«То, как российский правящий класс реагирует на события на Украине и в Белоруссии, свидетельствует о том, как трудно ему решать проблемы собственного выживания», - считает известный российский политолог Лилия Шевцова (Московский центр Карнеги), статью которой публикует газета «Ведомости». Российский правящий класс и его экспертное сопровождение, пытаясь реагировать на события на Украине и в Белоруссии, создали ряд занимательных клише, которые, возможно, действуют на них успокаивающе, а может, и поддерживают их самоуверенность, но на деле вызывают сомнения в адекватности их представлений о мире. Перечислю наиболее популярные аргументы, к которым прибегает наша правящая элита, интерпретируя развитие двух вышеупомянутых государств. “Запад дестабилизирует Украину и Белоруссию” Наоборот, западные правительства именно этого и страшатся, предпочитая на своих восточных границах спокойствие, даже если оно обеспечивается не совсем демократически. Опасаясь дестабилизации в Белоруссии, европейские структуры не рискнули оказать белорусской оппозиции ту помощь, которую обещали. В ходе украинских выборов Запад, и в особенности Европа, пытался воздержаться от любых действий, которые были бы восприняты как вмешательство в украинские дела. Все говорит о том, что для Запада отношения с Россией важнее, чем поддержка прозападного вектора ее славянских соседей, — пока, во всяком случае. “Лукашенко одержал победу” На самом деле последние белорусские выборы можно считать началом конца лукашенковского режима: он уже не вызывает среди недовольных белорусов прежнего страха, и доказательство тому — многотысячные демонстрации в Минске. А отсутствие страха ведет к эрозии персонифицированной власти. Российская элита должна понять, что чем дольше она поддерживает режим белорусского изгоя, тем больше отталкивает от России будущий белорусский режим, который будет легитимировать себя через низвержение Лукашенко. “Россия Лукашенко в обиду не даст” Это вообще мазохистское обещание, учитывая хамское и потребительское отношение батьки не только к России, но и к российской власти. Америка тоже поддерживает своих “сукиных сынов”, но заставляя их работать на свои государственные интересы. Кремль же содержит режим Лукашенко даже не для геополитики, а больше для фона, который помогает российскому политическому классу выглядеть цивилизованно и сохранять державную самонадеянность. Но в любой момент, когда Запад потребует прекратить финансирование Лукашенко, российская элита согласится, лишь бы не подвергать риску свое личное интегрирование в Запад. “Оранжевая революция потерпела поражение” Совсем напротив. Эта революция закрепила политический плюрализм, в том числе и среди оранжевых, и создала ситуацию, когда власть вынуждена делиться властью с оппозицией если не сейчас, то в будущем. Эта революция уже сумела создать пределы, которые Украина не перейдет, кто бы ни был у власти, — страна не вернется к кучмизму, ее политический класс не станет прибегать к насилию в борьбе за власть и не захочет быть вассалом своего большого соседа. Даже неудачи оранжевых работают на оранжевую революцию, заставляя их одновременно и консолидироваться, и договариваться со своими вчерашними противниками. “Раскол Украины углубляется” Ничего подобного. То, что политический класс Украины учится коалиционной политике, говорит о том, что раскола этой страны можно не опасаться, к разочарованию российских наблюдателей, так активно на украинский раскол работающих. Даже восточноукраинская элита стремится сегодня осуществлять свои интересы через суверенитет Украины, а не через ее привязку к России. “Ослабление роли президента не даст Украине возможности проводить модернизационную политику” А что, российское суперпрезидентство обеспечило реформы в России? Переход Украины к парламентско-президентской системе заставляет ее проводить политику, которая учитывает многообразие интересов, а потому гарантирует более успешное развитие. Во всяком случае, опыт всех переходных обществ говорит о том, что парламентские и смешанные политические системы, внешне замедляя ход реформ, делают их более устойчивыми и социально ориентированными. “Янукович является гарантией российского выбора Украины” Абсолютное непонимание политической логики и недооценка инстинктов самого Януковича. Напомню: именно прошлый гарант “российского выбора” Кучма начал движение Украины к НАТО. Донецкая олигархия, которую представляет Янукович и интересы которой защищает так не любящий своих олигархов Кремль, на самом деле заинтересована во встраивании в Запад, где она имеет стратегические интересы и где размещает свои капиталы. Но при этом она умело использует Россию для подпитки советской модели экономики, которую она сохраняет на юго-востоке. “Украина стоит перед альтернативой: на Запад либо на Восток?” Украинский политический класс уже перерос рамки подобного рода выбора, который характерен для российского политического класса, привыкшего мыслить линейно. Украинскую элиту не удовлетворяет и кучмовский вариант многовекторности, который заключается в том, чтобы делать одновременные зигзаги в сторону Запада и России. Украина ищет такую формулу, которая бы облегчала ее политическое движение на Запад, но при этом позволяла бы использовать отношения с Москвой для того, чтобы сделать свою интеграцию в Европу менее болезненной. Кто бы ни стал новым украинским премьером, он будет следовать этой траектории. Не исключено, что именно Украине уготована та роль моста между цивилизациями, которую предлагает России ее министр иностранных дел Лавров. “Если Украина и Белоруссия сойдут с орбиты России, им грозит кризис” Действительно, Белоруссии без российских субсидий и обеим странам без доступа на российский рынок будет сложно сохранить свои архаичные модели экономики. Но все дело в том, что российская орбита только откладывает их неизбежный и чем дальше, тем более мучительный обвал. А с учетом того, что сама Россия не может определиться со своим цивилизационным выбором и российская экономика теряет свой драйв, призыв модернизироваться и интегрироваться в Запад вместе может оказаться приглашением стать маргиналами коллективно. То, как российский правящий класс реагирует на события на Украине и в Белоруссии, свидетельствует о том, как трудно ему решать проблемы собственного выживания. Я не говорю о постимперском синдроме, при помощи которого принято объяснять стремление российской элиты удерживать в объятиях соседние государства. Речь идет о том, что Украина и Белоруссия воспринимаются в Москве как продолжение российской внутренней политики и идущая там борьба трактуется как фактор упрочения либо подрыва российского государства. Наша правящая элита понимает, что успешный переход близких по ментальности и традициям славянских народов к либерально-демократическим принципам будет означать удар по российской системе единовластия, ибо докажет, что и россияне созрели для демократии. Этой элите будет труднее удерживать власть, если белорусы и украинцы, которые сегодня работают в России как гастарбайтеры, будут жить, как поляки, которые 15 лет назад приезжали на Украину за спичками и солью.