02/09/2008 | один_козак

04 февраля, 2008 | Ведомости.ру

Побег добровольца.


Контрактная армия в российских условиях оказалась еще хуже, чем армия, где служат по призыву.

Павел Н. был призван в армию в 2005 году. Тогда еще полагалось служить два года. Его мама рассказывает, что когда приезжала к сыну на присягу, то должна была подолгу вместе с другими родителями выслушивать из уст офицеров пропагандистские речи о преимуществах контрактной армии.

— Я сказала тогда, что мне не нужна никакая контрактная армия, — говорит женщина. — Пусть два года послужит — и домой. Но разве кто меня послушал…

Через полгода Павел позвонил маме и сказал, что офицеры очень уговаривают его подписать контракт на три года, но что он, Павел, подписывать контракт не хочет. Мама тоже не хотела, чтобы сын подписывал контракт. Еще через несколько недель Павел позвонил сказать, что контракт все-таки подписал, потому что, во-первых, ему обещали жалование в семь тысяч рублей в месяц (они живут в деревне, зарплата мамы Павла полторы тысячи рублей), во-вторых, ему пригрозили, что если он не подпишет контракт, то поедет служить в Чечню или Дагестан, в-третьих, сказал Павел, «все ребята подписали контракт, ну и я тоже».

Еще через полгода Павел сообщил матери, что, будучи солдатом-контрактником, должен сам покупать себе военную форму. Бабушка и дедушка собрали денег на форму и послали внуку. Еще через несколько месяцев, приехав домой в отпуск, Павел рассказал, что никаких семи тысяч в месяц не получает. За каждую провинность, сказал Павел, за опоздание на развод, за неподтянутый ремень его штрафуют. Деньги забирают себе офицеры, и от контрактной зарплаты остается тысяча-полторы в месяц. Точно так же, по словам Павла, офицеры отбирали деньги и у всех остальных солдат-контрактников.

Молодой человек отслужил два года, как и должен был, когда пошел в армию по призыву. Но по контракту ему полагалось служить еще год. Павел написал рапорт, в котором заявлял, что не хочет служить по контракту, а хочет домой. Офицер, которому Павел подал рапорт, рассмеялся солдату в лицо, сказал, что тот подписывал контракт, и рапорт разорвал. И тогда Павел сбежал из части. Теперь он скрывается и считается дезертиром. Мама Павла надеется, что ей удастся договориться с командирами сына, чтобы те отдали военный билет и сделали вид, будто юноша не заключал контракт, а она за это готова не предавать гласности историю о поборах, которым подвергался ее сын в контрактной армии. Поэтому она просила не называть фамилию Павла и номер части, где он служил.

Подписанное Павлом заявление, излагающее обстоятельства побега солдата, лежит тем не менее на столе правозащитника Льва Пономарева. У Пономарева таких заявлений десятки.

— Я вообще-то солдатами не занимаюсь, — говорит Пономарев. — И если беглые контрактники идут теперь не только в Комитет солдатских матерей, но и ко мне, значит, Комитеты солдатских матерей не справляются, значит, проблема приобрела массовый характер.

По сведениям Пономарева, 60% контрактников, отслужив по первому своему армейскому контракту, не заключают второй, то есть разочаровываются в профессиональной армейской службе и не хотят служить в армии. 20% контрактников, по сведениям Пономарева, бегут из воинских частей.

— Сколько я себя помню, — говорит Пономарев, — мы, правозащитники, всегда считали контрактную армию панацеей от всех наших армейских бед. Я и до сих пор думаю, что, кроме перехода на добровольную контрактную армию, ничто не способно справиться с дедовщиной. Но коррупция девальвирует любую самую здравую идею, даже идею контрактной армии.

Если внять логике Пономарева, армию, которую у нас принято называть добровольной и контрактной, нельзя считать ни контрактной, ни добровольной. В отличие от трудового, армейский контракт не может быть расторгнут, иначе все контрактные армии самораспускались бы в первый день войны. Тем важнее, чтобы нерасторжимые эти контракты неукоснительно государством соблюдались. Но нельзя считать контракт соблюдающимся, если солдату обещают семь тысяч рублей в месяц, а платят полторы.

Добровольной нашу добровольную контрактную армию Пономарев отказывается считать потому, что у него на столе лежат десятки заявлений от солдат-контрактников, которые, по их словам, принуждены были подписать контракт. Есть, например, заявление о том, что в декабре прошлого года в Кантемировской дивизии солдат, отказавшихся подписать контракт, раздели до нижнего белья, облили водой и выгнали из казармы на мороз. Есть заявления рядовых Коробова и Носкова, которым приказали грузиться в самолет, привезли в Куляб (на границе Таджикистана и Афганистана) и угрожали «продать афганцам в рабство», если солдаты не подпишут контракт. По сведениям Пономарева, за один только декабрь 2007 года в Куляб, где по закону могут служить только контрактники, было переброшено 300 солдат-срочников.

Пономарев считает, что такое положение дел не только девальвирует идею контрактной армии, но и подрывает боеспособность наших вооруженных сил. По сведениям правозащитника, за один только прошлый год из 336-й отдельной бригады морской пехоты в городе Балтийске бежало 10% матросов. А одна рота в полном составе отказалась исполнять приказы начальства.

Коррупция в контрактной армии, таким образом, может привести не только к дезертирству, но и к бунту.