Ющенко:НИ Я, НИ МОЯ КОМАНДА ЗЛА РОССИИ НЕ ЖЕЛАЕМ(л)
03/07/2006 | mirgor
Все говорят, что революционные традиции утрачены. Однако президент Украины продолжает ездить на киевские рынки древностей с охраной, но без пафоса. Даже не верится, что все так просто. «Президента не видели?» — спрашиваю у продавцов. «Сегодня еще нет», — буднично отвечают они.
Киевские коллекционеры собираются в ночном клубе «Нью-Йорк» — обшарпанной дискотеке на окраине. Толчея там страшенная — типичный блошиный рынок. Ющенко всегда в первую очередь подходит к прилавку с вышиванками.
Прилавок расположен под лестницей. Пока президент общается с продавцом, народ к нему не пропускают. Четыре охранника выстроились цепочкой в узком проходе. Они отлавливают резвых президентских детей (годовалого Тараса и семилетнюю Христину), которым хочется погулять по рынку самостоятельно. Еще секьюрити передает покупки и складывает их в желтый целлофановый пакет (50 копеек). При мне в него перекочевала закарпатская вышиванка, глиняное блюдо, на котором лежало ожерелье из железных шариков на грубой нитке, и пэрэмитка — длинная расшитая лента.
Президент закончил покупки и пошел в народ. Виктор Андреевич легко согласился ответить на вопросы корреспондента «Новой».
— Виктор Андреевич, после того как вы стали президентом, ваша жизнь коллекционера как-то изменилась: больше возможностей, меньше времени?
— Я бы не сказал, что я коллекционер. Это такая маленькая отдушина после того, что называется государственной службой. Я уже несколько десятков лет занимаюсь собирательством украинского костюма, предметов бытовой культуры старой Украины. Конечно, после того как я стал президентом, произошло много перемен. На такие мероприятия, как сегодня, я не могу теперь ходить всегда из-за отсутствия времени. Но когда это получается, я беру всю семью.
— А вы носите вышиванки, которые покупаете?
— Да. У меня их три или четыре десятка. Большей частью, к сожалению, не мои размеры. Но есть вышиванки, которые я и на работу ношу, и на торжества, особенно по поводу национальных праздников.
— В субботу перед выборами вы сюда придете? Или все-таки слишком ответственный момент?
— Момент-то ответственный, конечно. Но я думаю: что сделано, то сделано. И в субботу перед выборами этого не наверстаешь. Все будет зависеть от моего рабочего графика.
— Как вы считаете, изменится жизнь в Украине после этих выборов?
— Политика? Нет. Никакого реванша не будет. Расстановка сил в чем-то будет изменена. Но это не те изменения, которые переменят курс страны, радикально перестроят команду. Я думаю, что это важное испытание, если учесть, что это первые демократические выборы, которые пройдут без административного давления. Сегодня рекламируются все политические силы в равной степени во всех средствах массовой информации. Это уже, я бы сказал, более интеллектуальные выборы. Я иллюзий больших не питаю, но все-таки это выборы, с которыми был связан огромный диалог политических сил с обществом. И хотелось бы, чтобы общество ощутило то, что оно десятки лет не ощущало, — свою персональную ответственность за того, кого оно выбирает. Уже никто перстом не укажет, за кого надо голосовать.
— То есть даже лучше, чтобы победили донецкие? Тогда их избиратели поймут, кто они на самом деле.
— Если избиратели так считают, то надо понимать: это позиция избирателей. Главное, чтобы не было фальсификации. Да не победят донецкие… Ни у кого не будет однозначного лидерства. Каждый, кто займет первое, второе, третье место, будет понимать необходимость коалиции и диалога, если он хочет быть представлен во власти. Это очень важно. Годами Украину пробовали делить на восток и запад. Воспитывали «культуру» необщения, углубляли противоречия по языку, НАТО, чему-то еще. Изъяны такого политического метода были очевидны. Поддерживалось ощущение, что восток и запад Украины разные. На самом деле никакой разницы нет. Людей волнует безработица, им хотелось бы иметь более высокую зарплату, пенсию. И стремление к счастливому будущему у всех одинаковое. А то, что история была немного разная (там была польская империя, тут российская), ну да, это было. Сегодня мы суверенная единая нация. Это самая большая ценность. Много чувств и качеств еще нужно сформировать, воспитать. И в частности, чувство самодостаточности, которое у нас всегда почему-то было вторичным. Нация хотя бы по сантиметру должна вставать с колен, чувствовать, что она свободна, что она отвечает за те процессы, которые происходят в стране. Не два-три человека отвечают за это. Важные испытания стоят перед нацией, но это сладкие, многообещающие испытания.
— Газовая война продолжится в этом году?
— Нет. Да какая газовая война! Есть цена на газ, она никогда не будет 230 долларов, она всегда будет рыночной. И делать политику вокруг этого глупо.
— Может быть, кто-то хочет совершить глупость?
— Если он хочет вред принести прежде всего русскому народу, это можно делать. Россия проиграет от этого.
— Вы сейчас постоянно общаетесь с Владимиром Путиным. Вы чувствуете в нем личную обиду? Все говорят, что он обиделся на Украину после оранжевой революции?
— Я не думаю, что тот период бесследно прошел, но я этого не чувствую. Мы общаемся где-то раз в две недели, иногда дважды в неделю. Я это ценю. Даже те проблемы, которые возникают вокруг двусторонних отношений… Может, как раз светлое пятно в том, что два президента нормально общаются, нормально говорят, что это люди одного поколения. Видение проблем в чем-то отличается, но каждая страна имеет право на свое видение будущего. Я думаю, что самая большая наша обязанность в том, что мы соседи. Это аксиома: соседи должны быть дружными. Все остальное — это глупо. Умные политики не могут быть борцами и гордиться этим.
— И все же после оранжевой революции отношения двух стран ухудшились. Все считают, что Украина поворачивается к России задом, к Европе передом.
— Я знаю, что есть армия «ястребов», которая всегда будет… Да нет, не всегда! Но пока она есть, и она видит Украину в другом месте, в другой позиции. Такого не будет. Свобода далась нам за многие века впервые и очень дорого. Я убежден, что именно свобода и демократия являются фундаментом развития. Потому что раб никогда не сотворит эффективной системы. Уважение воли гражданина — в этом я вижу свою главную функцию. Я должен эту страну сделать свободной. Считаю своим самым главным домашним заданием, которое за свой срок я должен сделать, — приблизить страну к Европе. Не оттого, что нам хочется что-то продемонстрировать. Да мы будем в самой глубокой интеграции с Россией! Но мы будем и в самой глубокой интеграции и с Европейским союзом. Вопрос не стоит или-или, наоборот: и-и. Если Россия продает на европейском рынке 55% своего валового национального продукта, то почему Украина продает 29%? Ведь это рынок уникальный, который под боком у нас. Почему мы не можем повторить то, что делает Россия? Да, она это делает газом. А мы должны — машинами, продукцией химпрома, авиастроением, продукцией космической отрасли. Может быть, основная сложность в том, что на востоке мы говорим об одних методах организации рынка, на западе — о других. Но и те, и другие методы рынка мы должны признавать до той степени, пока они не противоречат друг другу.
— То есть вы считаете, что все проблемы украино-российских отношений временные?
— Несмотря на все спекуляции и сложности, которые возникают, мы будем поддерживать экономическое сотрудничество с Россией. Потому что это суперукраинский интерес. Глупцом надо быть, чтобы этого не понимать. Да, с Россией непростые отношения всегда были. Они сложные, нелинейные. Мы еще не привыкли к принципам добрососедства и уважению суверенитета, не привыкли с точки зрения разных политических и экономических ценностей смотреть друг на друга. Еще есть горячие головы, которые хотят организовать очередную Тузлу, поднимать дискуссии о Черноморском флоте. Это все глупо. Но в какой-то степени осложняет отношения. Конечно, это не лучшая атмосфера. Но я оптимист и принимаю обстоятельства такими, какие они есть. Со временем даже те в России, кто не понимает этих принципов, поймут их и будут рады, что они их поняли. Ни я, ни моя команда ни в коем случае зла России не желаем. И никому не желаем.
— Вы сказали, что ставите задание на свой срок. Это пять лет или десять?
— Конечно, пять. Но сейчас об этом не время говорить. Я человек, для которого всегда на первом месте Украина. Будет нуждаться Украина во мне, я буду работать на нее до последней клетки. Вопрос в том, чтобы принести пользу этой стране. Нет трагедии в том, если ты будешь в другом месте или на пенсии. Для страны это не трагедия. И для меня это не трагедия. Главное, чтобы люди, которые придут после меня, были эффективными, модерными, способными на самопожертвование. И очень важно, чтобы они были патриотами. Чтобы они любили эту землю. Чтобы они любили этих людей. Таких разных. Вот смотрите: тот в курточке, тот в пальто, тот в дубленке, тот кучерявый, тот лысый, может, кто-то злой, а кто-то добрый. Это и есть народ.
Янина ВАСЬКОВСКАЯ, наш соб. корр., Киев
06.03.2006
http://2006.novayagazeta.ru/nomer/2006/16n/n16n-s11.shtml
Киевские коллекционеры собираются в ночном клубе «Нью-Йорк» — обшарпанной дискотеке на окраине. Толчея там страшенная — типичный блошиный рынок. Ющенко всегда в первую очередь подходит к прилавку с вышиванками.
Прилавок расположен под лестницей. Пока президент общается с продавцом, народ к нему не пропускают. Четыре охранника выстроились цепочкой в узком проходе. Они отлавливают резвых президентских детей (годовалого Тараса и семилетнюю Христину), которым хочется погулять по рынку самостоятельно. Еще секьюрити передает покупки и складывает их в желтый целлофановый пакет (50 копеек). При мне в него перекочевала закарпатская вышиванка, глиняное блюдо, на котором лежало ожерелье из железных шариков на грубой нитке, и пэрэмитка — длинная расшитая лента.
Президент закончил покупки и пошел в народ. Виктор Андреевич легко согласился ответить на вопросы корреспондента «Новой».
— Виктор Андреевич, после того как вы стали президентом, ваша жизнь коллекционера как-то изменилась: больше возможностей, меньше времени?
— Я бы не сказал, что я коллекционер. Это такая маленькая отдушина после того, что называется государственной службой. Я уже несколько десятков лет занимаюсь собирательством украинского костюма, предметов бытовой культуры старой Украины. Конечно, после того как я стал президентом, произошло много перемен. На такие мероприятия, как сегодня, я не могу теперь ходить всегда из-за отсутствия времени. Но когда это получается, я беру всю семью.
— А вы носите вышиванки, которые покупаете?
— Да. У меня их три или четыре десятка. Большей частью, к сожалению, не мои размеры. Но есть вышиванки, которые я и на работу ношу, и на торжества, особенно по поводу национальных праздников.
— В субботу перед выборами вы сюда придете? Или все-таки слишком ответственный момент?
— Момент-то ответственный, конечно. Но я думаю: что сделано, то сделано. И в субботу перед выборами этого не наверстаешь. Все будет зависеть от моего рабочего графика.
— Как вы считаете, изменится жизнь в Украине после этих выборов?
— Политика? Нет. Никакого реванша не будет. Расстановка сил в чем-то будет изменена. Но это не те изменения, которые переменят курс страны, радикально перестроят команду. Я думаю, что это важное испытание, если учесть, что это первые демократические выборы, которые пройдут без административного давления. Сегодня рекламируются все политические силы в равной степени во всех средствах массовой информации. Это уже, я бы сказал, более интеллектуальные выборы. Я иллюзий больших не питаю, но все-таки это выборы, с которыми был связан огромный диалог политических сил с обществом. И хотелось бы, чтобы общество ощутило то, что оно десятки лет не ощущало, — свою персональную ответственность за того, кого оно выбирает. Уже никто перстом не укажет, за кого надо голосовать.
— То есть даже лучше, чтобы победили донецкие? Тогда их избиратели поймут, кто они на самом деле.
— Если избиратели так считают, то надо понимать: это позиция избирателей. Главное, чтобы не было фальсификации. Да не победят донецкие… Ни у кого не будет однозначного лидерства. Каждый, кто займет первое, второе, третье место, будет понимать необходимость коалиции и диалога, если он хочет быть представлен во власти. Это очень важно. Годами Украину пробовали делить на восток и запад. Воспитывали «культуру» необщения, углубляли противоречия по языку, НАТО, чему-то еще. Изъяны такого политического метода были очевидны. Поддерживалось ощущение, что восток и запад Украины разные. На самом деле никакой разницы нет. Людей волнует безработица, им хотелось бы иметь более высокую зарплату, пенсию. И стремление к счастливому будущему у всех одинаковое. А то, что история была немного разная (там была польская империя, тут российская), ну да, это было. Сегодня мы суверенная единая нация. Это самая большая ценность. Много чувств и качеств еще нужно сформировать, воспитать. И в частности, чувство самодостаточности, которое у нас всегда почему-то было вторичным. Нация хотя бы по сантиметру должна вставать с колен, чувствовать, что она свободна, что она отвечает за те процессы, которые происходят в стране. Не два-три человека отвечают за это. Важные испытания стоят перед нацией, но это сладкие, многообещающие испытания.
— Газовая война продолжится в этом году?
— Нет. Да какая газовая война! Есть цена на газ, она никогда не будет 230 долларов, она всегда будет рыночной. И делать политику вокруг этого глупо.
— Может быть, кто-то хочет совершить глупость?
— Если он хочет вред принести прежде всего русскому народу, это можно делать. Россия проиграет от этого.
— Вы сейчас постоянно общаетесь с Владимиром Путиным. Вы чувствуете в нем личную обиду? Все говорят, что он обиделся на Украину после оранжевой революции?
— Я не думаю, что тот период бесследно прошел, но я этого не чувствую. Мы общаемся где-то раз в две недели, иногда дважды в неделю. Я это ценю. Даже те проблемы, которые возникают вокруг двусторонних отношений… Может, как раз светлое пятно в том, что два президента нормально общаются, нормально говорят, что это люди одного поколения. Видение проблем в чем-то отличается, но каждая страна имеет право на свое видение будущего. Я думаю, что самая большая наша обязанность в том, что мы соседи. Это аксиома: соседи должны быть дружными. Все остальное — это глупо. Умные политики не могут быть борцами и гордиться этим.
— И все же после оранжевой революции отношения двух стран ухудшились. Все считают, что Украина поворачивается к России задом, к Европе передом.
— Я знаю, что есть армия «ястребов», которая всегда будет… Да нет, не всегда! Но пока она есть, и она видит Украину в другом месте, в другой позиции. Такого не будет. Свобода далась нам за многие века впервые и очень дорого. Я убежден, что именно свобода и демократия являются фундаментом развития. Потому что раб никогда не сотворит эффективной системы. Уважение воли гражданина — в этом я вижу свою главную функцию. Я должен эту страну сделать свободной. Считаю своим самым главным домашним заданием, которое за свой срок я должен сделать, — приблизить страну к Европе. Не оттого, что нам хочется что-то продемонстрировать. Да мы будем в самой глубокой интеграции с Россией! Но мы будем и в самой глубокой интеграции и с Европейским союзом. Вопрос не стоит или-или, наоборот: и-и. Если Россия продает на европейском рынке 55% своего валового национального продукта, то почему Украина продает 29%? Ведь это рынок уникальный, который под боком у нас. Почему мы не можем повторить то, что делает Россия? Да, она это делает газом. А мы должны — машинами, продукцией химпрома, авиастроением, продукцией космической отрасли. Может быть, основная сложность в том, что на востоке мы говорим об одних методах организации рынка, на западе — о других. Но и те, и другие методы рынка мы должны признавать до той степени, пока они не противоречат друг другу.
— То есть вы считаете, что все проблемы украино-российских отношений временные?
— Несмотря на все спекуляции и сложности, которые возникают, мы будем поддерживать экономическое сотрудничество с Россией. Потому что это суперукраинский интерес. Глупцом надо быть, чтобы этого не понимать. Да, с Россией непростые отношения всегда были. Они сложные, нелинейные. Мы еще не привыкли к принципам добрососедства и уважению суверенитета, не привыкли с точки зрения разных политических и экономических ценностей смотреть друг на друга. Еще есть горячие головы, которые хотят организовать очередную Тузлу, поднимать дискуссии о Черноморском флоте. Это все глупо. Но в какой-то степени осложняет отношения. Конечно, это не лучшая атмосфера. Но я оптимист и принимаю обстоятельства такими, какие они есть. Со временем даже те в России, кто не понимает этих принципов, поймут их и будут рады, что они их поняли. Ни я, ни моя команда ни в коем случае зла России не желаем. И никому не желаем.
— Вы сказали, что ставите задание на свой срок. Это пять лет или десять?
— Конечно, пять. Но сейчас об этом не время говорить. Я человек, для которого всегда на первом месте Украина. Будет нуждаться Украина во мне, я буду работать на нее до последней клетки. Вопрос в том, чтобы принести пользу этой стране. Нет трагедии в том, если ты будешь в другом месте или на пенсии. Для страны это не трагедия. И для меня это не трагедия. Главное, чтобы люди, которые придут после меня, были эффективными, модерными, способными на самопожертвование. И очень важно, чтобы они были патриотами. Чтобы они любили эту землю. Чтобы они любили этих людей. Таких разных. Вот смотрите: тот в курточке, тот в пальто, тот в дубленке, тот кучерявый, тот лысый, может, кто-то злой, а кто-то добрый. Это и есть народ.
Янина ВАСЬКОВСКАЯ, наш соб. корр., Киев
06.03.2006
http://2006.novayagazeta.ru/nomer/2006/16n/n16n-s11.shtml