08/11/2008 | Елене Тевдорадзе

Когда весь мир следит за событиями на территории Грузии, узнавая новости из разных источников, многие забывают, что за спиной этой войны скрываются не только чьи-то политические амбиции, но жизни тысяч мирных жителей.

Их дома разрушены, а родственники убиты или ранены. И им на самом деле сейчас все равно, какие переговоры ведутся в высоких кабинетах. Для них главное, чтобы кошмар под названием «война» поскорее закончился. Они всеми силами борются за свои права, правда, в данный момент, единственное право, которое их интересует – право жить. Прокомментировать происходящее «Главред» попросил председателя комитета парламента Грузии по правам человека и гражданской интеграции Елене Тевдорадзе.

Госпожа Елене, как вы оцениваете обстановку в Грузии с точки зрения прав человека?

Знаете в чем дело, когда идет война, а страна практически оккупирована другой страной, более большой и сильной, тогда речь не идет о правах человека. У нас уйма беженцев, приемом и размещением которых мы сейчас и занимаемся. При этом надо учитывать, что у нас уже были беженцы после абхазско-осетинской войны 1992 года. Так что сейчас разговоры о том, насколько они защищены, нет.

Существуют ли какие-то данные, сколько беженцев из Южной Осетии находятся на грузинских территориях?

Нам трудно говорить о каких-либо цифрах. Мы сейчас только принимаем людей. Поэтому в данный момент идет работа по составлению списков, ведь приезжают беженцы не только из Южной Осетии, но и с прилегающих территорий к Цхинвали. С одной стороны – это город Гори, с другой – регион Самегрело, который не относится к Абхазии. Так что у нас есть беженцы со всех сторон. Например, в восточную часть страны каждый день сбрасывают бомбы, и люди остаются без жилья. В самом Тбилиси бомбят в основном военные объекты. Но, конечно, разрушения есть и тут, потому что когда сбрасывают бомбы, куда она попадет – неизвестно. Слава Богу, хотя бы в Тбилиси нет жертв.

Какими путями беженцы из Южной Осетии попадают в Тбилиси?

Мы пока не можем сказать, откуда конкретно идут беженцы – они следуют единым потоком. Беженцы из столицы самопровозглашённой Республики Южная Осетия Цхинвали присоединяются к беженцам из города Гори. Это же одна дорога. Только сегодня мы начали составлять отдельные списки. Повторяю: до этого для нас была главная задача – людей расселить, а потом уж зарегистрировать.

В данный момент счет беженцев идет на тысячи?

Конечно. Вот недавно я говорила с городом Рустави. И только туда подошло приблизительно полторы тысячи людей. А это беженцы из восточной Грузии, не со стороны Южной Осетии. Так там бомбили только два города – Марнеули и Болниси. А что происходит в других грузинских и осетинских селах, где все покидают свои дома и идут в Тбилиси, потому что этих домов попросту нет?

Существует ли более-менее объективная статистика о числе раненных и убитых грузинских граждан?

Мы еще не знаем, кого вынесли, а кого нет с поля боя. Я могу назвать только цифру, известную со вчерашнего дня: 92 человека убито. Но это далеко не точные данные. Так же мы не можем говорить об отдельной статистике среди военных и мирных жителей.

Гуманитарная помощь уже поступает в Грузию? Украинский груз, в частности, не прошел…

Да. Гуманитарные грузы пока еще не поступают в Грузию. Мы обходимся собственными ресурсами и силами.

А есть ли в грузинском плену россияне?

Да. Два российских пилота. Они ранены. Но пилоты пока не плену, а в больнице, где их допросили. Так же был найден труп одного российского пилота.

Как вы относитесь к заявлениям российской стороны о «геноциде осетинского народа»?

Вы знаете, в чем дело, если кто-то и устроил геноцид осетинского района, то это российская авиация. Мы же не использовали авиацию. А в основном люди гибнут, когда идет обстрел с воздуха. И именно российские самолеты бросали бомбы и обстреливали Цхинвали. Так что в вопросе о геноциде надо хорошенько разобраться.

Каковы контраргументы высказываниям о геноциде?

Главный – до начала этих интенсивных боевых действий, осетинская сторона вывезла из Цхинвали около 30 тысяч людей. Я сама была накануне в городе, за несколько часов до войны. И это был мертвый город. В центре я не видела ни машин, ни людей. Но зато вокруг Цхинвали оставались грузинские села, которые и бомбили все время из Цхинвали. Я побывали между двух огней.

Тем временем россияне говорят о более двух тысячах погибших в Южной Осетии…

Мы знаем, что погибли российские солдаты. Нам не известны точные цифры, но они окажутся колоссальными. А откуда они знают о погибших в Цхинвали, когда их еще три дня назад не было в городе?

Какие существуют пути выезда из Грузии граждан страны, а так же иностранцев?

Их много. Аэропорты открыты. К нам наоборот – приезжает много иностранцев.

Есть информация, что сейчас много детей находятся вдали от своих родителей?

Нет. Это неправда. Из отстреленных сел мы вообще никого не успели вывезти, даже детей. Осетинская же сторона показывала телевизионные картинки, как дети уезжали вместе с родителями.

Какие вы видите пути разрешения конфликта?

Конечно только политическое. Иной вопрос – какие будут последствия этого политического решения? Об этом ныне трудно говорить, ведь Грузия фактически оккупирована российскими войсками. И это уже не миротворцы, а самые обыкновенные российские войска. 58-я псковская дивизия – это же совсем не миротворцы.

Татьяна Катриченко, «Главред»