08/23/2007 | Валентин Ковальский

Молчать! «Именем Закона»...

По сообщениям СМИ арест Вадима Гладчука был вызван его громкими обвинениями Тендерной палаты Украины (ТПУ) в отмывании госбюджетных денег и монопольном владении всем информационным ресурсом по госзакупкам на суммы свыше 500 тысяч гривен. Эта версия была основана на том, что 32-летнего активиста увезли в Соломенское райуправление милиции в то самое утро (1 августа 2007 года), когда возглавляемая им организация «Молодежь — надежда Украины» пикетировала тендерщиков, обвиняя в коррупционных действиях почетного председателя ТПУ, коммуниста Александра Ткаченко. Сразу же после задержания Гладчуку «пришили» 186-ю статью Уголовно-процессуального кодекса и обвинили... в похищении строительные инструментов, пропавших два года назад.

Об этом событии уже написали многие газеты. А вот стражи закона молчали, как партизаны на допросе. Почти двое суток автор пытался узнать ответ на животрепещущий вопрос: на каком же основании столичные шерлоки холмсы обвинили журналиста в краже каких-то ящиков с гвоздями? Оказывается, нащупать правду-матку в сложных лабиринтах «внутренних органов» — задача архисложная. Первый луч надежды потух после нашего звонка заместителю начальника Департамента МВД по связям с общественностью Дмитрию Андрееву: вместо ответа на том конце провода послышались короткие гудки. После повторного звонка товарищ полковник с олимпийским спокойствием сказал, что заявление по этому поводу было озвучено на пресс-конференции замминистра МВД Василия Боднара. «А коментувати заяву заступника міністра прес-служба не буде ні в якому разі», — торжественно сообщил г-н Андреев и снова быстренько отключился. Создавалось впечатление, что он чего-то не договаривает. Как выяснилось, после ареста Гладчука на официальном сайте МВД разместили материалы пресс-конференции с Боднаром. Заголовок был очень впечатляющим: «Зміна підслідності злочинів не вплине на якість їх розслідування». А вот о случае с Гладчуком — ни слова! Эту тему обошел и печатный орган МВД «Именем Закона», который посвятил «прессухе» замминистра целую газетную полосу.

В ходе журналистского расследования выяснилось, что «делом Гладчука» занимается старший следователь Соломенского райуправления милиции Иван Дьордяй. К сожалению, по своему уровню культуры общения майор Дьордяй полковнику Андрееву не уступал. «Что, я должен выдавать следственные тайны?», — возмутился старший следователь и «вежливо» бросил трубку.

Капризная дамочка Фортуна улыбнулась лишь после того, как автор позвонил в пресс-службу столичной милиции и намекнул, что подобные опыты общения с прессой могут быть отражены в наших последующих публикациях. И это, похоже, подействовало. Нам тут же сообщили прямой номер телефона начальника Соломенского райуправления милиции Виктора Сака, который любезно согласился показать материалы уголовного дела №09-11982. Каково же было наше удивление, когда мы увидели, что по «делу Гладчука» были приняты два разных постановления, причем одного и того же следователя Дьордяя! Согласно первому постановлению (от 01.08.2007) Вадим Гладчук обвинялся в нанесении имущественного вреда некоей Вере Пстрак и ее сыну Виталию на общую сумму в 32 835 гривен. А по второму (от 10.08.2007) тот же Гладчук обвинялся в том же самом имущественном вреде, но уже на сумму, заниженную в 30 раз! Как такое может быть? «Мы установили, что он не все забрал», — не моргнув глазом ответил начальник райуправления. При этом скромно умолчал о другом: после того, как мать Гладчука обратилась за помощью к журналистам и провела пресс-конференцию, следствие «установило», что имущественный вред ее сына составил 1128 гривен...

На страже... беспредела

Наша встреча с начальником райуправления Саком продолжалась около часа. Все это время он пытался доказать, что 32-летнего журналиста действительно задержали на «вполне законном основании». Но как только встал вопрос о документальных подтверждениях, все словесные доводы г-на Сака распались, как карточный домик. Вместо представления серьезных улик Виктор Николаевич ограничился только зачтением жалобы гражданки Пстрак о ее избиении. «А где материалы медэкспертизы, свидетельствующие о том, что Гладчук ее избивал?» — поинтересовался автор Господин Сак призадумался глубоко и надолго. А потом ответил одной фразой: «Тайна следствия». Глядя на его улыбчивое лицо, у меня сложилось впечатление, что он вот-вот расхохочется. Когда наши взгляды встретились, Виктор Николаевич сделал небольшую паузу. Но потом взял себя в руки, нахмурил брови и повторил: «Это же тайна следствия».

Однако чем больше начальник райуправления рассказывал о результатах этого самого следствия, тем чаще мы вместе с ним наталкивались на весьма странные «нестыковки». Во-первых, Гладчук обвиняется в преступлении, совершенном еще 30 августа 2005 года, тогда как уголовное дело №09-11982 было возбуждено 27 июня 2007 года. Почему же следствие не возбудило это дело по факту и молчало почти два года? Неужели правила обращения граждан, вывешенные на стенде Соломенского райуправления, следует воспринимать как правила издевательства над гражданами? Ведь в четвертом пункте правил черным по белому написано, что решение о возбуждении уголовного дела должно приниматься в течение трех дней с момента сообщения (заявления) о преступлении.

Во-вторых, не менее странно повела себя и упомянутая загадочная гражданка Пстрак. Если «люди Гладчука» действительно напали на нее 30 августа 2005 года, то почему она об этом заявила только через год? Вспомним, что говорила «потерпевшая» на пресс-конференции в УНИАН, прошедшей 24 октября 2006 года. В тот день она жаловалась на бездействие милиции и... нападение со стороны участников «Форума спасения Киева». А Гладчук, как известно, является представителем совершенно иной организации («Молодежь — надежда Украины»). Что же касается возмещения имущественного ущерба (на 32 835 или хотя бы на 1128 гривен), то об этом не было сказано ни слова.

Но больше всего поразила главная «неувязочка»: по материалам уголовного дела №09-11982 фамилия «потерпевшей» — Пстрак, а согласно телеграмме №5267 от 04.12.2006, направленной в ГУМВД г. Киева по жалобе гражданки Ирины Шепотинник, — Петрак! При обсуждении с начальником райуправления этой «нестыковочки» выяснилось, что под фамилией Пстрак и Петрак скрывается одна и та же Вера Евгеньевна (!), живущая по одному и тому же адресу (улица Донца, 27). Разница, пожалуй, только в одном: Пстрак проходит по линии МВД как потерпевшая, а Петрак как... подозреваемая (!) в мошенничестве. Оказывается, еще прошлогодней зимой (4 декабря 2006 года) дежурный по райуправлению Зосименко принял заявление от гражданки Шепотинник, которая обвинила «наглядно знакомую» Петрак в воровстве денег. Любопытно, что спустя восемь дней эту историю следствие замяло. Почему? Г-н Сак пообещал мне, что с этим вопросом он лично разберется. Когда? Ну, это, наверное, тоже тайна следствия...

«Меня лишили даже туалета»

Но, пожалуй, самый большой прикол заключался в другом: как только г-н Сак сообщил мне по телефону о своем согласии показать «дело Гладчука», самого Гладчука уже освободили из СИЗО. Это произошло примерно за двадцать минут до нашей встречи в Соломенском райуправлении. Очевидно, Вадима Федоровича выпустили из-под стражи в то самое время, когда автор ехал в маршрутке №8 по Воздухофлотскому проспекту. Но об этом стало известно только вечером 16 августа, когда нам удалось связаться с матерью Гладчука.

Ситуация получилась, мягко говоря, анекдотическая. Во время нашей встречи господин Сак уверял меня, что Гладчук находится в следственном изоляторе №13 (на Лукъяновке). На самом же деле 32-летний арестант уже был выпущен на свободу с подпиской о невыезде. Зачем же Виктор Николаевич говорил неправду? Вполне возможно, он просто хотел избежать лишних проблем: а вдруг дотошному газетчику захочется лицезреть своего коллегу?

Как выяснилось позже, в момент освобождения Гладчук выглядел как узник Освенцима. На свободу его вынесли на носилках. Хорошо, что не вперед ногами. «Благодаря» стражам порядка он прилично похудел, сбросив килограммов надцать. За 16 суток вообще ничего не ел: в условиях арестантской антисанитарии тянуло только на рвоту. Из-за резкого ухудшения здоровья парня дважды направляли в милицейскую больницу. Но попытки местных эскулапов поднять больного на ноги успехом так и не увенчались. Более того, последний раз его положили именно в ту палату, где умирал больной туберкулезом Сергей Когут. Зачем это было сделано? Наверное, в целях скорейшего выздоровления. Когда бедный Когут отдал Богу душу в реанимации, у Гладчука появилось желание сделать себе флюорографию. Но, видать, в планы стражей порядка это не входило...

Когда полуживого сына выпустили на волю, Раиса Павловна не смогла удержаться от слез: одни ребра и кости. Наклонив голову, Вадим тихо прошептал: «Мам, посмотри, нет ли у меня вшей?» За время ареста он заработал целый букет болячек. Больше всего его мучит острый панкреатит (сильное воспаление поджелудочной железы, которое чревато не только болями, но и летальным исходом). Сразу же после «выписки» из СИЗО Гладчука отвезли в пятую горбольницу и положили под капельницу...

«Это просто вопиющее беззаконие. Такого даже при Кучме не было. После печально известного случая с Гонгадзе журналистов больше не трогали, — возмущается Вадим Гладчук. — Меня бросили в камеру с бомжами и лишили даже туалета! Этот арест я связываю со своей профессиональной деятельностью. Как меня можно было обвинять в совершении преступления в Киеве, если я в то время отдыхал под Одессой? Надеюсь, что в ближайшее время мне удастся доказать свою невиновность и это сфабрикованное дело наконец-то закроют. Вот уж никогда бы не подумал, что при Ющенко такое возможно. Когда мой адвокат направил телеграмму президенту, тот «отфутболил» ее в Генпрокуратуру. Неужели ему мед и пасека дороже, чем демократические ценности и человеческая жизнь?»

По словам матери, у ее сына есть серьезное алиби: совершить преступление 30 августа 2005 года (как записано в уголовном деле) он не мог, поскольку находился в курортном городке Затока. Так что своим обвинителям он готов представить все необходимые документы (в первую очередь — чеки о питании и проживании в санатории). Однако доказать свою правоту в суде он сможет лишь после того, как поправит свое здоровье. В ближайшее время врачи намерены сделать ему операцию. Если больного, конечно, опять не бросят за решетку. В чем он, увы, не сомневается...