07/20/2005 | S.D.

http://maidan.org.ua/static/mai/1121807875.html

Слово Божье справедливо и непреложно: «Когда разрушены основания, что может сделать праведник?»

Лишённые оснований, мы можем многое: перекраивать и переустраивать, менять и устанавливать, опровергать, ниспровергать и возводить. Победа субъективности воспринимается нами в качестве торжества свободы, и тут же оказывается, что этой свободой можно беспрепятственно торговать – ущерба от этого никакого, а то, что жить становится тошно, - так мы к этому уже изрядно привыкли. Настолько привыкли, что случись иначе, так мы и не воспримем.

Наша жизнь расположилась между двумя существительными – и ими же исчерпывается: волеизъявление и присвоение. И итожащее их существительное – одиночество.

В какой-то момент открылась возможность, и мы сбежались в одном направлении, чтобы спеть: «Разом нас багато…» Из сплочённости родилась очередная власть, чтобы породить очередные торги. А мы разбрелись, опустошённые по-особенному. Мы пожертвовали последней иллюзией, чтобы выиграть и получить, но…

Но благо нам именно в этом моменте остановиться и оглянуться, чтобы задуматься и понять: «пожертвовали, чтобы выиграть и получить»… Вот оно, то самое основное противоречие, которое заранее обрекает на неуспешность! Поскольку пожертвование также неотделимо от самозабвения, как самозабвение неотделимо от любви – а в любви нет ни выигрыша, ни получения. Потому что любовь – она не для чего-либо, а вопреки всему.
Но это – основа. А основа разрушена.

Когда-то наших прадедов за волосы перетащили в «социалистическую соревновательность», минуя «здоровую конкуренцию». Мы не успели отхлебнуть из чаши капиталистического пойла, в котором «быть лучшим» всё же подразумевает «ради кого-то». Мы не успели причаститься деловому прагматизму, который не может забыть – по основанию! – что всякая деловитость имеет адресата. Произведенный продукт должен быть куплен. Он создаётся не для того, чтобы быть выброшенным в пустоту, он целенаправлен и его цель – конкретный человек. И успешным оказывается тот, кто распознает человека, адресата продукта, с максимальной точностью. «Проклятый капитализм» ещё не утратил всеобщего человеческого основания, его бытие оказывалось адресным, человеконаправленным.
«Социалистическая соревновательность» не имела адресата. У неё был только потребитель - лукавая химера, мираж, призрак. Призрак коммунизма. Не успевшие побывать в лоне делового капиталистического прагматизма мы романтически жертвовали собой, самозабвенно отдаваясь несуществующему, болезненному бреду, почему-то называемому «мечтой». От нас требовалось любить – и мы любили: партию, правительство, социалистическое отечество, всесоюзную стройку и здоровый коллектив. Любили искренно и бесплодно. Потому что от любви к химерам и призракам рождаются исключительно демоны.
Временами кто-нибудь получал значок Победителя – «победителя социалистического соревнования». Вопроса о том, кто и над кем одержал победу, не возникало. В социалистическом соревновании не было побеждённого – это была безадресная война, даже не «бой с тенью». От имени химеры кто-то признавался «лучшим» - ходи и гордись! И пусть остальные стремятся к тому же.

Так разрушалось основание. Так убывало то, из чего и ради чего бытует сама жизнь. Так не стало среди нас любви.

А власть и делячество – выжили. Им – легче, поскольку эти демоны как правило порождаются совокуплением человека и мечты, той мечты, которая на поверку оказывается химерой.

…А потом нас всё также за волосы перетащили «обратно». Из «социалистического соревнования» в «здоровую конкуренцию». Тщательно забыли при этом объяснить, что оснований для здоровой конкуренции мы, самозабвенно швырнувшие в пасть призраку коммунизма четыре поколения, лишились. Не из разума – из глубины души, из духа человеческого было выскоблено вопрошание «ради кого» и «во имя чего». А мы и не заметили, как лишённость адресата действия делает невозможным созидание блага. Оставляет в бездействии праведность.

Мы и не заметили, как были стерилизованы от смысла.

И уже никому не приходит в голову догадка о том, что корневой смысл того, к чему нас «обращают», корневой смысл слова «конкуренция» - это «совместная забота».
Конкуренция – понятие, содержащее в себе адресность «в квадрате»: вместе с кем-то заботимся о ком-то!
Действительным для нас это понятие оказывается только в сопряжённости с глаголом «избавиться». Избавиться от конкурентов и избавиться от конкуренции – избавиться от совместно заботящихся и избавиться от совместной заботы! Как это в смысловом отношении точно для гомункулусов, выращенных в пробирках «социалистических соревнований»!
И разве удивительно, что при таком раскладе в основу жизни полагается ничем не ограниченное потребление? И основной закон – это закон присвоения: кто присвоил, того и власть, чья власть – того и потребление, чьё потребление – тот и присвоил… Кого в детстве не мучили типично русской «сказкой про белого бычка», тот не поймёт ни наш «мартышкин труд», ни наше «верчение белки в колесе»… На что жалуемся? На власть? Или на «промышленную олигархию»? Или на зеркало, в котором рожа крива?
Вечные пациенты собственной истории, мы покорно снимаем последнюю рубашку и исполняем команду «не дышать». Мы мучительно ждём, когда наш доктор – наша история – наконец произнесёт окончательный вердикт: «В морг!» Мы мучительно подозреваем, что те, кто бессмысленны, те и не живы. А от воскресения мертвых у нас остались только яйца да куличи на чужих-родных могилах – остались только тризны по прародителям. Тризны, означающие, что «воскресение мертвых» принадлежит им – не нам.

Когда разрушены основания, что может сделать праведник?

Только одно: принимая на себя ответственность за разрушение оснований, устремиться к иному праведнику, искать праведного союза, чтобы в нём восстановить разрушенное и воскресить мёртвое. С этого начинается восстановление общего блага – того основания, которое возвращает любовь и смысл. В том числе и власти, и производству, и деловой активности.

Все предыдущие годы мы немало удивлялись неизбежности «сращивания» власти, бизнеса и криминалитета. И вдосталь смеялись над маргинальным убожеством сращённых с криминалитетом власти и бизнеса, рассказывая анекдоты о «новых русских». Мы, совки от совков, привыкли удовлетворяться хихиканьем в дружеских компаниях, на соборных площадях наших кухонь или перед недрёманным голубым оком общегосударственных трансляций. И что нам мельтешение меняющихся правителей, когда у нас есть освобождающие нас вожди-спартаки: Райкин, Жванецкий, «тётя Соня» - на худой конец… Нам вольно смеяться? С облегченьицем!
Нам тяжела скрытая за смехом мысль. Нам достаточно избавиться от маргинального убожества криминальной власти минуткой смеха по поводу «новых русских». Мы присваиваем себе чужой смех, и таким путём освобождаем себя от собственной мысли. Хотя, казалось бы, как просто: отсмеявшись, подумать о том, что любая власть, не порождённая всеобщей, соборной любовью – бессмысленна, а бессмысленная власть – всегда преступна. А преступная власть – это торжество убожества, разгул нищеты и побирушничества, экспроприации экспроприаторов и реприватизации реприватизаторов.
Точно также и бизнес, причиной которого не является любовь к тому, кому предназначен продукт деятельности, бессмысленен, а потому неизбежно криминален. Да и не бизнес это уже, а узаконенный рэкет.

Любовь и смысл предшествуют как власти, так и бизнесу.

Любовь и смысл порождают и власть и бизнес.

Любовь и смысл оберегают власть и бизнес от маргинальности и криминальности.

Любовь и смысл порождаются взаимодействием человеков, существующих «ради» и «во имя» друг друга. Так возникает человеческое сообщество.

И эта общинность возникает тоже «ради» и «во имя» - без этого она лишёна любви и бессмысленна, и не община она вовсе, а банда и «малина»! Совокупное человеческое «ради» и «во имя» открывает соприкосновение с Богом. И человеческая община становится общечеловеческим – богочеловеческим! - Собором.

И не бывать этому без единого – без доброй воли, без добровольности. Без личного, ничем не принуждаемого, пронизанного живым и трезвым мышлением выбора.

Не это ли основание разрушено? Хотя – всего ничего! – восстанавливается оно легко: одним только личным участием.

Вот уже полтора десятилетия как пронзительно сочувствующее нам дальнее зарубежье экспортирует панацею от «всех проблем». Нас обучают. И мы с удовольствием усаживаемся за тесные парты. С пушкинских времён усвоивши, что «грамотка нам не далась», мы позволяем себе удовольствие самообмана – подмену мышления обучением.
И потому вместо понимания входу оказываются семинары, конференции, круглые столы, общественные слушания и неизбежно сопутствующие им тренинги. Как можно без тренингов: если самостоятельное мышление не работает, следует заменить его вырабатыванием навыка. По человечески жить всё равно не получится, но привить навык человеческой жизни нужно обязательно – как минимум, мешать не будут!

И мы соглашаемся! Хотя ни любви в этом, ни смысла, ни восстановления утраченных оснований…

Вот и имеем: без любви и без смысла человеческая открытость и устремлённость друг к другу превращается в «третьесекторное функционирование», располагающееся как раз между «коммуналкой и социалкой».

И где уж тут догадаться, что таинственный «третий сектор» - это та самая, ничем не стеснённая человеческая активность, которая осуществляет себя бескорыстно, добровольно, часто совместно с кем-то как раз «во имя» и «ради». А «функционирование» - это обычная одержимость любовью, сотворение общего блага!

Всё намного проще! «Третий сектор» - это увлечённые интересом или идеей нашедшие друг друга люди, которые знают, что «бюджетных дотаций» для осуществления их идей не будет. Они создают общую кассу, распределяют обязанности, закупают снаряжение, договариваются о маршрутах и среди массового нытья на нехватку вообще всего год за годом покоряют вершины далёких Гималаев.
«Третий сектор» - это жители дома, знающие тех своих соседей, которым не на что купить своим детям обувь…
Знающие те квартиры, в которых живёт одинокая женщина или оставшийся в одиночестве мужчина с двумя-тремя детьми, знающие, что он или она, не подымая головы, работают на трёх работах, а потому дети обречены жить без присмотра. Знающие – и не соглашающиеся, идущие навстречу с помощью.
Те, кто стучится в соседские двери не только тогда, когда нужно «собрать на венок», а ещё задолго до того…
Те, кто знает, что неподъёмная тягомотина взаимоотношений с государственной бюрократией гораздо легче преодолевается, если разбить её на части, распределить между собой и действовать скоординировано и сообща.
Те, кто плечом к плечу выйдет прикрыть собой «меньших братьев» - не даст вырубить парк, уничтожить осиротевших домашних животных. Равно как и не позволит «бомжикам» замёрзнуть насмерть в первые заморозки…
«Третий сектор» - это те, кто действует, не ожидая взамен ничего, кроме, разве что, неприятностей и осложнений. Но действует – во имя совести и ради общего блага, ради счастья горящих костров и звучащих гитар, ради жгучего глотка разряжённого воздуха на вершине, взятой общими усилиями…

Именно этот «Третий сектор» и является тем спаянным любовью основанием, которое порождает смысл – и только после этого власть и бизнес. И именно поэтому собственно «Третьему сектору» принадлежат инициатива и контроль как власти, так и бизнеса. Поскольку именно третий сектор – и никакой другой! – должен диктовать общественные условия и чиновникам, и бизнесменам.

И не так уже важно, в какой форме Третий сектор будет осуществлять своё волеизъявление: индивидуальным или групповым действием, через общественное движение или легализированную общественную организацию. Важно чтобы Третий сектор существовал и осуществлял себя. Без этого ни для чего нет оснований – и даже праведник вынужденно окажется бездейственным.

Легко ли?

Овладевший креслом чиновник всегда будет стремиться к узурпации дарованной ему власти, к установлению диктатуры. Инициатива и контроль со стороны Третьего сектора всегда будут содержать в себе нескрываемую угрозу забывшимся «слугам народа». И в любые времена «должностные люди» будут озабочены проблемой приручения и прикарманивания тех, чьё волеизъявление привело их к тёплому месту. А потому, чем тоталитарнее общество, чем сильнее заражено оно чиновничьей диктатурой, тем больше в нём «подставного» третьего сектора – ложных общественных организаций, инициированных самими чиновниками для имитации «народного волеизъявления». Имея в руках регистрационные печати, очень легко наплодить десятки и сотни «общественных организаций» с серой околопенсионной номенклатурной личностью во главе. Очень подойдут и «всегда готовые» молодые карьеристы, томящиеся в очереди к тому же креслу. Всё это – очень полезный для властного аппарата кукольный театр. При нужде они тут как тут, маршируют под горны и барабаны, разворачиваются в марше и очень звонко и убедительно вещают в телекамеру отработанные тексты, создавая устойчивое, хотя и несколько паскудное, впечатление «инициативного низа».

Для более сложных манипуляций можно придумать и более сложные, а подчас и дорогостоящие уловки. Например, прикормить общественную организацию, позволяя (!) ей осуществлять свою деятельность на бюджетные, то бишь государственные, то бишь из налогового сбора взятые деньги. При этом мягко в забвение уходит только одно: оплачиваемая из бюджета группа граждан – это уже не добровольное сообщество, а заказная группа нанятых работников. Какой уж тут Третий сектор? Обычный подряд! Маленький, средний и крупный бизнес, закамуфлированный под общественную деятельность!

Конечно, красиво жить не запретишь. И зарабатывать деньги собственным трудом – вполне достойно. Только ведь, когда деньги зарабатываются под предлогом «бескорыстной общественной активности», почему-то на душе становится гадко, а жить неуютно и одиноко. Да и общественной активности в собственном смысле этого слова оказывается до катастрофы всё меньше и меньше.

Ах, соблазнённые лидеры и активисты, добровольцы и бессребреники, испокон века меняющие шило на мыло, первородство – на чечевичную похлёбку… И всего только тридцать монеток стоит переход из общественной группы в политическое обслуживание Синедриона! А обратной дороги, как правило, нет.

Почему среди обилия подготовленных «за бугром» материалов к семинарам и тренингам по «третьему сектору» не нашлось места для простеньких брошюр, объясняющих специфику трансформации общественных движений и организаций, а так же их лидеров, в обслуживающий персонал государственно-политических или криминально-деловых химер?

Очень нужна такая брошюра. С каким-нибудь бодреньким названием, типа: «Улыбнитесь! Вас заказали!»

А отсутствие объясняется легко и просто: интерес к заказу существует не только у местной власти. Подчинить себе инициативность и контролирующие способности общественных групп и организаций – лакомый кусок для любой системы, стремящейся к властной экспансии. В том числе и для зарубежной.

Почему, ну, почему же никто из моих соотечественников не вспыхивает от стыда при словах «общественная организация, осуществляющая свою деятельность на зарубежные гранты»? Почему нет срама на лицах тех, кто осуществляя заграничный заказ, будучи регулярно оплачиваемым из зарубежной кассы, осмеливается называть себя лидером или членом местной – отечественной! – общественной организации?

Общественная инициатива осуществляется на средства и при поддержке того сообщества, для которого эта инициатива является значимой. И средства поступают настолько, насколько данное сообщество доверяет и оценивает качество отрабатываемой общественной организацией инициативы. Таким и только таким образом само население определяет рейтинг общественных организаций и важность решаемых ими проблем. И если местное население не участвует в решении проблемы своими собственными пожертвованиями то либо проблема нас не затрагивает и может быть нужна предварительная разъяснительная работа, либо (что бывает чаще) организация не пользуется доверием населения.

Нужно ли гордиться теми организациями, которые изощрённо вытаскивают десятки тысяч евро из англо-немецких карманов на преодоление явлений, сделавшихся язвами нашей собственной жизни? Если эти организации не пользуются регулярной и вполне добровольной поддержкой местного сообщества, то они – пощёчина собственному народу! Более того, они растлители населения, поскольку приучают людей равнодушно относится к собственному общественно-государственному здоровью. Бездомные? Плевать, Германия напряжётся! Наркоманы? Плевать, ЮНИСЕФ подсобит! СПИД? Плевать, заграница раскошелится!

И найдётся ли кто-то, кто положит предел закамуфлированным «общественным» грантоедам, умервшляющим душу собственного народа, убивающим в собственной нации чувство ответственности за собственное существование?

Сказанное ни коим образом не является протестом против международной солидарности. Эти слова – требование вспомнить о том, что солидарная общечеловеческая помощь приходит тогда, когда собственных сил уже недостаточно. Но прежде, чем придет помощь извне, необходимо сделать в исчерпывающий способ всё, что в собственных силах. И, прежде всего, помнить о том, что принятие международной помощи – государственное дело. Поскольку, принимая международную помощь, именно государство констатирует факт собственного бессилия в решении той или иной проблемы. Общественные организации, организации третьего сектора всегда будут изыскивать внутренние возможности, оправдывая тем самым свой народ и предъявляя его перед лицом международного сообщества, как живой, хотя и находящийся в критическом состоянии организм.

Именно поэтому организации, существующие за счёт зарубежной оплаты собственных проектов, не могут называться общественными. Они являются законспирированным бизнесом, мимикрирующим под третий сектор. И если они продолжают упорствовать при предъявлении себя в качестве общественных объединений, то в этом случае сам третий сектор обязан жёстко и однозначно определить их специфику, как и причину, из-за которой грантожующие организации не пользуются поддержкой местного сообщества.

«Бесплатный сыр бывает только в мышеловке» и перекупка организации превращает её из общественного объединения в агента того или иного властного влияния, в том числе и зарубежного. Когда Индия освобождалась из под колониальной английской власти, только безумец мог бы предположить, что Ганди согласится осуществлять свои социальные инициативы на деньги английской короны. И только до глупости наивный человек согласился бы с тем, что деньги английской короны будут вливаться исключительно из соображений гуманистической солидарности. А потому, внимательно приглядываясь к «общественникам» проживающим «программные» деньги ближнего зарубежья, невольно задаёшься вопросом: мы безумны или до глупости наивны? Или просто окончательно потеряли собственную честь и достоинство? Но тогда о какой общественной, гражданской добровольной активности может вообще идти речь? О каком сотворении общего блага, о какой благотворительности? Для потерявших честь и достоинство этот путь закрыт.

Ибо «когда разрушены основания, что может сделать праведник?»

P.S. Я пишу этот текст в День поминовения Царственных Страстотерпцев – Николая, Александры, Алексея, Марии, Ольги, Татьяны, Анастасии. И перед глазами у меня – Великая Праведница из Дома Романовых, которая, после убийства террористами мужа, ушла служить Страдающему Человечеству. И рядом с ней – тысячи и тысячи таких же моих Соотечественников.
Я пишу этот текст накануне начала недели воспоминовения Украинской Греко-католической Церковью всех святых Украинского Народа.

Нам есть к кому обращаться. И наши собственные средства – неиссякаемы. Если мы от них не отречёмся.

о. Александр Чумаков глава ОГБФ «Светлый Дом»