06/12/2011 | Koala

http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/C52B91C9EE8E26D5C32578AD001EB185
Заход в Черное море для участия в украинско-американских учениях «Си Бриз – 2011» крейсера ВМФ США «Монтерей», оборудованного противоракетной системой «Иджис», вызывает у нас ряд вопросов.

«Монтерей» был направлен в европейские воды в рамках реализации «поэтапного адаптивного подхода» администрации США к формированию европейского сегмента глобальной ПРО. Первый этап этой программы предусматривает размещение в Адриатическом, Эгейском и Средиземном морях группы американских кораблей, призванных осуществлять защиту стран Южной Европы от гипотетических ракетных угроз. По официальной американской версии, они могут также выдвигаться в Черное море в случае необходимости, например, при обострении ситуации в регионе.

Оставляя в стороне неурегулированность вопроса об архитектуре возможной ЕвроПРО в соответствии с решениями лиссабонского саммита Россия-НАТО, хотелось бы понять, какое «обострение» имело в виду американское командование, перемещая из Средиземноморья на восток основную ударную единицу из состава формируемой территориальной противоракетной обороны североатлантического альянса. Если речь идет об обычном «визите» в этот крайне чувствительный регион, то почему для него был выбран корабль именно с таким вариантом вооружения? И какую роль отводил противоракетам «Монтерея» сценарий учения «Си Бриз – 2011», в ходе которого отрабатывалась «антипиратская операция по стандартам НАТО»?

Российская сторона неоднократно подчеркивала, что мы не оставим без внимания появление в непосредственной близости от наших границ элементов стратегической инфраструктуры США и будем воспринимать подобные шаги как угрозу нашей безопасности. Вынуждены констатировать, что наши озабоченности по-прежнему игнорируются и что под прикрытием разговоров о сотрудничестве в области ПРО в Европе идет формирование той самой противоракетной конфигурации, об опасных последствиях которой мы неоднократно предупреждали наших американских и натовских партнеров. Причем делается это демонстративно, как бы показывая России, что никто не намерен считаться с нашим мнением. Подобный подход явно не благоприятствует совместному определению концепции и архитектуры будущей ПРО в Европе, как об этом договаривались в Лиссабоне и на встречах президентов России и США.

То, что уже на первом этапе реализации «адаптивного подхода» США возникают подобные сюрпризы, свидетельствует о высоком уровне стратегической неопределенности, которую создает американская программа ПРО. Тем более закономерен вопрос о том, насколько можно полагаться на устные уверения в ее ненаправленности против России.

«Рекогносцировка» американскими противоракетчиками черноморской акватории еще раз подтверждает необходимость выработки четких юридических гарантий ненаправленности развертываемых в Европе средств ПРО против российского потенциала ядерного сдерживания. В основе таких гарантий должны лежать объективные критерии, позволяющие оценивать соответствие систем ПРО заявленной цели – противодействовать ракетным угрозам, источники которых находились бы за пределами Европы. Не менее важно обеспечить равноправное участие России в разработке концепции и архитектуры ЕвроПРО и предусмотреть адекватные меры укрепления доверия и транспарентности.

Обо всем этом мы были готовы договориться в Довиле. Жаль, что этого не получилось. Продолжим добиваться полной ясности в этих серьезнейших вопросах в ходе дальнейших переговоров с США и НАТО.