Відповіді

• 2002.10.17 | Габелок (Habelok)

  Re: Слов"яни, до питання етимології слова.

  Цікаво, що у Бориса Грінченка немає слова "слов'янин" але є слово "слав'янин". "Щоб усі слав'яне стали добрими братами".
  
  >>Слав'янка - азбука-кирилиця.
  
  >>Слав'янщина - славянская земля. "Всі земляки наші і вся Слав'янщина." (Шевченко).
  
  >>Славут, Славута, Славутиця, Словутиця - Дніпро.
  
  Якщо це все так, то Україна не тільки "споконвічна Русь" але ще й "споконвічна Слав'янщина"?

• 2003.01.17 | Габелок

  сколоти, склавини, слов*яни...

  http://recult.by.ru/pages/slav/sc.htmНАЛИВАЙКО С.І.
  
  
  СКОЛОТИ, СКЛАВИНИ, СЛОВ`ЯНИ...
  Фрагмент з книги: Наливайко С.І. Таємниці розкриває санскрит. - К.: Вид. центр "Просвіта", 2000. Українською мовою.
  
  Геродот у V ст. до н.е. серед кількох версій про походження скіфів подає і ту, яка, за словами історика, належить самим скіфам. На пустельній доти землі від Зевса й дочки ріки Борисфен (давня назва Дніпра) народилася перша людина — Таргітай. Троє його синів — Арпоксай, Ліпоксай і Колаксай — стали родоначальниками скіфських племен, але першим царем і засновником династії скіфських царів став наймолодший з братів, Колаксай. Бо тільки йому далися до рук магічні дари, які впали з неба, — золоті чаша, сокира, плуг і ярмо. Як пише Геродот, усі разом скіфи називаються сколоти, за іменем їхнього царя Колаксая. Скіфами ж їх назвали греки (Геродот, 181).
  
  Отже, виходить, що сколоти - самоназва скіфів і суто скіфське слово. Крім того, легенда ця має кілька цікавих моментів. І тут, як і в літописній легенді про полянських князів Кия, Щека й Хорива, як і в вірменській легенді про князів Куара, Мелтея і Хореана з області Палунь, фігурують троє братів. І тут, як і в міфі про трьох синів царя Яяті від дружини-кшатрійки Шарміштхи престол дістається наймолодшому з братів. Показово й те, що магічні дари, впалі з неба, характеризують чотиристановий поділ скіфського суспільства, властивий і давньоіндійському суспільству. Більше того, символіка небесних дарів легко витлумачується на індійському ґрунті: чаша символізує стан жерців-брахманів, сокира — воїнів-кшатріїв, плуг — хліборобів-вайш'їв, ярмо — шудрів, залежних від трьох вищих станів. І якщо судити з того, що всі чотири індійські терміни на означення цих станів рясно відбиті в українських прізвищах, то напрошується висновок: чотиристановий поділ суспільства знали й предки сучасних українців.
  
  Ці вкрай важливі повідомлення античного автора слід розуміти так, що етнонім сколоти й ім'я Колаксай — споріднені й сходять до спільного кореня. І справді, в обох словах наявний спільний компонент кол. На думку М.Я.Марра, яку підтримує відомий іраніст і скіфолог В.І.Абаєв, скіфи й сколоти — два різновиди однієї назви, що мають спільне походження, отже, й однакове значення (ДИЯ, 363-364). Проте всі намагання визначити, що ж саме означає цей компонент, виявилися невдалими. І врешті-решт дослідники дійшли невтішного висновку, що засобами іранських мов (а скіфів відносять до іраномовних племен) значну частину «варварських» імен і назв з Північного Причорномор'я, серед них етнонім сколоти й ім'я Колаксай, пояснити неможливо. Щоправда, В.І.Абаєв, хоч і не категорично, спробував вивести ім'я Колаксай з іранського Хвархшая — «Сонце-цар» (Там же). Проте через численні застереження і обумовлення це тлумачення втрачає переконливість і вірогідність, хоча, мабуть, не варто категорично й заперечувати, що ім'я Колаксай може мати певний стосунок до Сонця. Бо племінний ватажок, а особливо пізніший цар, був у давні часи і воєначальником і жерцем водночас, який через пожертву поєднував Землю й Небо, світ людей із світом небожителів і його часто порівнювали й ототожнювали з Сонцем. Тож єдине, в чому більш-менш одностайні дослідники, це те, що елемент кол в етнонімі та імені — якийсь украй важливий термін у давніх насельників Північного Надчорномор'я, населення, можливо, ще навіть доскіфського.
  
  Індійці добре знали скіфів, яких вони називали шаки (іранці — саки). Шаки, як і бактрійці та явани (греки-іонійці), брали участь у війні, описаній у «Махабгараті», що спалахнула між двома братніми родами пандавів і кауравів. Причому шаки-скіфи виступали на боці саме кауравів, яких підтримували сінди й сувіри, засвідчені й на терені України, а також ядави, тотожні літописним ятвягам. Кауравів підтримував і Баладева, старший брат Крішни по батькові, тоді як сам Крішна виступав на боці пандавів. Цю подію деякі індійські джерела відносять до надзвичайно давніх часів. Принаймні відомий Айхольський напис, знайдений у незавершеному джайнському храмі й датований 634-635 рр., повідомляє, що на 556 рік ери Шака (відповідає 634 рокові нової ери) минуло 3735 років від війни, описаної в «Махабгараті» і що саме з цієї події почалася нова епоха — Каліюга, Залізний вік, у якій ми зараз і живемо. Тобто ця знаменна подія — війна в «Махабгараті» — сталася майже 5100 років тому. А ера Шака, тобто Скіфська ера, веде своє літочислення з 15 березня 78 року нової ери. Особливість її та, що відлік часу починається зі сходу сонця, а Новий рік відзначається 12 квітня з відхиленням на два-три дні в той чи інший бік. Особливо поширений цей календар сьогодні на півдні Індії, в дравідомовних народів і називається Шака-самват (варіант — Шака-самбат).
  
  Зі скіфами виявляє зв'язок і «Рамаяна»: Кайкеї, наймолодша й найулюбленіша дружина царя Дашаратхи, ім'я якого означає «Десять колісниць», батька Рами, походила, як вважають дослідники, зі скіфського племені кекаїв, про що свідчить і саме її ім'я, яке дослівно означає «Кекайка», «З кекаїв». Саме через Кайкеї, як засвідчує ця давньоіндійська епічна поема, Рама та його красуня-дружина Сіта мусили піти в лісове вигнання на довгі чотирнадцять років. Тож індійський матеріал, поза сумнівом, може пролити певне світло і на етнонім сколоти, і на ім'я Колаксай.
  
  У цьому плані привертають увагу сучасні індійські чоловічі імена, які містять компонент куль (санскр. кула), напрочуд схожий на компонент Кола- в імені Колаксай: Кульбгушан, Кульвант, Кульвір, Кульдгар, Кульдев, Кульдіп, Кульнандан тощо. І якщо значення скіфського Кола- невідоме, то значення санскритського кула цілком прозоре — «сім'я», «родина», «рід», «плем'я» (СРС, 167). І таким чином, наведені імена означають: Кульбгушан — «Окраса роду», Кульвант — «Родовитий», «Знатний», Кульвір — «Герой/Богатир роду», Кульдгар — «Опора роду», «Рододержець», Кульдев — «Божество роду», Кульдіп — «Світильник роду», Кульнандан — «Радість/Втіха роду».
  
  До цього слід додати, що бог Шіва має епітети Кулеша й Кулешвара, які в сучасних формах Кулеш і Кулешвар також побутують як чоловічі імена; обидва ці імені означають «Бог/Божество роду». Індійська історія знає і царя на ім'я Кульшекхар — «Корона/ Вінець роду», котрий заради служіння богові та улюбленої справи — написання віршів — зрікся престолу, але прославився як поет і увійшов у давні поетичні антології.
  
  Входить санскр. кула та хінді куль у географічні назви: Кульгірі, Куладрі, Кульпарвата, Кулачала, Кульшайла, досл. «Родина/Сімейство гір» — синоніми на означення головного гірського ланцюга в Індії, що його складають сім гірських хребтів. «Ваю-пурана», давньоіндійська писемна пам'ятка, згадує країну Кулья, досл. «Благородна», «Високородна», «Родовита».
  
  Входять кула та куль і в важливі соціальні терміни й поняття, пов'язані з родиною, родом, племенем, родоводом тощо: кулькар — засновник роду; кульнам — родове ім'я, родовий титул; кульдгарма — родові/родинні звичаї або традиції; кульшастри — старовинні родинні або родові книги; кулачар'я — домашній навчитель-гуру, родинний жрець, знавець сімейного родоводу й традицій; кульдевта — родинне чи родове божество (є ще термін грамадевта — «божество села», де грама, яке в санскриті означає «село», споріднене з укр. громада, а саме терміном громада означалася колись українська сільська община); кульвідья — родові/родинні знання, де відья означає «знання», «відання» і споріднене з нашим відати — «знати».
  
  Слово відья також входить в індійські чоловічі імена — ім'я з цим компонентом має, зокрема, нинішній посол Індії в Україні Відьябгушан Соні. Саме ж ім'я Відьябгушан означає «Окраса знань», тобто «Мудрий», де бгушан — «окраса», «оздоба» (моя перекладацька діяльність почалася з віршів відомого індійського поета Бгаратбгушана Аграваля, де ім'я Бгаратбгушан означає «Окраса Індії», а Бгарат — споконвічна, традиційна назва Індії). Симптоматично, що резиденція індійського посла в Києві міститься на вулиці Ярославів Вал, біля пам'ятника великому київському князю Ярославу, котрий мав епітет Мудрий. Поруч із пам'ятником стоять Золоті Ворота, до яких виявляє причетність уже прізвище посла, яке сходить до санскр. сона — «золото». Саме Ярослав Мудрий звів Святу Софію, яка символізує божественну мудрість, біля місця, де був похований київський князь Дір, ім'я якого має індійський відповідник. І сьогодні в індійців побутує чоловіче ім'я Дгір, «Мудрий»; до речі, перший посол Індії в Україні, Судгір Девре, мав ім'я Судгір, яке містить компонент дгір і яке означає «Премудрий». Принагідне зазначимо, що наставник самих богів в індійській міфології, Брихаспаті, мав епітет Дгір — Мудрий.
  
  Кула — надзвичайно давній термін, уживаний іще в «Рігведі» на означення великої патріархальної сім'ї, яку очолював кулапаті, кульпаті, досл. «захисник/батько роду/родини»; він мав цілковиту владу над усіма членами родини/роду, включаючи й челядь. Цікаво відзначити, що цей надзвичайно давній санскритський термін пристосувався до сучасних умов і став означати в мові хінді «канцлер/ректор університету». З переважанням індивідуальної сім'ї значення кули помітно знизилося, хоча серед вищих станів вона ще зберігає певне місце й значення.
  
  В «Артхашастрі» — трактаті про мистецтво політики й управління державою, датованому IV ст. до н.е., тобто часом, коли скіфи-шаки були в розповні своєї величі й слави, термін кула має широку амплітуду значень: «сім'я», «община», «громада», «рід», «плем'я» тощо. Він творить складні слова із значенням спорідненості, походження, родовитості й знатності. Причому впадає в око, що коли йдеться про походження, то воно із цим терміном неодмінно високе, благородне, а то й царське (Вигасин, 143-144). Та й у санскриті одним із значень слова кула є «царська родина», а з деякими суфіксами означає «царського роду», «приналежний до царської сім'ї» (СРС, 167-168). Куластрі, кулавадгу, кулаканья— «високородна жінка/дівчина», куладухіта — «знатна дівчина» (досл. «дочка роду»), кулапутра — «шляхетний юнак» (досл. «син роду»), кулік — ремісник,виходець із знатного роду; кулін, куліна — «родовитий», «благородний», «знатний».
  
  Терміном куліна означаються деякі найбільш шановані брахманські родини в Бенгалії. Колись нібито бенгальський цар Баллаласена одібрав найшанованіші й найавторитетніші брахманські родини й означив їх терміном куліна, тобто "високородні", "благородні". Ці родини зберігали свій високий статус доти, доки одружувалися в межах своєї касти. Якщо ж хтось одружувався з дівчиною іншого стану, то він втрачав свій статус на одне наступне покоління. Це спричинилося до неабиякого замішання серед бенгальських брахманів, бо всі прагнули віддаьти своїх дочок за кулінів. Та оскільки тих було не дуже багато, то їм доводилося мати не одну дружину, а кілька.
  
  Очевидно, в самому слові кула та його скіфському відповіднику кола криється пояснення того, чому наймогутнішу й найшанованішу частину скіфського суспільства називили "царськими" скмфами. Саме таке значення міг, певно, нести й сам етнонім сколоти. Це значення, поза сумнівом, було набагато відчутніше й найвагоміше в скіфські часи.
  
  У сучасних індійських мовах, зокрема в хінді, деякі давні закінчення відпали, тому іменники втратили здатність виражати множину. Цю втрату компенсували суфікси, які розвинулися від самостійних слів із значенням "багато", "всі", "все". Таким суфіксом у мові хінді й стало слово куль, похідне від санскритського кула. Воно виступає у складних словах другим компонентом і означає "гурт", "череда", "табун", "зграя", "рій": гокуль - "череда корів" (інший термін на означення череди корів — гетра, споріднене з укр. отара), алікуль — «рій бджіл», девкуль — «храм» (досл. «сімейство богів») тощо.
  
  На іранському грунті санскритському кула, скіфському кола та хінді куль відповідають хіль/хель — «сім'я», «рід», «підрозділ племені», «клан», «плем'я», які також входять у племінні (хадохейлі, сулейманхейлі, джаніхейлі) та географічні назви, особливо на Памірі, в Афганському Бадахшані (Маргхель, Теджкель, Мондрель, Вуруель, Кхамбель) й Східному Гіндукуші (Башгель, Мамгель, Рамгель, Прунгель, Катігель) тощо, де має значення «село», «поселення» (Грюнберг, 168; ЯВГ, передмова).
  
  У сучасних іранських мовах, як і в сучасних індійських, через втрату давніх закінчень, які виражали множину, з'явилися словотвірні суфікси, що розвинулися від самостійних слів із значенням «багато», «всі». Одним із таких суфіксів і є хель/хіль, що виражає саме збірну множину однорідних предметів та істот, бо для звичайної форми множини існують і вживаються інші суфікси: адамхіль— «люди», «рід людський», «людство» (адам — «людина»), вруд-хель — «брати» (вруд — «брат»), кітобхель — «книжки» (кітоб — «книжка») тощо. Такий самий суфікс і в такому ж значенні використовується на означення збірної множини в курдських діалектах (Опыт, 197-198). У складних словах, пов'язаних із родинною термінологією, хель/хіль означає «рідня», «родичі»: мадхель — «женихова/зятева іідня», хвахахель — «тещина/свекрушина рідня».
  
  Цікаво відзначити, що і в індомовних гіссарських пар'я в Узбекистані теж наявний цей суфікс (Оранский, 49; примітка 13). Таке явище можна було б пояснити впливом іранських мов, в оточенні яких перебуває це індоарійське плем'я, якби подібне явище не фіксувалося серед новоіндійських мов, про що вже трохи мовилося. А на доповнення можна додати, що в мовах бенгальській та орія вторинні суфікси на означення сукупної множини повністю замінили первинні. Суфікс gula/guli, утворений з kula, поєднується з неособовими іменниками як у прямому, так і в непрямому відмінках (Зограф, 77).
  
  З неіндоєвропейських мов сюди долучається тюркське ель/іль, яке виступає з такими ж функціями, що й індійське кула/куль та іранське хель/хіль і яке, очевидно, є дуже давнім запозиченням з іранських мов.
  
  Воно досить рясно представлене, наприклад, в іменах Ельдар - "Опора роду/Рододержець" (тотожне інд. Кульдгар), Ельвір - "Герой/Богатир роду" (тотожне інд. Кульвір), Ельбан — "Захисник/Оборонець роду», Ельмурад — «Щастя роду» тощо. Слід зазначити, що більшість цих тюркських імен переважно іранського походження.
  
  Існує подібне слово і в угро-фінських мовах: у вепсів слово kula, що мало ті ж самі значення, що й у його індійських, іранських та тюркських родичів, зараз уживається в значенні «село»; йому у фінській, естонській та карельській мовах відповідає kula, надзвичайно давнє, що вказувало на територіальне розселення людей, які розмовляли однією мовою (Богданов,66).
  
  Знають терміни, споріднені з санскритським кула, хінді куль та скіфським кола слов'янські мови: укр. коліно— «рід», «походження» (пор. у Бориса Грінченка: «Одно — що вона пані великого коліна», тобто «високого роду»); покоління; колінник (у Срезневського) — «співплемінник», «одноплемінник»; сербохорватське коленович — «людина шляхетного походження», «знатна людина».
  
  Отже, скіфське кола, індійське кула/куль, іранське хель/хіль та інші іномовні відповідники — надзвичайно важливий суспільний термін на означення сукупності людей. Він справді найістотніша прикмета кожної давньої людської спільноти. На думку відомого мовозлавця В.М.Ілліч-Світича, в основі кула, ареал якого охоплює величезні простори Євразії, збереглося першорядне поняття соціального характеру — назва родового об'єднання, перенесена в окремих групах на сімейне або територіальне об'єднання (ОСНЯ, 363). Тож і не дивно, що цей термін, по-своєму видозмінений в різних мовах, увійшов у важливі для первісного суспільства терміни й поняття, пов'язані з родиною, родом, родоводом, родовитістю, походженням, знатністю. А також в імена, назви, теоніми й етноніми, одним із яких і е сколоти. Відбився цей термін і в імені першого скіфського царя — Колаксай. Ім'я це означає «Цар племені» й первісне постало з терміну на означення племінного ватажка, а з часом перетворилося на повнокровне чоловіче ім'я.
  
  Що ж до етноніма сколоти, то в ньому виразні три компоненти: с-коло-ти, де -ти (у Геродота -той) грецьке закінчення множини, а кол(о) — «рід», «плем'я». Початкове с- в етнонімі — префікс сукупності, збірності, спільності; він, до речі, якраз і наявний у трьох останніх словах як су-, з- та с-. Підтверджує таку думку й санскрит, подаючи, зокрема, термін сакулья — «родич» (у 5-6 поколінні по чоловічій лінії): йому точно відповідає рос. «сородич». Санскритське са- тут і російське со- цілковито тотожні.
  
  Отже, етнонім сколоти означає «роди», «племена», а коли точніше, то «співроди», «співплемена». Він е терміном на означення усієї сукупності скіфських племен. Що цілком узгоджується з Геродотом: за його часів скіфи жили окремими племенами, а на чолі їх стояли племінні ватажки, яких історик називає царями. Слушність Геродотових слів підтверджують імена скіфських родоначальників — Арпоксай, Ліпоксай та Колаксай, у яких компонент —ксай якраз і означає «цар»; утворене —ксай від індоіранської основи кшатр/хшатр — «сила» «влада». Від цієї ж основи походить і наше цар, широко відбите в українських прізвищах Цар, Царко, Царук, Царик, Царевич, Царенко, Цариченко тощо, а вони, в свою чергу, відбивають приналежність певної частини давньоукраїнської спільноти до воїнського, кшатрійського стану.
  
  Кула в «Рігведі» має і значення, згодом призабуті: «оселя», «поселення», «селище», «село». Тюркське ель/іль відбилося в словах аул, аіл — «село». Угро-фінські kula/kyla сьогодні вживаються в значенні «село». Це спонукає гадати, що й наше село споріднене з цими термінами, особливо з іранськими хель/хіль, які на слов'янському ґрунті відповідають сел/сіль (пор. укр. село — сільський). А щодо коливання х/с показові іранські й індійські факти: Іран. хаома — інд. сома, ахура — асура, Хінд — Сінд, Вахуман — Васуман, Вахішта — Васіштха тощо. Саме ця особливість є визначальною при віднесенні того чи іншого давнього слова з Північного Причорномор'я до іранських чи індійських мов.
  
  З чого напрошується важливий висновок, що етнонім слов'яни — тотожний етнонімові сколоти, а проміжною ланкою між ними є варіант склавини. Тобто всі ці етноніми складаються з однакових основних компонентів і несуть однакове значення — «співроди» або «співплемена». І етнонім слов'яни є таким самим терміном на означення всієї сукупності слов'янських племен, як і етнонім сколоти є означенням всієї сукупності скіфських племен. Хоча, зрештою, ці скіфські та слов'янські племена споріднені, як споріднені й етноніми сколоти, склавини, слов'яни.
  
  ПРИМІТКИ:
  
  Вигасин - Вигасин А.А. Самозванцев А.М. "Артхашастра": проблемы социальной структуры и права. М.,1984
  Геродот - Геродот. Історії в дев`яти книгах. К.,1993
  Грюнберг - Грюнберг А.Л. Заметки по топонимии Афганского Бадахшана//Ономастика Востока. М.,1980
  ДИЯ - Основы иранского языкознания: древнеиранские языки. М.,1979
  Зограф - Зограф Г.А. Морфологический строй новых индоарийских языков. М.,1976
  Опыт - Опыт историко-типологического исследования иранских языков. М.,1975
  Оранский - Оранский И.М. Иранские языки в историческом освещении. М.,1979
  ОСНЯ - Иллич-Свитыч В.М. Опыт сравнения ностратических языков: Введение. Сравнительный словарь. М.,1971
  СРС - Санскритско-русский словарь. М.,1978
  ЯВГ - Грюнберг А.Л. Языки Восточного Гиндукуша: язык кати. М.,1980
  
  
  
  --------------------------------------------------------------------------------
  Реконструкция культуры
  Copyright © AM 2000-2002
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2003.01.17 | Габелок

    Цікаво, що греки називали Київ - Самбатас (-)

    згорнути/розгорнути гілку відповідей

    • 2003.03.06 | Habelok

      Смбат I

      http://users.freenet.am/~armenica/history/08.htm
      
      
      Сын Ашота I Смбат I (890—914) продолжает политику своего отца, однако он встречается с большими трудностями. Политике централизации сопротивлялись крупные армянские феодалы рода Арцруни, стремившиеся сохранить самостоятельность и расширить собственные владения. Против Багратидов выступали халифат и, в частности, арабский эмират соседней Атропатены; они прилагали все усилия, чтобы помешать укреплению армянского государства.
      Атропатенский эмир Юсуф сумел воспользоваться противоречиями между родами Багратуни и Арцруни и привлечь последних на свою сторону. В 908 г. он дает от имени халифа царскую корону Гагику Арцруни и в противовес Багратуни провозглашает его царем Армении и своим союзником. Вскоре после этого войска Юсуфа вступили в Армению, Смбат I в течение ряда лет оказывает упорное сопротивление; в 914 г. он со своим отрядом укрылся в крепости Ка-пуйт, однако был вынужден сдаться; тем более, что некоторые армянские князья покинули его. По приказанию Юсуфа царь Смбат был казнен.
      згорнути/розгорнути гілку відповідей

      • 2003.03.06 | Habelok

        Re: Смбат I

        http://www.hayastan.ru/Armvest/Jurnal06/j06_stat28.html
        
        Таким образом, из эпохи Урарту нам известны четыре представителя рода Багратуни. Эпонимом фамилии мы считаем имя богини, супруги главного бога Урарту Халда. Ее звали Багбарту; как разъясняет Б. Пиотровский, до присоединения Маны к Урарту храм в Мусасире был главным храмом Маны, после присоединения он стал главным храмом Урарту, а Халд - также и главным богом Маны. Багбарту же стала его супругой и женским двойником(5). Чередование Багбарту переходит в Баграт - Багарат - Багратуни (по аналогии Ур-ар-ту -Арарат)(6).
        
        В научной литературе (и за ее пределами) Багратидам обычно приписывается еврейское происхождение. В обоснование делается ссылка на сообщение армянского историка V в. Мовсеса Хоренаци, который в обращении к своему меценату-марзпану Сааку Багратуни дает разъяснения относительно происхождения рода.
        
        Соответствующая глава называется 'Ряд наших царей и их перечисление от отца к сыну'. В ней историк пишет, что армянский царь Грачья (Храчеа) выпросил у царя Вавилона Навуходоносора, уведшего в плен иудеев, одного из полоненных иудейских вождей по имени Шамбат и поселил его в нашей стране с большими почестями. 'Летописец утверждает, что именно от него происходит род Багратуни, и это правда'. Далее Хоренаци пишет, с каким трудом армянские цари склонили потомков Шамбата к идолопоклонничеству, и в конце добавляет: 'Ибо некоторые не заслуживающие доверия люди произвольно, не считаясь с истиной, утверждают, что твой венцевозлагающий род Багратуни происходит от Хайка. По этому поводу скажу: не верь подобным глупостям, ибо в этих словах нет ни следа или признака правды, ни отдаленного намека на нее, они только и бубнят пустые речи и разные нелепицы про Хайка и про подобных ему. Но узнай, что твое имя Смбат, которым Багратуни часто нарекают своих сыновей, это по-настоящему, на их прежнем, то есть иудейском языке - Шамбат'(7).
        
        В другом месте он добавляет: 'Надобно тебе знать, что, когда род Багратуни покинул веру своих предков, он прежде всего приобрел варварские прозвания - Бюрат, Смбат и тому подобные наименования, лишившись первоначальных имен Багадия, Тубия, Сенекия, Асуд, Сапатия, Вазария, Енанос, какими их называли до отступничества. И мне кажется, что имя, которое Багратуни произносят как Багарат, - это Багадия, Асуд - Ашот, таким же образом Вазария (превратился) в Вараза, как и Шамбат - в Смбата'(8).
        
        По этой версии, один из иудейских вождей по имени Шамбат (Смбат) был пленен Навуходоносором в 593 или 683г. до н.э., а армянский царь Грачья поселил его в Армении. Вторая версия у Хоренаци -происхождение Багратуни от Хайка, т.е. армянское происхождение.
        
        Первая версия давным-давно отжила свой век, она не выдержала критики и существует лишь по инерции, а зачастую поддерживается искусственно.
        
        Армянская и зарубежная арменоведческая историко-филологическая наука за прошедшее столетие накопила огромный критический материал относительно иудейской версии происхождения Багратидов, сейчас поддерживать этот вариант значит откатываться до уровня знаний конца XIX века.
        
        Уже А. Гарагашян в 1895г. отметил, что имена Вараз, Баграт, Смбат и другие - арийские, например, Вараз означает 'победитель', Багарат, как отмечалось выше, - 'богом данный'. Производные от Вараза - Вараздат, Варазтироц и т.д. При Сасанидах Вараз стал Перозом.
        
        Проф. Г. Халатян провел сравнительный анализ багратидских и иудейских имен, и это сопоставление не доказывает версию Хоренаци. Багадия, Вазария, Шамбат, Асуд, якобы соответствующие армянским Баграту, Варазу, Ашоту, Смбату, в Библии не встречаются. И наоборот - имена Сенекия, Тубия, Енанос, Азария, Сария, которые упоминаются в Библии, у Багратидов в употреблении не были(9).
        
        Добавим, что имя Смбат очень древнее, оно встречается уже в урартскую эпоху в форме Sunbu-Sumbu(10).
        
        Крупный специалист по генеалогии армянских и кавказских аристократических фамилий Кирилл Туманов посвятил специальное исследование происхождению древнеармянской царский династии Ервандуни (VI-II вв. до н.э.); Ервандуни-Оронтидов он отождествляет с Багратуни (подробно см. работу Туманова на английском языке(11)).
        
        Таким образом, долгое время родоначальником Багратуни считали Шамбата (или Смбата), ссылаясь на сообщение Хоренаци. В армянской историко-филологической науке это положение пересмотрено, но в зарубежной (в том числе и русской) арменистике Шамбат по традиции остается на прежнем месте.
        
        За минувшее столетие, в особенности в его последние десятилетия, наука шагнула далеко вперед, то, что вчера казалось непререкаемым, сегодня отвергнуто как анахронизм.
        
        Что знает сегодня историческая наука о Шамбате?
        
        Современный исследователь Г. Мелконян (бывший сотрудник Института истории АН Арм. ССР) считает, что Шамбат был из тех армян, которые проживали в Адиабене (север Ассирии) в годы борьбы Трдата I Аршакуни, основателя Аршакидского царства в Армении, против Рима (50-60гг. н.э.). Адиабена была союзником Армении, здесь проживали армянские нахарары (крупные феодалы). Часть из них, в том числе и Шамбат, перешла в Армению и участвовала в антиримских войнах. В этот период при царском дворе в Адиабене распространилось одно из ранних христианских учений, которое воспринималось как еврейская религия. Все последователи этого учения считались 'евреями'(12). Поэтому для Хоренаци все последователи раннего христианства, в том числе и Шамбат, являлись 'евреями'(13).
        
        Личность Шамбата проясняется благодаря сообщению сирийского летописца III-IV вв. н.э. Map Абас Катины, жителя армянского города Мцурна. Его труд содержал записи древних армянских легенд, также и письменных источников, в том числе и документальных, из коих он почерпнул сведения об армянских и парфянских Аршакидах. Этим трудом пользовался и Хоренаци (в его 'Истории' Map Абас назван Марабба Мцурнаци).
        
        Часть сочинения Map Абаса ошибочно приобщена к 'Истории' автора VII в. Себеоса (из рода Багратуни) и в историко-филологической науке известна как 'История Анонима' или 'Начальная история Армении' (см. Мовсес Хоренаци, История Армении, Введение, стр. XI-XII).
        
        Относительно Шамбата у Анонима сказано: 'И стал властвовать над ними (т.е. армянами) Зарех, сын сыновей Араменака, муж храбрый, с мощным луком. После него Армог, за ним Сарханг, за ним Шаваш, за ним Парнаваз.
        
        Этот Парнаваз родил Багама и Багарата, и Багарат родил Бюрата, и Бюрат родил Аспата. Сыновья Багарата унаследовали свои владения на западной стороне, т. е. дом Ангег, ибо Багарат назывался также Ангегом и его в то время племя варваров называло богом'.
        
        Этот Багарат именовался также Багарат-Паразян, он возложил венец на голову Трдата I при коронации: 'Ему навстречу выходит Багарат Паразян, из сыновей Араменака, великий нахарар с войском... венчает отцовской короной, усаживает на престол, покрытый золотом и украшениями... Его назначил царь Аршак (царь Парфии - P.M.) аспетом Армянской земли'(14).
        
        Основываясь на сообщении Анонима, акад. С. Еремян заключает, что Шамбат в 'Истории' Хоренаци (Багарат Фаразян у Анонима) был современником Трдата I Аршакуни и по примеру адиабенских царей исповедовал 'еврейскую' веру, т.е. одно из раннехристианских учений. Этот Багарат возглавлял армянских нахараров, нашедших убежище в Мцбине во время армяно-парфяно-римских воин. Он участвовал в церемонии коронации Трдата в качестве венцевозлагателя(15).
        
        Мовсес Хоренаци Шамбата, выкупленного царем Грачья, считает родоначальником Багратуни. Он пишет, что парфянский царь Вагарш I 'возводит на царство в Армении своего брата Вагаршака (т. е. Трдата I) и отводит ему северные и западные края. Вагаршак... учредил нахарарства и назначил родовладыками нахарарств достойных людей, из числа потомков нашего прародителя Хайка и из других... Прежде всего воздавая за добро могучему и мудрому мужу Багарату, потомку Шамбата, что из иудеев, он дарует ему потомственное право возлагать венец на царей Аршакуни, а роду, что произойдет от него, зваться по его имени Багратуни, этот род ныне является великим нахарарством в нашей стране. Ибо упомянутый Багарат, еще до войны Аршака против Македонян (т.е. Селевкидов - P.M.), при царском дворе первый посвятил себя служению Вагаршаку. Кроме того (он назначается) наместником западного края, до тех пределов, где кончается армянская речь, предводителем десяти тысяч воинов'(16). Хоренаци имеет в виду области Тморик, Корчайк, Марац амур ашхар, Гохтн, Ангех-тун и Спер. Добавим - и Махкертун. Спер был областью царского домена и только впоследствии стал наследственным владением Багратуни(17).
        
        Здесь Хоренаци называет Шамбата родоначальником Багратуни. Он ошибается. Как уже сказано выше, родоначальником долгое время считался стратег Тиграна II - Багарат. Однако сейчас он числится лишь представителем рода, поскольку известен венцевозлагатель Арташеса I (189-160гг. до н.э.) - Багратид Никефор, сын Ахшахрсартра(18).
        
        Таким образом, до Шамбата-Багарата, современника Трдата I Аршакуни, науке поименно известны следующие представители рода:
        
        Багадата, царь Мана (и его родня), 716 г. до н.э.;
        
        Никефор (он же Смбат Багратуни, воспитатель Арташеса I), II век до н.э.;
        
        Багарат - стратег Тиграна II, I в. до н.э.
        
        Поэтому Шамбат на родословной лестнице Багратуни занимает отнюдь не первое место.
        
        Добавим от себя: Шамбат не может быть родоначальником, поскольку в этом случае род носил бы фамилию Шмбатуни или Смбатуни, а не иную.
        
        Есть ученые, имеющие иной подход к проблеме историчности Шамбата. Они считают, что Хоренаци сам приписал Багратуни 'еврейское' происхождение, а Н. Адонц объяснял версию о еврейском происхождении своеобразным рефлекторным отражением того факта, что при царе Тигране II Багарат был переведен на юг и назначен правителем Сирии, т. е. края, населенного семитами(19).
        
        Если обобщить предложенные версии, то можно сделать два вывода: либо Хоренаци имел в виду вероисповедание Шамбата, либо его принудили 'евреизировать' Багратуни.
        
        Во времена Хоренаци существовала версия об армянском происхождении Багратуни, это признает сам историк, но он ее отвергает. В этом 'виноват' его меценат-марзпан Саак Багратуни, старший нахарар рода в годы, когда Хоренаци писал свою 'Историю'. Он дал заказ для изложения истории Армении, он же пожелал возвеличить свой род, показать свое превосходство над другими знатными родами - Мамиконянами, Арцруни и т.д. В результате появилась легенда о 'еврейском' происхождении, которая связывала Багратуни с пророком и царем Иудеи Давидом, его сыном Соломоном, а через них с Адамом и Богородицей. Так объяснили в свое время рождение легенды М. Броссе, Лео, Н. Адонц, К. Туманов(20). Эту легенду через пять веков повторил армянский историк Иоанн Драсханакертци (IX - нач. Х в.), позаимствовав ее из сочинения Хоренаци.
        
        Грузинские летописцы повторяют версию Хоренаци. Джеваншир (XI в.) пишет, что Адрнерсе, 'из дома пророка Давида, из Армении прибыл к Арчилу и просил у него место для жительства'. Ту же легенду приводит другой грузинский хронист -Сумбат, сын Давида (XI в.). Наконец, из зарубежных историков эту версию приводит византийский император Константин VII Багрянородный, почерпнув все сведения у армянских авторов(21).
        
        Следует отметить, что исследователи не заметили противоречия, имеющиеся у самого Хоренаци.
        
        По его словам, армянский род Гнтуни происходил от хананеев и был переселен в Армению из Палестины. Хоренаци рассказывает, как Багратид Енанос пытался уговорить родовладыку Гнтуни-Зору перейти в Иудею, к царю Ироду, и просить у того наследственные владения 'в исконной нашей стороне'. Зора не соглашался и ответил Енаносу: 'Зачем нам обманывать себя стародавними преданиями и обветшалыми легендами, считая себя палестинцами?'(22)
        
        Ответ Зоры очень красноречив, - уже при Хоренаци было известно, что приход Багратидов и Гнтуни из Палестины является 'обветшалой легендой'.
        
        В повествовании Хоренаци имеется и другое противоречие, связанное с проблемой Багратидов: род Ангех тун (Ангелена) он считает потомками внука Хайка - Паскама. Однако род Ангелена являлся ветвью Багратидов(23).
        
        После падения царства Аршакидов (428г.) влиятельными феодальными родами в Армении являлись Мамиконяны и Багратуни. В VIII в. они руководили борьбой армянского народа против Арабского халифата, но все три восстания (703, 748-750, 774-775гг.) потерпели неудачу, а руководители подверглись гонениям. Особенно тяжелые последствия имело подавление последнего, самого масштабного восстания. После первых удачных сражений в апреле 775 года в области Багреванд произошла битва, в которой восставшие потерпели поражение. Начались преследования армянских феодалов, в первую очередь Мамиконянов и Багратуни. Многие из них вынуждены были покинуть страну, уйти в соседние Византию, Грузию. В их числе был и Васак Багратуни, брат спарапета Смбата Багратуни, одного из руководителей восстания. Васак, его сын Атрнерсе и внук Ашот Куропалат являются основателями грузинской ветви Багратуни(24).
        
        Что касается судьбы Багратуни в самой Армении, то после захвата Византией Багратидских царств - главного (возглавляемого Ширакским домом) в 1045г. и Карсского в 1065г. - осталось Лорийское, оно было завоевано к 1113г. сельджуками, но представители Лорийских Багратидов (Кюрикяны) упоминаются в источниках до середины XIII века.
        
        Дальнейшая судьба армянских Багратуни требует скрупулезного исследования, но одно ясно: они не сошли с исторической арены и продолжили свое существование как под родовой фамилией, так и под новым именем. Известны представители Багратуни в Западной Армении в XVII-XIX вв.: это настоятели монастыря св. Георга в селении Сарсур (область Харберд), родичи одного из них, Арутюна Багратуни (1615г.), прослеживаются до конца XIX века. Саргис Багратуни умер в 1894г., родственниками последнего были Петрос и Степан Багратуни(25). Всех перечислить невозможно. Это задача специальной монографии
        згорнути/розгорнути гілку відповідей

        • 2003.03.06 | Habelok

          Re: Смбат I

          http://book.by.ru/cgi-bin/book.cgi?book=Hystory&flat=room5&i=1038389666
          згорнути/розгорнути гілку відповідей

          • 2003.03.06 | Habelok

            Re: Смбат I

            151. Юрий: re: Самбат в Yndex
            Местный календарь Бикрам Самбат …Бикрам Самбат, Непал! - С Новым годом, Непал!
            Остатки лавины, сошедшей в мае 1996 в долину Самбата (Трансильвания)
            Монастырь Самбата, Фэгэраш
            … крепость в Киеве которую упоминал Константин Багрянородный – Самбат
            Название "Сафет" - "Самбат" применительно к городу или реке может быть истолковано на основании ивритского "шабат" - "суббота
            Самбата Лпутяна и Арташеса Минасяна (оба – Армения)
            Самбатов Содном Гатапович
            Карабуюкля Самбат Саркисович
            … презренные Баграт, отец Самбата, и Григор, сын Бакурана, отошли в цитадель
            Одной из достопримечательностей Фиатиры был оракул Самбате, женщина-пророчица
            в Индии - по отношению к правлению некоторых великих императоров древних времён, таких как Вивврам Самбат или Шак
            Город назывался Шамбатос (Самбат) и лишь позже получил свое нынешнее название от булгарского слова "кий" (киселгэн - отрезанный).
            Самбат выпускник института Лумумбы г. Москва
            Саджид-Юсуф, наместник Азербайджана, взял в плен и казнил Самбата I царя Армении
            Самбат (Самват) один находится около Дуная, а другой был на месте Киева на Днепре
            византийское права в судебнике Мхитар Гоша (П84) и в кодексе Самбата (1265)
            принц Самбат - брат царя Малой Армении Хетума I
            Имя Самват упоминается у историка Прокопия Кесарийского в книге «О войнах с готами»
            Речь идет о славянине, который находился в войске Византии в 7 веке. В окрестностях Константинополя была обнаружена надгробная плита с надписью: «Хильбудий, сын Самбатоса»
            .
            «Індійці добре знали скіфів, яких вони називали шаки (іранці — саки). Ера Шака, тобто Скіфська ера, веде своє літочислення з 15 березня 78 року нової ери. Особливість її та, що відлік часу починається зі сходу сонця, а Новий рік відзначається 12 квітня з відхиленням на два-три дні в той чи інший бік. Особливо поширений цей календар сьогодні на півдні Індії, в дравідомовних народів і називається Шака-самват (варіант — Шака-самбат).»
            .
            География распространения слова "Самбат" впечатляет. Мне особенно импонирует Самбат Трансильванский, Фэгэраш
            Юрий.

  • 2003.01.18 | Габелок

    Греки називали Кия, Хільбудієм...(-)

• 2003.01.19 | Габелок

  Раби - слов*яни

  http://oldru.narod.ru/Add/slave.htm
  
  Этимология англ. slave
  
  Меня почти убедили (SASA на ВИФ), что совр. англ. slave происходит от имени славян:
  
  1. http://www.bartleby.com/61/62/S0466200.html:
  
  NOUN:
  1. One bound in servitude as the property of a person or household. 2. One who is abjectly subservient to a specified person or influence: "I was still the slave of education and prejudice" (Edward Gibbon) 3. One who works extremely hard. 4. A machine or component controlled by another machine or component. I
  
  NTRANSITIVE VERB:
  Inflected forms: slaved, slav·ing, slaves 1. To work very hard or doggedly; toil. 2. To trade in or transport slaves.
  
  ETYMOLOGY:
  Middle English sclave, from Old French esclave, from Medieval Latin sclvus, from Sclvus, Slav (from the widespread enslavement of captured Slavs in the early Middle Ages). See SLAV.
  
  WORD HISTORY:
  The derivation of the word slave encapsulates a bit of European history and explains why the two words slaves and Slavs are so similar; they are, in fact, historically identical. The word slave first appears in English around 1290, spelled sclave. The spelling is based on Old French esclave from Medieval Latin sclavus, "Slav, slave," first recorded around 800. Sclavus comes from Byzantine Greek sklabos (pronounced sklavs) "Slav," which appears around 580. Sklavos approximates the Slavs' own name for themselves, the Slovnci, surviving in English Slovene and Slovenian. The spelling of English slave, closer to its original Slavic form, first appears in English in 1538. Slavs became slaves around the beginning of the ninth century when the Holy Roman Empire tried to stabilize a German-Slav frontier. By the 12th century stabilization had given way to wars of expansion and extermination that did not end until the Poles crushed the Teutonic Knights at Grunwald in 1410.·As far as the Slavs' own self-designation goes, its meaning is, understandably, better than "slave"; it comes from the Indo-European root *kleu-, whose basic meaning is "to hear" and occurs in many derivatives meaning "renown, fame." The Slavs are thus "the famous people." Slavic names ending in -slav incorporate the same word, such as Czech Bohu-slav, "God's fame," Russian Msti-slav, "vengeful fame," and Polish Stani-slaw, "famous for withstanding (enemies)."
  
  2. http://www.britannica.com/cgi-bin/dict?va=slave:
  
  Main Entry: 'slave
  Pronunciation: 'slAv
  Function: noun
  Etymology: Middle English sclave, from Old French or Medieval Latin; Old French esclave, from Medieval Latin sclavus, from Sclavus Slavic; from the frequent enslavement of Slavs in central Europe Date: 14th century.
  1 : a person held in servitude as the chattel of another
  2 : one that is completely subservient to a dominating influence
  3 : a device (as the printer of a computer) that is directly responsive to another
  4 : DRUDGE, TOILER - slave adjective
  
  Особенно убеждают сохранение в средневековых формах -к-, что явно выдает греческий первоисточник - склавины, и достаточно позднее появление самого слова slave.
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2003.01.20 | Анатолій

    Re: Раби - слов*яни?????

    Не згоден, і ось чому!
    В усіх слов"янських мовах слово "слов"яни" пишеться через О, а тільки росіяни пишуть "славянє". Якщо виходити з російської, то дійсно раби. А що тоді робити з усіма іншими слов"янськими мовами?
    Я гадаю, тут інша справа.
    По-перше, згадаємо Іоана напочатку було слово, і слово було у Бога і слово було Бог.
    По-друге, древня наша слов"янська, українська релігія (дохристиянська) називалася ПРАВОСЛАВ"Я. І не інакше. Хто думає, що він був язичник, то його приватна справа. Термін -язичник був введений юдео-християнами, щоби принизити древнє Православ"я.
    
    Виходячи з цих двох постулатів - СЛОВ"ЯНИ, це ті, хто знає СЛОВА, якими БОГІВ ПРАВИТИ. Тобто, слов"яни, це Православні, які володіли словами-мантрами творення (правлення) божественних егрегорів.
    З повагою, Анатолій
    згорнути/розгорнути гілку відповідей

    • 2003.01.20 | Габелок

      До релігії?

      Пане Анатолію, я не зовсім зрозумів з чим саме Ви не згодні. Якщо Ви хочете мати релігійну дискусію, то для цього є Релігія.
      
      Хочу коротко зазначити, що ідея приведених вище англомовних цитат зводиться до того, що англійське слово "slave" походить від слова "слов*янин", яке потрапило в англійську через середньовічну латину (прошу не плутати з класичною латиною), яке, в свою чергу потрапило туди з середньовічної грецької.
      згорнути/розгорнути гілку відповідей

      • 2003.01.20 | Анатолій

        Re: До релігії треба іти всім!

        Пане Габелок!
        Не знаю, як Ви, але я ЗАВЖДИ ставлю духовного коня перед возом, а не матеріалістичного. І будь-які пояснення без духовного підгрунтя, для мене, вибачайте, не пояснення. Але це для мене.
        Тому і прийміть, якщо бажаєте, моє попереднє пояснення. Як не бажаєте, вибачте, це Ваша справа.
        З повагою, Анатолій

      • 2003.01.25 | Vitaliy

        Sklavini - Slaves?

        Цілком можливо розглядати такі варіанти вимови як "склавини - слейвз" чи "склавини - славс". Можна просто прийняти як загальновизнаний варіант "слов'яни - раби". В будь-якому випадку можна поставити запитання про склавинів та про те як вони пов'язані із слов'янами.
        
        Вважається, що склавини - слов'яни. Проте крім склавинів були ще й інщі слов'яни - венеди та анти серед найвідоміших. Навіть з такого простого зауваження зрозуміло, що давні говорили про певну частину слов'ян, зауважу, якраз про ту частину яка перебувала в постійних сутичках з імперією. Полонені могли використовуватись як раби і це може бути фактом на підтвердження теорії.
        
        Ще одною з теорій я походження назви слов'яни від слова слава. Повертаючись до попереднього параграфу цілком можливо допустити, що перемагати імперських солдат особами без державності було великою славою.
        
        Існує ще й теорія яка пояснює походження слова від слова право-слав-ний. Приблизно: поклонятися правильному богу. Див. докладніше The Name SLAV*, B. Philip Lozinski (Essays in Russian History, Archon Books, 1964 - http://members.tripod.com/~Groznijat/fadlan/lozinski.html)
        
        Slovania, Sloveni, Slované, Slaviani, Słowiane [suoviane], Slaveni, Slavoni, Slovieni, Slavíni, Sklavini, Sklaveni, Sakaliba, Slawen, Slavs, Veneti, (V)Enetoi, Venedi, Vinedi, Wenden, Vanna
        згорнути/розгорнути гілку відповідей

        • 2003.01.26 | а по-моему все гораздо проще

          Re: Sklavini - Slaves?

          
          
          Есть славянское "немой", "немец" для обозначения иноязычных - значит, может быть и у последних подобное для славян. И действительно есть: гот. slawan "молчать, быть немым", gaslawan, аnаslаwаn "умолкать". Что не ясно?..
          А по поводу рабов, так в империи основной массив рабов составляли отнюдь не славяне, а этнические греки, так что не вижу особого повода для того, чтобы именно славяне удостоились чести дать свое имя этой социальному слою. По-моему, в этом всем больше политики, чем филологии. Удивительно, что подобная этимология стала "общеизвестной и общепринятой" в научной среде.
          згорнути/розгорнути гілку відповідей

          • 2003.01.26 | Габелок

            Як відомо...

            Як відомо класичною латиною "раб" буде "servus" або "famulus". Слово "sclavus" з*явилося в латині тільки на початку 9-го століття. У 9-му столітті вже не існувало антів. Всі слов*янські народи вже вважали себе слов*янами. Якщо "склавини" є більш старою формою "слов*ян", то зрозуміло чому греки (візантійці) називали "слов*ян" "склавинами". Арабською того ж часу "раб" буде "есклаба", чи якось так. Дуже прошу, не можливо безпосередньо порінювати сучасне англійське "slave" з сучасним "слов*янин". Як видно з нижче поданої англійськомовної цитати з Британіки, сперва в англійській вживалося слово "sclave" (з 1290 року), потім "slave" (1538).
            
            Що з 9-го століття, чи може трохи раніше, східні слов*яни були джерелом рабів, добре відомо й добре документовано. Відомо де, скільки й почім їх купували й куди вивозили.
            
            >>WORD HISTORY:
            The derivation of the word slave encapsulates a bit of European history and explains why the two words slaves and Slavs are so similar; they are, in fact, historically identical. The word slave first appears in English around 1290, spelled sclave. The spelling is based on Old French esclave from Medieval Latin sclavus, "Slav, slave," first recorded around 800. Sclavus comes from Byzantine Greek sklabos (pronounced sklavs) "Slav," which appears around 580. Sklavos approximates the Slavs' own name for themselves, the Slovnci, surviving in English Slovene and Slovenian. The spelling of English slave, closer to its original Slavic form, first appears in English in 1538. Slavs became slaves around the beginning of the ninth century when the Holy Roman Empire tried to stabilize a German-Slav frontier. By the 12th century stabilization had given way to wars of expansion and extermination that did not end until the Poles crushed the Teutonic Knights at Grunwald in 1410.·
            згорнути/розгорнути гілку відповідей

            • 2003.01.28 | Vitaliy

              Re: Як відомо...

              Декілька назв для слова раб:
              
              З грецької мови (зауважу, латинська транскрипція, V):
              doulos (most common),
              dmos (of the house),
              andrapodon (man-footed creature, often of war captives),
              oiketes (of the household),
              therapon (attendant), pais/paidion (boy),
              amphipolos (hand-maid),
              akolouthos (follower),
              hyperetes (assistant),
              threptos (reared foundling);
              
              
              З латинської:
              servus, famulus/famula (of the familia/household),
              mancipium, ancilla (maid-servant),
              domesticus, puer, verna (home-born slave),
              vilicus (overseer),
              vicarius (slave belonging to or substituting for another slave), alumnus (often used of a reared foundling);
              
              Ще одне старе визначення слова слов'янин:
              Slav (?), n.;pl. Slavs (#). [A word originally meaning, intelligible, and used to contrast the people so called with foreigners who spoke languages unintelligible to the Slavs; akin to OSlav. slovo a word, slava fame, Skr. &cced;ru to hear. Cf. Loud.] (Ethnol.) One of a race of people occupying a large part of Eastern and Northern Europe, including the Russians, Bulgarians, Roumanians, Servo-Croats, Slovenes, Poles, Czechs, Wends or Sorbs, Slovaks, etc. [Written also Slave, and Sclav.]
              
              Webster Dictionary, 1913 Page: 1352).
              
              Дуже цікаво виглядає примітка в квадратних дужках, чи не так?
              
              А от, до речі, історія слова раб (slave):
              The derivation of the word slave encapsulates a bit of European history and explains why the two words slaves and Slavs are so similar; they are, in fact, historically identical. The word slave first appears in English around 1290, spelled sclave. The spelling is based on Old French esclave from Medieval Latin sclavus, “Slav, slave,” first recorded around 800. Sclavus comes from Byzantine Greek sklabos (pronounced sklävõs) “Slav,” which appears around 580. Sklavos approximates the Slavs' own name for themselves, the Slovnci, surviving in English Slovene and Slovenian. The spelling of English slave, closer to its original Slavic form, first appears in English in 1538. Slavs became slaves around the beginning of the ninth century when the Holy Roman Empire tried to stabilize a German-Slav frontier. By the 12th century stabilization had given way to wars of expansion and extermination that did not end until the Poles crushed the Teutonic Knights at Grunwald in 1410.
              
              [А вже далі знову про славу як одне із можливих походжень]
              •As far as the Slavs' own self-designation goes, its meaning is, understandably, better than “slave”; it comes from the Indo-European root *kleu–, whose basic meaning is “to hear” and occurs in many derivatives meaning “renown, fame.” The Slavs are thus “the famous people.” Slavic names ending in –slav incorporate the same word, such as Czech Bohu-slav, “God's fame,” Russian Msti-slav, “vengeful fame,” and Polish Stani-slaw, “famous for withstanding (enemies).”
              (Ще одна версія отут - http://www.nikita-tirjatkin.de/slav.html).
              
              Проте розглядаючи всі ці варіанти ми говоримо про історію походження слова чи історію його запозичення, тобто про минуле. Як лише ми зупинимось та почнемо говорити про сьогодення, то слов'янин та раб - синоніми (історично ідентичні слова, див. вище).
              
              Що тоді?

  • 2003.01.28 | Augusto

    Ви про яку етимологію? Українську чи іншомовну?

    Може бути, що дійсно слово "слейв" походить від слов'ян, але справа в тому, що це ніяк не пояснює етимологію слова "слов'янин". Інакше треба зробити логічну петлю і визнати, що "слейв" походить від слов'янин, а слов'янин в той же час походить від "слейв". Натомість замість дивних фігур пілотажа існує нормальне пояснення того ж словника Уебера, що "слов'яне", це люди, які розмовляли зрозуміло, словами, інши розмовляли незрозуміло, лише робили звуки, як німі, тому вони були "німці". Цікаво, що ніде ніхто не каже слАвяне, окрім росіян, серби кажуть досі "словені" (хоча в сучасній сербській мові "слово" означає літеру, а слово називається "рєч"), на німців кажуть "нємці".
    згорнути/розгорнути гілку відповідей

    • 2003.01.30 | Габелок

      Слав*яни

      Augusto пише:
      > Цікаво, що ніде ніхто не каже слАвяне, окрім росіян, серби кажуть досі "словені" (хоча в сучасній сербській мові "слово" означає літеру, а слово називається "рєч"), на німців кажуть "нємці".
      
      Слав*янин - "Щоб усі слав*яне стали добрими братами." (Тарас Шевченко)
      
      Слав*янський - "Всі мови слав*янського люду, всі знаєте, а своєї дасть Біг." ; "Виростали у кайданах слав*янськії діти."(Тарас Шевченко)
      
      Слав*янщина - "Всі земляки наші і вся Слав*янщина." (Тарас Шевченко)
      
      Таке моє враження, що частина сколотів (скитів) після натиску сарматів переселилася на північ й змішалася з протослов*янами перейнявши від них мову але лишивши самоназву, хоча й ослов*янену - "склавини" (добре відомо на археологічному матеріалі, що скити й слов*яни змішувалися). Найбільша річка склавинів називалася
      С(к)лавою. Можливо, що назва річки відбилася на назві народу, який жив навколо Дніпра. Від Склави пішла назва "склавини", з часом "склава" перейшла у "Слава", назва народу стала "слав*яни". Тобто "склава" та "слав*яни" могли виникнути паралельно, хоча можливо, що "Склава" була названа через "склавинів", яке пізніше було втрачено, але потім народ навколо Дніпра став називатися за назвою ріки "Слава" - "слав*яни".
      
      Як би там не було, басейн Дніпра й є тим місцем де виникла Слав*янщина й звідки сучасні слов*яни вийшли.
      
      Чи слід нам змінити назву на Слав*янщина?
      згорнути/розгорнути гілку відповідей

      • 2003.01.30 | Augusto

        Проблеми з існуванням нормованої укр. мови?

        Я розумію, що просте пояснення викликає бажання послати Оккама подалі та натворити сутністей, але наразі геродотові скіфи взагалі ні зовнішностю ні звичаями ніяк не схожі на слов'ян (лише насипанням курганів, але в ті часи пірамиди та кургани будували всюди, від Ірландії до Південної Америки та Таїланда, мода була така). Звичайно дуже просто протягнути теорію про скіфське походження, але мені це не очевидно.
        
        
        
        Габелок пише:
        
        > Чи слід нам змінити назву на Слав*янщина?
        
        На Стаканщина, звучить знайомо та в рамках року Росії широка підтримка ГАРАНТована.
        згорнути/розгорнути гілку відповідей

        • 2003.01.30 | Габелок

          Населення скитських часів

          "Давня історія України" том 2 (Київ, 1998)
          
          ст.83-84
          "Етнічний склад населення Лісостепу у скіфські часи був досить складним. Постійно відбувалися переміщення племен, особливо під час навал іззовні. Античні автори згадують назви лише деяких племен, мабудь найбільших. На Правобережжі значний масив скадали неври, а на Лівобережжі - будини. У загальному вигляді енична ситуація була такою:
          у північній смузі Лісостепу жили, головним чином, балти, праслов*яни, фінно-угри (останні - на Лівобережжі), а у південній та середній, крім праслов*ян, - фракійці, іллірійці та іранці. Це встановлюють за даними мовознавства (гідро- та топоніміки), які співвідносять за даними археологіїта повідосленнями давніх авторів. "Чистих" етносів майже не було; деякі, відрізані від своїх головних осередків (іллірійці, фракійці) з часом були асимільовані численнішими етносами.
          Близько середини V ст. до н.е. на етнічній карті з*являються (за даними Геродота) напівскіфські етноси, позбавлені вже давніх племенних назв. Це скіфи-орачі та скіфи-"землероби", які мешкали на півдні Лісостепу (Інколи їх розміщують у степовій смузі й включають до власне скіфського кочового об*єднання. Зараз скіфів-"землеробів" розміщують головним чином на берегах Нижнього Дніпра.) а також вздовж Дніпра, тобто у смузі активних міжетнічних контактів. Певно, це було значно скіфізоване фрако-праслов*янське населення."
          
          ст.94
          "Населення Східної Волині мало дещо тісніші зв*язки з Київщиною та Верхнім Побужжям. У Східній Волині та на Київщині простежується основне скупчення суто слов*янських гідронімів, яке може приблизно означати осередок давнього мешкання слов*ян. Тут існував великий масив племен, що залишався майже незмінним з початку доби залиіза. Під впливом скіфів у цих регіонах з*являється звичай пікурганних поховань (часто, поряд з трупоспаленнями - приміка моя, Габелок), серед знахідок на поселеннях зрідка трапляються вістря скіфських стріл. З початком скіфської епохи, як і в інших регіонах Лісостепу, тут зменшується кількість поселень, виникають городища."
          
          Ст.95-96
          Дніпровське Лівобережжя.
          "Фрако-слов*янське населення, яке переселилося з Правобережжя на почитку І тис. до н.е., частково асимілювало місцеві балтські та фінно-угорські племена. Балти за скіфської доби проживали здебільшого на північ від р. Сейм, а фінно-угри - у південно-східній частині Верхнього Подніпров*я, на Сіверському Дінці та Дону. У басейні Сіверського Дінця мешкали також нащадки давнього іранського населення. Найчисленнішими на Лівобережжі були будини - "велике і численне плем*я" [Herod., IV, 108]. Можливо, це був союз, що грунтувався на територіальних (не родинних) зв*язках, до нього входили балто-слов*яни, фінни, іранці."
          згорнути/розгорнути гілку відповідей

          • 2003.01.31 | Augusto

            Але погодьтеся.

            Що теорія про походження самоназви слов'ян від річки Склава є рівноправною з теорією про походження від річки Склава імені Клава, та топоніма Балаклава, та про походження слова "гінекологія" від назви дерева "гінко білоба"? Ну звичайно з приміткою, якщо б ми розмовляли про етимологію ціх слів через, скажімо три тисячі років?
            До речі, як на вашу думку самоназивалися прото-слов'яне? Чи знов таки, назва була настільки непристойна, що довелося міняти на першу-ліпшу підчеплену від заблукалих скіфів?
            Хоча будь-яка теорія має право на існування.
            згорнути/розгорнути гілку відповідей

            • 2003.01.31 | Анатолій

              Молодець, Августо, дякую. (-)

            • 2003.01.31 | Габелок

              Та ж, звичайно, я погоджуюсь.

              Історія, як наука, є, у своїй більшості, спекуляцією. Й, звичайно, походження самоназви слов*ян є спекуляцією. Я просто навів більш-меньш пристойні теорії походження назви слов*ян та спробував їх порівняти.
              
              Що до назви чи самоназви протослов*ян, то це, як здається мені, є "сутінками-хоч-виколи-око". Раніше вважалося, що "венеди" були назвою протослов*ян. Тепер все більше й більше вчених вважають, що венедами були германці. Хоча знову ж таки, історія не є точною наукою, тому й відповіді на питання є дуже приблизними й їхня загальна форма є слідуючою:"Є свідоцтво, що може бути, що нам здається, що...".
              
              Бачте, Августо, навіть археологічно дуже важко розділити зони проживання протослов*ян, протогерманців та протобалтів. Пізніше, коли протослов*яни пересунулись на Лівобережжя й почали змішуватися з лівобережними етносами й, потім, з сарматськими/аланськими племенами, також, археологічно дуже важко визачити коли одні вже ослов*янилися чи осарматилися. Звичайно ж брак писемних свідоцтв чи їх лаконічність тільки затрудніють ситуацію.
              
              До пана Анатолія:
              Пане Анатолію, я знаю, що існує "переклад" книги, яку ніхто ніколи не бачив, й переклад той називається "Влесова книга". Тобто, це як віра у Бога. Ніхто його ніколи не бачив, доказів не існує, тому, ви або вірите або - ні. Я не вірю у "Влесову книгу". Я ЗНАЮ, що це є примітивна фальсифікація. Ви побачите, що через двадцять років про неї ніхто не буде згадувати, як і про БАГАТО ТАКИХ ПІДРОБОК. Хоча з іншого боку, якщо "Влесова книга" буде використовуватися у політичних цілях, як, наприклад, використовується інша фальсифікація - "Протоколи сіонських мудреців", то тоді, вона буде циркулювати у відповідних колах доти, поки буде необхідність у відповідних політичних забавах.
              згорнути/розгорнути гілку відповідей

              • 2003.02.01 | Vitaliy

                Venedi та Wends

                Ще Пліній та Тацит (перше ст. н.е.) згадували про венедів (Venedi) які проживали на іншому березі Вісли. Про велику націю венедів згадував й Птолемей (друге століття). Проте потім венеди зникли, а вже в шостому віці з'явилися слов'яни.
                
                
                Хоча згадані в заголовку слова часто використовуються для звернення до слов'ян, проте існують певні застереження. Сліди венедів можна віднайти по всій Європі тоді як венди локалізуються поміж Одером та Ельбою. Досі сорби та лужичани німцями називаються венди (Wends), а словенці часто звуться вінди (Winds).
                згорнути/розгорнути гілку відповідей

                • 2003.03.11 | Габелок

                  Между Альпами и Океаном: венеты - “другие германцы”?

                  http://archaeology.kiev.ua/journal/050902/rassadin.htm
                  
                  
                  Между Альпами и Океаном: венеты - “другие германцы”?
                  
                  C.Е. Рассадин,
                  Белорусский государственный университет, Минск
                  
                  --------------------------------------------------------------------------------
                  
                  Вера в славянство венетов в учёной среде передаётся от поколения к поколению. От П. Шафарика и Л. Нидерле эта эстафета достигла наших современников, что позволило в 70-е гг. констатировать следующее: “Большинство учёных специалистов считает, что венеды - это этноним славян… Это положение в настоящее время уже почти не вызывает споров” (Баран, 1974, с. 7). Данное положение казалось ещё бесспорнее после 1945-го, когда соединившиеся, наконец, учёные славянских стран давали за место под солнцем для этих венетов-венедов настоящий бой “нахальству немцев”* (Артамонов, 1946, с. 71). В славянской истории был выделен тогда специальный “венедский период”, соответствующий I - IV вв. н. э. (Tyminieski, 1949, s. 112 -113), а в археологии Polski ludowej- соответствующая “kulturа wenedzkа”, официально называвшаяся именно так вплоть до недавнего времени (Kostrzewski, Chmielewski, Jaźdźewski, 1965, s. 242 - 254; Jaźdźewski, 1981, s. 485).
                  
                  Эта “венедская” (пшеворская) культура в 1920-40-е гг. буквально отвоёвывалась у немецкой археологической науки, в которой она традиционно считалась германской - вандальской, лугийской (Kossina, 1914, s. 141; La Baume, 1934, s. 108). Ю. Костшевский тогда начал стал доказывать исконно славянскую принадлежность отошедших к Польше территорий Силезии и Померании. Согласно его новой точке зрения, праславянской в польских землях являлась уже лужицкая культура бронзового - начала железного века, а дальнейшее развитие автохтонного населения привело в I в. н. э. к сложению здесь “венедской” культуры. Наименование её носителей, переданное Тацитом как ‘lugios, на самом деле звучала, по Ю. Костшевскому и Т. Лер-Сплавинскому, именно по-славянски:: ‘łużane, или даже ‘łuzyczane (Kostrzewski, 1946, s. 71 - 76; Lehr-Spławiński, 1948, s. 266). Советской археологией тезис об исконно славянской принадлежности “древней Лузации” был поддержан самым решительным образом: “… лугийские племена, писал, например, П.Н. Третьяков, которые в буржуазной литературе обычно считаются германцами, в действительности являлись племенами, родственными венедам” (Третьяков, 1953, с. 105). Впрочем, древними славянами тогда считались… даже Тацитовы ‘suebi (Удальцов, 1946, с. 65 - 89). Впрочем, сопоставление различных проявлений пшеворской культуры именно с венедами, в частности южнопшеворских памятников Словакии и Поднестровья - с ‘venadae и‘venadae sarmatae Певтингеровых таблиц, продолжали встречаться и гораздо позднее (Щукин, 1976, с. 17 - 77).
                  
                  Кстати, славянство венедов было тем уникальным тезисом, который одинаково отстаивала как советская историческая наука, так и “антисоветская” эмигрантская. Так, у Я. Пастернака читаем: “… все славянские археологи единодушно считают венедов праславянами, предками западных славян” (Пастернак, 1961, с. 432). Таким образом, именно национальная обусловленность данной трактовки признавалась вполне откровенно.
                  
                  Однако и немецкими учёными славянская атрибуция венетов/венедов, собственно, также никогда не отрицалась. Даже очень нелюбимый нашей историографией “лидер германской националистической археологии” Г. Коссина считал Тацитовых венедов именно славянами (Kossina, 1924, s. 161).
                  
                  Л. Шмидтом и М. Эбертом венеты Иордана, побеждённые Германарихом, отождествлялись с верхнеднепровским славянами. Позднее о том же писали ещё многие, к примеру, Э. Шварц (Schmidt, 1910, s. 99; Ebert, 1921, s. 361; Schwarz, 1956, s. 88). Даже в переводе Тацитова сочинения “Germsnia”, как эквивалент латинского ‘venethi, содержит немецкое ‘die Wenden, с последующим разъяснением: т. е. ‘die Slawen (Tacitus, s. 41, 61). Это совпадает с традиционным наименованием славян, в форме ‘winden, ‘wenden сохранившимся в немецком языке до современности в форме ‘winden, ‘wenden. Существует аналогичное финское, ‘venë, ‘veneä, ‘venäjä, с тем же значением, и, кроме того, также ‘Venädä - “Россия”. А Польшу, в частности, средневековые скандинавские источники именуют ‘Weonodland (Blume, 1912, s. 207). Земли к востоку от Эльбы и Заале, населённые прежде славянскими племенами, и после их окончательного онемечивания долго продолжали именоваться ‘Vinedaland (Zeuss, 1925, s. 67). Всё это казалось вполне надёжным основанием для истолкования, в качестве обозначений таких же славян, только дпевних, также и этнонимов, переданных авторами I - VI вв. в форме ’venethi - ’venedi - ’Oύευέδοι. Поэтому вполне естественно, что для “расшифровки” последних привлекались данные именно славянского языкознания. И получилось следующее: “венд” → “ант”; → “вят(ич)”; “wenetowie” = “ludzi wielkie, potęźny” (Мавродин, 1945, с. 28; Tymieniecki, 1948, s. 251).
                  
                  Как известно, соединить подобным же лингвистическим “мостиком” с достоверными славянами не только венедов, но и ставанов пытался ещё сам М.В. Ломоносов. Самые авторитетные гарантии возможность подобной трансформации неизменно получала и в дальнейшем. Так, согласно П. Шафарику, первоначально писалось именно ‘ΣΤΛΑΎΑΝΟΙ, но потом буква 'Λ была спутана с ‘Α, а впоследствии выпала вообще (Шафарик, 1848, с. 345). Согласно Г. Ловмяньскому, Птолемеевы ‘Stauanoί, - ни что иное, как испорченное самоназвание славян, передать которое правильнее было бы как ‘Stlabanoί, или даже ‘Sυlabanoi (Lowmiański, 1964, s. 197). “Достройка” данного “мостика” привела к отождествлению, по крайней мере, территориальному, этих “ставанов” - “стлавен” с Тацитовыми венетами (Мичинский, 1976, с. 90; Мачинский, 1981, с. 34).
                  
                  Психологическая мотивация славянской этнической интерпретации известий о ставанах и венетах, в общем, ясна; она была отчётливо обозначена, в частности, у К. Годловского. “В античных источниках I - IV вв. н. э., писал он, между средним Дунаем и Балтикой упоминаются народы кельтского, германского, и балтского происхождения (галинды, судины); на этом фоне отсутствие данных о славянах выглядит чем-то невероятным” (Godlowski, 1979, s. 7). Видимо, априорной славянской этнической атрибуцией восточноевропейских венетов, упоминаемых у античных писателей, был обусловлен во многом также и сам суммарный подход к известиям последних. “Венедский” этап в истории славянства увязывается со средневековым, а сообщения греко- и латиноязычных авторов о венедах и ставанах - с известиями авторов византийских об антах и склавенах, потому что они, согласно, Иордану, происходят из одного корня и были известны его современникам под тремя именами (Славяне…, 1990, с. 5). В связи с этим может показаться вполне оправданной и одна из недавних попыток такого “суммирования информации разных авторов”, когда топографизировать венетов/венедов в Повисленье путём объединения известий Плиния, Тацита, Птолемея и Певтингеровых таблиц попытался В.В. Седов (Седов, 1996, с.35 - 36). Впрочем, раньше подобный “коктейль” был ещё сложнее, ведь сюда добавляли даже Геродотовых ’Ενετοί (Третьяков, 1953, с. 99) … Итак, “венедско-славянский” эпизод в истории нашей науки ещё отнюдь не закончился. Ведь, в частности, представление именно о славянстве Тацитовых венетов послужило, наверное, одним из оснований для выдвижения “качественно новой концепции славянского этногенеза”, которая, однако, вновь провозглашает старый постулат автохтонности славянства между Одером и Днепром (Козак, 1996, с. 54 - 56).
                  
                  Между тем не усомниться в вере в славянство венетов невозможно, если учесть весьма объёмную и объективную информацию. Начнём с того, что одним из “догматов” этой веры была именно славянская принадлежность, или, по крайней мере, полиэтничность, “венедской” пшеворской культуры - но с обязательностью наличия также и славянского компонента в её составе (Седов, 1976, с. 62). Убедительное опровержение данных представлений является одной из заслуг покойного К. Годловского. Ему принадлежит вывод о том, культура славян эпохи их великой экспансии в VI - VII вв. по самой своей структуре принципиально отлична от развивавшихся в сфере римских влияний - то есть, в данном случае, от той же пшеворской. По К. Годловскому, сколько-нибудь определённых свидетельств об обитании славян на территории Польши в первой половине I тыс. н. э. в соответствующих античных письменных источниках обнаружить невозможно (Godlowski, 1979, s. S. 7 - 16). C другой стороны, археологические сведения о динамике развития, в том числе и об экспансии в южном и юго-восточном направлении пшеворской культуры, аттестованной у К. Годловского в качестве “довольно единой культурной общности”, находят свои убедительные параллели в античных известиях о германских племенах лугиев и вандалов (Godlowski, 1984, s. 327 - 350). Культурное единство лугиев и вандилиев рубежа нашей эры рубежа нашей эры считается археологически доказанным (Hachmann и др., 1962, s. 56), а интерпретация в качестве вандальских пшеворских древностей, в том числе и территории Украины, теперь уже не выглядит чем-то необычным (Koval’, 1993/1994, s. 31 - 56).
                  
                  Именно с пшеворской культурой уверенно связывается, по мнению Р. Хахманна, происхождение древнего германоязычного населения средней, а частично также и западной Германии (Hachmann, 1970, s. 305). Прежний же тезис о славянской принадлежности бывшей “kultury winedskiej” I - II вв. н. э. в Польше смог продолжить своё существование лишь в довольно причудливой форме. “Даже если принять во внимание, что внутри основного массива пшеворской культуры сохранились некоторые славянские группировки, читаем мы у В.Д. Барана, то всё равно приходится признать, что не они определили облик материальной культуры этого периода” (Славяне…, 1990, с. 326). Получается, что эти загадочные славяне римского времени существовали в Повисленье среди пшеворских германцев не иначе, как incognito ...
                  
                  В изучении происхождения славян возникла весьма противоречивая ситуация. К примеру, российским археологом, убедительно обосновавшим неславянский характер досредневековых древностей Поднепровья, Подвинья и Понемонья, для раннеславянской культуры типа Прага-Корчак предполагаются именно пшеворские корни; пшеворская культура сопоставляется при этом с “венедами-сарматами” Певтингеровых таблиц (Седов, 1976, с. 117; Седов, 1996, с. 26). Но его польский коллега настаивает на обратном, утверждая, что своих истоков эта культура в Повисленье не имеет, и, в свою очередь, считает весьма вероятной славянскую атрибуцию как раз Колочина и Банцеровщины (Parczewski, 1988, s. 90; Parczewski, 1993, s. 124). Впрочем, украинские исследователи по-прежнему продолжают придерживаться представления о зарубинецкой культуре, как о неком ядре славянского этногенеза. Однако, по их мнению, “скудные и неточные упоминания о венедах, содержащиеся в сочинениях Плиния Старшего, Тацита и Птолемея, не дают серьёзных оснований для соотнесения их с носителями славянской зарубинецкой археологической культуры” (Славяне…, 1990, с. 23).
                  
                  Таким образом, археологическое обоснование славянства восточноевропейских венетов представляется весьма проблематичным. Появление сопоставлений с ними древностей, славянский характер которых проблематичен ещё более, выглядит поэтому совсем не случайным. Например, согласно М. Казанскому, Иордановы венеты - это не только киевская культура, но также днепро-двинская и штрихованной керамики (Kazanski, 1992, s. 122). Впрочем, такое отождествление венетов по крайней мере с одной из несомненно древнебалтийских культур чем-то совершенно новым и неожиданным не является. Ведь о том, что у античных авторов на рубеже и в начале нашей эры венедами могли именоваться также и балты, писал уже П.Н. Третьяков (Третьяков, 1970, с. 17). Правда, Р. Венскуом то же самое предположение, о наличии среди этих венедов не только славян, но и балтов, высказывалось ещё ранее (Wenskus, 1961, s. 45). Впоследствии, кроме балтов, в число гипотетических венедов были включены также и финны, по-видимому, прибалтийские (Мачинский, 1976, с. 89).
                  
                  Что это было не собственное их имя, а название славян у соседей, приверженцами тождества их с венедами подчёркивалось неизменно (Мавродин, 1945, с. 28; Мачинский, Тиханова, 1976, с. 62 - 63; Седов, 1996, c. 37): впрочем, также вслед за немецкими коллегами (Much, 1900, s. 34; Much, 1937, s. 415; Hirt, 1905, s. 127; Zeuss, 1925, s. 68), однако всегда без каких-либо ссылок на них. В немецкой же историографии допущение о непосредственном контакте двух этносов, венетского и славянского, встречалось вплоть до недавнего времени. “С ассимиляцией северных венетов славянами их имя, в понимании германских соседей, переходит на славян”, читаем мы в одном фундаментальном издании (Welt der Slawen, 1986, 22). Сторонниками славянства венетов, перенявшим данный тезис, было воспроизведено также и связанное с ним старинное положение немецкой науки о лужицкой культуре, как об археологическом соответствии этому индоевропейскому этнониму (Labuda, 1980, s. 41). Однако такое некритическое заимствование явно не согласовывается с тем, что хорошо известно как о славянах, так и о носителях лужицкой культуры. Последние немецкой наукой начала ХХ в. рассматривались отнюдь не в качестве славян, а как северное ответвление иллирийцев (Kossina, 1915, s. 113 - 114; La Baume, 1934, s. 6). Это подтверждали данные языкознания, согласно которым, в частности, названия больших рек лужицкого ареала, Эльбы, Одера, Вислы, этимологизировались именно из иллирийского (Pokorny, 1938, s. 19). Однако позднее лингвистами была установлена самостоятельность венетского, представлявшего собой, наравне с иллирийской, германской и пр., самостоятельную ветвь “индогерманской” - индоевропейской языковой семьи (Krahe, 1954, s. 44). Эти-то древние венеты и были уверенно сопоставлены с носителями лужицкой культуры ещё в 1950-е гг. (Milojćić, 1952, s. 318 - 325; Schwarz, 1956, s. 33). Позднее с теми же неславянскими, но древнеиндоевропейскими венетами лужицкая культура, по крайней мере, западная часть её массива, стала сопоставляться также и польской археологией (Pradzieje ziem polskich, 1988, s. 756).
                  
                  Таким образом, археология не позволяет нам предполагать какую-то непосредственную связь славян с этими лужицкими венетами, наподобие отношений орденских немцев с балтскими пруссами, от которых сохранилось само имя, в форме ‘Preusen. Ведь финал лужицкой культуры отделён от появления достоверных славян на территории Польши примерно тысячелетием. Этот промежуток заполнен, как известно, вселением сюда многих племён, притом явно неславянских, таких, как бастарны, вандалы и готы, а также уходом их в дальние страны, за ‘limes romanus. Поэтому, если верить Прокопиеву рассказу об уходе герулов на их северную родину, от Карпат и до варнов на Балтике простиралась огромная пустующая область (Procop., Bell. Goth, II: 2, 14 - 15). Причём это было накануне славянского расселения на запад и как раз на месте будущей немецкой Vinedaland. Населённая уже славянами, она по-прежнему была, для потомков древних германцев, “страной венедов”: на наш взгляд, в том же самом смысле, в каком Северное Причерноморье неизменно оставалось для римлян и византийцев “Скифией”, а переселявшиеся туда готы, русичи и тюрки, превращались, соответственно, в “скифов”. То есть, как славяне - в “вендов”. Что подобное предположение допустимо, следует, наверное, также из того, что те же cлавяне, заселившие оставленное силингами и лангобардами восточное пограничье немецких земель, у Адама Бременского называются ‘vandali, или ‘vinnili (Bierbrauer, 1998, s. 410).
                  
                  Явной исторической параллелью термину ‘Wenden, ‘Winden в значении “славяне” является такое же старонемецкое ‘Walch, ‘Walche, в адрес, на этот раз, западных и юго-западных, романских соседей: например, ‘Walhôland - “Италия”. Но первоначально это было германское названием нероманизированных ещё кельтов, как таковых, ‘Walchen. Оно считается производным от имени одного из племён - ‘volcae, или ‘volcae tectosagae, переселившееся в среднюю Германию, согласно Цезарю, из Галлии. (Müllenhoff, 1900, s. 100 - 104; Schwarz, 1956, s. 27 - 28). Соответствующие славянские названия, ‘волохъ, ‘влах, ‘Wŀoczy, безусловно, германские заимствования - как, между прочим, и финские ‘vene,‘Venäjä (Much, 1937, s. 415).
                  
                  Кроме неудовлетворительности как лингвистических, так и археологических доказательств славянства венетов, методически оказался совершенно неудовлетворительным и сам “суммарный” подход, как таковой, к известиям древних авторов об энетах - генетах- венетах - венедах. Напомним, о каких именно источниках идёт речь.
                  
                  Первыми на их страницы попали малоазийские генеты, упомянутые Гомером в Пафлагонии (Hom., Il., III: 852). Полтысячелетия спустя о балканских, иллирийских энетах, ΄Ιλλυρίών ΄Ενετοι, обитавших, как полагают, на северной границе Македонии (Zeuss, 1925, s. 151; Much, 1937, s. 414; Labuda, 1980, s. 31), сообщается Геродотом (Herod., I, 196). По-видимому, с этими же энетами-иллирийцами было связано и Эврипидово сообщение об “Энете, городе в эпире” (Esch., Hippolyt), а также Страбоново упоминание о городе Ουένδον, или ‘Ουενδω, на западе Балканского полуострова, принадлежавшего иллиро-кельтскому племени иаподов (Strabo, IV: 6, 21, VII: 5, 4). Один из иаподских кланов, согласно Аппиану, назывался тоже Αύένδεάταί (Illyr., IV: 16 - 18).
                  
                  Наравне с балканскими, у Геродота упоминаются также италийские внеты-΄Ενετοι на Адриатическом море (Herod., V: 9). Об этих же адриатических генетах - энетах - венетах, обитавших в северо-восточной Италии на р. По, упоминали потом многие авторы: Страбон (Strabo, IV: 4, 1; V: 1, 4 - 5), Полибий (Pol., II: 17), Плиний (Plin., NH, XXXVII: 43.) и др. На другом, уже атлантическом побережье, в галльском Арморике с венетами столкнулся Цезарь, победивший их в морском сражении (Caesar, Bella gallica, III: 8). Этих же венетов, как одно из племён белгов на берегу Океана, несколько раз упоминает потом и Географ (Strabo, IV: 6, 9). К I в. н. э. относятся сведения о племени ‘venedi, которое где-то в бассейне Балтийского моря впервые упоминается Плинием: “… эта страна тянется вдоль Вистулы и населена сарматами, венедами, скирами и гиррами” (Plin., NH, IV: 97). Несколько позднее о тех же прибалтийских венедах сообщил, на основании Марина Тирского, также и Птолемей. Кроме самих ‘Оϋενεδαι, “великого народа Сарматии”, им упомянуты ещё и Венедские горы, а также Венедский залив Сарматского океана (Ptol., Geogr., III: 5,1, 5, 7 - 10, 28). ‘Оϋενεδικος Κολρος, Венедский залив, с впадающими в него реками, упоминается Маркианом Гераклейским (Marc. Heracl., II: 38). Несмотря на очень возможное искажение их истинного местоположения, всё же на самом берегу моря, омывающего Европу с севера, неких ‘venadi sarmatae показывает и Tabula peutingeriana (segm. VIII: 1), восходящая, как полагают, к III-му, или же, шире - к середине II - IV вв. н. э. (Miller K., 1962; Lowmiański, 1964, s. 181). C прибалтийскими же венедами как будто связано сообщение об “индах”, доставляющих янтарь, у Корнелия Непонта (Corn. Nep., fr. 7). С другой стороны, название ‘Lacus Venetus, “Венетское”, то есть, теперешнее Боденское, озеро, упомянутое Помпонием Мелой, от остальных известий античных авторов о венетах как будто изолировано (Mela, De chorographia, III: 24).
                  
                  Отдельным блоком представлены, видимо, также латиноязычные источники о венетах на востоке Европы. Эти венеты, в отличие от всех упомянутых выше, были удалены на значительное расстояние от любого из морей. Самое раннее сообщение здесь - из Тацитовой “Германии”, законченной к 98 г. н. э., где сообщается о венетах, расселившихся восточнее Вислы, между певкинами и феннами (Tac., Germ., 46). Тацитовой, по общему впечатлению, примерно соответствует локализация венетов у Иордана. “У левого их (Альп, т. е. Карпат
                  
                  - С.Р.) склона, спускающегося к северу, начиная с места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов”, говорит готский историк. И, комментируя современную ему ситуацию середины VI в. н. э., продолжает: “Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям, всё же они преимущественно называются склавенами и антами” (Iord., Getica, 34). Ко второй четверти IV в., исходя из Иордановой же относительной хронологии, обычно бывает приуроченным его сообщение о готско-венетском конфликте: “После поражения герулов Германарих направил войско против венетов” (Iord., Getica, 116 - 120). Локализация событий не уточняется.
                  
                  Несмотря на довольно широкую её популярность, нельзя считать доказанной и локализацию ‘venadi Певтингеровых таблиц в северо-западном Причерноморье - в Буджакской Украине или южной Молдове (Tab. peut., segm. VIII: 1). В этих таблицах реальные координаты географических объектов искажены, так как здесь все расстояния по оси W - O чрезвычайно увеличены, а по оси N - S, наоборот, в такой же степени сокращены. В результате, внутриконтенинтальные народы оказались отодвинутыми к морским берегам. В своё время на это обстоятельство обратил внимание К. Мюлленгоф, отметивший невероятность размещеня ‘lupiones sarmatae, то есть, ‘lugiones - лугиев - на балтийском берегу, рядом с ‘venadi sarmatae. По его мнению, оба народа должны были быть гораздо южнее, а именно вблизи язигов западнее Карпат и бастарнов восточнее этих гор (Müllenhoff, 1892, s. 80). Компенсируя сходным образом такое же искажение, мы должны будем и ‘venadi изъять из числа придунайских народов, переместив их из низовий Агалингуса-Днестра на север, в его верховья.
                  
                  Но считается, однако, что присутствие в середине III в. н. э. вблизи Дуная каких-то “венедов”, а, следовательно, и локализацию ‘venadi в Певтингеровых таблицах, косвенным образом подтверждает титул императора Волусиана: ‘Venedico Volusiano Augusto (Рикман, 1975, с. 327). Однако в действительности никаких венедов этот соправитель незадачливого Требониана Галла не побеждал, и ссылка Э.А. Рикмана на Зосима ничего не даёт. В Зосимовой “Новой истории” среди варваров, разорявших имперские провинции на Дунае “во время беспечного правления Галла” (251 - 253 гг.), ни о каких венедах не упоминается (Zos., I: 23 - 28). Очевидно, что это - всего-навсего титул-девиз, перекликающийся с амбициями Максимина “Сарматского” покорить все северные страны “до самого Cарматского Океана” (у Волусиана - до Балтики и прибалтийских венедов) (Jul. Capit., Vita Maximini, V).
                  
                  Итак, были упомянуты, кажется, все известия различных античных писателей о различных племенах и народах с названиями типа ΄Ενετοι,’Venethi, ‘Оϋενεδαι, ‘Venedi, ‘Venadi. Проблема объяснения созвучия этих названий возникла, кажется, ещё в эпоху античности. Таким образом, “суммарный подход” к венетам не есть изобретение современной науки, ведь чуть ли первым его попробовал применить ещё сам Географ. Страбон попытался объединить венетов италийских с галльскими, предполагая основание последними колонии на Адриатике. Излагается им также и другая версия - о происхождении этих адриатических от генетов малоазийских, которые якобы эмигрировали в Италию вследствие Троянской войны (Strabo, IV: 4, 1; V: 1, 4 - 5). Впрочем, ещё Геродоту был известен один из вариантов того же самого энетского народного предания, также рассказывавшего о выселении их предков из Азии и приходе на Адриатику. “А как они попали туда из Мидии, я не могу объяснить”, писал “отец истории” (Herod., V: 9), тем самым усомнившись, - первым, - в правомерности “суммарного подхода” к происхождению венетов.
                  
                  Зато у Иордана подобные сомнения, по-видимому, отсутствовали, и поэтому анты и склавены, успешные конкуренты германцев, его соплеменников и современников, были объявлены готским историком прямыми наследниками бесславия древних венетов, побеждённых и покорившихся Германариху (Iord., Getica, 116 - 120). Правда, это уже навлекало на Иордана подозрение, что он “…как бы спроецировал в IV в. события VI в.” (Рикман, 1975, с. 372). В самом деле, какое-либо подтверждение реальности этих событий отсутствует, и покорение венетов Германарихом, в сущности, достоверно не более, чем фантастический Иорданов поход готов против фараона Египта… Кроме того, вопреки Иорданову утверждению о том, что у славян “теперь три имени: венеты, анты и склавены”, фактически поставлена под сомнение даже сама реальность существования в VI в. н. э. отдельного славянского племени, соответствующего первому из названных у готского историка имён. Локализация этих “собственно венетов” была бы даже, согласно Е. Окуличу, “методически ошибочной” (Okulicz, 1984, s. 132 - 134). “Попытка локализации этих венетов, согласно М. Парчевскому, привела бы нас в сферу фантазии”. На фоне надёжной идентификации носителей пражской культуры со склавенами, а пеньковской с антами, это становится ясным особенно отчётливо (Parczewski, 1988, s. 107). Обратим внимание: негерманскими Иордановыми современниками, в отличие от него, никакие венеты, как предки народа ΄Σλαυανοι не упоминаются (Procop., Bell. goth., 27). Что, в общем, неудивительно, ведь этот древний этноним точно соответствует именно готскому ’winiÞa (Much, 1937, s. 414 - 415). Готское самоназвание ‘Gutans, ‘Gutôs, как известно, приобрело в “Гетике” явно фиктивную связь с относительно близким по звучанию древнефракийским ‘Gаetae. Не была ли такой же искусственной также и связь между ’winiÞa, то есть, по-готски, “славяне”, с похожим архаическим этнонимом ‘venethi, в VI в. н. э., возможно, тоже уже лишь только книжным? Итак, что происхождение антов и склавенов, номинальных Иордановых “венетов” VI в. н. э., от одноименных, но IV-го века, достаточных доказательств не имеет. Получается, однако, что последние лишаются не только потомков, но и предков. Ведь трудно оспорить вывод, уже сделанный на этот счёт Д.А. Мачинским: “Никаких прямых указаний на связь между venethi IV - VI у Иордана и venedi - venethi, упоминаемых у авторов I - II вв. ни у самого Иордана, ни у других древних авторов не имеется” (Мачинский, Тиханова, 1976, с. 62).
                  
                  Однако, в противоположность этому дифференцированному, предлагалось, по существу, восстановление древнего “суммарного” подхода. Ведь снова, как и у Страбона, у Т. Сулимирского имеется в виду миграция с п-ва Бретань на Адриатику. Согласно его гипотезе, и все остальные венеты, - балканские, малоазийские, восточноевропейские между Одером и Вислой, - происходят, в принципе, из одного корня. В середине II тыс. н. э. из Нижней Саксонии, где находилась прародина этого древнеиндоевропейского этноса, началось длительная многоэтапная экспансия, одним из результатов которой было венетское завоевание праславянской лужицкой культуры (Sulimirski, 1973, s. 381 - 387, Abb. 1). Впрочем, по замечанию Г. Биркхана, “Курьёзное предположение, что венеты переселились на Адриатику из Бретани, находит отдельных приверженцев также и в современной науке” (Birkhan, 1997, s. 201). Им подчёркивается также, что одно и то же название, “венеты”, известное в разное время и на разных, удалённых одна от другой территориях, очевидно, обозначало племена совершенно разной этнической и культурной принадлежности, и поэтому его невозможно истолковать моногенетически: оно возникло в разных местах независимо. В самом деле, ведь ещё у Полибия отмечается отличие, по языку, италийских венетов от кельтских (Pol., II: 17). Название венетов в Галлии считается производным от кельтского ‘wen, “любить”, или от такого же, но ещё индоевропейского, со значением “дружественные” (Much, 1900, s. 35). В значении “родственники”, оно объясняется из древнегерманского ’veni - “друг”, ’venia - “родня”, “род”, “племя” (Much, 1937, s. 414 - 415). Здесь имеется, однако, и другой вариант - от готского ‘vinja, “пастбище”; таким образом, венеты - “народ, обладающий многими хорошими пастбищами” (Müllenhoff, 1900, s. 514; Zeuss, 1925, s. 67). Безусловно, интересна также интерпретация Е. Колендо, сопоставляющего наименование восточноевропейских венетов с латинским ‘venetus, “голубой” (или “небесный”). Наименования этих отдалённых племён связываются им также с именем италийских венетов, ещё в III в. завоёванных Римом. “Название венетов, отмечает Е. Колендо, было для римлян вполне понятным и удобным в произношении, в отличие от многих этнонимов Барбарикума” (Kolendo, 1984, s. 640). Кстати говоря, в соответствиях из народной латыни видят основу также и других названий североевропейских племён, например, для Птолемеевых карбонов - ‘carbones (Tymieniecki, 1949, s. 114). С другой стороны, теперь напрочь отвергаются известные сопоставления имени античных венетов с праславянским *vety, церковнославянским “вятший”, а также племенным “вятичи” (Labuda, 1980, s. 33). Что, впрочем, вполне понятно: древневенетский Kentum-язык, так или иначе, западноиндоевропейский (Schwarz, 1956, s. 33).
                  
                  Таким образом, необходимость, взамен “суммарного”, именно дифференцированного подхода к известиям древних авторов о венетах была вполне очевидна. Ведь, к примеру, при желании на тех же основаниях, на которых балтийские венеты, Плиниевы и Птолемеевы, объединяются с континентальными Тацитовыми, с последними сопоставимы, в принципе, также и адриатические венеты на р. По - уж точно не славяне. Что приморские венеты континентальным вовсе не идентичны, со всей убедительностью было обосновано Е. Колендо. Им подчёркнута обычность подобных дуплетов и даже триплетов в этнической номенклатуре Барбарикума. Дуплет из континентальных Тацитовых ‘venethi и прибалтийских Плиниевых ‘venedi, соответствующих Птолемеевым ‘Оϋενεδαι, дифференцирован у Е. Колендо следующим образом: с первыми cопоставлены ‘Stauanoι Птолемея, а со вторыми - ‘aesti Тацита. “Венедские горы”, согласно Е. Колендо, это вовсе не Карпаты, а гораздо более скромная возвышенность - Самбийская, или Эльблонгская. Таким образом, по его мнению, статусом “великого народа” приморские венеды были обязаны не обширности, а скорее удачному расположению занятой ими территории. Это небольшое племя древних балтов обитало где-то восточнее устья Вислы - как раз у выхода “янтарного пути” к местам добычи желанного для римлян ‘glaesum (Kolendo, 1984, s. 637 - 651).
                  
                  Итак, получается, что от прибалтийских, или балтских, венедов Плиния и Птолемея венеты Тацита независимы примерно так же, как и от кельтских венетов Галлии, генетов Пафлагонии, и т. д. По наблюдению М.Б. Щукина, всеми Тацитовыми комментаторами, не связанными со славянской проблематикой, его венеты неизменно помещаются восточнее Вислы (Щукин, 1972, с. 110). Однако в распоряжении сторонников славянской атрибуции венетов Тацита остаётся, как будто, ещё следующий аргумент: эти венеты, во-первых, территориально соответствуют упоминаемым несколько позднее Птолемеевым ставанам, и во-вторых, самоназвание последних было, на самом деле, “славяне”.
                  
                  Но при более внимательном рассмотрении истории вопроса обнаруживается: глубоко укоренившееся представление, что Птолемеево ‘Stauanoi следует, якобы, читать как ‘Sτlabanoi (Havlik, 1973, s. 154; Мачинский, 1981, с. 34), с точки зрения классического языкознания представляет собой грубую ошибку, притом обнаруженную уже довольно давно. Согласно К. Мюлленгофу, прочтение ‘Stauanoi как ‘Sτlabanoi недопустимо потому, что в греческом в озвончении (anlaut) τl никогда не пишется; сами греки писали Σκλαβοι, Σκλαβινοι (Müllenhoff, 1887, s. 21). Кстати, на своём смелом предположении замены, якобы, ‘Λ на ‘A особенно не настаивал и сам П. Шафарик, которым предлагалось ещё и прочтение Птолемеева ‘Stauάnoί как “ставяне”, то есть “обитатели озёр” (‘staw - “озеро”). Что выдающийся славист, к сожалению, обращался с этнической номенклатурой Барбарикума очень вольно, свидетельствует также и его “перевод” Птолемеева ‘Σαυαροι как “северяне” (Шафарик, 1848, с. 105, 345). Славянство этих “ставян” и “северян” с историко-лингвистической точки зрения оказывается ещё более проблематичным, если мы припомним также, что и у самого Птолемея, и у Плиния, и многих других древних авторов легко можно найти многое множество псевдославянских этнонимов, типа ‘Serboi на реке Ра (Ptol., Geogr. V: 9, 17 - 22), ‘sirbi на Меотиде (Plin., NH. III: 22). В самом деле, если “стабаной” опять читать как “стлаваной”, то тогда древнепаннонских ‘aravisci и‘oseriates мы должны сопоставить с раннесредневековыми славянскими этнонимами ‘maravi /moravi и ‘oseriane… Но ведь прочтение гидронимов римской Дакии на славянский лад, ‘Patissus как “Потиссье”, Pistra -“Быстрица”, 'Tsierna - “Черная” (Мавродин, 1945, с. 22), вместе с соответствующими гипотезами, уже принадлежит, кажется, только прошлому науки, когда, по замечанию И.С. Пиоро, считалось прогрессивным всюду искать и “находить” древних славян (Пиоро, 1990, с. 6). Кстати, ставанов, в форме ‘Στονίνοι, Птолемей ещё раз называет не только в Лигурии, но и в глубине Азии. Учитывая это их интересное положение, К. Цейсс пришёл к следующему выводу: “Ставаны, соседи алаунов или аланов, были аланским или сарматским народом, так как то же самое название, 'Staυηνοί, 'Στbaίi и ΄Astaβαηνοί, Птолемеем снова будет названо применительно к Ариане, Персиде и Гиркании” (Zeuss, 1925, s. 271). Также и в современной лингвистике для объяснения Птолемеева этнонима ‘Stauanoi предлагается санскритское ‘stávāna, древнеиранское авестийское ‘stavana - “хвалимый”, а также осетинское ‘stavun, “хвалить” (Абаев, 1949, с. 183; Трубачёв, 1979, с. 41). Такая этническая интерпретация, вместе с соответствующей ей географической, безусловно, интересны, однако в названных у Птолемея вместе с ними ‘Γαλινδι и ‘Σουδινι традиционно видят первое упоминание западных балтов - судавов и галиндов (Laur, 1954, s. 266; Седов, 1987, с. 410; Kolendo, 1998, s. 51). Птолемеевы ‘Stauanoi также могли принадлежать к древнебалтским племенам, кажется, несмотря на свои сармато-иранские параллели. Ведь тех же Плиниевых ‘sarmatae, соседей германцев и венедов на нижней Висле, считать иранскими номадами вряд ли возможно (Plin., NH, IV: 95). Поэтому вполне естественно, что, наравне со славянской и иранской, издавна имеет хождение также и балтско-прибалтийская этногеографическая атрибуция Птолемеевых ставанов. К. Мюлленгоф видел в них “восточных литовцев на другой стороне среднего Немана между его верхним течением и Вилией, вплоть до болотистой части Белоруссии, или до Березины” (Müllenhoff, 1887, s. 21). Позднее как аргумент в пользу подобной локализации указывалось даже наличие в средней Беларуси названий типа Столбцы, Столовичи и т. д., но ассоциация их со ставанами, кажется, была явным курьёзом (Bagrow, 1945, p. 381). Территория ставанов, по К. Мюлленгофу, соответствует, в общем, ареалу штрихованной керамики, с чьими носителями они и были сопоставлены Д.А. Мачинским, исходившим, как видно, из похожей географической интерпретации Птолемеевых известий об этом племени (Мачинский, 1981, с. 34).
                  
                  Итак, хотя ставаны к числу “великих народов Сарматии”, согласно Птолемею, и не относятся, им принято было отводить громадную территорию. Например, как у Е. Колендо: между Мазурским Поозёрьем, где галинды, и судины, степным Причерноморьем, где были аланские кочевья (Kolendo, 1998, s. 54). Однако историками географии отмечается, что сетка долгот у Птолемея как бы растянута на восток и отличается от современной на 20° (Бронштэн, 1988, с. 141). В результате у него наблюдается смещение тех или иных объектов, иногда очень значительное. Интересно, в этой связи, что у Ю. Кулаковского, которым также учитывалась ошибка градусной сетки в “’Γεωγραφίχή Ύφήγησις” примерно на одну треть, ставаны отнесены к одной и той же территориальной группе не со степными аланами, а с балтийскими галиндами и судинами (Кулаковский, 1899, с. 13 - 22).
                  
                  Наверное, подобная локализация этого племени должна считаться более предпочтительной, но как тогда объяснить Птолемеево утверждение “ …и ставаны - до аланов” (Ptol., Geogr., III: 5, 9)? Видимо, автор “Географического руководства” испытывал нужду как-то заполнить лакуну между причерноморскими и прибалтийскими племенами, и решил эту задачу за счёт самого южного из последних. То есть, как у Иордана, который, однако, “расселяет” далеко на лесной север причерноморских степняков-кочевников: “…берег Океана держат эсты, вполне мирный народ. К югу соседит с ними сильнейшее племя акациров, не ведающее злаков, но питающееся от скота и охоты” (Jord., Getica, 37). Таким образом, Птолемеевы ‘Stauanoi территориально сближаются скорее с Тацитовыми ‘aestii, чем с его же ‘venethi.
                  
                  О них автором “De origine et situ Germanorum” сообщается, буквально, следующее: “ …Здесь конец Свебии. Отнести ли певкинов, венедов и феннов к германцам или сарматам, не знаю, хотя певкины, которых некоторые называют бастарнами, речью, образом жизни, оседлостью и жилищами повторяют германцев. Из-за смешанных браков их облик становится всё безобразнее, и они приобретают черты сарматов. Венеты переняли многое из их нравов, ибо ради грабежа рыщут по леам и горам, какие только не существуют между певкинами и феннами. Однако их скорее можно причислить к германцам, потому что они сооружают себе дома, носят щиты и передвигаются пешими, притом сбольшой быстротой; все это отмежевывают их от сарматов, проводящих всю жизнь в повозке и на коне” (Tac., Germ., 46).
                  
                  Интерпретации этогоТацитова сообщения, в том числе локазизации его венетов, посвящена уже довольно значительная литература. Традиционно авторы делятся здесь на сторонников широкой и узкой локализации. Так, в польской археологии, в частности, представлены обе точки зрения. Согласно Е. Колендо, Тацитово описание венетов - figura retoryczna. Они не могут быть локализованы сколько-нибудь точно, так как, подобно Птолемеевым ставанам, размещены на огромном пространстве, и, по-видимому, с той же целью - заполнить территориальную лакуну. Тацитовых певкинов, пишет Е. Колендо, следовало бы считать степными кочевниками, а фенны, это, возможно, дъяковская культура, где для изготовления самых разнообразных орудий широко применялась кость. Венетов же можно соотнести с какой-то частью зарубинецкой культуры (Kolendo, 1984, s. 648 - 649). Согласно В. Новаковскому, локализация Тацитовых венетов выглядит гораздо определённее, поскольку с певкинами им сопоставляются поянешти-лукашевские памятники, в том числе Верхнего Поднестровья, а с феннами - массив лесных древностей далеко вне границ римских влияний, и не только дьяковских, но и примыкающих к ним с запада, у истоков Днепра. С самими же венетами им сопоставляются постзарубинецкие древности типа Рахны-Почеп (Nowakowski, 1990, s. 75 - 96; Nowakowski, 1992, s. 218 - 230).
                  
                  Параллельно с польской, несколько иная версия локалиации и археологической идентификации Тацитовых венетов развивалась в российской, а также в украинской, историографии. Основным её отличием является, пожалуй, совсем другое представление о северо-восточном ориентире - Тацитовых феннах. Д.А. Мачинским они отодвигаются в Лапландию, однако, на наш взгляд, вряд ли обоснованно. “В последних исследователи Тацита с достаточным основанием усматривают соприкосавшихся с германцами на севере Скандинавии далеких предков саами-лопарей”, утверждает он, ссылаясь при этом только на Р. Муха (Мачинский, 1976, с. 88, 100). Однако в действительности этим немецким исследователем совсем не приводятся обоснования тождества Тацитовых ‘fenni именно с древними саамами финской Лапландии. Наоборот, им подчёркнуто специально, что лопари в древнескандинавских источниках именовались иначе, чем собственно финны (самоназв. ‘Suomi, др-герм. ‘Fennōz, ‘Finnōz): ‘Skridi-finnōz, ‘Skridefinnas, то есть, буквально, “Schneeschufinnen” - “лыжные финны”. Финнов, под именем ‘Φίννοι, называет также Птолемей, у которого они не только близ Вислы рядом с готами, но и, действитедьно, на севере ‘Σκανδία Однако у Р. Муха эти сведения приводятся отнюдь не для локализации феннов Тацита, а с целью показать его отличие, на этот счёт, от Птолемея (Much, 1937, s. 414 - 416). Правда, отождествление Тацитовых феннов именно с саамами, чья древняя топонимия фиксируется на юге Эстонии, Псковщины и Новгородчины, действительно уже имеется в научном обороте (Анфертьев, 1988, с. 118 -120), но не появилась ли данная гипотеза под влиянием самого Д.А. Мачинского? У него же самого, в результате фактического отказа от одного из ориентиров локализации венетов, по существу произошла давальвация Тацитовых известий об этом народе. Ведь Д.А. Мачинскому пришлось поделить его на венетов “реальных”, обитавших вблизи прикарпатских бастарнов, и … остальных - следовательно, нереальных, которые картографированы им, между Припятью и верхним Днепром, лишь со знаком вопроса (Мачинский, 1976, с. 90, рис. 1).
                  
                  Представление об этих так называемых “реальных” венетах в дальнейшем подверглось трансформации, и весьма своеобразной. “Согласно анализу Д.А. Мачинского, пишет Д.Н. Козак, определённая Тацитом территория проживания венедов совпадает с ареалом зубрицкой культуры, которая занимает регионы Зарадной Волыни и Западной Подолии. Совпадают данные о границе венедов и германцев - соответственно, ареалов зубрицкой и пшеворской культур. Значительный интерес вызывают данные письменых источников, которые свидетельствуют, по Д.А. Мачинскому, что венеды во второй половине I в. н. э. появились между Припятью и Днестром как новое, только что прибывшее население, которое ещё не полностью освоило территорию” (Козак, 1991, с. 139).
                  
                  Итак, на первый взгляд может показаться, что наконец-то удалось преодолеть “археологическую неуловимость” Тацитовых венетов. Во всяком случае, их сопоставление с западноволынскими и верхнеднестровскими древностями так называемой зубрицкой группы второй половины I - конца II вв. н. э. выглядит . предпочтительнее размещения в зоне “археологической пустоты” по нижней Припяти, Ужу и Тетереву, куда из южной части ареала культуры штрихованной керамики в Тацитово время будто бы проникло население с археологически не фиксируемым поребальным обрядом (Мачинский, 1976, с. 95). Однако становится ясно, что, только формально основываясь на гипотезе Д.А. Мачинского, Д.Н. Козак по существу, развил собственную, в корне отличную. Ведь Д.А. Мачинский, вместе с М. Бабешем и М.Б. Щукиным продолжая ещё довоенные исследования Г. Коссины, К. Такенберга, В. Ла Бауме и др., много сделал для установления идентичности носителей как поянешти-лукашевской, так и классической зарубинцкой культуры именно древнегерманским бастарнам (Kossina, 1914, s.147, 154; Tackenberg, 1929, s. 232 - 244; La Baume, 1934, s. 86; Babeş, 1973, s. 213; Мачинский, 1973, с. 54 - 55; Щукин, 1972, с. 109; Щукин, 1987, с. 104, 109). Притом, по замечанию М.Б. Щукина, эта бастарнская принадлежность всей, или почти всей, зарубинецкой культуры приобрела со временем ещё бόльшую очевидность, чем это вытекало из прешествующих работ Д.А. Мачинского (Щукин, 1993, с. 94). Д.Н. Козак же исходит из того, что “зарубинецкая культура - стержнь, вокруг которого развивалась древнеславянская общность на рубеже эры”. Зубрицкие памятники он именует “западновенедскими” и особо подчёркивает их близость зарубинецким и позднезарубинецким, - соответственно, “восточновенедским” (Козак, 1993, c. 24 - 25). Однако, как оказалось на поверку, эта гипотеза о венедах лишь внешне согласуется с представлениями о них как Д.А. Мачинского, так и, по-видимому, самого Корнелия Тацита. В самом деле, согласно Д.Н. Козаку, так называемая зубрицкая группа начала окончательно оформляться в результате притока в пшеворскую среду на западе Волыни и Подолии, вслед за липицкими с юга, также ещё и новых эмигрантов с севера. Какие-то ещё неясные пока причины обусловили во второй половине I в. н. э. разрушение припятского варианта зарубинецкой культуры и массовое бегство его носителей в разных направлениях: на северо-запад в Подлясье, где ими оставлен могильник Гриневичи Вельки, на юго-запад в Любельщизну, где складывается такая же смешанная пшеворско-зарубинецкая черничинская группа памятников, и, в основном, на юг. “Наверное, как справедливо предполагает Д.Н. Козак, зарубинецкие племена двигались с Полесья небольшими разрозненными, вероятнее всего, семейными группами и не основывали отдельных поселений. Они останавливались на уже существующих пшеворских, вступая в тесный контакт с их обитателями” (Козак, 1991, с. 32, 114). Считать этих беженцев грозными венетами Тацита, рыскавшими “ради грабежа”, наверное, затруднительно. Завоевание Подолии и Волыни было явно не их ролью, и очевидно, что гораздо более обоснованно протекавший здесь процесс характеризуется как уход зарубинецкого населения “под прикрытие щитов верхнеднестровской группировки бастарнов, представленной памятниками типа Колоколина - Чижикова - Звенигорода - Гринева” 109). Гринева” (Щукин, 1987, с. 109). Итак, во-вторых, опять же, вопреки Д.Н. Козаку, эти смешанные пшеворско-липицкие памятники Верхнего Поднестровья, к которым позднее добавился зарубинецкий элемент, Д.А. Мачинским сопоставляются не со славянскими венедами, а с германскими бастарнами (Мачинский, 1976, с. 91). Получается, что так называемая зубрицкая группа памятников, вопреки “западновенедской” версии Д.Н. Казака, должна сопоставляться не с самимиТацитовыми венетами, а, скорее, с их юго-западными соседями-германцами.
                  
                  Итак, поиски Тацитовых венетов привели нас в страну бастарнов у подножия Карпатских гор. Между прочим, согласно Ф. Брауну, их название в греческой передаче ‘Karpáton, связано с бастарнской формой *HarЂaþa. Так или иначе, название Карпат, по Tabula peutingeriana, это ‘Alpes Bastarnicae, к востоку от которых отмечены сами ‘Blastarni, то есть бастарны (Браун, 1899, с. 107, 173). Конечно, о тех же горах речь идёт также и в “Естественной истории”. Плиний, упомянув сарматских язигов на равнине, сообщает, что “горные хребты и ущелья до реки Патиссы (занимают) прогнанные ими даки. От реки Мара, или Дирии, отделяющей их от царства Ваннианского, говорит он далее, противоположные области занимают бастернеи и затем другие германцы” (Plin., NH.,IV: 75). “Понятие “германцы” у Плиния достаточно конкретно и среди перечисленных им “германских народов” нет ни одного, чья принадлежность к германцам в современном значении этого термина могла бы быть поставлена под сомнение”, констатируют Д.А. Мачинский и М.А. Тиханова. Для этих Плиниевых “других германцев” соавторами была предложена вполне опредепённая локализация: севернее бастарнов на Днестре, восточнее Вислы и южнее Океана. Однако именно там, вместо этих ‘germani, у них картографированы … Тацитовы ‘venethi, притом тоже в полном соответствии с источником (Мачинский, Тиханова, 1976, с. 66 - 67).
                  
                  Таким образом, совпадение локализации обоих древних этнонимов - отнюдь не новое открытие. Но данное соответствие требуется, наконец, обосновать, тем более что это особой сложности представлять не должно. Начать уже с практически хронологического совпадения между известиями Плиния и Тацита, ведь “Естественная история” и “Германия” были закончены ими, соответственно, в 77-м и 98-м гг. н. э. Соответствуют также и географические рамки: у обоих этих римских авторов говорится, в частности, о пространстве между Океаном, или Свебским морем, и Истром, или Дунабием, восточнее Вистулы, которую они одинаково считают текущей ещё по землям германцев. Ориентир для локализации племён внутри хинтерланда также одинаков: область обитания бастерниев, или певкинов (ср.: Plin., IV: 75 - 100; Tac., Germ., 1 - 46). Различие заключается, собственно, в том, что у Плиния указан только юго-западный ориентир, ‘basternеi, а у Тацита - как юго-западный, так и юго-восточный, ‘peucini и ‘fenni**. В этом отношении Плиний оказывается ближе к Страбону, чем к своему современнику Тациту. Страбон, также называя для бастарнских атмонов и сидонов только их юго-западных соседей, трегетов, признаётся, однако, в своей неосведомлённости относительно северных и северо-восточных пределов, даже сильно преувеличивая таковую, “ибо мы не знаем ни бастарнов, ни савроматов и вообще никого из живущих выше Понта” (Strabo, Geogr., VII: 2, 4; VII: 3, 15 - 17). По-видимому, как раз поэтому со Страбоновыми бастарнами сперва осторожно сопоставлялся не вся зарубинецкая культура, а только её южный вариант на среднем Днепре (Мачинский, Тиханова, 1976, с. 75 - 76). Может показаться, что Плинием даётся для подобной осторожности ещё бóльший повод: ведь он, в отличие от Географа, попытался компенсировать такую же свою неосведомлённость относительно реальной этногеографии внутренних территорий некритическими заимствованиями из Геродота (Рассадин, 1999, с. 30). Тем не менее, несмотря на то, что его сведения о “других германцах” при желании тоже можно приурочить только к южной окраине их расселения, они представляются вполне пригодными для сопоставления с Тацитовыми известиями о венетах.
                  
                  Тацитовы венеты сопоставляются с наследием бастарнской зарубинецкой культуры уже многими исследователями. В своё время эта точка зрения была подробно аргументирована также и в специальной публикации (Рассадин, 1992). Отметм, между прочим, что ещё раньше эти венеты сопоставлялись даже непосредственно с самой зарубинецкой культурой (Kolendo, 1984, s. 130). Её германские корни стали очевиднее, когда фактически была, так сказать, разорвана “клёшевая” линия генеалогии древних славян. Напомним, что в межвоенный и послевоенный период Ю. Костшевский выступая против древнегерманской этнической атрибуции die Gesichturnenkultur, которую отстаивали немецкие археологи. Эта kulturа urn twarzowych была связана им сперва с западными балтами, а потом и с поморским ответвлением праславян (Z Polskiego Towarzystwa Prehistorycznego, 1928, s. 11 - 12; Kostrzewski, 1946, s. 71). Много позднее похожий подход снова встречается у В.В. Седова, которым данная культура разделяется на две: собственно поморскую, западнобалтскую , и раннеславянскую подклёшевую. Этническая традиция последней могла, по его мнению, обусловить принадлежность также и зарубинецкой куьтуры (Седов, 1979, с. 76). Однако подобный раздел этой довольно монолитной общности, - видимо, всё же раннегерманской, - был сочтён позднее неправомерным, и объясняется как элемент не всегда корректной дискуссии с немецкими археологами (Malinowski, 1992.). Как немецкие археологи 1930-х, Ю.В. Кухаренко в 1960-м г. указывает снова на именно поморские корни зарубинецкой культуры (Кухаренко, 1960, с. 109). Правда, позднее с этой поморской генетической версией стала успешно конкурировать “ясторфская”, акцентированная на исторических связях зарубинецкой общности не с Померанией, а с нижней Эльбой и Ютландией (Niewegłowski, 1986, s. 205; Щукин, 1993, c. 91).
                  
                  Однако, в любом случае, весьма затруднительно полагать, что в свой финальный период, к которому и относятся, собственно, Тацитовы сведения о венетах, зарубинецкая культура имела уже иное, не германское, этническое содержание. Одно из подтверждений обратного - Плиниевы известия о “других германцах”.
                  
                  
                  --------------------------------------------------------------------------------

          • 2003.01.31 | Анатолій

            Re: Населення скитських часів -хіба?

            А Велесова книга пише не так. Там недвозначно сказано про
            нашу країну, де столиця була Голунь та 300 міст кругом.
            От Ви кажете, марш на релігійний форум, а я скажу, що
            саме християнізація все винищила і зробила нас такими, якими ми є.
            З повагою, Анатолій
            згорнути/розгорнути гілку відповідей

            • 2003.01.31 | Габелок

              Re: Населення скитських часів -хіба?

              Пане Анатолію, я зовсім не говорив "марш на релігійний форум", я попросив Вас туди перейти "дуже прошу", чи не так? Економічним дискусіям місце в Економіці, релігійним дискусіям місце в Релігії, нє?

    • 2003.01.30 | Vitaliy

      Re: Ви про яку етимологію? Українську чи іншомовну?

      Можна глибоко зануритись в глибини перекладу та почати доводити, що Slavs - це зовсім не слов'яни, а якісь славси (чи слейвзи) про яких ніхто ніколи не чув.
      Інша проблема виникне коли ми почнемо зворотний переклад. Тоді нікому невідомі в Україні славси стануть слов'янами, але лише для тих хто розмовляє не лише українською мовою.
      
      Такий полемічний вступ з єдиною метою: етимологія поняття існує незалежно від мови якою про неї говорится.
      Інша справа, що про цю етимологію можна говорити по різному.
      
      Знову ж, існують певні факти та їхні різноманітні тлумачення (для прикладу, використані в цій дискусії теорії - найвідоміші та найпоширеніші - описують можливо половину добре відомих гіпотез про походження слова). Тлумачення змінюються та доповнюються, або ж відкидаються базуючись на певних підставах, а часом і безпідставно.
      
      Зовсім недавно я надсилав декілька відомих назв слов'ян (http://maidan.org.ua/n/hist/1043512098):
      Slovania, Sloveni, Slované, Slaviani, Słowiane [suoviane], Slaveni, Slavoni, Slovieni, Slavíni, Sklavini, Sklaveni, Sakaliba, Slawen, Slavs, Veneti, (V)Enetoi, Venedi, Vinedi, Wenden, Vanna. Як видно існує декілька слів з літерою а. Цікаво зауважити, що середньовічні назви мають якраз а, не о.
      
      
      Що стосується словника Вебера, то в цитаті з видання 1913 року (http://maidan.org.ua/n/hist/1043727253) говориться, що Slav (слов'янин) також пищеться як Slave (раб) та Sclav (склав - ?).

  • 2003.02.11 | Габелок

    Re: Раби - слов*яни

    Þaruh stoþun skalkos jah andbahtos haurja waurkjandans,
    
    And the servants and officers stood there who had made a fire of coals,
    
    skalkos - servants

• 2003.01.20 | Валерій

  Про етимологію

  Хто знає - де дістати книгу Олжаса Сулейменова "1001 слово"?! Раніше вона була опублікована в Інтернеті, потім знята, а копії у мене, на жаль, не збереглось.
  
  До речі, тим, хто всерйоз цікавиться філологією, дуже раджу хоч раз відвідати Лінгвістичний музей КДУ ім.Шевченка, поспілкуватись з професором Костянтином Миколайовичем Тищенком: т.221-0397, http://www.philolog.univ.kiev.ua/museum

• 2003.02.12 | Navigator

  Академiк Рибаков: слы вене - посли венедiв (-)

• 2003.02.16 | еще одна этимология

  Re: Слов"яни, до питання етимології слова.

  Е.М.Ткачук: этнонимы “венеды”, “анты”, “славяне” имеют одно значение — “охотники” на языках, соответственно, романского (ср. рум. “vanator” — охотник), германского (ср. англ. “hunter” — охотник) и собственно славянского (ср. укр. “злов” — охота) происхождения.
  
  В этом контексте легко может быть объяснено также "поляне" как родственное укр."полювати".

• 2003.02.16 | и, наконец, самая экзотичная этимология

  Re: Слов"яни, до питання етимології слова.

  http://a-kobrinsky.tripod.com/brus/rus-2.html
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2003.02.17 | Габелок

    Ой лихо - не Петрусь, Кишен тухес, я нагнусь (-)