12/19/2006 | Гульнара Бекирова

«… Выполняя клятву»

В № 47 (201), 2006 г., газеты «Полуостров» прочитала статью Мурата Военного «Этого не позволял себе даже Сталин». Не скрою, удивление мое после прочтения текста было столь безгранично, что промолчать просто невозможно. Хотя бы по той причине, что, исследуя историю национального движения, изучила тысячи архивных документов и провела десятки интервью с ветеранами национального движения.

Название статьи звучит многообещающе. Памятуя о том, что позволял себе «вождь всех времен и народов» - а кому как не крымским татарам это знать, - мучительно думаю, о ком же идет речь… и обнаруживаю: отрицательный герой статьи не кто иной, как… Председатель Меджлиса крымскотатарского народа, народный депутат Украины Мустафа Джемилев.

Разумеется, после такого утверждения, читатель вправе ожидать от автора веских и прямых доказательств, объясняющих логику его размышлений.... Что ж такого натворил М.Джемилев, что М. Военный решил сравнить его со злодеем №1 двадцатого столетия Сталиным? Однако вскоре выясняется, что название статьи – не более чем приманка для читателя: броский заголовок М.Военный даже не пытается аргументировать…

Как явствует из статьи, Мурат-агъа поставил перед собой иную, но тоже довольно амбициозную задачу – опровергнуть миф о героях, чье мнимое – по его мнению - геройство «в один момент» может быть разоблачено посредством документов архивов и живых героев национального движения. В качестве объекта его критики выступает, как уже понимает читатель, Мустафа Джемилев, чье лидерство, по утверждению автора, не более чем миф, выдуманный фальсификаторами от истории и кинематографа.

Надо сказать, что полемизировать с М.Военным по существу очень трудно, поскольку он не считает нужным опускаться до таких «пустяков», как, например, упоминание названия фильма, о котором пишет, имен его авторов и заказчиков… Из статьи М.Военного можно понять лишь одно: киевская киногруппа, посетившая его, показалась ему на редкость бестолковой. А между тем я очень даже понимаю киношников, которые, как видно, довольно скептически отнеслись к «истинам» М.Военного. Оцените сами уровень его аргументации: «Вот тут (обращается он к киногруппе, показывая свой архив – Г.Б.) перечислены сотни имен людей, которые действительно участвовали в борьбе за возвращение на Родину. Среди этих фамилий вы не найдете Мустафы Джемилева. КГБ докладывало, как активистов национального движения увольняли с работы, исключали из партии, выгоняли из вузов, сажали в тюрьмы и лагеря. Это настоящие герои народа!».

Вы будете смеяться, но Мурат Военный, по сути отказавший М.Джемилеву в звании «активист национального движения», практически целиком изложил этапы жизни М.Джемилева. После ареста лидеров подпольной организации «Союз крымскотатарской молодежи», в которой он состоял, Мустафе пришлось уволиться с работы, вскоре его исключили из института, а затем начались нескончаемые «тюрьмы и лагеря». Единственное, чего из перечисленного Военным не было в биографии М.Джемилева, так это исключения из партии и из комсомола – по причине глубочайшего презрения его к этим организациям…

В статье М.Военного масса загадочных мест. Вот одно из них: «Первая книжка о национальном движении крымских татар, с которой началось забвение истинных лидеров народа, таких, как Джеппар Акимов, Мустафа Селимов, Бекир Османов и возвеличение нынешнего «вождя нации», была составлена научными сотрудниками Московского института права. Любопытно, не правда ли». Действительно, очень даже любопытно. Однако мое любопытство М.Военный удовлетворить не хочет: вопрос о том, как называется книга и кто ее авторы, так и остается открытым… А как бы хотелось узнать, что за злокозненные правоведы стали стирать из историографии славные имена Джеппара Акимова, Мустафы Селимова, Бекира Османова.

Далее следует еще один многозначительный, но совершенно бессмысленный пассаж: «Историкам не доверили, поручили правоведам». Кто и что не доверил историкам? Почему поручили правоведам? Нет ответа… Не дает Мурат-агъа ответы и на вполне законные вопросы, при чем здесь собственно М.Джемилев, и что мешает Мурату-агъа отбросить книгу писак-правоведов и читать работы историков? Ну, например, брошюру Айше Сеитмуратовой «Национальное движение крымских татар». Или монографию автора этих строк «Крымскотатарская проблема в СССР (1944-1991)», где упоминаются не только Д.Акимов, Б.Османов, М.Селимов, но и едва ли не все славное семейство Военных.

А вот еще довольно странное место. М.Военный пишет: «В нашем крымскотатарском театре даже поставили пьесу о нем, где роль верной спутницы героя исполняла … его жена Сафинар Джемилева, чего, кстати, не позволял себе даже Сталин». Из этой тирады я вновь не понимаю, чем все же недоволен Военный – фактом создания спектакля или тем, что роль главной героини исполнила Сафинар Джемилева … Насколько я знаю, в Крымскотатарском театре есть директор и главный режиссер, но ни одну из этих должностей не занимает Мустафа Джемилев. Именно эти люди решают, какой спектакль им ставить и кто будет исполнять в нем роли. Кстати, как на мой вкус, Сафинар-ханым в роли главной героини отнюдь не выглядит бездарной актрисой… Но уж если говорить по существу, то сравнение Сафинар Джемилевой с Надеждой Аллилуевой - второй женой Сталина - совершенно не корректно: как известно, жена вождя застрелилась в 1932 году, т.е. в самом начале советской политической карьеры Сталина. Версий этого самоубийства много, но практически все сходятся во мнении, что причиной гибели был супруг.

Дальше - больше. Из статьи понимаю, что очень не понравилась М.Военному книга «Шестой процесс Мустафы Джемилева». Чем конкретно, - в свойственной ему манере говорить загадками, - Военный не объясняет… Полагаю, что вот чем: книга напрочь не укладывается в построения М.Военного, излагаемые им без тени сомнения: «Начиная с 1965 года и до самой перестройки, Мустафа Джемилев в национальном движении фактически не участвовал. Ему привычней было находиться в составе небольшой группы московских диссидентов, чем в движении. А первый раз его осудили за отказ служить в армии».

Чтобы у читателя не сложилось впечатление, что дело обстояло именно так, а двадцать лет М.Джемилев чуть ли не прожигал жизнь в сомнительной компании, придется внести ясность.

В 1962 г. М.Джемилев поступил в Ташкентский ирригационный институт, из которого был отчислен в 1965 г. Причиной исключения послужило участие в "Союзе крымскотатарской молодежи" и распространение среди студентов рукописи "Краткий исторический очерк тюркской культуры в Крыму в ХIII-ХVIII вв.". В мае 1966 г. он был осужден на полтора года лишения свободы по формальному обвинению в отказе от службы в рядах советской армии. Детали этого – подчеркиваю - политического процесса подробно изложены мною в упомянутой монографии «Крымскотатарская проблема в СССР (1944-1991)», а также в книге Андрея Григоренко «А когда мы вернемся…». Интересующихся отправляю к этим изданиям.

Вскоре после освобождения из заключения М.Джемилев сблизился с московскими правозащитниками, вместе с ними готовил и подписывал документы против преследования инакомыслящих, оккупации в 1968 советскими войсками Чехословакии и др. В мае 1969 г. стал одним из учредителей первой правозащитной ассоциации в СССР "Инициативной группы по защите прав человека ". Кстати, связи М.Джемилева с московскими правозащитниками тоже, по-видимому, кажутся М.Военному подозрительными, хотя и неясно почему: в советское время большая политика делалась в Москве, а московские правозащитники были хоть и небольшой, но поистине «могучей кучкой»… Рискуя жизнью, эти совестливые и порядочные люди, для которых не было чужой беды, всячески пытались помочь активистам крымскотатарского движения. Один из них, к примеру, - Александр Лавут на протяжении 1970-х редактировал легендарную «Хронику текущих событий», и сохранил для потомков многочисленные факты преследований и репрессий в отношении крымских татар, в том числе и Мурата Военного. Понятно, что эта деятельность Лавута не осталась незамеченной властями – после десятилетия редактирования «Хроники…», в 1980 году, А.Лавут был осужден на 3 года лагеря и 5 лет ссылки.

Но вернемся к М.Джемилеву. В сентябре 1969 г. он был повторно арестован, а в январе 1970 г. последовал суд, о котором мы еще будем говорить ниже. В сентябре 1972 г. Джемилев освободился из заключения и как "не вставший на путь исправления" проживал под гласным административным надзором в г. Гулистане, работая инженером в совхозе. В июне 1974 был вновь арестован и приговорен к 1 году лишения свободы по обвинению в уклонении от призыва на военные сборы. Действительной причиной ареста были поступившие в КГБ "оперативные сведения" о якобы намерении Джемилева выехать в Москву для передачи президенту США Р.Никсону петиции о проблеме крымских татар. Срок заключения отбывал в лагере строгого режима в Омской области. За 3 дня до окончания срока против Джемилева было возбуждено новое уголовное дело по обвинению в составлении документов, порочащих советский строй и проведении среди заключенных антигосударственной пропаганды. В знак протеста объявил голодовку, которая при принудительном кормлении через зонд продолжалась 303 дня. В этот период, благодаря развернувшейся в мире кампании в его защиту, его имя стало широко известным за пределами СССР.

В апреле 1976 г. на закрытом судебном процессе М.Джемилев был приговорен Омским областным судом к двум с половиной годам лишения свободы в лагерях строгого режима. За месяц до окончания срока лагерной администрацией была предпринята попытка сфабриковать новое «дело», но после 15-дневной голодовки протеста Джемилев спецэтапом на самолете был конвоирован в Ташкент и освобожден в декабре 1977 г. под гласный административный надзор МВД.

В феврале 1979 г. был вновь арестован по обвинению в злостном нарушении правил гласного административного надзора и приговорен к полутора годам лишения свободы с заменой на 4-летний срок ссылки в Якутии. По окончании срока ссылки выехал с супругой и ребенком в Крым, однако через три дня вместе с семьей был выдворен из Крыма и поселен под гласный административный надзор МВД в г. Янгиюле Ташкентской области. Работал слесарем, разнорабочим.

В ноябре 1983 г. арестован в шестой раз. Приговор Ташкентского областного суда - 3 года лишения свободы в лагерях строгого режима по обвинению в "составлении и распространении документов, порочащих советский государственный строй и его политическую систему", а также в организации массовых беспорядков при попытке похоронить своего отца на территории Крыма. Срок отбывал в лагере "Уптар" Магаданской области РСФСР. Перед окончанием срока заключения против Джемилева было возбуждено новое уголовное дело по статье 188-1 УК РСФСР ("Злостное неподчинение законным требованиям администрации мест лишения свободы"). На закрытом лагерном процессе в п.Уптар в декабре 1986 года был приговорен к 3 годам лишения свободы условно с 5-летним испытательным сроком и освобожден из зала суда.

Таким образом, пытливый читатель быстро сообразит, по какой причине в архиве М.Военного отсутствуют фотографии М.Джемилева с активистами движения на Красной площади Москвы, да и не только Москвы… К сожалению, в местах не столь отдаленных, где в основном и находился почти двадцать лет жизни М.Джемилев, были не приняты фотосессии с участием активистов крымскотатарского движения… Но эти претензии Мурат-агъа должен предъявить скорее не Мустафе Джемилеву, а министру внутренних дел, генеральному прокурору, на крайний случай, председателю КГБ СССР…

Не очень понятен мне тезис о том, что Решат Джемилев «буквально за руку привел Мустафу в Хельсинкскую группу»… Опять недоумеваю: что означает это «привел», если Мустафа Джемилев никогда не был членом ни одной из Хельсинкских групп – ни Московской, ни Украинской, ни Литовской и никакой иной? Другое дело, что члены этой группы неоднократно писали заявления в защиту крымских татар, в том числе в поддержку практически постоянно находившегося в лагере М. Джемилева. Следует заметить, что Мурат-агъа в своей статье произвольно трактует не только суть описываемых событий, но и неверно указывает имена упоминаемых им людей. Так, по воле автора Ибраим Холапов назван Энвером…

В своей статье Военный упоминает эпизод июня 1969 года на площади Маяковского в Москве. На том основании, что М.Джемилева не было среди демонстрантов, М.Военный делает весьма смелый вывод, что Мустафа Джемилев - трус. К сожалению, Решат Джемилев, на которого ссылается М.Военный, уже не сможет ни подтвердить, ни опровергнуть свои слова. Поэтому за разъяснениями я обратилась к Зампире Асановой, которая была непосредственной участницей событий. Вот что она мне ответила: «Решение о том, кто должен выйти на площадь, принималось коллективно. Выход в числе демонстрантов Мустафы Джемилева вообще не планировался, поскольку после первого ареста его очень берегли, а участие в демонстрации было чревато для него новым арестом. У него были иные функции – информирование иностранных журналистов, чьи адреса благодаря знакомству с правозащитницей Ларисой Богораз он знал, и написание подробного отчета о демонстрации – Мустафа был одним из самых грамотных и хорошо пишущих участников движения». Не скрою, это мнение кажется мне куда более убедительным, поскольку уже через три месяца, в сентябре 1969, М.Джемилев был арестован повторно. Его дело по обвинению в "составлении и распространении документов, порочащих советский государственный и общественный строй" было объединено с делами арестованных в мае того же года П.Григоренко и И.Габая. Джемилев и Габай были приговорены к 3-м годам лишения свободы каждый, а Григоренко был признан психически невменяемым и отправлен на 5 лет в спецпсихбольницу МВД.

Поведение «труса» М.Джемилева на суде было столь дерзким и мужественным, а его последующая биография столь безупречна, что это дало основание адвокату И.Габая Дине Каминской впоследствии написать в книге воспоминаний «Записки адвоката»: «Когда я осенью 1969 года встретилась с Мустафой в тюрьме узбекского КГБ, он был совершенно сложившимся человеком с характером волевым и целеустремленным. Жизнь не воспитывала, а выковывала его. Уже тогда из бесед с Джемилевым я вынесла убеждение, что нет силы, способной свернуть этого человека с избранного им пути, по которому он пошел с ранней юности, не зная ни сомнений, ни колебаний. Дальнейшая судьба Мустафы подтвердила правильность этого первого впечатления. Начиная с 1965 г. его судили пять раз. Джемилев был тем человеком, который сумел выдержать десятимесячную голодовку протеста против незаконных репрессий. Каждый раз, освободившись из лагеря, он действительно не давал себе передышки.

Мустафа – человек несгибаемый. Я не люблю этого слова, всегда ассоциирующегося с привычным для советской пропаганды клише «несгибаемый борец», но другого слова для определения характера Джемилева я найти не могу. Он жил и живет, как бы выполняя данную им клятву (а, может быть, он действительно такую клятву дал) -посвятить себя без остатка борьбе за свой народ».

И последнее. История крымскотатарского национального движения знает немало примеров героизма, хотя были в нем и трусы, и провокаторы, чья деятельность, видимо, еще найдет отражение в будущих исследованиях. Однако очевидно, что история движения не может быть заложницей взаимоотношений, личных симпатий и антипатий ее участников. Но что можно говорить с полной уверенностью уже сегодня, так это то, что если задаться целью проводить «чистку» рядов национального движения, начинать нужно будет точно не с Мустафы Джемилева.

Гульнара Бекирова