиевый комбинат». По условиям тендера, нужно было создать некую инвестиционную структуру, чтобы мы могли участвовать в приватизации.

Мы участвовали в этом тендере, но проиграли. После этого интерес к «Металлургии» у нас практически пропал, и «Металлургия» начала жить своей жизнью - уже как инвестиционная компания с портфельными инвестициями.

В 2002 году в результате недопонимания нашими оппонентами того, что такое «Металлургия» (ведь посредник, покупая акции, сам не является их владельцем), был инспирирован ее захват. Причем, совершенно незаконно, с многочисленными нарушениями. Суд это признал. И существует его запрет тем людям, которые сегодня представляются «руководством» компании, совершать любые действия от имени «Металлургии».

Это был физический захват?
В том числе, и физический. Приезжали местные милиционеры, которые вывозили из офиса кондиционеры, компьютеры, прочую технику… К «Металлургии» они не имели никакого отношения.

Естественно, мы обращались в прокуратуру, были обращения и народных депутатов Украины. Но прокуратура на кричащий произвол просто закрывала глаза. А потом судья районного суда, у которого несколько дисциплинарных взысканий и над которым висит дамоклов меч лишения звания, выносит некое частное определение. В принципе, таким частным определением можно заблокировать работу всего фондового рынка страны. В результате, от этого иска пострадают не только компании, которые фигурировали в списке, но и все акционеры данных эмитентов, которые держат акции в депозитарии. Но какое отношение они имеют к данному гражданскому иску?

Потому, с нашей точки зрения, нарушение предыдущих судебных постановлений проходит чисто криминальным образом. Если люди считают, что они правы, они вначале должны отменить судебное решение, доказать, что являются легитимными представителями «Металлургии». А уже после этого подавать иск. И не к физическому, а к юридическим лицам.

Что вы будете делать после решения об аресте акций?
Подавать апелляцию. Очевидно, что мы выиграем. Но, глядя на нашу ситуацию, любой иностранный инвестор в очередной раз задумается, прежде чем вкладывать деньги в Украину. Ибо за несколько тысяч долларов кто-нибудь может заблокировать его акции на неопределенное время.

Не участвовала ли «Металлургия» в последнее время в каких-то тендерах? Может, это является следствием такой деятельности?
Сейчас она ни в чем не участвует. Я уверен, что люди, которые выступают от имени «Металлургии», не понимают сути работы предприятия, даже не читали ее устава. Как-то от них уже была претензия к нам, что мы, дескать, через «Металлургию» вывели сотни миллионов долларов. И это при том, что весь уставной фонд «Металлургии» измеряется ста миллионами гривен…

В интервью «Киев-Посту» вы заявили, что нынешняя ситуация с «Металургией» - это продолжение наездов со стороны команды Григория Суркиса? Откуда такая уверенность?
Потому что никаких других врагов в Украине я не знаю.

Это к тому, что война продолжается?
Вы же знаете, что любая война заканчивается миром. Вопрос, на каких условиях.

Получается, вы первыми готовы протянуть руку?
Понимаете, ведь не я же начинал эту войну. И я не тем зарабатываю, что воюю. Есть структуры, которые зарабатывают деньги военными действиями, начиная с обычных криминальных группировок, есть те, которые создают проблемы, а потом предлагают эти же проблемы решить. Ни к первым, ни ко вторым мы не относимся. Мы строим нормальный бизнес, без войн. И именно с точки зрения ведения бизнеса, компании всегда могут договориться цивилизованно работать. Мы, конечно же, готовы договориться. Но это не означает, что я лично установлю с Суркисом хорошие отношения. Как я понимаю, у нас с ним разные взгляды на понятие «цивилизованный».

Сегодня понятно, что многие активы в Украине аккумулируются под президентские выборы. Вы каким-то образом намерены участвовать в этом процессе. И если да, то на чьей стороне?
Безусловно, нет. Я – российский гражданин и не могу высказывать свои предпочтения. Политика мне совершенно неинтересна. Меня все время спрашивают о политике, а она мне неинтересна. Более того, я ощущаю к ней легкое отвращение. Потому что почти все те, кто занимаются политикой, перерождаются. И нужно очень много сил, чтобы не «оскотиниться», остаться самим собой.

«В Украине есть нецивилизованные люди, близкие к власти, но это уж так получилось…»

Вы проводили собственное расследование, кто являлся инициатором нападения на Вас и подбрасывания Вам пистолета возле ресторана «Эгоист» в начале октября 2002 года?
Я не работаю в правоохранительных органах – соответственно, у меня нет и возможности провести такое расследование.

Хорошо. Тогда вопрос будет звучать по-другому – это были бизнес-разборки?
С моей точки зрения, это был чисто экономический «наезд». Люди хотели получить какие-то активы, какие-то деньги. То есть, типичный рэкет.

По-вашему, в каком направлении движется Украина – в сторону цивилизованного развития или по пути бросания граждан, мягко говоря, «лицом на асфальт»?
Я, конечно, не политик, и мне трудно комментировать, куда движется Украина в глобальном плане. Но, я думаю, рано или поздно она начнет двигаться по пути нормального цивилизованного государства. Вопрос только в том, насколько быстро будет это делать.

Что касается бросания меня «на асфальт». Это тот фактор, о котором вы говорили – о попытке украинских людей отвергнуть нецивилизованные правила. Большинство из тех, кто поддержал меня (и я им очень благодарен), тогда со мной не были даже знакомы. Но я понимаю, что это была такая отправная точка. Ведь если кому-то безнаказанно хотя бы раз позволить себя вести так, то сегодня моя ситуация повторилась бы со многими. Поэтому реакция и Президента, и народных депутатов, последовавшая после этого случая, говорит, что Украина движется в цивилизованном направлении. Есть, конечно, нецивилизованные люди, близкие к власти, но это уж так получилось…

Близкие к власти и близкие к Президенту – это одно и то же?
Смотря что понимать под «близкие к Президенту». Внук Президента ведь тоже близок к Президенту?

Зять Президента?
Зять Президента, наверное, тоже близок к Президенту. Однако это не то, о чем мы говорим. Мы говорим о людях, использующих власть в своих корыстных целях.

«С некоторыми эсдеками лучше не связываться»

Насколько у вас близкие отношения с Григорием Суркисом и насколько методы, которые исповедует он в жизни и бизнесе, отличаются от ваших?
У меня были достаточно близкие отношения, пока я не разобрался в этом человеке. И жизненные, и моральные принципы Григория Суркиса во многом расходятся с моими в силу многих вещей, - в первую очередь, в силу воспитания.

В чем разница?
Разница – в большем количестве моральных норм, которые действуют не только в бизнесе, но и в отношениях с людьми. Я считаю, что во мне намного больше ограничений, заложенных, наверное, с детства, нежели у Суркиса.

Но ведь раньше вы были компаньонами. Как вы, кстати, стали партнером Григория Суркиса?
Эсдеки создали некое подобие проблем (теперь я это понимаю), а потом показали, что они очень эффективно умеют их решать. Тогда я испытывал чувство человеческой признательности. Они этим воспользовались.

Вы помните первую встречу с Григорием Михайловичем? Какое он произвел на вас впечатление?
Неприятная была встреча. Познакомились на стадионе «Динамо». Не помню, о чем мы тогда говорили, но я с ним разговаривал абсолютно нормально, адекватно с моей точки зрения. После чего Григорий Михайлович спросил: «Ты хоть понимаешь, с кем разговариваешь?». Он тогда произвел на меня впечатление человека с амбициями, с комплексами, но с которым можно общаться и работать, при всех его недостатках. Но я ошибался. Я считал, что это не очень большой недостаток. А оказалось, что эти амбиции и комплексы основу его личности как раз и составляют.

В Украине сильно демонизирован образ СДПУ(о). Эсдеков воспринимают как сильную команду, которая умеет эффективно решать любые проблемы. По-вашему, насколько это соответствует действительности?
В школе у меня был одноклассник, с которым никто не хотел связываться. Все считали его ненормальным, неадекватным. Ему что-то скажешь, а он может схватить что-то тяжелое и ударить человека по голове. Даже убить. В этом смысле можно провести некие аналогии с некоторыми «эсдеками» – с ними лучше не связываться.

Они непредсказуемы?
Наоборот, такое поведение – это и есть их предсказуемость. В ответ на какую-то совершенно безобидную вещь вы можете получить «кирпичом по голове». В этом есть сила. Но в этом же и слабость – в отсутствии каких-то моральных и прочих ограничений.

Это комплекс?
Нет, это диагноз. А комплекс в том, что этих людей может обидеть все что угодно. На что обычный человек не обратит внимания, для них – страшное оскорбление. Это и есть комплекс неполноценности.

Когда именно пришло ощущение, что Суркис и компания – не те люди, с которыми нужно иметь дело?
Нужно было определенное время для принятия решения, ведь в бизнесе нельзя что-то делать сгоряча. Симптомы того, что мы с ним разные люди, у нас разный жизненный путь и мы не сможем работать, появились достаточно быстро.

Сколько вы с ними работали?
Три года – с 1999-го. Первый год они не особо проявлялись. И на начальном этапе сотрудничества их группа намного больше нуждалась во мне, нежели я в них. Теперь я это понимаю, хоть ранее они это пытались представить по-другому.

В чем они нуждались? В вашем опыте? Капиталах? Связях?
Суркису нужны были деньги, которых тогда у него не было. Когда с моей помощью они заработали деньги себе (а главное - многому научились) – начали вести себя по-другому. Перестали выполнять взятые обязательства – с одной стороны, с другой – те методы, которыми они действовали не только в отношении меня, но и других людей и даже внутри своей группы, заставляли задуматься. Я понял: если останусь, то скоро буду таким же.

По каким критериям вы выбираете себе компаньонов сейчас?
Как показывает мой опыт, я далеко не самый лучший эксперт в подборе компаньонов. Пример с Суркисом - этому подтверждение. Поэтому вряд ли могу давать какие-то советы.

С кем-то из партнеров у меня могут быть хорошие отношения, с кем-то - не очень, с кем-то - совсем плохие. Но я стараюсь следить за тем, что обо мне думают, в том числе и мои партнеры. Мне очень неприятно, когда обо мне говорят плохо. С другой стороны, у каждого есть свои слабости. И если мне человек сделал что-то хорошее, мне хочется ему ответить тем же. Это нормальное человеческое желание. Многие таким образом и становились моими партнерами.

«Я не ощущаю давление Януковича»

В прошлом году Президент заявил о возможной реприватизации облэнерго. Многие наблюдатели расценили эту идею как предупреждение именно вам…
Знаете, я это не почувствовал. И я понимаю, что право Президента, Кабинета Министров и Парламента принимать подобные решения. И если это общая стратегия государства, то при чем здесь я?

Но считалось, что под процессом реприватизации подразумевается, в первую очередь, перераспределение собственности…
Мне кажется, это одна из интерпретаций. И, еще раз повторю, лично я этого не почувствовал.

Какие у вас внутренние ощущения от премьера Януковича?
Я не знаком с Януковичем и не особенно слежу за его деятельностью, поскольку стал реже бывать в Украине. И тем более не ощущаю давление Януковича на себе или на тех бизнес-структурах, с которыми работаю.

С донецкой группой вас абсолютно ничего не связывает?
Ничего.

А с днепропетровской?
А что такое сейчас днепропетровская группа?

В первую очередь – Виктор Пинчук…
С ним у нас есть ряд совместных проектов.

Вы уже не раз заявляли, что энергетического рынка в Украине не существует? Но ведь есть бизнесмены, которые этим занимаются, значит, и рынок формируется…
Рынок – это своего рода свобода выбора - и для продавца, и для покупателя. Я считал и считаю, что такого выбора в Украине в области электроэнергетики не существует. От того, что некое предприятие назвали «Энергорынком», рынок ведь не появится. Это своего рода насмешка такая, да? Скажите, где у вас есть свобода выбора купить электроэнергию или ее продать?

«Себя нигде не можешь ощущать комфортно, если противостоишь криминалу»

Вернемся к политике. В свое время широко распространялась информация о том, что вы причастны к финансированию оппозиционных партий, «Яблука» в частности, что вы продвигали своих людей в парламент по списку СДПУ(о), что вы сами хотели участвовать в украинской политике. Что из всего этого правда?
Я никогда не ходил в политику и не собирался туда идти. С другой стороны, так же, как существует свобода вероисповедания, так есть и свобода выбора у каждого из сотрудников моих компаний, в том числе и попробовать себя в качестве кандидата в народные депутаты. Я не мог им этого запретить. С некоторыми из них возникали конфликты, когда я говорил, что политическая деятельность может помешать бизнесу. Поскольку бы тогда они от него отвлекались.

Что касается списка социал-демократической партии, то действительно была достигнута договоренность о том, что несколько моих менеджеров будут включены в список. Но они не были включены. Это, кстати, к вопросу о выполнении договоренностей.

Последовало какое-то объяснение?
Да, просили за это деньги.

Эти люди должны были выполнять роль ваших лоббистов в парламенте?
Это вопрос уже принципов. Я проработал со своими людьми не один год, и у нас сформировались человеческие отношения. И когда они просили помочь, я должен был это делать. Тем более, в то время я рассматривал большинство людей, с которыми работал, как членов семьи - с некоторыми из них проводил три четверти своего времени. Поэтому, если я им мог помочь - помогал, договаривался. И при этом не было каких-то кровных обязательств …

Что касается лоббизма, то сначала должен быть принят нормальный цивилизованный закон о лоббизме, а тогда говорить, что такая практика существует.

А что касается финансирования оппозиционных партий?
Можно ли считать предоставление партии «Яблуко» офиса в одном из Дворцов культуры финансированием оппозиции? Как и то, стоит ли считать «Яблуко» оппозиционной партией, если она вообще еще существует. Я думаю, что кому-то было выгодно это все «раздувать».

Сейчас среди представителей СДПУ(о) у вас остались люди, с которыми вы можете нормально общаться?
Когда я разговариваю с человеком, у меня нет привычки спрашивать, социал-демократ он или нет.

Где вы чувствуете себя в большей безопасности – в Украине, или в России?
Что вы имеете ввиду под безопасностью?

«Прослушку». Наблюдение. Угрозу нападения.
На сегодняшний день более-менее обеспеченный человек может организовать «прослушку». Поэтому я никогда ничего серьезного по телефону не обсуждаю. Мне просто неприятно, если меня «слушают». Хотя я знаю, что мои оппоненты не раз хвастались расшифровками моих разговоров и цитировали их.

Если же говорить о том, что произошло в Киеве возле «Эгоиста», то это чистой воды криминал, а криминал – он по природе своей международен. И поэтому ты себя нигде не можешь ощущать комфортно, если противостоишь криминалу.

«Некоторые ошибки я понимаю и признаю. Некоторые – еще предстоит понять»

После истории отношений с Суркисом вы стали меньше доверять людям?
Я бы не сказал, что я стал меньше доверять, но я стал менее открытым, более осторожным и опытным.

Все делают ошибки. Но все мы больше любим тех, кому что-то сделали, а не тех, кто нам что-то сделал. Мне кажется, никого из этих людей, кто ушел от меня в трудную минуту, я никогда не обидел и не оскорбил. Наверное, у них есть какие-то комплексы.

По вашему определению, эти люди ваши ученики или нет?
Говорить, что они мои ученики - неправильно. Потому что всегда хочется, чтобы твой ученик был лучше тебя самого. По отношению к ним, это невозможно. Не в моральном, а в бизнесовом плане. Я считаю, что никто из них даже и близко не приблизился к тому, чтобы быть лучше.

Вы не остерегаетесь, что кто-кто из них перерастет вас?
Почему я должен этого остерегаться? Этих людей я знаю достаточно хорошо. Перерастет – так перерастет. У меня бизнес очень большой. Но я уверен, что ни с кем из них этого не случится. По многим причинам. Бизнес – это, в первую очередь, взаимоотношения между людьми. В которых очень важен кредит доверия и имидж. Ну какой у них имидж? Даже если бы они и придумали суперсхемы в бизнесе, для их реализации необходим в первую очередь кредит доверия.

Вы делите людей по принципу «белое-черное»?
Нет, конечно. Это ошибки молодости, когда вы делите людей по этому принципу. У всех есть свои плюсы и минусы, все в своей жизни совершали поступки, за которые потом стыдно.

Вы признаете, что тоже их совершали?
Конечно же, я ошибался. Более того, если человек уверен, что он не делал никаких поступков, за которые ему стыдно, то у него с психикой не все в порядке. Это мания величия, которая обычно сопровождается манией преследования.

Некоторые ошибки я понимаю и признаю. Некоторые – еще предстоит понять. Поэтому в выборе компаньонов у меня не было никогда чего-то такого прагматичного. В основном, это было на человеческом, личностном уровне. Иногда это было по необходимости.

А что вас может обидеть?
Меня достаточно сложно обидеть. Обижают, наверное, те же вещи, что и любого человека – недоверие, предательство. Другое дело, как я на это реагирую.

Мы уже поняли, что вы стараетесь особо не выражать свои эмоции…
Это вопрос стиля. Если кто-то будет идти по коридору и забудет поздороваться со мной, мне будет неприятно, но я об этом забуду на другой же день. А другой человек может за это кого-то убить или посадить в тюрьму.

Как вы считаете, в Украине много людей, которые могут протянуть вам руку в случае необходимости?
А что есть такие люди, которые со мной не здороваются? Я таких, например, не знаю. Ну разве что, кроме тех, о которых я рассказал. На Украине врагов, кроме некоторых «эсдеков», у меня нет. Конечно, были с кем-то какие-то бизнесовые конфликты, но они никогда не переходили на личности.

Кто может протянуть руку – это опять-таки проявляется в экстремальных ситуациях. У меня были такие ситуации, и достаточно много людей мне помогали. От некоторых я этого даже и не ожидал. Но заранее думать об этом нет смысла. В экстремальной ситуации я и сам не знаю, как себя поведу. Не говоря о других людях.

«Некоторые путают бизнесменов и воров».

За столько лет работы в бизнесе вы не устали или, наоборот, азарт только прибавляется?
Такого азарта, какой был вначале, уже нет. Но я не устал. С удовольствием ли я хожу на работу? Лет пять назад я бы вам ответил - безусловно, да. Сегодня же бывают дни, когда очень сложно.

В молодости человек живет будущими результатами. Он ставит себе самые простые, но необходимые цели: купить большой дом, красивую машину, отдыхать там, где хотелось бы. Потом, когда он это все получает, со временем ощущение счастья исчезает…
Я не измеряю бизнес только тем, что зарабатываю. В этом, кстати, ошибка моих оппонентов. Они измеряют результаты бизнеса в машинах, яхтах, красивых женщинах, украшениях. Может, это тоже интересно и важно. Но для меня зарабатывание денег – это некий инструмент, который открывает новые горизонты в познании еще чего-то интересного. Бизнес для меня – дело жизни. У любого мужчины должно быть дело, которое ему интересно.

Скажите, вы планируете свое будущее? Если да, то какие сферы, кроме бизнеса, вас еще интересуют?
Наверное, не только бизнес. Я же не родился бизнесменом. До этого был физиком-теоретиком. Читал лекции в студенческих аудиториях - и мне это очень нравилось. Порой хочется отдохнуть от бизнеса, потому что бизнес – это такое соревнование, такая мужская игра, где выигранные очки измеряются заработанными деньгами. К сожалению, в этой игре не всегда все соблюдают правила. Если бы они были четкие – это одно. А поскольку один играет по одним правилам, а другой – по другим, иногда сложно сказать, кто из них выиграл. Потому что одни играют в одну игру, а другие – в другую.

Мне интересна наука, искусство - там, где можно подумать, поразмышлять, пофилософствовать.

Вы вообще романтик по жизни?
Нет. Я, безусловно, не романтик. Хотя некоторые решения мои, может быть, и кажутся такими. Как и каждому человеку, мне ничто человеческое не чуждо. Но большинство решений я принимаю прагматично.

И, наконец, вы - рисковый человек?
Любой бизнесмен - рисковый. Просто некоторые путают бизнесменов и воров. Не может человек занимать государственный пост и быть бизнесменом. Это же нонсенс. Что значит бизнес? Это способность принять на себя риск и, тем не менее, добиться результата. А когда ты рискуешь не своими деньгами, какой же ты бизнесмен?