06/03/2006 | Юрій Шеляженко

Активисты правозащитного движения утверждают, что Россия возвращается к практике советских времен: россиян, которые переходят дорогу могущественным людям, все чаще отправляют в психиатрические лечебницы.

Ким Мерфи (Kim Murphy), 30 мая 2006

Чебоксары, Россия. Альберт Имендаев прошлой осенью собирал подписи, чтобы баллотироваться в законодательное собрание в этом городе на берегах реки Волги. Он встречался со своими сторонниками, готовил материалы для своей избирательной кампании. Он сумел бы зарегистрироваться кандидатом, если бы не одна вещь: его принудительно поместили в психиатрическую лечебницу.

Буквально за считанные дни до того, когда он должен был предстать перед местной избирательной комиссией, чтобы окончательно решить вопрос о его регистрации кандидатом, следователь городской прокуратуры с тремя милиционерами встретил Имендаева в здании суда. Они поместили его за решетку, пока удалось найти судью, который подписал постановление о принудительном направлении его в психиатрическую лечебницу.

"Был суд, и меня прямо оттуда отвезли в лечебницу", - сказал этот бизнесмен и активист правозащитного движения. Когда спустя 9 дней его отпустили на волю, закончился срок регистрации кандидатов, и он выбыл из гонки.

Дело о "безумстве" Имендаева является примером целого ряда судебных исков против местных чиновников, милиционеров, прокуроров и судей, которые обвиняются в коррупции, нарушениях судебного делопроизводства и кумовстве - далеко не редкие обвинения в сегодняшней России. Прокурор, частая мишень для стрел Имендаева, назвал его поведение "паранойей".

На протяжении значительной части "холодной войны" Советский Союз вел леденящую душу "психиатрическую войну" против политических диссидентов. Критики коммунистической власти на многие месяцы или годы оказывались за зарешеченными окнами государственных психиатрических лечебниц; там их накачивали транквилизаторами и не давали говорить с адвокатами или членами семьи.

После распада Советского Союза были приняты законы, которые повысили до мировых стандартов правовую защищенность пациентов психиатрических лечебниц, дав потенциальным пациентам гарантии правового представительства и помещения в лечебницу только по постановлению суда. Но пребывание Имендаева в больничных стенах в сентябре прошлого года было, как говорят правозащитники, одним из многих свидетельств, что карательная психиатрия никуда не исчезла.

"Она в последние годы появилась вновь, и какое-то время мы даже не могли в это поверить. Но сегодня очевидно, что злоупотребления такого рода растут, и что это становится тенденцией", - сказал Юрий Савенко, президент Ассоциации независимых психиатров России, группы профессиональных психиатров, которые добиваются реформирования российской системы психического здоровья.

В ряды "безумцев" в последние 3 года попадают женщины, разводящиеся со своими влиятельными мужьями, люди, втянутые в деловые конфликты, а также граждане вроде Имендаева, которые досаждают многочисленными судебными исками в защиту своих прав против местных политиков и судей или жалобами на правительственные ведомства.

Представляется, что, в отличие от советского периода, когда всемогущий КГБ отправлял за решетку тех, кто бросал вызов основам правящего режима, сегодня не существует систематического подавления федеральными властями диссидентов с помощью системы психического здоровья. Вместо этого сегодня граждане становятся жертвами региональных властей или местных конфликтов, либо частных антагонистов, у которых есть средства, чтобы, как делают столь многие в России, прокладывать себе дорогу в жизни с помощью подкупа судей.

"Людей определяют в психиатрические лечебницы незаконно и на самых разных основаниях", - сделала вывод Международная Хельсинкская федерация по правам человека в своем исследовании 2004 года. - Карательная психиатрия не только существовала в советский период и не только существует сегодня, но, к сожалению, нет оснований для надежды, что она исчезнет в обозримом будущем".

В другом деле здесь, в Чебоксарах, избранный на четвертый срок оппозиционный депутат регионального парламента Игорь Моляков в 2004 году провел 6 месяцев в тюрьме по обвинениям в клевете. Находясь под стражей, он был принудительно госпитализирован в психиатрическую лечебницу после того, как судья согласился с государственным обвинением, что неоднократные письменные заявления Молякова о коррупции среди представителей местной власти выглядят настолько "мрачными", что, возможно, продиктованы "расстройством психики".

В Санкт-Петербурге Иван Иванников, который в течение 38 лет преподавал в Государственном финансово-экономическом университете, в декабре 2003 года был повален на землю, закован в наручники и отправлен в психиатрическую лечебницу после продолжительного конфликта из-за ремонта своей квартиры с одним имевшим хорошие связи подрядчиком. Влиятельный государственный психиатр подписал рекомендацию о помещении Иванникова в психиатрическую лечебницу, даже не видя его, поскольку решил, что его многочисленные судебные иски против подрядчика являются "навязчивой идеей мести". Иванникова освободили через 60 суток.

В Москве Наталья Кузнецова была уволена с работы в Счетной палате РФ вскоре после того, как она выступила с обвинением, что в 2001 и 2002 гг. из федерального бюджета были украдены 140 млн. долл. США. Серия последующих ссор с начальством привела к ее увольнению, а когда она подала иск, требуя компенсации по нетрудоспособности, государственный психолог выдал заключение, что у нее имеется расстройство психики.

"Когда 25 января 2005 года они, наконец, официально уволили меня, то угрожали вызвать мне психиатрическую 'скорую помощь'", - сказала Кузнецова, которая успешно отбилась от принудительного помещения в психиатрическую лечебницу. - Это все объясняется бурно расцветшей коррупцией. Эти коррумпированные люди используют психиатрическую травлю, чтобы разрушать жизни людей".

В некоторых случаях люди, чьи родные и друзья настаивают, что у них нет заметных признаков психического расстройства, помещались в клиники более чем на год; иногда их накачивали транквилизаторами и привязывали к кроватям, когда они сопротивлялись уколам, а также не давали им возможности присутствовать на нередко поверхностных судебных разбирательствах, которые продляли им сроки госпитализации.

Во многих из этих случаев пациентов уговаривали подписать заявление о добровольном согласии на лечение. Частота недобровольных госпитализаций в 51, по меньшей мере, психиатрической лечебнице по всей России настолько мала, что Хельсинкская комиссия пришла к выводу, что широко распространенной практикой является получение от пациентов согласия путем "убеждения" и "подделки подписи".

Федеральные и региональные чиновники системы психического здоровья заявляют, что неправомерные госпитализации людей редки, а большинство психиатров говорят, что при проведении обследований выполняют постановления судов.

"Разумеется, я наслышан о случаях такого рода. Во всем мире есть нечестные, бессовестные люди. Но имеются также и люди с расстройствами психики, которые неспециалистам таковыми не кажутся", - сказал Владимир Ротштейн, профессор Научного центра психического здоровья Российской академии медицинских наук и президент ассоциации "Общественные инициативы в психиатрии".

В 2004 году врачи, имевшие отношение к тому самому институту, который в 1960-1980-е годы совершенствовал инструменты госпитализации диссидентов советской эпохи, попытались отменить некоторые реформы в ставшем поворотным пунктом российском законе 1992 года о психическом здоровье. Сторонники реформы системы психического здоровья с большим трудом отбили попытки врачей Института социальной и судебной психиатрии имени Сербского.

В числе предлагавшихся поправок в закон были положения, разрешавшие врачам держать пациентов на принудительной госпитализации дольше без постановления суда и ограничивавшие возможности групп защиты прав пациентов и негосударственных психиатров представлять своих клиентов или давать независимые экспертные заключения в суде.

Директоры Института имени Сербского от интервью отказались. Однако руководитель республиканской психиатрической клиники Чувашии в Чебоксарах сказал, что пациенты, обвиняющие чиновников в злоупотреблениях в области психиатрии, нередко рисуют совершенно иную картину, чем те, кто вел их истории болезни.

"Я 8 лет являюсь главврачом и ни разу не слышал ни об одном случае давления на врачей со стороны чиновников правоохранительных органов в пользу конкретного диагноза, - сказал Александр Козлов. - Могу также заверить Вас со 100-процентной уверенностью, что в этой клинике ни один диссидент никогда не лечился, и ни одному диссиденту даже никогда не был поставлен диагноз шизофрения, и он не был подвергнут принудительному лечению".

Лидеры правозащитных организаций говорят, что психиатрический аппарат государства повысил правовую защиту для пациентов, но мало что изменил в умонастроениях советской эпохи.

"Важно отметить, что Институт имени Сербского, как и большинство пенитенциарных заведений в нашей стране, не был ликвидирован после распада Советского Союза. Изменилась только вывеска на его дверях. Они даже выражают определенное сожаление, что имели место 'отдельные случаи', когда психиатрия выносила 'неправильные решения'. Но в целом изменилось очень мало", - сказал Александр Подрабинек, который написал книгу о злоупотреблениях в области психиатрии в советские времена.

"Преследования, связанные с воздействием на интеллект или мозг, то есть на психическое здоровье, воспринимаются, пожалуй, хуже, чем физические наказания или даже пытки, потому что потерять рассудок куда страшней, чем свободу", - сказал он.

Чебоксары, город с населением 420000 человек, расположенный примерно в 400 милях к востоку от Москвы, известен как главный в России центр по выращиванию хмеля и имеет давние традиции пивоварения. Это столица республики Чувашия, которой с 1994 года руководит бывший министр юстиции РФ Николай Федоров, контролирующий все рычаги власти в республике, от прессы до милиции и судов.

Члены организации "За права человека", в которой состоит Имендаев, и другие активисты оппозиции давно уже обвиняют союзников Федорова в консолидации денег и власти посредством манипуляции выборами и судебной системой. Случай, который привел Имендаева в психиатрическую лечебницу, начался в прошлом году, когда он баллотировался в законодательное собрание и также выступал в роли защитника одной учительницы, которая была несправедливо уволена с работы.

Дело учительницы было направлено в суд, и он считал, что почти выиграл его. Затем, по словам Имендаева, один сотрудник милиции, знакомый с этим делом, "подошел к нам и - я записал это на магнитофон - сказал очень грубые слова. Он буквально сказал ей: 'Ты, идиотка, с кем ты пытаешься воевать? С системой? Здесь все находится под контролем. Все куплено'. Он имел в виду, что люди по другую сторону барьера дали денег судьям".

Имендаев подал письменную жалобу Генеральному прокурору РФ, в которой упомянул о существовании магнитофонной записи. В конце следующего судебного заседания его увезли в республиканскую психиатрическую клинику Чувашии.

Трое, по меньшей мере, других членов местного отделения организации "За права человека" были госпитализированы в психиатрические лечебницы в последние несколько лет с диагнозами шизофрения в различных формах, паранойя и другие психические расстройства, требующие срочного лечения.

Администрация Федорова отвергает идею, что кого-то рекомендовали направить на психиатрическое лечение по политическим мотивам. "Наша судебная власть независима, - сказал пресс-секретарь президента Борис Кузьмин. - Более того, наш президент имеет юридическое образование. Я считаю, он не стал бы мириться с любыми нарушениями или с давлением на суды".

И все же юристы самого Федорова выступили против Молякова, оппозиционного законодателя, который был арестован по подозрению в клевете на президента во время своей избирательной кампании. В ноябре 2004 года они потребовали его госпитализации для проведения психиатрического обследования.

Когда федеральный судья Олег Жуков отменил постановление суда о направлении Молякова на психиатрическую экспертизу, юристы президента Чувашии опротестовали это решение, доказывая, что достижения Молякова как автора и профессора философии не означают, что он не сумасшедший.

"Суду следовало бы знать, что даже тот факт, что человек является гением, не исключает наличия у него расстройства психики [Ван Гог (Van Gogh), Федор Михайлович Достоевский, Николай Васильевич Гоголь, и т.д.], - утверждали эти юристы. - Как было установлено учеными, риск умственного заболевания талантливых людей. . . в 7-8 раз выше".

Но из всех случаев история Сергея Зотова, осужденного вымогателя и бизнесмена, ставшего политическим оводом, не имеет себе подобных в попеременной мелодраме и веселости и читается скорее, как российский вариант книги "One Flew Over the Cuckoo's Nest" (Полет над гнездом кукушки), чем как печальный эпизод в региональной политике, каковым она и является.

Сорокасемилетний Зотов в начале 1990-х годов имел неприятности с законом, когда проворачивал спекулятивные схемы, которые были широко распространены в момент краха коммунизма. В 1991 году он был предан суду по обвинению в принадлежности к организованной преступной группировке, которое, якобы, стало следствием его попытки продать автомобиль по цене черного рынка (и также было связано с частым использованием Зотовым своих боксерских навыков).

Его признали виновным и приговорили к шести с половиной годам тюрьмы, где он провел большую часть времени, изучая юриспруденцию и подавая прошения о помиловании. Как только его выпустили, Зотов обратил свои новоприобретенные юридические знания против системы, подавая жалобу за жалобой с требованиями уголовного преследования лиц из политического истеблишмента Чебоксар, которые якобы были замешаны в коррупции и в электоральных мошенничествах.

Зотов подавал жалобы при малейших нарушения правил судопроизводства - на судей, которые в жаркую погоду не надевали своих мантий, или на то, что государственный флаг был вывешен неправильно. Но он также подавал жалобы, где говорилось о якобы совершенных представителями местной власти правонарушениях, в том числе о передаче государственной собственности министрам и судьям, а также о свидетельствах, что проправительственные кандидаты платили деньги избирателям и сопровождали их к урнам для голосования.

"Я стал у них костью в горле", - весело сказал во время недавнего интервью Зотов, толстый, лысый мужчина в розовых солнечных очках, прикрывающих его невидящий глаз.

В ноябре 2002 года война (в Чечне) была уже в разгаре, когда он вошел в зал заседаний Верховного суда РФ, где председательствующим был тогдашний Верховный судья Петр Юркин. Зотов, баллотировавшийся в региональное законодательное собрание, обвинил судью в том, что тот незаконно завладел государственной квартирой, и в других должностных преступлениях.

Как только Зотов встал, чтобы подать очередной процедурный протест, Юркин распорядился вывести его из зала заседаний. Что произошло дальше, было похоже на русский вариант фильма "Rashomon" (Рашомон). Все зависит от того, как на это посмотреть.

Ясно только то, что один судебный пристав оказался на полу, а большой стол был сломан, когда Зотова вытаскивали из зала заседаний. Зотов настаивает, что судебный пристав упал сам, а стол сломался, когда он пытался за него зацепиться в момент, когда его тащили к двери.

Некоторые из присутствовавших при этом судей показали, что Зотов бросил судебного пристава через плечо приемом карате и либо ударил по столу ногой, либо упал на него задней частью тела.

Юркин направил Зотова в республиканскую психиатрическую клинику Чувашии. Он оставался там и в других психиатрических лечебницах на протяжении 7 месяцев и постоянно получал транквилизаторы, несмотря на мольбы членов его семьи и коллег, что он находится в здравом уме и должен быть отпущен на волю. Проводились судебные заседания, на которых рассматривался вопрос о продлении ему госпитализации, однако ни сам Зотов, ни его адвокаты на них не присутствовали. Врачи сказали, что у него наблюдаются признаки гиперактивности, завышенной самооценки и "абсурдные идеи реформ".

"Там было ужасно, - сказала его жена, Наталья Семенова. - Я часто подходила к окну, и Сергей пытался передать нам через окно собранную им информацию о людях, которых там держали незаконно, о людях, у которых отобрали их квартиры. Там был один человек, который провел в этих стенах 25 лет".

После своего освобождения в апреле 2004 года Зотов пытался снова баллотироваться в местное законодательное собрание. Когда он появился на телеэкране, обвиняя местные власти, суд постановил, что ему нужно пройти амбулаторный курс психиатрического лечения. Он настолько испугался такой перспективы, что подался в бега.

В феврале прошлого года два десятка милиционеров и пожарных прибыли на квартиру Зотова, чтобы вновь забрать его в психиатрическую лечебницу. В приказе, который они получили, было сказано, что, как утверждала прокуратура, "этот человек совершил социально опасное противоправное деяние". Когда Семенова отказалась открыть им дверь квартиры, двое сотрудников приставили лестницу к их балкону на 10-м этаже - но все было напрасно, так как Зотова дома не было.

Заместитель пресс-секретаря управления милиции Дмитрий Иванов сказал, что сотрудники правоохранительных органов перестали активно разыскивать Зотова, но что, "если он объявится, нам придется действовать". Он отрицал существование какой-либо кампании против активистов правозащитного движения и намекнул, что Зотов, возможно, пытался сделать так, чтобы его госпитализировали, чтобы укрыться от опасных сообщников в преступном мире.

http://www.inosmi.ru/translation/227815.html