10/23/2009 | Давид Михаэли

- Кто так мечется?
- Душа
- Кто ее обжег?
Юнна Мориц

Юнна Петровна Мориц писала прекрасные стихи. Думаю, можно их не цитировать. На свете и поныне много найдется тех, кто помнит, что хорошо быть молодым – просто лучше не бывает, что снега выпадают и денно и нощно, но за углом – кофейня, а влюбиться – пара пустяков. И уж, разумеется, не забылись печальный пони, умеющий в уме круги считать, а также собака, которая бывает кусачей только известно, от какой жизни…
Много с той поры осыпалось красных роз, немало утекло воды из голубых фонтанов. Честно говоря, я и не знал, жива ли Юнна Мориц, и как там у нее с творчеством
Оказывается, вполне жива. И стихи сочиняет. Например, такие:
Мы Гитлеру равны?..
Да он – родной ваш папа!
Теперь вы влюблены
В культурный слой гестапо.
И нам диктует рать
Гестаповских талантов,
Как надо презирать
Российских дилетантов,
Как надо умирать
На гитлеровской бойне…
………………………….
А мне, мерзавке, жаль,
Что гибли наши парни
За бешеную шваль
На русофобской псарне!
Это, надо понимать, - в адрес иноземных супостатов. В частности, прибалтов или поляков, упорно не желающих признать, что заглотавшие их семьдесят лет назад сталинские челюсти клацали гораздо мелодичнее гитлеровских.
С врагами внутренними поэт, конечно же, не более церемонен:
Месили Сталина, месили
Разоблачители вреда, –
Но где тот Сталин был, когда
Они капутили Россию?

Где было сталинское время,
Когда угробили страну,
За хлам похвал, за мусор премий,
Целуя в яйца сатану?

Ах, Сталин, Сталин, стал кристален,
Поскольку антисталинист
Страну угробил, а не Сталин –
Кошмаров зверский гармонист!..
Ах, Сталин, Сталин, стал кристален,
Поскольку антисталинист
Великой подлостью засален,
Смахнув страну под плясок свист…
………………………………………

Ну и вполне логичное резюме:

Такие здесь кастрюльки-ядоварки
Отраву русофобства кипятят, –
Что дьявол Джугашвили – бледно-яркий
Ответ на всё, чего от нас хотят…
(«Литературная газета, 30.09.2009, http://www.lgz.ru/publication/132/)

Прошу прощения за длинную цитату. Тем более что говорить о приведенном тексте с точки зрения поэзии – не то, что с заглавной буквы, но хотя бы со строчной – язык не поворачивается. Если, конечно, не относить к таковой любой зарифмованный столбец. Взявшись за неправое дело, художник рискует лишиться таланта. Это давно известно. Даже пушкинская лира забренчала, зафальшивила, когда поэт вздумал оправдывать удушение Польши, а на критиков из-за рубежа огрызаться в духе защиты незыблемого мужнего права поколачивать строптивую половину. Хотя, разумеется, «Клеветникам России» или «Бородинская годовщина» - просто райская песнь по сравнению с агитками Юнны Петровны. В одном из восторженных отзывов на сайте ЛГ стихи названы неполиткорректными. Это бы ладно. Хуже то, что они попросту неудобоваримы. Не хотелось бы обижать автора, но, с другой стороны, зачем же он сам нарывается? Зачем, наряду с вполне приличными строками (а они в данной подборке присутствуют) выдавать на-гора нечто, больше похожее на базарный скандал, переходящий в заборную брань? Неужели поэта самого не коробит?
Вопросы, понятно, риторические. Раз опубликовала, значит, нравятся самой. И, судя хотя бы по многочисленным откликам на упомянутом сайте, не ей одной. Поскольку – в струю.
В стихах про Сталина можно, пожалуй, усмотреть горькую иронию. Ведь не отрицает, что Джугашвили - дьявол. В конце концов, хотя бы память об ослепшем после пыток отце должна обязывать. Но если многим те дьявольские времена видятся потерянным раем, так сами виноваты, господа антисталинисты: зачем страну угробили, да еще за иностранные сребренники?
Однако если угробили, как можно заключить из текста, эти самые господа, «а не Сталин», стало быть, вполне легитимным будет требование вернуть все, как было при нем! Ложи, говорю, взад, выражаясь языком одного персонажа Михаила Зощенко. Именно это читатель и услышит (и, возможно, согласится), а не интонационные тонкости, если они тут и есть.
Дело ведь не в конкретном поэте Мориц Ю.П. Ей решать - что писать, что обнародовать. Но именно так – увы! – многие думают и чувствуют. И что самое скверное - среди так называемых «творческих работников» (так их, кажется, именовали в то любезное время?). Среди духовной, извините за выражение элиты. Например, актер Владислав Галкин в интервью как-то назвал главное достоинство фильма «Диверсант», в котором он снимался,– «он не антисоветский и не антирусский». Как видим, нынче понятия эти принято ставить рядом. На советское – мода. Вот как раз только что сделали сериал «Исаев» - о подвигах будущего Штирлица. Вновь глядят на нас с экранов честные глаза обладателей знаменитой триады имени тов. Дзержинского про руки, сердце и голову. Словно и не было всех прошедших лет…
А вот антисоветскостью, видимо, лучше не бравировать. Хозяева прославившейся московской шашлычной, вздумавшие поюморить по поводу расположения оной напротив гостиницы «Советская», еще дешево (пока!) отделались. Заступившемуся за них (и за название «Антисоветская») Александру Подрабинеку пришлось похуже. Даже власти спохватились и принялись окорачивать зарвавшихся «Наших». Правда, вяло… Тут воздержусь: не хочу отнимать у процитированного поэта авторское право на краткую характеристику, с началом на «ш». Кстати, в принятых Юной Петровной терминах Подрабинек, видимо, тоже – из обитателей «русофобской псарни»? Или этим определением она удостаивает одних иностранцев? Но уж точно, что - антисталинист (он и не скрывает). А стало быть, – из тех, кто целовал сатану в… ну, в эти самые…
Ю. Мориц, между прочим, бывшей киевлянке, и тем многим, которые ее патриотический гнев разделяют, можно было бы кое-что заметить. Например - что не надо путать режим со страной и народом, которыми он овладел. Что даже объект их ретроностальгии заметил: мол, Гитлеры приходят и уходят, а народ германский остается. И это совершенно справедливо - не только относительно германского фюрера, и Германии. Кроме того, роль, которую народу, стране, режиму довелось сыграть в истории, и характеристика их – совершенно разные вещи. Солдаты Красной Армии освободили свою страну и – по логике войны – несколько соседних - от захватчиков. Спасли мир от германского нацизма. Никто у них не отнимает этой заслуги и не лишает благодарности за совершенное. Но это не делает режим, в армии которого они служили, менее преступным. Тем более, что, победив (и даже еще до Победы), он тут же поспешил воспользоваться кое-чем из арсенала поверженного врага. Думаю, довольно многие еще помнят, чем именно, и Юнна Мориц в том числе. Или может, посожалеем, что вождь не успел совершить очередную этническую чистку? Тогда у Юнны Петровны – и не у нее одной - жизнь сложилась бы совсем иначе (если бы вообще сложилась). И они бы, возможно, раньше догадались, где на самом деле им выпало пребывать.
Разница между Хатынью и Катынью практически исчерпывается первой буквой названия, аннексия Прибалтики ничем, по сути, не лучше пожирания Чехословакии, а лагеря Колымы или Воркуты от Майданека и Освенцима отличаются лишь техническими подробностями. Люди с умом и талантом должны бы, кажется, понимать такие вещи.
Приравнивать советский режим к гитлеровскому, значит, аморально… А пытаться отмыть его добела кровью «наших парней» (между прочим, и по его вине пролитой) – это, по-вашему, достойное занятие?
Впрочем, все это, опять-таки, - разговор абстрактный. Меня ностальгирование людей даже самых, казалось бы, интеллектуально продвинутых, по советским временам перестало удивлять давно. Еще когда философ Александр Зиновьев, в свое время раздербанивший советский строй в «Зияющих высотах», через какое-то время после возвращения на родину высказался в том смысле, что очень сожалеет о своей антисоветской деятельности: не ожидал-де, до чего оная доведет. И, кажется, даже вступил в компартию. Это - специалист по логике(!). Чего ж тогда от поэта требовать?
На самом-то деле все они сочувствия достойны. Да что – они. Мы. Мы все (ну, очень многие из нас), похоже, надеялись, что как-то можно перейти реку, не замочив ног. Что удастся, сковырнув осточертевший советский строй, оставить в неприкосновенности страну, с которой он сцепился в объятиях. Крепости этих объятий мы недооценили... Нынче многим хочется сбежать в прошлое, кажущееся таким уютным на фоне сегодняшнего дня, с которым неизвестно, что делать. А там, в частности, можно было не любить советскую власть – за оккупацию Прибалтики в том числе, - даже сочувствовать оккупированным – и при этом со всевозможным удовольствием устроиться на прихваченном взморье. И вообще: ощущение себя как частицы великой державы – это ведь так согревало. Даже тех, кто понимал, каким образом это величие достигнуто и чего оно стоит – во всех смыслах. Воспоминание о нем и ныне утешает. Надо же хоть чем-нибудь гордиться. Вот чем захотим, тем и будем. А потому что патриоты и патриотки. И – не замай со своей правдой, русофоб долбаный! А то в морду получишь. Это теперь такой патриотизм – с матюками и в морду.
…По роще калиновой, по роще осиновой шел ежик резиновый на именины к щенку, шел и насвистывал… Да вот беда – заплутал в тумане, сбился с пути, да еще туману наглотался. А туман-то был – дым из «кастрюльки-ядоварки» с красивенькой этикеткой-обманкой: «Патриотизм». Что-то чересчур много оказалось таких ежиков. Хлебнули они того тумана – и траванулись. Как бы не навсегда.