Відповіді

• 2005.02.22 | Стопудів

  дцже цікаво (-)

• 2005.02.22 | Вячеслав Хаврусь

  Цікавий матеріал через цю статтю знайшов

  Прошу адмінів закинути його в бібліотеку. Я там здається нічого подібного не бачив:
  
  http://www.russ.ru/journal/travmp/97-11-05/albreh.htm
  
  На всяк випадок наводжу тут неформатований текст (читати краще по вищенаведеному лінку)
  
  *****************
  
  Владимир Альбрехт. Как быть свидетелем
  
  5.11.1997
  
  Следователь. Откуда у вас Евангелие?
  Свидетель. От Матфея.
  (Из рассказов о допросе.)
  
  
  Если проникать в тайны литературы узкоспециальной (вместо введения)
  
  Следователь. Вы догадываетесь, почему вас вызвали?
  Свидетель. Да, но лучше будет, если вы скажете.
  Следователь. Почему лучше?
  Свидетель. В противном случае получается, что вам стыдно сказать.
  (Из рассказов о допросе.)
  
  Интересно ли вам знать, читатель, что следователь добивается результатов с помощью не менее чем 18 приемов? Вот они, извольте: "внезапность", "последовательность", "создание напряжения с перегрузкой сознания", "снятие напряжения со стремлением "поговорить по душам", "пресечение" лжи сразу же или спустя некоторое время, фиксированный темп допроса с перегрузкой сознания или замедленный темп с фиксацией желания проскочить особо неприятное.
  
  И это, и многое другое можно прочесть в специальной литературе. Но нужно ли нам, непрофессионалам, изучать книги и статьи, написанные для следователей? Казалось бы, неплохо кое-что знать. Приятно, наверное, спросит следователя, какой прием он к вам так неудачно применяет, и посоветовать другой. Наше же с вами оружие - правда. Ваши нравственные принципы, ваша мораль - вот основы поведения. И если вы хотите почитать что-нибудь стоящее, то ради бога: читайте Толстого, Пушкина, Чаадаева, Достоевского, Библию наконец. Не тратьте время на вздор.
  
  Ну а в области узкоспециальной, может быть, вам хватит той ерунды, которую вы прочтете в данной брошюре. Итак, к делу.
  
  Моя приятельница пролистала эту рукопись и сказала, что у нее есть надежная машинистка. Я ответил, что очень надежная, наверное, не нужна, но перепечатать рукопись хотелось бы. Приятельница обещала поговорить и дать ответ в понедельник.
  
  
  
  Начало было неожиданным
  
  Путем запугивания вы заставляете меня сознаться. Какое, по-вашему, преступление более серьезно - то, которое, как вы считаете, совершил я, или то, которое сейчас совершаете вы?
  (Из рассказов о допросе.)
  
  Представьте себе беседу двух людей. Один говорит легко и свободно. Он сдержанно, но живо реагирует на то, на что хочет реагировать. Наконец просто смеется. Другой внутренне скован. Он постоянно думает о чем-то постороннем. Его реакции смешны и наигранны. Он-то уж точно знает, что стены имеют уши, и потому боится. Боится собственной неумелости и косноязычности, боится своего и чужого неосторожного слова, боится насмешек в свой адрес. Этот человек, не удивляйтесь, - следователь. А вы? Вы тот, первый.
  
  
  Первые радости
  
  Автор. Какой допрос вас больше устроит - короткий или длинный?
  Читатель. Конечно короткий. А какой устроит следователя?
  Автор. Тоже короткий. У него мало времени и много вопросов. Его устроит, если вы будете торопиться, - где торопливость, там опрометчивость.
  Читатель. А если дело липовое?
  Автор. Тогда допрос будет обязательно неудачным - либо для него, либо для вас.
  (Из беседы автора с читателем.)
  
  Театр, как говорил Станиславский, начинается с вешалки. Встречая вас, следователь здоровается за руку, говорит, куда повесить пальто. Он вежлив, предупредителен, пытать вас вроде бы не собирается. Вы не ожидали, чувствуете облегчение: зачем же ссориться, когда можно по-хорошему. Но есть во всем этом что-то от любительского театра, какая-то наигранность. Чувствуете? Пока еще нет?
  
  Ну что же, сейчас вы будете изображать простого, очень занятого человека с плохой памятью, но, впрочем, готового помочь расследованию, если нужно.
  
  Но надо ли помогать расследованию? Убежден - надо. Допустим, следователь пытается установить истину, расследуя дело об убийстве или воровстве. Ваш долг - помочь ему. А если вас вызвали свидетелем по делу, в котором ваш друг обвиняется в распространении антисоветской пропаганды и клеветы? Вы уверены, что обвинение ложно и несправедливо. Так помогите же установить эту истину. В этом ваша нравственная обязанность.
  
  Пока что вы включились в его игру - продолжается "разговор по душам". К сожалению, он дает возможность вашему собеседнику-профессионалу спрашивать о том, о чем он спрашивать не должен. Например о вас лично, о ком-то еще. Вопросы, с вашей точки зрения, пока ерундовые. Все очень вежливо. Он не прерывает. Разве только немного и осторожно подстегивает, если вы останавливаетесь. Однако потом, когда следователь узнает все, что его интересовало, он, конечно, увидит неправду и... рассердится. (Он умеет.) Вы станете оправдываться - тогда он узнает еще больше. Он сделает это совсем просто, чередуя многозначительные намеки на полную осведомленность и угрозы. Вы продолжаете отвечать, но почему-то немножко жалеете. О чем? Может быть, о том, что поздоровались за руку?
  
  
  
  Мешает ли вам жизненный опыт?
  
  Почему-то требовалось привести пример, как мы с Андреем обсуждали проблемы "Прав Человека". Ну, я сказал тогда про герцога Энгиенского.
  Следователь пришел в ярость.
  Следователь. А вы с Андреем действительно говорили о герцоге Энгиенском?
  Свидетель. Откуда я знаю? Мало ли о чем говорят люди за 15 лет знакомства.
  Он же просил привести пример.
  (Из рассказов о допросе.)
  
  Что же произошло? Во-первых, вы боялись обидеть человека, который с вами вежлив. Но, помилуйте, что же в этом страшного? Коли "мирное сосуществование" идеологий невозможно, то остаться обиженным он, по-видимому, обязан.
  
  Во-вторых, вы не привыкли врать и боитесь его неукротимой осведомленности. Допустим, они за вами неофициально следили (много ли они выследили?). И ведь она, эта осведомленность, гроша ломаного не стоит. Она постыдна к тому же. В-третьих, следователь немножко обманул вас, немножко нарушил установленный законом порядок ведения допроса. Он пользуется вашей неопытностью, пытаясь запугать вас, но сам-то ведь знает, что пока ваши слова не записаны в протокол и с вас не взята подписка об ответственности за дачу ложных показаний, ваши слова не имеют значения. Вы пока не в его руках.
  
  
  И его недоверие вас унижает? Нет, больше, наверное, унижают собственные ложь и болтливость. Не надо было врать, и говорить лишнее тоже не надо было.
  
  Теперь, когда вас поймали на том и на другом, вы почти принимаете сделку. Он сейчас пообещает "пощаду", а вы - "откровенность". Хотя потом ему будет нетрудно аннулировать свое обещание. А вам? Ведь вы пошли на компромисс...
  
  
  
  Это все-таки допрос или беседа?
  Свидетель. Мне трудно отвечать на ваши вопросы, поскольку я не несу ответственности за свои слова.
  Следователь. Нет, вы несете ответственность за свои слова.
  Свидетель. Тогда позвольте, я дам подписку об ответственности за ложные показания.
  (Из рассказов о допросе.)
  
  Допрос и беседа - далеко не одно и то же. Беседа не предусмотрена законом. Возможно, допрос будет много позже, возможно, его не будет никогда, возможно, он начнется сразу же после беседы. Во всех случаях беседа - это психологическая разведка (для следователя). А почему бы и вам не использовать ее в тех же целях? Ну что ж, попробуйте.
  
  Он спрашивает - вы отвечаете. (Если память вам не изменяет.) Вы спрашиваете - он отвечает. (Если хочет, разумеется.) Как говорится, откровенный обмен информацией.
  
  Но тут вы замечаете, что следователь хитрит. Значит, предлагая откровенную беседу, он хотел обмануть вас. Скажите ему об этом (вежливо, конечно). И требуйте протокол (хотя бы для того, чтобы сохранить откровенность беседы). Отказывается - пристыдите легонько. Если он "ерепенится" и по-прежнему хочет "беседовать", пусть беседует сам с собой. Если он имеет право в любое время беседовать с вами, то вы имеете право не беседовать с ним никогда. (Можно было с этого начать и уклониться от разговора сразу и категорически.) Не помогает - потребуйте, чтобы он дал вам возможность расписаться об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний. И поскольку это можно сделать только в протоколе, то вы своего добились.
  
  Протокол начат, теперь вопросы и ответы записываются. Он пишет свои вопросы, вы - свои ответы (собственноручно, если хотите). Во всяком случае вы - полноправный владелец половины протокола. Свои ответы вы пишите сначала в черновике, редактируйте и заносите не спеша в протокол (или диктуйте следователю). Не торопитесь подписывать протокол. Обратите внимание на первую страницу, там все должно быть указано правильно. Говорят, иногда следователи "забывают" писать название дела, по которому вы вызваны на допрос, и втайне дописывают потом. Длительное общение с преступниками, наверное, оказывает на них дурное влияние. При случае об этом стоит сказать или, вернее, написать в протоколе, оказывая тем самым хорошее влияние.
  
  Если один из вас боится правды, то пусть им будет он, а не вы. В ваших ответах должна быть только правда. Та самая, которая нравственно допустима. Другой, в сущности, нет.
  
  
  Четыре основных принципа
  Иисус же стал перед правителем.
  И спросил его правитель: Ты Царь Иудейский?
  Иисус сказал ему: Ты говоришь.
  (Евангелие от Матфея, 27: 2)
  
  Обычно я прихожу на допрос и жду, когда он соврет. Никакими системами я вроде бы и не пользуюсь. Затем, после первой лжи, я его прощаю: я пришел не для того, чтобы читать ему нотации. Но через некоторое время ситуация повторяется, причем он непрерывно теребит меня такими вопросами, отвечая на которые я все время должен иметь в виду общечеловеческие понятия о порядочности и приличии.
  
  Будем считать, что, размышляя над тем, допустимо ли с точки зрения ваших представлений о нравственности отвечать на тот или иной вопрос, вы как бы просеиваете его через некоторое сито - сито "Д" (от слова "допустимость"). Есть еще три сита, которые позволят вам чувствовать себя увереннее. Сейчас мы их рассмотрим.
  
  
  
  Как отвечать на трудный вопрос?
  (про сита "П" и "Л")
  Следователь. Я должен вас предупредить и взять подписку об ответственности... по статье 184 УК за разглашение материалов, представляющих тайну следствия.
  Свидетель. Не дам.
  Следователь. Почему?
  Свидетель. То, что я должен сообщить, я знал раньше. Для меня это не материалы следствия и никакая не тайна.
  Следователь. А мои вопросы? Почему вы считаете, что они не следственная тайна?
  Свидетель. Какая разница, что я считаю? Напишите свой вопрос в протокол, и я на него отвечу.
  Следователь. Я знаю, вы напишете: "Не имеет отношения к делу".
  Свидетель. Правильно, так и напишу.
  Он смутился и ни на чем больше не настаивал.
  (Из беседы автора со следователем во время допроса по делу А.Твердохлебова, июнь 1975 года.)
  
  Никто не должен принуждаться свидетельствовать против самого себя. (Пятая поправка к Конституции США.)
  
  Не волнуйтесь. Есть очень много трудных вопросов, для которых годится один простой ответ. Его надо произнести вежливо и не торопясь: "Запишите ваш вопрос в протокол, и я на него отвечу". Если следователь не записывает свой вопрос в протокол, вы не обязаны на него отвечать. Эти рассуждения мы условно обозначим как сито "П" (от первой буквы слова "протокол").
  
  Сито "П" мешает следователю писать черновик протокола. Мешает, например, аннулировать заданный вопрос, если он после вашего ответа покажется следователю невыгодным. Это важно.
  
  Скорее всего "трудным" для вас окажется вопрос, который касается лично вас. То есть в этом случае вы перестаете быть свидетелем и становитесь подозреваемым или обвиняемым. Но по закону подозреваемый или обвиняемый не несет ответственности за дачу ложных показаний или за отказ или уклонение от показаний.
  
  Представьте: некто К. заявил, что отобранную у него книгу он взял у вас. Конечно, вы расстроены. Безотносительно к тому, вредна ли эта книга для правительства или нет. Для К. она определенно вредна, и для вас также. В этом случае вы скажете, что безусловно рады были бы ответить, чья это книга, но фактически не можете этого сделать, так как не беспристрастны. Вам, в сущности, нельзя верить как свидетелю, так как вы - заинтересованное лицо. Вы - подозреваемый в преступлении. Нет уж... Выяснение истины, если это только возможно, должно происходить без вашего участия.
  
  - А в чем вы заинтересованное лицо? - спросит, допустим, следователь.
  - Я заинтересован доказать свою невиновность, - ответите, допустим, вы.
  - Что же мешает вам ее доказать? - спросит он.
  - Многое, - ответите вы. - Во-первых, отсутствие адвоката. Во-вторых, незнание законов. В-третьих, неизвестно, что именно надо доказывать. Существует мнение, что доказывать должно следствие.
  
  Если следователь не унимается, полезно пройти с ним еще раз весь кусок, начиная со слов, что вы "рады были бы ответить на вопрос". Эти размышления назовем условно ситом "Л" - от слова "личное".
  
  Надо отметить, что отказ от ответа на вопрос, который ставит лично вас в положение подозреваемого, нередко психологически труден, особенно в щекотливых ситуациях, когда его можно понять как трусость. Вы готовы были бы выручить, например, товарища, взяв какой-то "грех" на себя. Но можно ли считать такую позицию правильной? Разумеется, нет. Гораздо лучше просто объяснить нелепость вашего положения как свидетеля в этом деле. Ведь вы не можете им быть, коли вас подозревают в соучастии в преступлении.
  
  Другой пример не относится к практике следствия, но я позволю себе его привести, поскольку ситуация довольно распространенная. Предположим, человек 25 лет проработал на ответственной работе и всегда, вплоть до увольнения (в связи с желанием выехать в Израиль), получал большую зарплату. На вопрос милиционера: "Где вы работаете?" он вряд ли откажется отвечать. Он скорее "сознается", что нигде не работает, и предпочтет доказать, что живет на средства, заработанные честным трудом, чем попросту откажется отвечать на вопрос. Таким образом он облегчит преследование самого себя за тунеядство, в то время как следовало бы заставить доказывать, что он тунеядец, тех, кто обязан это доказывать.
  
  
  Вопрос, который не имеет отношения к делу, или вопрос, который имеет "слишком близкое" отношение к делу
  (про сито "О")
  
  Следователь. Отказываетесь ли вы сказать, что знаете автора письма?
  Свидетель. Нет, не отказываюсь.
  Следователь. Что вам мешает ответить на вопрос: "Кто автор письма?"
  Свидетель. Мне мешает необходимость придерживаться рамок расследуемого дела.
  (Из протокола допроса по делу А. Твердохлебова, июнь 1975 года.)
  
  Итак, если вы не уверены, что вопрос следователя не по делу, у вас есть повод на него не отвечать. Но интересно, что такой же повод возникает, если вопрос наводящий, "слишком близкий" к делу, то есть подсказывающий свидетелю ответ "да" или "нет". Закон прямо запрещает задавать наводящие вопросы. Например, нельзя спрашивать: "Давал ли вам Рабинович читать "Архипелаг ГУЛАГ"? Следует спросить: "Давал ли вам Рабинович какие-либо книги?" Предположим далее, что вы говорите, что вам непонятно, о каком Рабиновиче идет речь, и хотелось бы увидеть его фотографию. В этом случае следователь не имеет права показать вам одну фотографию (это было бы наводящим вопросом). Он должен показать сразу несколько фото, чтобы вы сами узнали Рабиновича на одном из них. Подобную просьбу не так легко выполнить. Тем более что вся процедура опознания должна совершаться в присутствии понятых и оформляться протоколом.
  
  
  Система "ПЛОД"
  Если правду прокричать вам мешает кашель,
  Не забудьте отхлебнуть этих чудных капель.
  (Из песни Булата Окуджавы.)
  
  Теперь попробуйте восстановить в памяти прочитанное на предыдущих страницах. Итак, все вопросы просеиваются через 4 сита системы "ПЛОД". Запомнить слово нетрудно: плод вашего воображения (с дерева добра и зла) и вместе с тем запретный плод, который сладок.
  
  Первое сито "П" означает требование внести вопросы в протокол, затем сито "Л" - вы размышляете, не ставит ли заданный вопрос вас лично в положение подозреваемого в соучастии в преступлении. Далее сито "О" - отношение к делу, но не "слишком близкое". И наконец сито "Д" - допустимость ответа с точки зрения ваших представлений о морали.
  
  Очевидно, система "ПЛОД" заставит вас не торопиться и думать. Начнете думать - возникнет интерес и сам собой исчезнет страх. Все четыре сита призваны избавить вас от вероятных неприятностей.
  
  Но если три первых принципа должны препятствовать появлению в протоколе какой-то информации, то, в противоположность этому, четвертый принцип позволяет вам добиться внесения в протокол того, что вы считаете необходимым, например какие-то непротокольные слова или поступки следователя.
  
  
  Как спокойно отвечать на простой вопрос?
  
  Чтобы убедить следователя в нелепости вопроса, я спросил его:
  "А когда вас заинтересовала проблема прав человека?"
  Ответ заставил меня подпрыгнуть на стуле - оказывается, что его это никогда не интересовало.
  (Из рассказов о допросе.)
  
  Из легких вопросов следователь сооружает как бы большую колыбель. Слегка укачивая вас в ней, он терпеливо и бережно высиживает свой важный вопрос. Надо хорошенько убаюкать ваше внимание. Зорким часовым стоит он над душой и легонько подталкивает, не давая понять куда. Возникает довольно бодрый темп допроса. И вдруг - вопрос трудный. Вы смутились (обнажились), а следователь и рад. Он откровенно изучает ваше смущение, напоминает об ответственности за дачу ложных показаний, не дает сосредоточиться.
  
  Что же, спрашивается, делать? А ничего особенного. Просто не надо торопиться. Ничто не мешает легкий вопрос обдумывать так же, как и трудный. Не торопитесь нарочито, с самого начала. Если следователь ускорит темп, то в протоколе при ответе на очередной вопрос можно кое-что дописывать. Например, "обвиняемый не давал мне никакой антисоветской литературы. Но я просил бы следователя не ходить вокруг, не пугать, не курить в лицо, не повышать голос, не торопить с ответом - словом, не оказывать на меня давления".
  
  - На вас никто не оказывает давления.
  - А я не говорю "оказывает", я лишь прошу "не оказывать".
  
  Если следователь не унимается и кричит, вы говорите: "Вот видите - кричите. Это и есть "оказывать давление". У меня уже рука дрожит". (Покажите ему, как она дрожит.) Только не грубите. Самое большее, чего вы можете требовать, - это "интеллигентного поведения". Мы ведь все интеллигенты? Если он сильно бранится - успокойте, скажите: не надо, дескать, зачем ссориться. Попросите что-нибудь рассказать о себе. Он расскажет и успокоится.
  
  - А если не успокоится? - спросит читатель.
  - Что ж, тогда не знаю. Нельзя же все знать. Но есть ли смысл продолжать разговор в такой обстановке?
  
  
  Еще раз о том, что такое нравственная допустимость, или как отвечать на очень простой вопрос
  (сито "Д")
  
  Свидетель. Действительно, обвиняемый играл на пианино. Но я просил бы вас не писать об этом в протоколе.
  Следователь. Почему?
  Свидетель. Непонятно? Андрей - мой друг, а вы - враг. Андрей выйдет из тюрьмы. Он спросит меня: "Зачем ты сказал про пианино?", - а я что отвечу?
  (Из беседы со следователем во время допроса по делу А.Твердохлебова, июнь 1975 года)
  
  Допрос ведется по конкретному делу: распространение клеветы на советский общественный строй (не критики, а клеветы).
  - Что вам известно об этом? - спрашивает, допустим, следователь.
  - Ничего.
  - Вы хотя бы верите в сам факт клеветы?
  - Нет, безусловно.
  
  Вы не верите и в то же время опасаетесь кому-либо повредить своими показаниями. Вы и не хотите, чтобы кого-нибудь обыскали и допросили "на всякий случай". Так напишите об этом честно и откровенно. Это будет хорошим ответом на заданный вопрос. Напишите, не дожидаясь, пока следователь заговорит конкретнее:
  - А знакомы ли вы с тем-то и с тем-то? Когда познакомились? Кто с вами ехал в трамвае или ходил в гастроном?
  
  Нет. Никто не призывает вас к скрытности. Конспирация - это не для вас, а для них. И пожалуйста, не бойтесь. Не бойтесь "неосторожных" разговоров по телефону. Не бойтесь небольших личных неприятностей. Зато бойтесь признаваться следователю, что в гостях вы пили шампанское. Чего доброго, о ваших знакомых напишут фельетон, где шампанское благодаря вам потечет рекой.
  
  Невинное признание, что вы одалживали у подсудимого зонтик, может быть передано ему в столь оригинальной форме, что человек, просидевший почти год в тюрьме, наконец "поймет": "им все известно". Хорошо, если в результате он покажет, где спрятал 33 кг золота, а если он скажет, что хотел свергнуть советскую власть с помощью какой-то книги?
  
  По всей видимости, труден не тот вопрос, на который отвечать неудобно или страшно, а именно тот, самый простой, вопрос, на который отвечаешь не подумавши.
  
  
  Опять трудный вопрос
  (рассмотрим ряд примеров. Сито "Л")
  
  Свидетель. Да, я подтверждаю свою подпись под требованием о повсеместном запрещении пыток.
  Следователь. При каких обстоятельствах вы подписали этот документ?
  Свидетель. Обстоятельств не помню.
  Следователь. Почему же тогда вы подтверждаете свою подпись?
  Свидетель. Потому что документ не вызывает возражений. Я готов его подписать хоть сейчас.
  (Из рассказов о допросе.)
  
  1. Вопрос: "Перепечатывали ли вы сами или просили кого-нибудь перепечатать книгу "Архипелаг ГУЛАГ"?" Предположим, вы действительно перепечатывали книгу. Говорить об этом не хотите, но и врать не обязательно. Сейчас вы даете показания по делу К., поэтому отвечаете: "Я не помню случая, чтобы когда-нибудь я просил К. перепечатать эту книгу, и мне неизвестно, чтобы К. когда-либо просил об этом меня". (Хотя вы полагаете, допустим, что перепечатка книги Солженицына не преступление, а высокая честь.)
  
  2. Вопрос: "Кто является автором такой-то рукописи, найденной у вас при обыске? Давали ли вы ее читать кому-либо?"
  Ответ: "Мне не известно ничего, что позволило бы считать автором рукописи К. Я не помню, чтобы давал ее читать К. или обсуждал с ним свое, его или чье-либо авторство".
  
  3. Вопрос: "Что мешает вам ответить, кто автор рукописи?"
  Ответ: "Мешает сознание того, что рукопись не содержит клеветы".
  
  4. Вопрос: "Вы отказываетесь считать себя автором этой рукописи?"
  Ответ: "Нет. Ни то, ни другое. Ни от каких своих заявлений, статей, писем, книг или рукописей я не отказываюсь. Но если вам необходимо установить мое авторство, чтобы потом меня противозаконно обвинить, то я не желаю сотрудничать с вами. Вам надо - вы и доказывайте. Я не намерен облегчать вам работу, поскольку не считаю следствие законным".
  
  Приложение. Схемы из брошюры Подросток в местах заключения. М., 1997
  Досудебные стадии уголовного процесса.
  Судебные стадии уголовного процесса.
  
  дальше
  
  
  В начало страницы
  Русский Журнал. 5.11.1997. Владимир Альбрехт. Как быть свидетелем.
  http://www.russ.ru/journal/travmp/97-11-05/albreh.htm
  Пишите нам: russ@russ.ru
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2005.02.22 | Yoko

    а я - ще цікавіший=(((

    http://russia.indymedia.org/otherpress/display/5
    
    Стаття по-перше про виникнення пори.
    Щоб було зрозуміло, в якому ключі, наводжу фразу:
    
    "
    Откуда она вообще взялась эта "Пора"?
    
    Сначала, как по волшебству во многих городах Украины на стенах домов появились характерные граффити с часами, указывавшими без четверти двенадцать. Затем с плакатов начал строго посматривать Че Гевара в вышиванке, затем характерный лимонный цвет бандан и знамен все чаще замелькал в оранжевом море протестующих."....
    
    По-друге, першопочатковим видавництвом статіт вказано Українську правду... я в шоці.. Там колись писались такі матеріали?

  • 2005.02.22 | Skapirus

    Закинув. Могли б і відформатувати перед тим, як копіювати сюди

    http://www2.maidan.org.ua/n/lib/1109107931
    
    Купа часу пішло на розставляння тегів.