12/13/2006 | Navigator

Турист во Львове может набрать множество подобных сувениры. И, пожалуй, только в них я заметил проявления пресловутого украинского национализма. Случайно забредя в сувенирную лавку, я полминуты смеялся над майкой с надпись «Дякую тобi, боже, що я не москаль» («Спасибо тебе, боже, что я не москаль»). Здесь вообще продается немало такой текстильной продукции. Кроме вышеозначенной, самыми популярными являются футболки «Кохайтеся, чорнобривi, та не з москалями» и «ХАЙ росiйска стане державною!!!» (где в слова «ХАЙ» буква «А» перевернута и отдаленно напоминает «У»).

Однако, несмотря на столь вызывающе антироссийские сувениры, львовяне оказались вполне дружелюбными. Я обращался к продавцам, кондукторам, кассирам, спрашивал дорогу у случайных прохожих, делал заказ в местном кафе – все это на русском языке – и нигде не слышал в ответ ни одного плохого слова.

Правда, отвечали мне в основном на украинском, который я до сих пор понимаю с трудом. Серьезного недопонимания этого не производило, но иногда слегка затормаживало процесс общения. Так, например, я заказал хот-дог в уличном кафе, и продавщица, взяв деньги, сказала:

- Сідайте, зараз принесу.

Слово «сидайте» я еще понял, но вот «зараз» меня слегка обидело. Однако Лера потом объяснила, что это означает всего-навсего «сейчас».

Как я понял, ответ на украинском происходит не столько с целью насолить случайно встреченному москалю, сколько из-за того, что Украина – страна двуязычная. Ну или, проще говоря, билингвистическая. Подавляющее большинство населения знает и русский, и украинский язык, а говорит на том, на котором удобнее. Здесь мне доводилось пару раз наблюдать совершенно потрясающие сцены: один человек обращается к другому на украинском, тот отвечает на русском – и таким образом диалог может продолжаться до бесконечности.

Поэтому не исключено, что многие жители Львова посчитали меня туристом из Донецка или Харькова и думали, что я пойму здешнюю «мову». Хотя, конечно, кто-то наверняка захотел таким образом выпендриться – мол, коли приехал к нам, так и говори на нашем языке.

А язык этот, если верить Лере, был здесь на удивление чистым и правильным. Когда мы проехали в трамвае несколько кварталов, и рядом с нами какой-то парень минут пять говорил по мобильнику, Лера внимательно его слушала, а потом с восхищением сказала мне:

- Ты слышал этого парня. У него настолько литературный украинский язык! Такое мне еще никогда не встречалось.

Если от местных жителей моя спутница набиралась правильного украинского языка, то от меня – литературного русского. Каждый раз, когда я употреблял какой-то мудреный словесный оборот, Лера говорила: «Надо будет запомнить. А то с друзьями общаюсь на каком-то примитивном русском языке».

Польский язык украинцы понимали без всяких трудностей, для меня же он был полной тарабарщиной.

Когда я зашел в ресторан, где предполагалась трансляция футбольного матча Украина - Италия из Штутгарта, мне вспомнилась сцена из «Брата-2»: Данила Багров входит в чикагскую забегаловку, а там сидят одни чернокожие. Вот и я, оказавшись внутри пиццерии, даже слегка занервничал, несмотря на то, что день во Львове прошел спокойно. За столами – о ужас! – сидели десятки украинцев. Большинство были одеты в желтые футболки национальной сборной, кто-то размахивал украинским флагом, у кого-то щеки были размалеваны желтыми и синими полосами гуаши. Львовяне пили пиво и на том самом литературном украинском языке, о котором мне говорила Лера, обсуждали перспективы предстоящего матча. Так, наверно, по версии украинских националистов, должен выглядеть страшный сон москаля.

Однако мне было легче, чем Багрову – по крайней мере, внешне я ничем от местного населения не отличался, а потому решил временно притвориться украинским националистом. За пять дней пребывания на Украине я так проникся местным патриотическим настроем, что это уже не составило никакой труда.

Мимо прошел футбольный фанат с обернутым вокруг головы украинским флагом, держа в руках две баночки гуаши – желтую и синюю. Он предложил сделать нам боевую раскраску, на что согласились только мы с Владеком. Фанат быстро разукрасил наши щеки цветами украинского флага, и теперь уже никто не мог бы распознать во мне «москаля».Вот… А бандеровцев я, к сожалению, так и не встретил. Черт их знает, куда они подевались, но, думаю, во Львов нынче можно ездить безбоязненно. Украинцы не такой страшный и националистически настроенный народ. Как говорила одна встреченная нами бабушка: «Будь ти хоч поляком, хоч росіянином, хоч жидом - все одно можеш бути гарною людиною».

Что меня больше всего поразило на Украине – это большое количество «позитивных» людей. На Украине чаще улыбаются, и агрессии в отношениях между людьми заметно меньше, чем в России. Даже совсем простые ребята из провинциальных городков, вроде наших попутчиков, не говорили с матом-перематом через каждое слово – явление, которое так часто встречается на нашей родине. Конечно, до европейской дружелюбности и вежливости им еще далеко, здесь тоже попадаются хамоватые продавщицы и крикливые пенсионерки. Но все-таки лично у меня сложилось ощущение, что украинцы – по крайней мере, к западу от Днепра – чуть-чуть более европейский народ, чем русские. Не знаю, может быть, сказалось то, что Западная Украина была под советской властью на четверть века меньше, и народ здесь одичал не до такой степени.

- Вот скажите, - обратилась она ко мне попутчица через пару минут. – У вас ведь всех жителей западной Украины считают бандеровцами.

- Ну не то что бы…

- При этом, думаю, вряд ли кто-то знает, что за человеком был Степан Бандера. Правда, что его считают обычным бандитом?

- Скорее не бандитом, а террористом. Вроде Басаева.

- А-а… ну так вот, для нас он не бандит, а настоящий герой. Вы, может быть, не знаете, что творило НКВД на западной Украине. И сподвижники Бандеры были единственными, кто с этим как-то боролся. Так что когда нас называют бандеровцами, это для нас не оскорбительно, а… как это будет по-русски… это для нас… престижно…

Вообще по-русски эта семья говорила с едва заметными трудностями. Дома между собой они явно говорили только на украинском. Водитель вначале тоже обратился ко мне на своем языке, и только когда я сказал, что не понимаю, перешел на русский. На Украине, судя по всему, употребление украинского языка стало элементом возрождения национального самосознания. Проявить свой патриотизм теперь очень просто – достаточно говорить на украинском. Хотя раньше, как мне рассказал водитель, все было по-другому:

- В советское время говорить на украинском считалось чуть ли не неприличным. Я помню, когда мы ехали в автобусе, и я заговорил на украинском, жена зашипела на меня: «Ну что же ты делаешь? Говори по-русски». А теперь наоборот, каждый уважающий себя человек говорит на украинском.

И напоследок – старый анекдот, который теперь утратил всякий смысл:

…Львов. Трамвай. На остановке в него входит бандеровец. Передергивает затвор немецкого «шмайсера», ведет стволом и спрашивает, грозно так:

-Котра година (Сколько времени)?

Пассажиры втянули головы в плечи, отвернулись. Кто к окну, кто начал ковыряться в своей сумке. Только негр встал и, посмотрев на часы, отвечает:

-Дви години тринадцать хвилин.

Бандеровец посветлел лицом:

-Сiдайтэ, дядьку, сiдайтэ. Я и так бачу, що не москаль…