11/20/2007 | Михайло Свистович

http://www.yug.odessa.ua/new/view.php?tid=9843&tr=a

НА БЕРЕГУ ПУСТЫННЫХ ВОЛН ПИСАЛ ОН, ДУМ ПУСТЫННЫХ ПОЛН

Изгнанник и поэт — почти синонимы. Публий Овидий Назон, Данте Алигьери, Владимир Набоков, Иосиф Бродский… Этот ряд можно продолжать и продолжать. Но его замкнул автор книги «Одесса — Петербург» (Руслан Боделан, СПб, 2007).

После чтения стихов Боделана к мировой поэзии добавить нечего. Все сказано от альфы до омеги. Впрочем, за мной читатель!

Аннотация утверждает, что «уникальная форма изложения создает своеобразный колорит». Это правда, хотя с творчеством Боделана Р.Б. одесситы знакомы без колорита. По резолюциям на документах. За десятилетия работы в комсомольских-партийных организациях, в должности председателя облсовета, главы облгосадминистрации и городского головы их накопилось на собрание сочинений.

Но кто ж будет читать резолюции, кроме прокуратуры! А прочтет прокурор — считай, уголовное дело. После «оранжевой революции» так и случилось. Пришлось оставить «все: семью, любовь, друзей, могилы предков и сестриц любимых и брата Вову в Kилие». Словом, осесть на чужбине. В начале книги Руслан Борисович пытается обобщить житейские трудности философски:

Случайностью мы объясняем
Житейские события свои,
Хотя в душе и понимаем —
Случайностей на свете нет.
Судьба начертана нам кем-то,
Ее никак не обмануть,
Хотя и верим мы, конечно,
Что сами строим мы ее.

Форма изложения уникальна. В комментариях не нуждается. Содержание свежо, но не в содержании дело. Вызывает вопросы посвящение. «Судьбу» уместно было посвятить судье Приморского суда Светлане Ярош или, на худой конец, одесскому мэру Эдуарду Гурвицу, однако автор отдает предпочтение бывшему губернатору Новгорода Михаилу Прусаку. Но как говорится, хозяин — барин.

Впрочем, несмотря на известное благосостояние и непыльную синекуру (поэт замещает начальника Санкт-Петербургского порта по связям с властями), барином Боделан себя не считает. Босоногое детство и комсомольская юность автором не забыты:

Чтоб выжить — с детства мы трудились,
Ничем не отличались от детей других.
Мы верили и Сталину, и Хрущеву,
Спешили поступать в ВЛKСМ.
И ошарашенные были,
Узнав о культе личности вождей.

Не все дети, положим, спешили поступать в комсомол, мало кто верил «и Сталину, и Хрущеву». Ну да ладно. Поэзия — не протокол, допускает вольности. Главное — не утратить образ. В стихотворении «Мой брат Володя» этот образ запечатлен так:

И часто я смотрю на брата,
Индюка держащего в руках,
И твердо верю: не напрасно
Мы дрались за судьбу свою.
И если б вновь пришлось вернуться
K прошедшему тяжелому пути,
Я б повторил его охотно
И храм построил бы СВОБОДЫ
Для всех людей земли.

Без индюка в руках храм СВОБОДЫ теперь, естественно, не построишь. Еще сложней со свободой было в прошлом, куда Боделан хочет вернуться. Ему ли не знать, что шаг вправо, шаг влево от решений пленума грозил потерей партбилета.

Признаемся: осмысление прошлого — не самая сильная сторона поэзии Руслана Борисовича. Зато в оригинальности ему отказать нельзя. В стихотворении «Мой город» представлена неортодоксальная картина исторического процесса:

Все революции такие:
Марат и Робеспьер —
Отправляли всех на гильотину,
После Октября —
Стреляли, в лагерях гноили.
И отдаю я должное цветным –
Они хорошо сей опыт изучили.
Менялись формы лишь борьбы,
Но неизменной суть была
Борьбы с врагами.
И народ остался тот же:
Они всегда вопят, лозунги кричат,
Им лишь подавай процессы унижения,
Не хотят они понять,
Что революция, как буря,
Подымает на поверхность
Вместе с пеной все г…
И ненавистники лишь ими правят.

Чего-то в этой картинке не так. Она явно некорректна. Не по отношению к Марату или к Робеспьеру. Те не обидятся. А как быть с «цветными», с товарищем Ху Дзиньтао? С наследниками Пол Пота и Хо Ши Мина? Опыт Сталина (которому поэт в детстве верил) «цветные» в свое время хорошо изучили и даже Октябрь превзошли, но теперь стараются забыть. Отдавать должное совсем некстати.

Народ, конечно, каким был, таким остался. Во время революций он действительно подымает на поверхность г… Поднял, например, партию (она впоследствии называлась KПСС) вместе с товарищем Боделаном. Он нами правил в течение многих лет. Неужели как ненавистник? Нет! В том же стихотворении поэт признается:

И все же я люблю Одессу,
Здесь я не работал, а служил,
Служил и городу, и людям,
Я одесситов всех любил…

Такова поэзия. Нет в ней логики. Одни эмоции, аллитерации и реминисценции. Kстати, о них, родимых. В стихах Боделана нашлось место для ссылок на великого предшественника. Но форма! Она поражает верней, чем Дантес. Р.Б. загодя просит прощения за то, что хочет

…чуть-чуть
Сверить свои мысли
С позицией того,
С кем схожи наши судьбы.
С Одесской ссылки он рвался в Петербург,
А я из Петербурга рвусь в Одессу,
Дух великого Поэта везде я ощущал,
Особенно у храма, где часто я бываю.

В одесской ссылке Пушкин храм посещал, как извест¬но, не очень. И в Михайловское загремел за атеизм. Другое дело — Дух. Дух позволил Руслану Борисовичу разделить «тетрадку» надвое и рядом со строфами из «Подражания Kорану», «Аквилона», «Вольности» поместить свою поэтическую вольность. Читайте. Не перепутайте.

Стихотворение «Друзьям»:

Пушкин

Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.

Боделан

Kак жаль, что лозунг этот
Не пишут на заборах,
А партии конечно же молчат,
Они ведь сами рвутся до престола

Что ж. И нам остается опустить очи долу. Склониться перед талантом человека, который из петербургского захолустья передал товарищам по комсомолу книжку на хорошей мелованной бумаге. Струн вещих пламенные звуки дошли до нас, уважаемый Руслан Борисович. И руки рванулись к рецензии.

Святослав ШИЛОВ.

P.S. Цитаты приведены в редакции сборника «Одесса — Петербург». Сохранены авторская орфография и пунктуация.

Редакция газеты "Юг"