Кропоткін: сучасне бачення
12/18/2006 | stefan
Кропоткин: современный разрез
Dmitrij Panov 2006/12/12 23:36:28 http://www.livitsa.info/index.php?pos=full_news&id=475#comments
История у Кропоткина пред¬стает как цепь цивилизаций, каждая из которых про¬ходит строго определенный круг развития: от перво¬бытного племени — через сельскую общину и вольный город - к государству. Государство, по Кропот¬кину, выступает как циклически повторяющаяся форма организации финального периода развития любой цивилизации перед гибелью.
Так как раз¬витие человечества продолжается, то государство возникает у разных народов в разные исторические эпохи, и поэтому Кропоткин выделяет два вида его появ¬ления — первичное и возрождение. При этом первобытнообщинный строй и средневековье у Кропоткина в равной мере оказываются предшествующими государству. Кропоткин писал : «…Египет, Азия, берега Средиземного моря, Центральная Европа поочередно перебывали очагами исторического развития. И каждый раз развитие на¬чиналось с первобытного племени; затем оно переходило к сель¬ской общине; затем наступал период вольных городов и, нако¬нец, период государства, во время которого развитие продолжа¬лось некоторое время, но затем вскоре замирало. В Египте цивилизация началась в среде первобытного племе¬ни, достигла ступени сельской общины; потом пережила пери¬од вольных городов и позднее приняла форму государства, ко¬торое после временного процветания привело к смерти страны.
Развитие снова началось в Ассирии, в Персии, в Палести¬не. Снова оно прошло через ту же ступень — первобытного пле¬мени, сельской общины, вольного города, всесильного государ¬ства, и затем опять наступила — смерть!
Новая цивилизация возникла в Греции. Опять начавшись с первобытного племени, медленно пережив сельскую общину, она вступила в период республиканских городов. В этой форме греческая цивилизация достигла своего полного расцвета. Но вот с востока на нее повеяло ядовитым дыханием восточных дес¬потических традиций. Войны и победы создали македонскую империю Александра. Водворилось государство, и начало сосать жизненные соки из цивилизации пока не настал тот же ко¬нец—смерть.
Образованность перенеслась тогда в Рим. Здесь мы опять видим ее зарождение из первобытного племени; потом сельскую общину, и затем вольный город. Опять в этой форме римская цивилизация достигла своей высшей точки. Но затем явилось государство, империя, и с нею конец—смерть!
На развалинах римской империи цивилизация возродилась среди кельтских, германских, славянских и скандинавских пле¬мен. Медленно вырабатывало первобытное племя свои учреж¬дения, пока они не приняли формы сельской общины. На этой ступени они дожили до двенадцатого столетия. Тогда возникли республиканские вольные города, породившие тот славный рас¬цвет человеческого ума, о котором свидетельствуют нам памятники архитектуры, широкое развитие искусств и открытия, по¬ложившие основания нашему естествознанию. Но затем, в 16-м веке, явилось на сцену государство и … неужели опять смерть?
Да, смерть — или возрождение! Смерть, если мы не суме¬ем перестроить общество на свободном, противогосударствен¬ном фундаменте.
Одно из двух. Или государство раздавит личность и мест¬ную жизнь; завладеет всеми областями человеческой деятельно¬сти, принесет с собою войны и внутреннюю борьбу из-за облада¬ния властью, поверхностные революции, лишь сменяющие ти¬ранов и, как неизбежный конец, — смерть!
Или государство должно быть разрушено, и в таком слу¬чае новая жизнь возникает в тысяче центров, на почве энер¬гической, личной и групповой инициативы, на почве вольного соглашения. Выбирайте сами…».
Кропоткин факти¬чески начинал отсчет существования государства в собственном смысле слова с появления централизованного государства. Происхождения централизован¬ного государства у Кропоткина выделяется на три эпохи: древнейшую, по хронологии совпадающую в основном с рабовладельческим строем, вторую поло¬вину первого тысячелетия новой эры и, наконец, XV— XVI века, когда появляются современные государства в Европе. Таким образом, проблема происхождения госу¬дарства у Кропоткина связывается с проблемой формирования централизованного государства.
Также Кропоткин признавал, что развитие индивидуаль¬ных патриархальных семей среди родового быта вело «к индивидуальному накоплению богатств и власти, к их наследственной передаче в семье и к разложению рода. Фактически, за убеждениями Кропоткина , развитие государства было вызвано не чем иным , как возникновением земельной собственности и желанием сохранить её в руках одного класса , который стал бы господствующим классом в обществе.
Рассматривая возникновение государства с определенными социальными силами, Кропоткин подчёркивал, что первобытные люди знали только власть общественного мнения, но также он допускал, что дикари име¬ли «своих «мыслителей» и ученых знахарей, колду¬нов, лекарей, пророков». Их знания и идеи намного превосходили общий уровень массы. Объединенные в тайные союзы знахари «могли оказывать огромное влияние и устанавливать обычаи, полезность кото¬рых еще не была осознана большинством». Знания держались в секрете, передавались посвящен¬ным в тайны колдунам, шаманам, жрецам. Владение этими секретами превращалось в могучую силу в ру¬ках отдельных личностей и их союзов и использова¬лось для подчинения других . В этом же заключался , по Кропоткину , «зародыш власти» .
Роль закона и суда в происхождении государства Кропоткин ставил выше многих других факторов. Идея правосудия, полагал Кропоткин, оказала влия¬ние «в значительно большей мере, чем военные или экономические причины, она послужила основой, на которой развилась власть королей феодальных вла¬детелей».
Судебную власть он признавал важным основанием различных форм общественной и государственной власти. А суд — эволюционирующим в истории учреждением общества, как в догосударственный, так и в государственный периоды. Проследив эволюцию суда в истории, Кропоткин делал вывод, что назна¬чаемый государственной властью суд и государство - два взаимосвязанных явления.
Возникновение государства как переход к новой форме солидарности , взаимопомощи. Он считал, что, используя солидарность между людьми, госу¬дарство и церковь под благовидным предлогом при¬обрели «власть над умами», а «государственная власть водворилась, пользуясь существующим в лю¬дях чувством справедливости и выставляя себя за¬щитницей слабых против сильных» , но эта деятельность является политическим мошенничеством , прикрытием захватнических и эксплуататорских действий государственной власти.
Резюмируя всё вышеуказанные факторы - государство происходит постепенно в процессе эволюции отдельных институтов общества централизованной политической организации , в пределах которой происходит управление разных сфер жизнедеятельности общества на пользу господствующего меньшинства людей , которые эксплуатируют (политическими и экономическими методами) большинство общества.
Сущность государства
В различных работах Кропоткин касался вопроса о назначении и сущности государства, писал об «ис¬тинной сущности государства», его «исторической миссии», «главной задаче», цели.
Если церковь имеет своей целью удержать народ в духовном рабстве, то «цель государства — держать его в полуголодном состоянии, в экономическом рабстве».
«Государство,— писал Кропот¬кин,— нечто, гораздо большее, чем организация ад¬министрации в целях водворения «гармонии» в обще¬стве, как это говорят в университетах. Это — орга¬низация, выработанная и усовершенствованная медленным путем на протяжении трех столетий, чтобы поддерживать права; приобретенные известными классами, и пользоваться трудом рабочих масс; чтобы расширить эти права и создать новые, которые ведут к новому закрепощению обездоленных законо¬дательством граждан, по отношению к группе лиц, осыпанных милостями правительственной иерархии. Такова истинная сущность государства.
Как и Бакунин, Кропоткин рассматривал государ¬ство в качестве учреждения, неразрывно связанного с эксплуатацией. Государство, согласно теории анар¬хизма, не может быть неэксплуататорским, неугнетающим. Государство, по Кропоткину, есть «олице¬творение несправедливости, угнетения и монополии».
Кропоткин, как и Бакунин, характеризовал государство как отрицание свободы, как «бесконечно-длинный ряд преступлений», как «мерт¬вый механизм, подчиненный воле чиновников», но в отличии от Бакунина, он полностью отрицал государство и государственное управление в будь – каком проявление. Отожествление законов природы и общества приводит Кропоткина к выводу о случайности , ненужности государства и власти. Так как в природе нет власти и управления , то их следовательно не должно быть и в обществе .Организация государства нежизненна потому , что ей противостоит стремление людей к взаимопомощи ,которая не может развиваться в государственных формах. Он пробует заменить значение и роль форм социальной власти формами природной власти. При этом в пределах кропоткинской доктрине природная власть противопоставляет социальной власти (её формам), это противостояние носит взаимоисключаемый характер. C т. з. А.Д. Машкова, Бакунин же не отрицал обходимость государство как такой, он только отрицал обюрократелое государство, оценивая её как «лишенной жизни» социальный организм. Власть же – организационная основа общества. Более того, Н.Бакунин требует беспрекословного выполнения норм социального общежития. Он создаёт некую структуру управления обществом, а в практическом аспекте всё это проявляется во время организации деятельности Альянса.
Также взгляды Кропоткина на цель, сущность государства и бюрократию отличаются от бакунизма. Если для Бакунина – это управление большинством меньшинством в интересах этого меньшинства, то для Кропоткина – эксплуатация. То есть, для М.Бакунина управление – это способ эксплуатации, а для П.Кропоткина – управление и есть одной из форм эксплуатации.
На основании выше изложенного автор сделал вывод:
Исто¬рическая миссия и цель государства, по словам Кропоткина, всегда сводилась к «поддержке эксплуатации и пора¬бощению человека человеком» и, потому он говорил о вредности самой идеи государства, отрицательной роли государства в обществе ,настоятельной необходимости отказа от него отмечая, что под этим понимается «совокупность учреждений, форм общественной жизни, взаимоотношений между людьми».
Формы государства
Все государственные формы, считал Кропоткин, прекрасно служат поддержке привилегий и при всех формах грабится народ.
Формы, которые принимает государство в своем развитии, по Кропоткину, зависят от исто¬рических условий, в которых протекало развитие го¬сударства.
Особенности государственных форм Кропоткин также связывал и со степенью сопротивления народа государственной власти. «Употребление» общественных сил в конкретный исторический момент, по его мнению, зависит «от степени подчиненности народа - правительству и от формы государственной организации, до какой население позволило себя довести»
Монархию он характеризовал как государственный строй, несовместимый с широким самоуправлением, а также как приводящий «по самой своей сущности... к завоеваниям и войне». Под республикой Кропоткин понимал «народоправство».В отличие от монархии и империи республика не сосредоточивает всю власть в центре, а предполагает областную и общинную самостоятельность: «первым необходимым условием республики является широкая независимость, областная и общинная, во всех вопросах внутреннего уклада жизни: вероисповеданий, образования, народного хозяйства и особенно отношений труда к производству и потреблению.
В период, когда перед Россией встал практический вопрос об отказе от старых монархических и выборе новых государственных форм, Кропоткин выступил последовательным сторонником республики. В некоторых случаях политик-реалист Кропоткин брал верх над утопистом-анархистом, практик — над теоретиком.
Важное место в политико-правовых учениях Кропоткина занимает его учение о федерации. В учении Кропоткина государственный федерализм - частный случай проявления универсальной закономерности естественного федерализма частиц, элементов, объектов в природе и в обществе. Федерализм - форма объединения, соответствующая важнейшему, по его убеждению, фактору прогресса животного мира и человеческого общества — закону взаимной помощи. В истории человеческого общества он различал несколько видов федерализма:
а) федерации и конфедерации родов и племен у дикарей и варва¬ров;
б) федерации вольных городов, деревень и общин в средние века;
в) современные ему государственные федерации и будущие без государственные федерации.
Кропоткин несколько идеализировал средневе¬ковье, считал его важнейшим этапом развития чело¬вечества, попыткой обеспечить взаимную помощь «в крупных размерах, при помощи принципов федера¬ции и ассоциации, проводимых через все проявления человеческой жизни и во всевозможных степенях».
Большой интерес Кропоткин про¬являл к исторической концепции Н. И. Костомаро¬ва о федеративном начале в Древней Руси. По Кос¬томарову, Русь уже в самом начале «стремилась к федерации, и федерация была формою, в которую она начинала облекаться. Татарское завоевание сде¬лало крутой поворот в ее государственной жизни».
Как и Бакунин, Кропоткин высказывал мысль о безразличии форм государства (в том числе «уни¬тарных и федеральных») по отношению к его сущнос¬ти. Однако, когда речь шла о реальных государствах, о практике, он выступал как пропагандист государственной федера¬ции, полагая, что государственный федерализм есть переходная форма к безгосударственному строю. Фе¬дерализм понимался им как средство децентрализо¬вать власть, а идея децентрализации признавалась прогрессивной идеей века.
Его идеал - абстрактная «свобод¬ная федеративная группировка от простого к сложному, которая могла бы наполняться различным содержанием в разных условиях. При этом сам по себе федерализм возводился в догму.
Как разновидность анархического федерализма , федерализм Кропоткина противоположен марксистско-ленинской теории . Существенное различие заключается уже в понимании федерации. Марксизм-ленинизм считает федерацию необходимой формой государственного устройства единого многонационального государства и, в частности, государства диктатуры пролетариата. Анархизм - за негосударственную федерацию. Марксизм-ленинизм признает тесную связь демократического централизма и федерализма при социализме.
Кропоткин большое значение уделял представительской демократии буржуазных государств. В своей книге «Речь бунтовщика» он писал о несостоятельности буржуазной демократии: «… представительная система, которая есть не что иное, как компромисс со старым порядком, сохранив за правительством все полномочия неограниченной власти, починив его с грехом пополам более или менее предполагаемому и во всяком случае лишь перемежающемуся контролю народа, - эта система отжила свой век. В настоящее время она уже помеха прогрессу. Ее недостатки не зависят от личностей, стоящих у власти: они связаны с самой системой и коренятся так глубоко, что никакие видоизменения в этой системе не могут сделать из нее политический строй, соответствующий потребностям времени…
…Правительство представительного режима – будет ли оно называться Парламентом, Конвентом, Советом Коммуны или присвоит себе какое-нибудь другое название, будет ли оно назначено префектами какого-нибудь Бонапарта или вполне свободно избрано восставшим народом – правительство всегда будет стараться расширить свои законодательные права. Постоянно стремясь усиливать свою власть, оно будет вмешиваться во все, убивать смелый почин личностей и групп и заменять их творчество неподвижным законом. Его естественное, неизбежное стремление – взять личность в свои руки с самого детства, вести ее от одного закона к другому, от угрозы к наказанию – от колыбели до гроба, не выпуская эту добычу из-под своей высокой опеки. Был ли когда-либо случай, чтобы какое-нибудь избранное собрание объявило себя некомпетентным в каком-нибудь вопросе – неспособным его решить? Чем оно революционнее, тем охотнее захватывает то, в чем совершенно некомпетентно. Обставлять законами все проявления человеческой деятельности, вмешиваться во все мелочи жизни «подданных» - такова самая сущность государства и правительства.
Создать правительство – конституционное или неконституционное – значит создать такую силу, которая неизбежно будет стараться овладеть всем, подводить под свои уставы всю общественную жизнь, не признавая другого предела, кроме того, какой можем время от времени поставить ему мы агитацией или восстанием. Парламентское представительство – оно уже это доказало – не составляет исключения из этого общего правила.
Представительная система имела целью помешать единоличному управлению; она должна была передать власть в руки не одного человека, а целого класса, а между тем она всегда вела к восстановлению единоличного правления, всегда стремилась подчинить себя одному человеку.
Причина этой странности очень проста. Когда в руки правительства были переданы все тысячи полномочий, которыми оно облечено теперь, когда ему было поручено ведение всех дел, касающихся страны, и дан бюджет в несколько миллиардов, возможно ли было поручить ведение всех этих бесчисленных дел беспорядочной парламентской толпе? Необходимо было назначить исполнительную власть – министерство, которая была бы обеспечена ради этого почти монархическими полномочиями.
…Всякое правительство стремится стать единоличным; таково его первоначальное происхождение, такова его сущность…».
Как не странно , идеи представительской демократии критиковал в свое время А.Гитлер, обосновывая несостоятельность и гнилость существующий государственный строй в Германии, но в отличии от Кропоткина, он не ставил цель уничтожение государства и права , а наоборот упрочнение этого социального института и создании наиболее справедливого государства (по отношению к немцам).
Несостоятельность буржуазной демократии, согласно Кропоткину, свидетельствует о необходимости ее отрицания, перехода к системе анархической власти и управления. Однако пол¬ностью без представительства и делегирования не может обойтись в своем идеале и анархизм. Кропоткин приходил к выводу, что само по себе представительство, представительная система может иметь и положительное значение. Все зависит от принципов представительства, практики его осуществления. Он предлагал вариант анархо-синдикалистского представительства в органы власти.То есть , создание законодательного органа , где представительство осуществлялось профессиями (трудовое представительство).
Следуя традициям анархизма , Кропоткин принебригал значение всеобщего избирательного права:
« ... Стоит ли изображать здесь известную всем нам отвратительную картину выборов? Везде – в буржуазной Англии и в демократической Швейцарии, во Франции и в Соединенных Штатах, в Германии и в Аргентинской республике – разыгрывается одна и та же печальная комедия.
... Стоит ли рассказывать о том, как избирательные агенты «подготавливают», «устраивают» и «обставляют» выборы ... Стоит ли перечислять здесь расходы по выборам? Стоит ли приводить перечень расходов какого-нибудь избирательного агента, среди которых фигурируют расходы на «бараньи ноги», фланелевые фуфайки и бутылки с лекарством, посланные заботливым кандидатом «дорогим детям» своих избирателей? Стоит ли, наконец, напоминать о расходах на печеные яблоки и тухлые яйца, с целью «смутить противную партию», - расходах, которые так же отягощают бюджеты кандидатов в Соединенных Штатах, как у нас в Европе расходы на клеветнические воззвания и на «маневры последнего часа» перед выборами.
... А правительственное вмешательство в выборы? «Места», раздаваемые им своим пособникам, его лоскутки материи, носящие название орденов, права, раздаваемые им на содержание табачных лавок? Его обещания покровительства рулеткам и игорным домам, его бесстыдная пресса, его шпионы, его судьи и агенты…
.... Меняйте избирательную систему сколько хотите, заменяйте избрание по округам избранием по спискам, устраивайте двухстепенные выборы, как в Швейцарии (я имею в виду предварительные собрания), вносите какие хотите перемены, обставляйте выборы какими хотите условиями равенства, кройте и перекраивайте избирательные коллегии – внутренние недостатки системы все равно останутся. Тот кто получит больше половины голосов, всегда будет (за очень редкими исключениями, у партий преследуемых) ничтожеством, человеком без убеждений , сумевшим понравится всем».
Исходя из общих представлений о государстве и критики буржуазного государства и буржуазной де¬мократии, теория «революционного анархизма» при¬знавала необходимость уничтожения государства в революции. «... Если революция не унич¬тожит государство, то она сама будет им задушена...»
Кропоткин признаёт необходимость «подготовительного этапа революции».Он говорит о необходимости революционной партии, где направляющею роль будут играть анархо – коммунисты. Кропоткин понимал под партией про¬стое объединение единомышленников, не предполагал создания партии определенного класса, а хотел объединить в ней просто всех «людей инициативы», «людей сердца», готовых бороться за освобождение народа.
Кро¬поткин считал, что революция должна вывести человечество из царства насилия в царство свободы, и эта революция должна носить, прежде всего, антигосударственный характер. Главной целью революционной борьбы он считал упразднение всякого государства, независимо от его классовой сущности и истори¬ческих задач. П. А. Кропоткин утверждает, что никакое прави¬тельство не может успешно руководить ходом революции. Он отвергает и государство диктатуры пролетариата . « … Мечта о ра¬бочем государстве, — писал он, — управляемом избранным собранием — самая опасная мечта...». Любое правительство есть «измена» революции, без анархии не может быть револю¬ции — утверждает он. Однако , он не отрицал возможности сохранения после революции остатков государственности наряду с новыми формами организации.
Будучи последовательным анархистом, Кропоткин утверждает о необходимости правильной экспроприации орудия производства у буржуев и др. эксплуататоров. В своей книге «Хлеб и Воля» он показывает пример неправильного понимания экспроприации.
«Рассказывают, что в 1848 году, когда во время рево¬люции Ротшильд дрожал за свое состояние, он выдумал следующую шутку. «Хорошо, — сказал он, — допустим, что мое богатство нажито на счет других. Но если, его разделить поровну между всеми жителями Европы, то на каждого придется не больше одного пятифранковика (двух рублей). Что ж, я согласен выдать каждому его пятифранковик , если он его потребует».
Объявивши это и распубликовавши свои слова, бо¬гач стал спокойно разгуливать по улицам Франкфурта. Раза три или четыре к нему подходили люди и просили вернуть им их пятифранковики, что он и делал с дьяволь¬ски насмешливой улыбкой. Фокус, таким образом, удал¬ся, и потомство миллионера продолжает до сих пор вла¬деть своими миллионами.
Почти так же рассуждают и те буржуазные мудрецы, которые говорят нам: «А, экспроприация ! Понимаю! Это значит взять у каждого пальто, сложить их все в кучу, а затем пусть каждый берет себе пальто из кучи и дерется за самое лучшее со всеми остальными!» Но в действительности эта болтовня — не более как глупая шутка.
Мы вовсе не хотим складывать в кучу все пальто, чтобы потом распределять их (хотя даже и при такой си¬стеме те, которые дрожат теперь от холода без одежды, все-таки остались бы в выигрыше). Точно так же мы вовсе не хотим и делить деньги Ротшильда. Мы хотим устроить так, чтобы каждому родящемуся на свет чело¬веческому существу было обеспечено, во-первых, то, что оно выучится какому-нибудь производительному труду и приобретет в нем навык, а во-вторых, то, что оно сможет заниматься этим трудом, не спрашивая на то разрешения у какого-нибудь собственника или хозяина и не отдавая львиной доли всего своего труда людям, захватившим землю и машины.
… Экспроприировать - взять на¬зад в руки общества - нужно все то, что дает возмож¬ность кому бы то ни было - банкиру, промышленнику или землевладельцу - присваивать себе чужой труд. Оно просто и ПОНЯТНО.
Мы вовсе не хотим отнимать у каждого его пальто, но мы хотим отдать в руки рабочих все — решительно все, что дает возможность кому бы то ни было их эксплуатировать. И мы сделаем все от нас зависящее, чтобы никто не нуждался ни в чем и чтобы, вместе с тем, не было ни одного человека, который был бы вынужден продавать свою рабочую силу, чтобы обеспечить существование свое и своих детей.
Вот что мы понимаем под экспроприацией и вот как мы смотрим на наши обязанности вовремя революции — революции, до которой мы надеемся, дожить не через сто лет, а в недалеком будущем».
Отрицание государства и закона
Выступая против государства, Кропоткин выдви¬гал типичное для анархизма положение о подавле¬нии личности государством. Он писал: « самый смысл существования государства заключается в подавлении личности, в уничтожении всякой свобод¬ной группировки, всякого свободного творчества, в ненависти ко всякому личному почину и в торжестве одной идеи, которая по необходимости должна быть идеей посредственности...». Расширение и развитие свободы личности Кропоткин, так же как и Бакунин, связывал с целью и основным содержанием исторического развития. «...Стремление к личной свободе, желание охранить ее среди всяких опасностей - составляет самую сущность Истории», — писал Кро¬поткин. Но в отличие от представителей анархизма-индивидуализма Кропоткин вслед за Бакуниным последовательно выступал про¬тив абсолютизации этого положения и признания его исходным пунктом построения анархизма в теории анархизма-индивидуализма.
Саму свободу он идеалистически определял как «возможность действовать, не вводя в обсуждение своих поступков боязни общественного наказания» Это индивидуалистическое определение , приходя¬щее в столкновение с его критикой абсолютной свободы , отра¬жает внутреннюю противоречивость взглядов Кропоткина.
Кропоткин подчеркивает, что максимум свободы человеку может предоставить только коммунистическое общество .Но коммунизм, полагает он, может также и «убить» личную свобо¬ду, если это будет государственный или казарменный коммунизм. Все будет зависеть, по его мнению, от воли людей.
Кропоткин повторял традиционные анархические тезисы о развращении государством человеческой нравственности. Он писал о привитии государственным воспитанием людям «безразличия и низости» по отношению к другим людям о разлагающем воздействии тюрем, являющихся, по его мнению, «рассадниками поро¬ков», которые государство содержит за счет платель¬щиков податей. Использовал он и та¬кой известный анархистский аргумент против госу¬дарства, как признание невозможности использова¬ния одних и тех же учреждений для противополож¬ных целей. Государство, как явление, возникшее и существовавшее в истории для поддержания эксплуа¬тации, в соответствии с этим не могло изменить свою роль и стать органом освобождения и формой организации свободного общества. Государство рассматривалось как раз навсегда застывшее явление, закончившее свое историческое развитие, исчерпавшее своё назначение.
Он писал о неспособности государства организовать экономическую жизнь, просвещение, защиту террито¬рии страны. « … Государство не может защитить угнетенных, оно создает индифферентизм в области общест¬венных дел, сеет безразличие к интересам общест¬ва, поскольку монополизирует общественные дела и отстраняет от них народ …. Наконец, государство - слишком дорогая для современного общест¬ва вещь, чтобы общество не было заинтересовано в ее ликвидации, в освобождении от государства».
Кропоткин повторял традиционные анархические тезисы о развращении государством человеческой нравственности. Он писал о привитии государственным воспитанием людям «безразличия и низости» по отношению к другим людям о разлагающем воздействии тюрем, являющихся, по его мнению, «рассадниками поро¬ков», которые государство содержит за счет платель¬щиков податей. Использовал он и та¬кой известный анархистский аргумент против госу¬дарства, как признание невозможности использова¬ния одних и тех же учреждений для противополож¬ных целей. Государство, как явление, возникшее и существовавшее в истории для поддержания эксплуа¬тации, в соответствии с этим не могло изменить свою роль и стать органом освобождения и формой организации свободного общества . Государство рассматривалось как раз навсегда застывшее явление, закончившее свое историческое развитие, исчерпавшее своё назначение.
Кропоткин также видел уже в современном ему буржуазном обществе массу общественных организаций, обществ, союзов, кооперативов, которые, по его убеждению, являясь формами взаимопомощи, должны подготовить почву в обществе для исчезновения государства в истории. Эти общества, каждое в своей сфере, отвоевывают, по Кропоткину, определенную область у церкви и государства. Так он считал, что образовательные общества служат «разрушению монополии церкви и государства» в сфере образования . Доброволь¬ные общества и союзы складываются и в междуна¬родном масштабе. Тем самым появляются предпосыл¬ки и для новой международной организации. В этих формах организации общественной жизни Кропоткин видел зарождение безгосударственной анархической организации общества.
Как государство Кропоткин также отрицает и закон. В своей книге «Речи бунтовщика» (гл.14.Закон и власть) Кропоткин обосновывает ненужность и слишком завышенное значение в обществе закона.
Он пишет:
«В современных государствах, выпустить новый закон счи¬тается лекарством от всех зол. Вместо того, чтобы самим из¬менять то, что плохо, люди все время просят нового закона. Если дорога между двумя деревнями станет непроходимой, за¬падноевропейские крестьяне, вместо того, чтобы исправить ее, болтают промеж себя, что надо бы издать новый закон насчет проселочных дорог. — Деревенский урядник, пользуясь всеобщим холопством, оскорбит ли кого-нибудь.— «Надо бы закон такой, чтоб велел урядникам быть повежливей!» — говорит оскорблен¬ный. Земледелие и торговля приходят ли в упадок? — «необходи¬мы охранительные пошлины», говорят в один голос и крестья¬не, и помещики, и прасолы. И наконец, если фабрикант умень¬шает плату рабочим, или удлиняет их рабочий день,—«Нужно законом их обуздать!» восклицают ораторы, метящие в депута¬ты,—вместо того, чтобы сказать рабочим, что против хозяйской жадности есть другое средство: отобрать у них то, что они на¬жили, грабя поколения рабочих. Словом, на все нужен закон. Закон о проселочных дорогах, закон для мод, закон против бешеных собак, закон о добродетелях, закон для обуздания по¬роков, — законы против всех зол, происходящих от беспечности и трусости людской!
Все мы до того испорчены нашим воспитанием, которое с ранних лет убивает в нас бунтовской дух и развивает повино¬вение властям; все мы так развращены нашею жизнью из-под палки закона, который все предвидит и все узаконивает: наше рождение, наше образование, наше развитие, нашу любовь, дружбу и т. д., — что если так будет продолжаться, то человек скоро утратит всякую способность рассуждать и всякую личную предприимчивость.
... Газеты работают в том же направлении. В них не найдет¬ся ни одной статьи, которая не учила бы повиновению закону, — даже тогда, когда тут же, на третьей странице, каждый день дают факты, показывающие, как нелепы законы, как их топ¬чут в грязь сами их официальные защитники. Холопство перед законом так привыкли представлять добродетелью, что я сомне¬ваюсь, найдется ли хоть один революционер, который в моло¬дости не начал бы с защиты законов против того, что называ¬ется «злоупотреблениями»,— т. е. против неизбежных последст¬вий самих же законов.
...Закону воздви¬гают храмы, ему назначают первосвященников, которых сами революционеры не смеют тронуть; и если революция сметает какое-нибудь старое установление, она тотчас же, новым зако¬ном, освящает свое дело.
Сборище правил, оставленных нам в наследство временами рабства, крепостного права, феодализма и королевской власти, именуемое теперь «законом», заступило место каменных исту¬канов, которым в былое время приносили в жертву людей, и которых даже боялся коснуться воспитанный в рабстве чело¬век, из страха быть убитым их громами.
... При всем том, за последние сто с лишним лет кое-что все-таки изменилось. Теперь везде уже появляются бунтовщики, не¬желающие повиноваться закону, не осведомившись о его проис¬хождении, о степени его теперешней полезности и о причинах, почему его окружают таким почтением, — почему ему повину¬ются? В надвигающемся перевороте действительно намечается «революция», а не просто «бунт», — уже потому, что мятежные умы начинают подвергать критике все доселе свято почитавшие¬ся «основы» общества и, прежде всего, — божество нашего вре¬мени, — закон.
Нарождающиеся теперь революционеры желают знать ис¬тинное происхождение закона; и они находят в его основе либо божество, — плод страхов дикаря, — такое же глупое, злое и ме¬лочное существо, как сами жрецы, которые прикрывались сверхъ¬естественным происхождением закона; либо насилие, т. е. заво¬евание народов огнем и мечом. Мы начинаем изучать основной характер закона, и находим, что его отличительная черта всегда была неизменность, застой, окаменение,— в то вре¬мя, как человечество всегда стремится к непрерывному разви¬тию...»
Таким образом, у Кропоткина , в силу исторических, политических и экономических данных, а также в силу уроков новейшей истории, сформировался свой взгляд на государственно – правовую действительность - полное бесполезность и паразитивность государства и права (закона) в жизни общества . Кропоткин П.А. обосновывает необходимости «анархии» в обществе.
Под анархией он представляет: «…общество в виде организма, в котором отношения между отдельными его членами определяются не законами, наследием исторического гнета и прошлого варварства, не какими бы то ни было властителями, избранными или же получившими власть по наследию, а взаимными соглашениями, свободно состоявшимися, равно как и привычками, так же свободно признанными. Эти обычаи, однако, не должны застывать в своих формах и превращаться в нечто незыблемое под влиянием законов или суеверий. Они должны постоянно развиваться, применяясь к новым требованиям жизни, к прогрессу науки и изобретений и к развитию общественного идеала, все более разумного все более возвышенного.
Никаких властей, которые навязы¬вают другим свою волю, никакого владычества человека над человеком, никакой неподвижности в жизни самой природы. Каждому отдельному лицу предоставляется свобода действий, чтобы оно могло развить все свои естественные способности, свою индивидуальность т.е. все то, что в нём может быть своего , личного , особенного . Другими словами - никакого навязывания от дельному лицу каких бы то ни было действий под угрозой общественного наказания или же сверхъестественного мистического возмездия; общество ничего не требует отдельного лица, чего это лицо само не согласно добровольно в данное время исполнить. Наряду с этим — полнейшее равенство в правах для всех.
Мы представляем себе общество равных, не допускающих в своей среде никакого принуждения; и, несмотря на такое отсутствие принуждения, мы нисколько не бо¬имся, чтобы в обществе равных вредные обществу по¬ступки отдельных его членов могли бы принять угрожающие размеры. Общество людей свободных и равных сумеет лучше защитить себя от таких поступков, чем на¬ши современные государства, которые поручают защиту общественной нравственности полиции, сыщикам, тюрь¬мам— т. е. университетам преступности,— тюремщикам, палачам и судам. В особенности сумеет оно предупреж¬дать самую возможность противообщественных поступ¬ков путем воспитания и более тесного общения между людьми.
Ясно, что до сих пор нигде еще не существовало общества , которое применяло бы на деле эти основные по¬ложения. Но во все времена в человечестве было стрем¬ление к их осуществлению. Каждый раз, когда некоторой части человечества удавалось хоть на время свергнуть угнетавшую его власть или же уничтожить укоренившиеся неравенства (рабство, крепостное право, самодержа¬вие, владычество известных каст или классов); всякий раз, когда новый луч свободы и равенства проникал в общество, всегда народ, всегда угнетенные, старались хотя бы отчасти провести в жизнь только что указанные основные положения.
Поэтому мы вправе сказать, что анархия представляет собой известный общественный идеал, существенно отличающийся от всего того, что до сих пор восхвалялось , большинством философов, ученых и политиков, которые все хотели управлять людьми и давать им законы.
Идеа¬лом господствующих классов анархия никогда не была, но зато она часто являлась более или менее сознанным идеалом масс.
Дмитрий Панов
Студент 5-го курса
Юридический факультет
Университет им. Тараса Шевченко
-------------------------------------
Кропоткін був типовим представником філосоії анархізму в Росії ХІХст.
Анархізм, стихійне бунтарство було притаманне російському народу, починаючи з Київської Доби.
Як і любий теоретик - Кропоткін був великим ідеалістом.Він мріяв про
"абсолютну" свободу людини.А оскільки будь-яка держава є інстументом
насильства над особою, то він цей інструмент "викидав з ужитку".А разом і "писані" закони.
Правда, помилка Кропоткіна була в тому що "закон існував завжди".
З початку появи людини на світі.Тільки то було "не писане" право, а "звичайне".
Елементи звичайого права бачимо уже у тваринному світі:
-Хижі звірі(леви, тигри) помічають свою територію.У них є свої "закони" відносно правил полювання, поділу здобичі, права на самку чи гарем і т.п.
-Порядок в роях бджіл, мурашок та інших "соціальних" творінь.
***
Ну і якщо зупинитись на чисто філософському понятті "відмирання" держави, то це буде довжелезний процес по фактору часу.
Спочатку буде розвиватись "громадянське" суспільство, де перед Законом
і Державою, всі громадяни від Двірника до Президента мають бути рівні
"в реалі".
Як у на на Майдані.Якщо не рахувати Адмінів та Модерів.
Dmitrij Panov 2006/12/12 23:36:28 http://www.livitsa.info/index.php?pos=full_news&id=475#comments
История у Кропоткина пред¬стает как цепь цивилизаций, каждая из которых про¬ходит строго определенный круг развития: от перво¬бытного племени — через сельскую общину и вольный город - к государству. Государство, по Кропот¬кину, выступает как циклически повторяющаяся форма организации финального периода развития любой цивилизации перед гибелью.
Так как раз¬витие человечества продолжается, то государство возникает у разных народов в разные исторические эпохи, и поэтому Кропоткин выделяет два вида его появ¬ления — первичное и возрождение. При этом первобытнообщинный строй и средневековье у Кропоткина в равной мере оказываются предшествующими государству. Кропоткин писал : «…Египет, Азия, берега Средиземного моря, Центральная Европа поочередно перебывали очагами исторического развития. И каждый раз развитие на¬чиналось с первобытного племени; затем оно переходило к сель¬ской общине; затем наступал период вольных городов и, нако¬нец, период государства, во время которого развитие продолжа¬лось некоторое время, но затем вскоре замирало. В Египте цивилизация началась в среде первобытного племе¬ни, достигла ступени сельской общины; потом пережила пери¬од вольных городов и позднее приняла форму государства, ко¬торое после временного процветания привело к смерти страны.
Развитие снова началось в Ассирии, в Персии, в Палести¬не. Снова оно прошло через ту же ступень — первобытного пле¬мени, сельской общины, вольного города, всесильного государ¬ства, и затем опять наступила — смерть!
Новая цивилизация возникла в Греции. Опять начавшись с первобытного племени, медленно пережив сельскую общину, она вступила в период республиканских городов. В этой форме греческая цивилизация достигла своего полного расцвета. Но вот с востока на нее повеяло ядовитым дыханием восточных дес¬потических традиций. Войны и победы создали македонскую империю Александра. Водворилось государство, и начало сосать жизненные соки из цивилизации пока не настал тот же ко¬нец—смерть.
Образованность перенеслась тогда в Рим. Здесь мы опять видим ее зарождение из первобытного племени; потом сельскую общину, и затем вольный город. Опять в этой форме римская цивилизация достигла своей высшей точки. Но затем явилось государство, империя, и с нею конец—смерть!
На развалинах римской империи цивилизация возродилась среди кельтских, германских, славянских и скандинавских пле¬мен. Медленно вырабатывало первобытное племя свои учреж¬дения, пока они не приняли формы сельской общины. На этой ступени они дожили до двенадцатого столетия. Тогда возникли республиканские вольные города, породившие тот славный рас¬цвет человеческого ума, о котором свидетельствуют нам памятники архитектуры, широкое развитие искусств и открытия, по¬ложившие основания нашему естествознанию. Но затем, в 16-м веке, явилось на сцену государство и … неужели опять смерть?
Да, смерть — или возрождение! Смерть, если мы не суме¬ем перестроить общество на свободном, противогосударствен¬ном фундаменте.
Одно из двух. Или государство раздавит личность и мест¬ную жизнь; завладеет всеми областями человеческой деятельно¬сти, принесет с собою войны и внутреннюю борьбу из-за облада¬ния властью, поверхностные революции, лишь сменяющие ти¬ранов и, как неизбежный конец, — смерть!
Или государство должно быть разрушено, и в таком слу¬чае новая жизнь возникает в тысяче центров, на почве энер¬гической, личной и групповой инициативы, на почве вольного соглашения. Выбирайте сами…».
Кропоткин факти¬чески начинал отсчет существования государства в собственном смысле слова с появления централизованного государства. Происхождения централизован¬ного государства у Кропоткина выделяется на три эпохи: древнейшую, по хронологии совпадающую в основном с рабовладельческим строем, вторую поло¬вину первого тысячелетия новой эры и, наконец, XV— XVI века, когда появляются современные государства в Европе. Таким образом, проблема происхождения госу¬дарства у Кропоткина связывается с проблемой формирования централизованного государства.
Также Кропоткин признавал, что развитие индивидуаль¬ных патриархальных семей среди родового быта вело «к индивидуальному накоплению богатств и власти, к их наследственной передаче в семье и к разложению рода. Фактически, за убеждениями Кропоткина , развитие государства было вызвано не чем иным , как возникновением земельной собственности и желанием сохранить её в руках одного класса , который стал бы господствующим классом в обществе.
Рассматривая возникновение государства с определенными социальными силами, Кропоткин подчёркивал, что первобытные люди знали только власть общественного мнения, но также он допускал, что дикари име¬ли «своих «мыслителей» и ученых знахарей, колду¬нов, лекарей, пророков». Их знания и идеи намного превосходили общий уровень массы. Объединенные в тайные союзы знахари «могли оказывать огромное влияние и устанавливать обычаи, полезность кото¬рых еще не была осознана большинством». Знания держались в секрете, передавались посвящен¬ным в тайны колдунам, шаманам, жрецам. Владение этими секретами превращалось в могучую силу в ру¬ках отдельных личностей и их союзов и использова¬лось для подчинения других . В этом же заключался , по Кропоткину , «зародыш власти» .
Роль закона и суда в происхождении государства Кропоткин ставил выше многих других факторов. Идея правосудия, полагал Кропоткин, оказала влия¬ние «в значительно большей мере, чем военные или экономические причины, она послужила основой, на которой развилась власть королей феодальных вла¬детелей».
Судебную власть он признавал важным основанием различных форм общественной и государственной власти. А суд — эволюционирующим в истории учреждением общества, как в догосударственный, так и в государственный периоды. Проследив эволюцию суда в истории, Кропоткин делал вывод, что назна¬чаемый государственной властью суд и государство - два взаимосвязанных явления.
Возникновение государства как переход к новой форме солидарности , взаимопомощи. Он считал, что, используя солидарность между людьми, госу¬дарство и церковь под благовидным предлогом при¬обрели «власть над умами», а «государственная власть водворилась, пользуясь существующим в лю¬дях чувством справедливости и выставляя себя за¬щитницей слабых против сильных» , но эта деятельность является политическим мошенничеством , прикрытием захватнических и эксплуататорских действий государственной власти.
Резюмируя всё вышеуказанные факторы - государство происходит постепенно в процессе эволюции отдельных институтов общества централизованной политической организации , в пределах которой происходит управление разных сфер жизнедеятельности общества на пользу господствующего меньшинства людей , которые эксплуатируют (политическими и экономическими методами) большинство общества.
Сущность государства
В различных работах Кропоткин касался вопроса о назначении и сущности государства, писал об «ис¬тинной сущности государства», его «исторической миссии», «главной задаче», цели.
Если церковь имеет своей целью удержать народ в духовном рабстве, то «цель государства — держать его в полуголодном состоянии, в экономическом рабстве».
«Государство,— писал Кропот¬кин,— нечто, гораздо большее, чем организация ад¬министрации в целях водворения «гармонии» в обще¬стве, как это говорят в университетах. Это — орга¬низация, выработанная и усовершенствованная медленным путем на протяжении трех столетий, чтобы поддерживать права; приобретенные известными классами, и пользоваться трудом рабочих масс; чтобы расширить эти права и создать новые, которые ведут к новому закрепощению обездоленных законо¬дательством граждан, по отношению к группе лиц, осыпанных милостями правительственной иерархии. Такова истинная сущность государства.
Как и Бакунин, Кропоткин рассматривал государ¬ство в качестве учреждения, неразрывно связанного с эксплуатацией. Государство, согласно теории анар¬хизма, не может быть неэксплуататорским, неугнетающим. Государство, по Кропоткину, есть «олице¬творение несправедливости, угнетения и монополии».
Кропоткин, как и Бакунин, характеризовал государство как отрицание свободы, как «бесконечно-длинный ряд преступлений», как «мерт¬вый механизм, подчиненный воле чиновников», но в отличии от Бакунина, он полностью отрицал государство и государственное управление в будь – каком проявление. Отожествление законов природы и общества приводит Кропоткина к выводу о случайности , ненужности государства и власти. Так как в природе нет власти и управления , то их следовательно не должно быть и в обществе .Организация государства нежизненна потому , что ей противостоит стремление людей к взаимопомощи ,которая не может развиваться в государственных формах. Он пробует заменить значение и роль форм социальной власти формами природной власти. При этом в пределах кропоткинской доктрине природная власть противопоставляет социальной власти (её формам), это противостояние носит взаимоисключаемый характер. C т. з. А.Д. Машкова, Бакунин же не отрицал обходимость государство как такой, он только отрицал обюрократелое государство, оценивая её как «лишенной жизни» социальный организм. Власть же – организационная основа общества. Более того, Н.Бакунин требует беспрекословного выполнения норм социального общежития. Он создаёт некую структуру управления обществом, а в практическом аспекте всё это проявляется во время организации деятельности Альянса.
Также взгляды Кропоткина на цель, сущность государства и бюрократию отличаются от бакунизма. Если для Бакунина – это управление большинством меньшинством в интересах этого меньшинства, то для Кропоткина – эксплуатация. То есть, для М.Бакунина управление – это способ эксплуатации, а для П.Кропоткина – управление и есть одной из форм эксплуатации.
На основании выше изложенного автор сделал вывод:
Исто¬рическая миссия и цель государства, по словам Кропоткина, всегда сводилась к «поддержке эксплуатации и пора¬бощению человека человеком» и, потому он говорил о вредности самой идеи государства, отрицательной роли государства в обществе ,настоятельной необходимости отказа от него отмечая, что под этим понимается «совокупность учреждений, форм общественной жизни, взаимоотношений между людьми».
Формы государства
Все государственные формы, считал Кропоткин, прекрасно служат поддержке привилегий и при всех формах грабится народ.
Формы, которые принимает государство в своем развитии, по Кропоткину, зависят от исто¬рических условий, в которых протекало развитие го¬сударства.
Особенности государственных форм Кропоткин также связывал и со степенью сопротивления народа государственной власти. «Употребление» общественных сил в конкретный исторический момент, по его мнению, зависит «от степени подчиненности народа - правительству и от формы государственной организации, до какой население позволило себя довести»
Монархию он характеризовал как государственный строй, несовместимый с широким самоуправлением, а также как приводящий «по самой своей сущности... к завоеваниям и войне». Под республикой Кропоткин понимал «народоправство».В отличие от монархии и империи республика не сосредоточивает всю власть в центре, а предполагает областную и общинную самостоятельность: «первым необходимым условием республики является широкая независимость, областная и общинная, во всех вопросах внутреннего уклада жизни: вероисповеданий, образования, народного хозяйства и особенно отношений труда к производству и потреблению.
В период, когда перед Россией встал практический вопрос об отказе от старых монархических и выборе новых государственных форм, Кропоткин выступил последовательным сторонником республики. В некоторых случаях политик-реалист Кропоткин брал верх над утопистом-анархистом, практик — над теоретиком.
Важное место в политико-правовых учениях Кропоткина занимает его учение о федерации. В учении Кропоткина государственный федерализм - частный случай проявления универсальной закономерности естественного федерализма частиц, элементов, объектов в природе и в обществе. Федерализм - форма объединения, соответствующая важнейшему, по его убеждению, фактору прогресса животного мира и человеческого общества — закону взаимной помощи. В истории человеческого общества он различал несколько видов федерализма:
а) федерации и конфедерации родов и племен у дикарей и варва¬ров;
б) федерации вольных городов, деревень и общин в средние века;
в) современные ему государственные федерации и будущие без государственные федерации.
Кропоткин несколько идеализировал средневе¬ковье, считал его важнейшим этапом развития чело¬вечества, попыткой обеспечить взаимную помощь «в крупных размерах, при помощи принципов федера¬ции и ассоциации, проводимых через все проявления человеческой жизни и во всевозможных степенях».
Большой интерес Кропоткин про¬являл к исторической концепции Н. И. Костомаро¬ва о федеративном начале в Древней Руси. По Кос¬томарову, Русь уже в самом начале «стремилась к федерации, и федерация была формою, в которую она начинала облекаться. Татарское завоевание сде¬лало крутой поворот в ее государственной жизни».
Как и Бакунин, Кропоткин высказывал мысль о безразличии форм государства (в том числе «уни¬тарных и федеральных») по отношению к его сущнос¬ти. Однако, когда речь шла о реальных государствах, о практике, он выступал как пропагандист государственной федера¬ции, полагая, что государственный федерализм есть переходная форма к безгосударственному строю. Фе¬дерализм понимался им как средство децентрализо¬вать власть, а идея децентрализации признавалась прогрессивной идеей века.
Его идеал - абстрактная «свобод¬ная федеративная группировка от простого к сложному, которая могла бы наполняться различным содержанием в разных условиях. При этом сам по себе федерализм возводился в догму.
Как разновидность анархического федерализма , федерализм Кропоткина противоположен марксистско-ленинской теории . Существенное различие заключается уже в понимании федерации. Марксизм-ленинизм считает федерацию необходимой формой государственного устройства единого многонационального государства и, в частности, государства диктатуры пролетариата. Анархизм - за негосударственную федерацию. Марксизм-ленинизм признает тесную связь демократического централизма и федерализма при социализме.
Кропоткин большое значение уделял представительской демократии буржуазных государств. В своей книге «Речь бунтовщика» он писал о несостоятельности буржуазной демократии: «… представительная система, которая есть не что иное, как компромисс со старым порядком, сохранив за правительством все полномочия неограниченной власти, починив его с грехом пополам более или менее предполагаемому и во всяком случае лишь перемежающемуся контролю народа, - эта система отжила свой век. В настоящее время она уже помеха прогрессу. Ее недостатки не зависят от личностей, стоящих у власти: они связаны с самой системой и коренятся так глубоко, что никакие видоизменения в этой системе не могут сделать из нее политический строй, соответствующий потребностям времени…
…Правительство представительного режима – будет ли оно называться Парламентом, Конвентом, Советом Коммуны или присвоит себе какое-нибудь другое название, будет ли оно назначено префектами какого-нибудь Бонапарта или вполне свободно избрано восставшим народом – правительство всегда будет стараться расширить свои законодательные права. Постоянно стремясь усиливать свою власть, оно будет вмешиваться во все, убивать смелый почин личностей и групп и заменять их творчество неподвижным законом. Его естественное, неизбежное стремление – взять личность в свои руки с самого детства, вести ее от одного закона к другому, от угрозы к наказанию – от колыбели до гроба, не выпуская эту добычу из-под своей высокой опеки. Был ли когда-либо случай, чтобы какое-нибудь избранное собрание объявило себя некомпетентным в каком-нибудь вопросе – неспособным его решить? Чем оно революционнее, тем охотнее захватывает то, в чем совершенно некомпетентно. Обставлять законами все проявления человеческой деятельности, вмешиваться во все мелочи жизни «подданных» - такова самая сущность государства и правительства.
Создать правительство – конституционное или неконституционное – значит создать такую силу, которая неизбежно будет стараться овладеть всем, подводить под свои уставы всю общественную жизнь, не признавая другого предела, кроме того, какой можем время от времени поставить ему мы агитацией или восстанием. Парламентское представительство – оно уже это доказало – не составляет исключения из этого общего правила.
Представительная система имела целью помешать единоличному управлению; она должна была передать власть в руки не одного человека, а целого класса, а между тем она всегда вела к восстановлению единоличного правления, всегда стремилась подчинить себя одному человеку.
Причина этой странности очень проста. Когда в руки правительства были переданы все тысячи полномочий, которыми оно облечено теперь, когда ему было поручено ведение всех дел, касающихся страны, и дан бюджет в несколько миллиардов, возможно ли было поручить ведение всех этих бесчисленных дел беспорядочной парламентской толпе? Необходимо было назначить исполнительную власть – министерство, которая была бы обеспечена ради этого почти монархическими полномочиями.
…Всякое правительство стремится стать единоличным; таково его первоначальное происхождение, такова его сущность…».
Как не странно , идеи представительской демократии критиковал в свое время А.Гитлер, обосновывая несостоятельность и гнилость существующий государственный строй в Германии, но в отличии от Кропоткина, он не ставил цель уничтожение государства и права , а наоборот упрочнение этого социального института и создании наиболее справедливого государства (по отношению к немцам).
Несостоятельность буржуазной демократии, согласно Кропоткину, свидетельствует о необходимости ее отрицания, перехода к системе анархической власти и управления. Однако пол¬ностью без представительства и делегирования не может обойтись в своем идеале и анархизм. Кропоткин приходил к выводу, что само по себе представительство, представительная система может иметь и положительное значение. Все зависит от принципов представительства, практики его осуществления. Он предлагал вариант анархо-синдикалистского представительства в органы власти.То есть , создание законодательного органа , где представительство осуществлялось профессиями (трудовое представительство).
Следуя традициям анархизма , Кропоткин принебригал значение всеобщего избирательного права:
« ... Стоит ли изображать здесь известную всем нам отвратительную картину выборов? Везде – в буржуазной Англии и в демократической Швейцарии, во Франции и в Соединенных Штатах, в Германии и в Аргентинской республике – разыгрывается одна и та же печальная комедия.
... Стоит ли рассказывать о том, как избирательные агенты «подготавливают», «устраивают» и «обставляют» выборы ... Стоит ли перечислять здесь расходы по выборам? Стоит ли приводить перечень расходов какого-нибудь избирательного агента, среди которых фигурируют расходы на «бараньи ноги», фланелевые фуфайки и бутылки с лекарством, посланные заботливым кандидатом «дорогим детям» своих избирателей? Стоит ли, наконец, напоминать о расходах на печеные яблоки и тухлые яйца, с целью «смутить противную партию», - расходах, которые так же отягощают бюджеты кандидатов в Соединенных Штатах, как у нас в Европе расходы на клеветнические воззвания и на «маневры последнего часа» перед выборами.
... А правительственное вмешательство в выборы? «Места», раздаваемые им своим пособникам, его лоскутки материи, носящие название орденов, права, раздаваемые им на содержание табачных лавок? Его обещания покровительства рулеткам и игорным домам, его бесстыдная пресса, его шпионы, его судьи и агенты…
.... Меняйте избирательную систему сколько хотите, заменяйте избрание по округам избранием по спискам, устраивайте двухстепенные выборы, как в Швейцарии (я имею в виду предварительные собрания), вносите какие хотите перемены, обставляйте выборы какими хотите условиями равенства, кройте и перекраивайте избирательные коллегии – внутренние недостатки системы все равно останутся. Тот кто получит больше половины голосов, всегда будет (за очень редкими исключениями, у партий преследуемых) ничтожеством, человеком без убеждений , сумевшим понравится всем».
Исходя из общих представлений о государстве и критики буржуазного государства и буржуазной де¬мократии, теория «революционного анархизма» при¬знавала необходимость уничтожения государства в революции. «... Если революция не унич¬тожит государство, то она сама будет им задушена...»
Кропоткин признаёт необходимость «подготовительного этапа революции».Он говорит о необходимости революционной партии, где направляющею роль будут играть анархо – коммунисты. Кропоткин понимал под партией про¬стое объединение единомышленников, не предполагал создания партии определенного класса, а хотел объединить в ней просто всех «людей инициативы», «людей сердца», готовых бороться за освобождение народа.
Кро¬поткин считал, что революция должна вывести человечество из царства насилия в царство свободы, и эта революция должна носить, прежде всего, антигосударственный характер. Главной целью революционной борьбы он считал упразднение всякого государства, независимо от его классовой сущности и истори¬ческих задач. П. А. Кропоткин утверждает, что никакое прави¬тельство не может успешно руководить ходом революции. Он отвергает и государство диктатуры пролетариата . « … Мечта о ра¬бочем государстве, — писал он, — управляемом избранным собранием — самая опасная мечта...». Любое правительство есть «измена» революции, без анархии не может быть револю¬ции — утверждает он. Однако , он не отрицал возможности сохранения после революции остатков государственности наряду с новыми формами организации.
Будучи последовательным анархистом, Кропоткин утверждает о необходимости правильной экспроприации орудия производства у буржуев и др. эксплуататоров. В своей книге «Хлеб и Воля» он показывает пример неправильного понимания экспроприации.
«Рассказывают, что в 1848 году, когда во время рево¬люции Ротшильд дрожал за свое состояние, он выдумал следующую шутку. «Хорошо, — сказал он, — допустим, что мое богатство нажито на счет других. Но если, его разделить поровну между всеми жителями Европы, то на каждого придется не больше одного пятифранковика (двух рублей). Что ж, я согласен выдать каждому его пятифранковик , если он его потребует».
Объявивши это и распубликовавши свои слова, бо¬гач стал спокойно разгуливать по улицам Франкфурта. Раза три или четыре к нему подходили люди и просили вернуть им их пятифранковики, что он и делал с дьяволь¬ски насмешливой улыбкой. Фокус, таким образом, удал¬ся, и потомство миллионера продолжает до сих пор вла¬деть своими миллионами.
Почти так же рассуждают и те буржуазные мудрецы, которые говорят нам: «А, экспроприация ! Понимаю! Это значит взять у каждого пальто, сложить их все в кучу, а затем пусть каждый берет себе пальто из кучи и дерется за самое лучшее со всеми остальными!» Но в действительности эта болтовня — не более как глупая шутка.
Мы вовсе не хотим складывать в кучу все пальто, чтобы потом распределять их (хотя даже и при такой си¬стеме те, которые дрожат теперь от холода без одежды, все-таки остались бы в выигрыше). Точно так же мы вовсе не хотим и делить деньги Ротшильда. Мы хотим устроить так, чтобы каждому родящемуся на свет чело¬веческому существу было обеспечено, во-первых, то, что оно выучится какому-нибудь производительному труду и приобретет в нем навык, а во-вторых, то, что оно сможет заниматься этим трудом, не спрашивая на то разрешения у какого-нибудь собственника или хозяина и не отдавая львиной доли всего своего труда людям, захватившим землю и машины.
… Экспроприировать - взять на¬зад в руки общества - нужно все то, что дает возмож¬ность кому бы то ни было - банкиру, промышленнику или землевладельцу - присваивать себе чужой труд. Оно просто и ПОНЯТНО.
Мы вовсе не хотим отнимать у каждого его пальто, но мы хотим отдать в руки рабочих все — решительно все, что дает возможность кому бы то ни было их эксплуатировать. И мы сделаем все от нас зависящее, чтобы никто не нуждался ни в чем и чтобы, вместе с тем, не было ни одного человека, который был бы вынужден продавать свою рабочую силу, чтобы обеспечить существование свое и своих детей.
Вот что мы понимаем под экспроприацией и вот как мы смотрим на наши обязанности вовремя революции — революции, до которой мы надеемся, дожить не через сто лет, а в недалеком будущем».
Отрицание государства и закона
Выступая против государства, Кропоткин выдви¬гал типичное для анархизма положение о подавле¬нии личности государством. Он писал: « самый смысл существования государства заключается в подавлении личности, в уничтожении всякой свобод¬ной группировки, всякого свободного творчества, в ненависти ко всякому личному почину и в торжестве одной идеи, которая по необходимости должна быть идеей посредственности...». Расширение и развитие свободы личности Кропоткин, так же как и Бакунин, связывал с целью и основным содержанием исторического развития. «...Стремление к личной свободе, желание охранить ее среди всяких опасностей - составляет самую сущность Истории», — писал Кро¬поткин. Но в отличие от представителей анархизма-индивидуализма Кропоткин вслед за Бакуниным последовательно выступал про¬тив абсолютизации этого положения и признания его исходным пунктом построения анархизма в теории анархизма-индивидуализма.
Саму свободу он идеалистически определял как «возможность действовать, не вводя в обсуждение своих поступков боязни общественного наказания» Это индивидуалистическое определение , приходя¬щее в столкновение с его критикой абсолютной свободы , отра¬жает внутреннюю противоречивость взглядов Кропоткина.
Кропоткин подчеркивает, что максимум свободы человеку может предоставить только коммунистическое общество .Но коммунизм, полагает он, может также и «убить» личную свобо¬ду, если это будет государственный или казарменный коммунизм. Все будет зависеть, по его мнению, от воли людей.
Кропоткин повторял традиционные анархические тезисы о развращении государством человеческой нравственности. Он писал о привитии государственным воспитанием людям «безразличия и низости» по отношению к другим людям о разлагающем воздействии тюрем, являющихся, по его мнению, «рассадниками поро¬ков», которые государство содержит за счет платель¬щиков податей. Использовал он и та¬кой известный анархистский аргумент против госу¬дарства, как признание невозможности использова¬ния одних и тех же учреждений для противополож¬ных целей. Государство, как явление, возникшее и существовавшее в истории для поддержания эксплуа¬тации, в соответствии с этим не могло изменить свою роль и стать органом освобождения и формой организации свободного общества. Государство рассматривалось как раз навсегда застывшее явление, закончившее свое историческое развитие, исчерпавшее своё назначение.
Он писал о неспособности государства организовать экономическую жизнь, просвещение, защиту террито¬рии страны. « … Государство не может защитить угнетенных, оно создает индифферентизм в области общест¬венных дел, сеет безразличие к интересам общест¬ва, поскольку монополизирует общественные дела и отстраняет от них народ …. Наконец, государство - слишком дорогая для современного общест¬ва вещь, чтобы общество не было заинтересовано в ее ликвидации, в освобождении от государства».
Кропоткин повторял традиционные анархические тезисы о развращении государством человеческой нравственности. Он писал о привитии государственным воспитанием людям «безразличия и низости» по отношению к другим людям о разлагающем воздействии тюрем, являющихся, по его мнению, «рассадниками поро¬ков», которые государство содержит за счет платель¬щиков податей. Использовал он и та¬кой известный анархистский аргумент против госу¬дарства, как признание невозможности использова¬ния одних и тех же учреждений для противополож¬ных целей. Государство, как явление, возникшее и существовавшее в истории для поддержания эксплуа¬тации, в соответствии с этим не могло изменить свою роль и стать органом освобождения и формой организации свободного общества . Государство рассматривалось как раз навсегда застывшее явление, закончившее свое историческое развитие, исчерпавшее своё назначение.
Кропоткин также видел уже в современном ему буржуазном обществе массу общественных организаций, обществ, союзов, кооперативов, которые, по его убеждению, являясь формами взаимопомощи, должны подготовить почву в обществе для исчезновения государства в истории. Эти общества, каждое в своей сфере, отвоевывают, по Кропоткину, определенную область у церкви и государства. Так он считал, что образовательные общества служат «разрушению монополии церкви и государства» в сфере образования . Доброволь¬ные общества и союзы складываются и в междуна¬родном масштабе. Тем самым появляются предпосыл¬ки и для новой международной организации. В этих формах организации общественной жизни Кропоткин видел зарождение безгосударственной анархической организации общества.
Как государство Кропоткин также отрицает и закон. В своей книге «Речи бунтовщика» (гл.14.Закон и власть) Кропоткин обосновывает ненужность и слишком завышенное значение в обществе закона.
Он пишет:
«В современных государствах, выпустить новый закон счи¬тается лекарством от всех зол. Вместо того, чтобы самим из¬менять то, что плохо, люди все время просят нового закона. Если дорога между двумя деревнями станет непроходимой, за¬падноевропейские крестьяне, вместо того, чтобы исправить ее, болтают промеж себя, что надо бы издать новый закон насчет проселочных дорог. — Деревенский урядник, пользуясь всеобщим холопством, оскорбит ли кого-нибудь.— «Надо бы закон такой, чтоб велел урядникам быть повежливей!» — говорит оскорблен¬ный. Земледелие и торговля приходят ли в упадок? — «необходи¬мы охранительные пошлины», говорят в один голос и крестья¬не, и помещики, и прасолы. И наконец, если фабрикант умень¬шает плату рабочим, или удлиняет их рабочий день,—«Нужно законом их обуздать!» восклицают ораторы, метящие в депута¬ты,—вместо того, чтобы сказать рабочим, что против хозяйской жадности есть другое средство: отобрать у них то, что они на¬жили, грабя поколения рабочих. Словом, на все нужен закон. Закон о проселочных дорогах, закон для мод, закон против бешеных собак, закон о добродетелях, закон для обуздания по¬роков, — законы против всех зол, происходящих от беспечности и трусости людской!
Все мы до того испорчены нашим воспитанием, которое с ранних лет убивает в нас бунтовской дух и развивает повино¬вение властям; все мы так развращены нашею жизнью из-под палки закона, который все предвидит и все узаконивает: наше рождение, наше образование, наше развитие, нашу любовь, дружбу и т. д., — что если так будет продолжаться, то человек скоро утратит всякую способность рассуждать и всякую личную предприимчивость.
... Газеты работают в том же направлении. В них не найдет¬ся ни одной статьи, которая не учила бы повиновению закону, — даже тогда, когда тут же, на третьей странице, каждый день дают факты, показывающие, как нелепы законы, как их топ¬чут в грязь сами их официальные защитники. Холопство перед законом так привыкли представлять добродетелью, что я сомне¬ваюсь, найдется ли хоть один революционер, который в моло¬дости не начал бы с защиты законов против того, что называ¬ется «злоупотреблениями»,— т. е. против неизбежных последст¬вий самих же законов.
...Закону воздви¬гают храмы, ему назначают первосвященников, которых сами революционеры не смеют тронуть; и если революция сметает какое-нибудь старое установление, она тотчас же, новым зако¬ном, освящает свое дело.
Сборище правил, оставленных нам в наследство временами рабства, крепостного права, феодализма и королевской власти, именуемое теперь «законом», заступило место каменных исту¬канов, которым в былое время приносили в жертву людей, и которых даже боялся коснуться воспитанный в рабстве чело¬век, из страха быть убитым их громами.
... При всем том, за последние сто с лишним лет кое-что все-таки изменилось. Теперь везде уже появляются бунтовщики, не¬желающие повиноваться закону, не осведомившись о его проис¬хождении, о степени его теперешней полезности и о причинах, почему его окружают таким почтением, — почему ему повину¬ются? В надвигающемся перевороте действительно намечается «революция», а не просто «бунт», — уже потому, что мятежные умы начинают подвергать критике все доселе свято почитавшие¬ся «основы» общества и, прежде всего, — божество нашего вре¬мени, — закон.
Нарождающиеся теперь революционеры желают знать ис¬тинное происхождение закона; и они находят в его основе либо божество, — плод страхов дикаря, — такое же глупое, злое и ме¬лочное существо, как сами жрецы, которые прикрывались сверхъ¬естественным происхождением закона; либо насилие, т. е. заво¬евание народов огнем и мечом. Мы начинаем изучать основной характер закона, и находим, что его отличительная черта всегда была неизменность, застой, окаменение,— в то вре¬мя, как человечество всегда стремится к непрерывному разви¬тию...»
Таким образом, у Кропоткина , в силу исторических, политических и экономических данных, а также в силу уроков новейшей истории, сформировался свой взгляд на государственно – правовую действительность - полное бесполезность и паразитивность государства и права (закона) в жизни общества . Кропоткин П.А. обосновывает необходимости «анархии» в обществе.
Под анархией он представляет: «…общество в виде организма, в котором отношения между отдельными его членами определяются не законами, наследием исторического гнета и прошлого варварства, не какими бы то ни было властителями, избранными или же получившими власть по наследию, а взаимными соглашениями, свободно состоявшимися, равно как и привычками, так же свободно признанными. Эти обычаи, однако, не должны застывать в своих формах и превращаться в нечто незыблемое под влиянием законов или суеверий. Они должны постоянно развиваться, применяясь к новым требованиям жизни, к прогрессу науки и изобретений и к развитию общественного идеала, все более разумного все более возвышенного.
Никаких властей, которые навязы¬вают другим свою волю, никакого владычества человека над человеком, никакой неподвижности в жизни самой природы. Каждому отдельному лицу предоставляется свобода действий, чтобы оно могло развить все свои естественные способности, свою индивидуальность т.е. все то, что в нём может быть своего , личного , особенного . Другими словами - никакого навязывания от дельному лицу каких бы то ни было действий под угрозой общественного наказания или же сверхъестественного мистического возмездия; общество ничего не требует отдельного лица, чего это лицо само не согласно добровольно в данное время исполнить. Наряду с этим — полнейшее равенство в правах для всех.
Мы представляем себе общество равных, не допускающих в своей среде никакого принуждения; и, несмотря на такое отсутствие принуждения, мы нисколько не бо¬имся, чтобы в обществе равных вредные обществу по¬ступки отдельных его членов могли бы принять угрожающие размеры. Общество людей свободных и равных сумеет лучше защитить себя от таких поступков, чем на¬ши современные государства, которые поручают защиту общественной нравственности полиции, сыщикам, тюрь¬мам— т. е. университетам преступности,— тюремщикам, палачам и судам. В особенности сумеет оно предупреж¬дать самую возможность противообщественных поступ¬ков путем воспитания и более тесного общения между людьми.
Ясно, что до сих пор нигде еще не существовало общества , которое применяло бы на деле эти основные по¬ложения. Но во все времена в человечестве было стрем¬ление к их осуществлению. Каждый раз, когда некоторой части человечества удавалось хоть на время свергнуть угнетавшую его власть или же уничтожить укоренившиеся неравенства (рабство, крепостное право, самодержа¬вие, владычество известных каст или классов); всякий раз, когда новый луч свободы и равенства проникал в общество, всегда народ, всегда угнетенные, старались хотя бы отчасти провести в жизнь только что указанные основные положения.
Поэтому мы вправе сказать, что анархия представляет собой известный общественный идеал, существенно отличающийся от всего того, что до сих пор восхвалялось , большинством философов, ученых и политиков, которые все хотели управлять людьми и давать им законы.
Идеа¬лом господствующих классов анархия никогда не была, но зато она часто являлась более или менее сознанным идеалом масс.
Дмитрий Панов
Студент 5-го курса
Юридический факультет
Университет им. Тараса Шевченко
-------------------------------------
Кропоткін був типовим представником філосоії анархізму в Росії ХІХст.
Анархізм, стихійне бунтарство було притаманне російському народу, починаючи з Київської Доби.
Як і любий теоретик - Кропоткін був великим ідеалістом.Він мріяв про
"абсолютну" свободу людини.А оскільки будь-яка держава є інстументом
насильства над особою, то він цей інструмент "викидав з ужитку".А разом і "писані" закони.
Правда, помилка Кропоткіна була в тому що "закон існував завжди".
З початку появи людини на світі.Тільки то було "не писане" право, а "звичайне".
Елементи звичайого права бачимо уже у тваринному світі:
-Хижі звірі(леви, тигри) помічають свою територію.У них є свої "закони" відносно правил полювання, поділу здобичі, права на самку чи гарем і т.п.
-Порядок в роях бджіл, мурашок та інших "соціальних" творінь.
***
Ну і якщо зупинитись на чисто філософському понятті "відмирання" держави, то це буде довжелезний процес по фактору часу.
Спочатку буде розвиватись "громадянське" суспільство, де перед Законом
і Державою, всі громадяни від Двірника до Президента мають бути рівні
"в реалі".
Як у на на Майдані.Якщо не рахувати Адмінів та Модерів.