12/11/2007 | Мінор

Один чорт, хтось запостить - краще я сам.

http://cn.com.ua/N483/politics/exclusive4/

ВИКТОР УКОЛОВ: «ЮРИДИЧЕСКИ Я НЕ МОГУ СКАЗАТЬ, ЧТО ОНИ ПРЕДЛОЖИЛИ ВЗЯТКУ...»

Наталья Мелещук


Нашумевший скандал с видеозаписями, обнародованными депутатами БЮТ, на которых якобы запечатлены попытки их подкупа, утих так же быстро, как и разгорелся. Напомним: по версии самих бютовцев, им предлагали большие деньги за то, чтобы они уехали или «заболели» в день ответственного голосования за коалицию. Мы постарались выяснить в деталях, кто и что предлагал депутатам, у бютовца Виктора Уколова, который утверждает, что «отказался от 10 миллионов долларов».

— Вы были одним из первых народных депутатов парламента шестого созыва, кто публично заявил о попытке его подкупить. Расскажите, кто и когда предлагал вам взятку?

— Это было 9 ноября. На меня вышел Николай Рудьковский и предложил поговорить в ресторане «Ле гранж кафе». Причем в какой-то спешке: «Давай, давай быстрее, у меня мало времени...» Очевидно, боялся, что я успею взять какое-то записывающее устройство или с кем-то созвониться. Но я с самого начала понимал, о чем пойдет речь. Но не поехать тоже было нельзя, потому что хотелось узнать, наберется он все-таки наглости предложить мне это или нет. Ведь я был руководителем рекламы и пиара во время двух избирательных кампаний БЮТ, и то, что наш блок набрал на нынешних выборах столько голосов — это и моя заслуга. Но Рудьковский набрался-таки наглости, он всегда был немножко авантюристичным в этом плане. Сказал примерно так: «Есть предложение, «десяточка», надо брать. И не говори мне о морали — все они ... (далее он сказал нехорошие слова) и у вас, и у нас. Все они туда лезут, только чтобы украсть. Я эти деньги зарабатывал, а тебе их дают на шару. Надо брать!» Я спрашиваю, требует ли это немедленного ответа, а он говорит: а что тут думать-то!

— То есть вы все-таки задумались?

— У нас просто была договоренность не давать ответ сразу для того, чтобы противоположная сторона была уверена, что она уже кого-то купила. На самом деле меня надолго не хватило, и к концу разговора я сказал, что нет... Мы с Колей знакомы с 1989 года, я к нему очень хорошо отношусь, несмотря на все политические кульбиты, которые он делал в течение последних двух лет. Мне кажется, что и сейчас сердцевина в нем нормальная. И когда, собственно, он увидел, что я не прыгаю от радости, сказал: «Будешь долго думать, будет, как в прошлом парламенте с вашими коллегами, — заплатят половину». Он также сказал, что это предлагает Андрей Клюев, а его попросили только исполнить роль посредника. Я ему говорю: как ты мог мне это предложить? Он отвечает, что «я не мог не согласиться, я ведь работаю в правительстве, я должен был согласиться...». Ну, попросил меня подумать, посоветоваться с женой: «Вы поедите отдыхать, посмотрите мир, вы там даже сможете остаться жить, если захотите. Единственное, что тебе нужно сделать, — зарегистрироваться, а потом заболеть или уехать. Хочешь — на Французскую Ривьеру, хочешь — на Мальдивы, хочешь — на Канары... Твое дело, куда ты уедешь. Причем аванс — это половина денег. А вторая поступит на счет, который ты укажешь». Я отказался.

Но Рудьковский пребывал в уверенности, что я отказался не до конца, что мне и надо было. Я перезвонил Юлии Владимировне, мы посмеялись, она сказала, что я не первый, и посоветовала не обижаться: «Как правило, они выбирают знакомых, друзей, родственников. Смысла обижаться на них нет, это шантаж. Но чтобы ты понимал, им платят по 2 миллиона за посредничество».

— Почему вы решили обнародовать этот разговор?

— Честно говоря, я не собирался его обнародовать вообще. Рассказать вынудили обстоятельства. С каждым днем людей, которым предлагали взятки, становилось все больше. Коллегам предлагали и 7, и 10, и 15 миллионов долларов. Когда этих людей набралось больше двух десятков, мы поняли, что необходимо что-то делать. Не называем их имена, поскольку понимаем, что им очень трудно об этом заявлять. Я сам недели полторы думал, а стоит ли называть фамилию посредника? Хотя ему ничто не угрожает: поскольку он не предлагал деньги — он не подследственный. Кстати, подобное происходит не только с фракцией БЮТ.

— Но почему тогда другие политические силы не обнародуют факты подкупа их депутатов?

— Вы знаете, я профессиональный журналист и знал, в каком месте мне это нужно сказать, чтобы быть услышанным. Я заявил об этом сначала на «5 канале», потом на ICTV, а, к примеру, Олесь Доний сказал об этом в эфире ТРК «Эра», а потом я прочитал ссылку о том, что ему предлагали 10 миллионов долларов, в газете «Украина молодая». Но бомбы у него не получилось.

Честно говоря, все это грязь! Не стоило об этом вообще говорить, если бы попытки подкупа не продолжались. Последняя попытка была в понедельник (3 декабря. — Ред.), также с моим коллегой по фракции. Если он решит об этом рассказать прессе, он расскажет.

— Как, по-вашему, нужно бороться со взяточничеством в Верховной Раде?

— Единственный способ — не брать. Поскольку мне кажется, что главный виновник не тот, кто дает, а тот, кто берет взятки. Иногда система вынуждает наших граждан давать взятки — бюрократия, гаишники, еще что-то... Но нужно просто их не брать!

— Но соблазн все-таки велик: 10 миллионов на дороге ведь не валяются!..

— Не было соблазна, поймите! Дармовой сыр бывает только в мышеловке. И те, кто заработал большую сумму денег, это понимают. Я еще не заработал, но, тем не менее, понимаю, что зря все это не проходит. Потом начинаются проблемы со здоровьем, с семьей... Можете считать, что это дьявольщина какая-то, но вот такие предательства самого себя так просто не проходят. Конечно, если ты беспринципный, эдакая скотина духовная, то можешь взять эти деньги, и на тебе это никак не отразится. Но я же потом себя съем, если эти деньги возьму.

— Может, у вас была цель очернить новоизбранную Раду? Вы снова хотите перевыборов?

— Да нет, это же глупо! Президент, точно так же, как и суд, и ГПУ, может действовать только исходя из доказанных случаев. Это не диктатор, который захотел — и распустил парламент. Если вы помните, указ президента о роспуске Рады базировался на том, что в Украине была распущена коалиция и незаконно создана новая, ведь закон запрещает формирование коалиции на основе попадания туда частных лиц наравне с фракциями. Вот это и стало юридическим основанием президенту распустить парламент. Даже доказанные взятки в ВР юридических оснований для роспуска парламента не дают. И те, кто пытается на этом спекулировать, об этом проинформированы.

Дело в том, что в Раду пришло новое поколение тех, кто делал студенческую революцию. В частности, я был одним из ее организаторов, как и Олесь Доний, и Вячеслав Кириленко. Деньги для нас не являются тем, что решает все. Нас выгоняли из институтов, мы имели громадные проблемы в связи с нашими студенческими выступлениями, но, тем не менее, мы на это шли. Задача в том, чтобы это остановить. И я считаю, что то, что восемь депутатов заявили, что они не брали взятки, говорит об этой ВР лучше, чем о всех предыдущих, которые десятки лет молчали об этой проблеме.

— Те видеосюжеты, которые были продемонстрированы вашими коллегами на телевидении, не убедили зрителей в том, что факт взяточничества имел место...

— Это были части записей. Наиболее полная версия была передана в СБУ. Почему были «купюры»? Чтобы не мешать следствию. Сюжеты делали не все. Я вот не записывал. У меня спрашивали, почему не пришел с записывающими устройствами? Извините, воспитывали иначе. Пускай это делают другие. Это вопрос совести каждого человека.

— Как правоохранительным органам тогда разобраться в этом деле, если, действительно, кроме ваших слов у вас нет никаких веских аргументов?

— В стране, где не раскрыто отравление президента, где мы не знаем заказчиков убийства Георгия Гонгадзе и других журналистов, надеяться на то, что Генпрокуратура почувствует катарсис, озарение какое-то и расследует дело о попытке дачи взятки, — наивно и глупо. Посмотрите, что произошло с Олегом Шереметом, которому прострелили голову в Борисполе? Полгода назад на него напали в центре Киева, на Печерске. Генпрокуратура возбудила уголовное дело, и что? Медведько не хочет подавать в отставку, ему стыдно, что за полгода они не продвинулись в расследовании попытки убийства, а через полгода человека все-таки убили. Кстати, тоже вопрос: согласно закону, Генпрокуратура обязана реагировать на заявления в прессе. Не ждать, пока я к ним обращусь, а самой реагировать! Я пока что ничего от ГПУ не получал — никаких приглашений ни на какие собеседования.

Почему мы не бежали в прокуратуру и не записывали все это на профессиональную аппаратуру? Ну, извините, мы не разведчики, в отличие от Сивковича! Мы не кагэбисты, а обычные люди. Если бы подобное предложили, допустим, Григорию Омельченко, я уверен, он сделал бы запись о подкупе на высшем уровне! Он просто профессиональный разведчик. А я журналист и не собираюсь становиться разведчиком.

— Вы рассчитываете на то, что те, кто предлагал вам взятки, понесут какую-то ответственность?

— Понимаете, юридически не могу сказать, что они предложили взятку — я же эти деньги не видел! Мне говорили, что они предложат, если я соглашусь пойти на контакт. Идти на контакт я отказался. И в нашей демократической стране я не усматриваю возможность привлечения этих людей к ответственности. Но мы имеем право на политическое заявление и мы им воспользовались. И, думаю, если эти люди планировали продолжать делать подобные предложения, они свои планы пересмотрели после этого случая. Мы не крови жаждем! Мы не заключения в тюрьму взяточников добиваемся, а хотим оздоровить ситуацию в парламенте. Здесь должны работать взгляды, голосования, а не деньги. Это не биржа, а депутаты — это не скот, который продается и покупается.

— Вы не боитесь сами понести ответственность за клевету, если ваши обвинения в адрес коллег не будут доказаны?

— Есть презумпция невиновности. Я не собираюсь ничего доказывать. Просто проинформировал общество о том, что случилось. Если на меня подадут в суд и я проиграю его, значит, так и будет. Юридически я проиграю, но знаю, что морально я выиграл.