03/03/2004 | володимир сиротенко(вербицький)

НЕ ЩЕБЕЧЕТ СОЛОВЕЙКО




Детство мое проходило в ежевечерних рассказах о Предках , о их ближайших друзьях, о друзьях Шевченко. Разными были эти предки и их друзья в рассказах моих бабушек, последних представительниц когда-то могущественных родов Белозерских –Вербицких-Антиохов – Голициных - Дорошенок – Кулешов – Марковичей – Рашевских. Увы, я не имею права считаться членом их Рода - Род передаётся по отцу. Мой отец –доктор исторических наук Василий Трофимович Сиротенко, учёный медиевист с мировым именем, тот самый майор красной Армии, который спас когда-то нынешнего Папу Римского от ссылки в Сибирь, дальше деда Афанасия, подрядчика-архитектора, погибшего на 108 году жизни при строительстве очередной церкви, никого не знает. Да и о своем деде Афанасии знает только то, что за свою долгую жизнь тот поставил больше сотни деревянных церквей по всей Украине, а когда погиб, то кассир и бухгалтер стянули все деньги, оставив его семью без копейки…
Конечно, я напишу и об отце, но не он меня растил, не он меня воспитывал. Так что в первую очередь отдаю долг моей бабушке – Евгении Львовне Вербицкой-Кулешовой, заменившей мне и мать и отца и таким же одиноким бабушкам – Марии Вербицкой-Раковой и Вере Вербицкой-Вороной. Моего деда расстреляли вместе с заложниками, бывшими белогвардейскими офицерами , в 1922. Мужа бабушки Веры, первого переводчика «Интернационала» Николая Вороного и её сына поэта Марка Вороного расстреляли в проклятые тридцатые. Знаменитый российский художник Раков женился на Марии Вербицкой на Колыме. Там она родила ему 5 детей. Но с Колымы в Чернигов вернулась она одна…
Хоть все они в молодости получили прекрасное образование – все после гимназии учились на Бестужевских курсах. Бабушка, например, была любимицей у знаменитого Михаила Ивановича Туган-Барановского, преподававшего там. Но всё прекрасное у них ушло вместе с молодостью, которую оборвал октябрьский переворот. Бабушка Вера работала где-то секретарем-машинисткой, по ночам, чтобы заработать на многочисленных племянников, перепечатывала на машинке рассказы местным литераторам. Рассказывала им, как за нею ухаживали Винниченко и Маяковский, как её ревновала сама Анна Ахматова. Бабушка Мария, самая младшая из Вербицких, сидела с детьми. В те времена пособие на 5 детей были на порядок выше нынешних. Моя бабушка снимала комнату у своей золовки в большом доме, который выстроил когда-то Пантелеймон Кулеш для своего племянника, ставшего приёмным сыном. Как и заведено на Украине, отношения с ближайшими родственниками были натянутыми, так что вечера проводили мы с Вербицкими. Собирались мы все за огромным ещё прадедовским столом в центре которого стоял пузатый медный самовар с медалями и пили чай с блюдечка вприкуску с голубым колотым сахаром. До сих пор вспоминаю эти искрящиеся голубые конусы сахара, от которых бабушки специальными щипцами откалывали кусочки. Помню пьянящий аромат этого , напоённого травами чая. Помню бесконечные рассказы быбушек о предках и их друзьях. Это смешно, своих сослуживцев 90-х годов, своих преподавателей и соучеников по институту – забыл. Тот огромный стол с пузатым самоваром, те голубые конусы сахара, те рассказы-исповеди - помню, как будто это было вчера…
У каждой из бабушек был любимым свой герой. Бабушка Вера была без ума от Якова де Бальмена. Красавца, в которого были влюблены все девушки высшего света, но вот на возлюбленной он так и не смог жениться. Всех интриговала тайна, из-за которой его крестная Волховская( кстати, это именно та «Старенька мати»,любимица Тараса Шевченко, которую он вспоминал в ссылке), под угрозой проклятия отказала ему в женитьбе на Сонечке Вишневской. Моя бабушка не любила де Бальменов, помня, что это Маня де Бальмен была первой, с кого начались измены жене Пантелеймона Кулеша. Её любимцем был баснописец Леонид Глебов, у которого в раннем детстве она сидела на коленях, слушая сказки «дедушки Кенаря» . А вот у тёти Муси любимчиком был певец единственной любви и автор тысячи горилок – Виктор Забила. Она даже у бабушки повыписывала рецепты его целебных настоек и лечилась сама, и лечила детей теми настойками. Бабушке те рецепты перешли вместе с тремя свитками рукописей Забилы от её бабушки , мамы-Саши Билозерской. (для нас Ганы Барвинок).
Вот об этом Викторе Забиле, больше всех повлиявшем на мою судьбу и расскажу Вапм. Это благодаря его объёмному свитку с рецептурами горилок и настоек я, после того как пришлось распроститься с надеждой не то, что на золотую, а и на серебряную медаль ( написал в сочинении на вольную тему на выпускном экзамене о романе Шевченко с Ганной Закревской и их дочери Софии, за что поставили кол по украинскому, и перечеркнули дорогу в университет ) я без проблем поступил в Киевский технологический институт пищевой промышленности. Конкурс в те времена был 7 человек на место, я набрал конкурсные 23 балла а бабушка для надежности показала зав.кафедрой бродильных производств проф. Мальцеву ту заветную тетрадку рецептур, обещав отдать ее мне на 3 курсе. Конкурс я прошел…Да и как было не пройти, ведь в той
Тетрадке было рецептуры почти 1000 перваков, настоек и наливок. Наша же промыш-ленность в те времена знала не более ста рецептур…
Не хотел бы только,чтобы вы узнали Виктора Забилу лищь как автора-зачинателя нашей ликеро-водочной промышленности. Прежде всего он был побратимом Шевченко и его предшественником в украинской поэзии. Да, именно Забила, а не Кулиш или Греби-нка был его предшественником, принявшим из рук великого Котляревского украинскую кобзу…
В конце тридцатых годов ,когда еще Тарас не определился , кем он будет –Художником или Поэтом, романсы Глинки на слова Забилы пела вся Украина. Пела, от бедолаги крепостного до заможных панов. Да и сейчас поет. Ведь это он написал слова:
«Гуде витер вельмы в поли,гудэ лис ламае/козачэнько молоденькый долю проклынае» и
«Не щебэчи соловейко».
Так кто же был этот, по словам Ивана Франко «Первоцвет украинской поэзии», побратим самого Тараса Шевченко, автор всех наших горилок?
Как ни странно, у вчерашнего крепостного Тараса Шевченко побратимами были аристократы, да еще и иностранных корней. Как Вася Штенберг, как Яков де Бальмен…
Виктору Забиле также приписывали, что род его ведет начало от итальянского архитектора, выписанного Иваном Грозным для строительства кремлевских укреплений.
Увы, не верьте знаменитому словарю Брокгауза и Ефрона! Да, на черниговщине и полтавщине, действительно, в дворянских книгах числится многочисленное потомство Рода Зебелло. Но предком Виктора Забилы был управитель королевских владений на бор-
зенщине Петр Михайлович Забила, перешедший в 1848 году к Хмельницкому. Умер он в чине генерального обозного (высший чин после гетьманского) в 1689 году, имея 109 лет отроду. Все его потомки были сотниками, полковниками, а после ликвидации козаччины-судьями и чиновниками. Все, кроме отца Виктора отличались завидным долголетием. Отец Виктора- Николай Карпович, борзнянский судья, женился на внучке самого гетьмана Полуботько Надежде Рыбе, принесшей ему в приданное сотню крепостных и 400 десятин земли(десятина= 1.о25 га) .Был у борзнянского судьи один грех. Унаследовав от отца винокурню, он полюбил изготавливать и дегустировать всяческие перваки и настойки. Родила жена ему трех сыновей, а когда она была беременна дочкою, зимою 1809 года, Николай Карпович так надегустировался тех настоек, что не дошел 100 метров до дому и так и замерз, занесенный метелью…Молодая вдова, родившая через несколько месяцев дочку, осталась одна, с четырьмя малыми детьми на руках. Женщине, привыкшей к тому, что вначале всем командовали родители, а затем – муж, трудно было вести самой хозяйство. Доверилась управляющим. Что не разворовали те управляющие, разграбили наполеоновские войска. Не за что было даже обучать детей. Благо, она сама была грамотной и смогла всех их обучить грамоте. Но в те времена обязанностью дворянина было служить. А для того, чтобы иметь право служить, надо было закончить гимназию. Когда Виктору исполнилось 12 лет, вся родня взбунтовалась и заставила таки Надежду отдать сына в Московскую четырехклассную губернскую гимназию. Почему в Московскую, ведь рядом в Нежине была одна из лучших в империи гимназий, равноценная университету? Да потому, что ее тогдашний директор и одновременно преподаватель чуть ли не всех предметов, Василий Кукольник, не захотел принять Виктора в своё заведение. Он принимал только уже подготовленных боннами и гувернёрами детей богатых помещиков. У тех уже был определённый уровень знаний. Ему совсем не улыбалось равняться не на этот достигнутый уровень, а на неподготовленного…
Тяжело ребёнку было на чужбине. Чужой язык, чужие нравы. Умолял маму вернуть его на Украину, но лишь после самоубийства Кукольника, так и не добившегося идеала, вдова смогла перевести сына в Нежин. В 1822 г стал он учеником 3 класса первого периода (всего в гимназии было 3 периода по 3 года обучения и выпускники ее получали аттестат, равноценный университетскому диплому).
В классе верховенствовал сын Кукольника Нестор.Он умел всё- и петь, и играть на гитаре, и изображать кого-угодно, даже стихи и драмы уже писал и распространял в своём самиздатовском журнале «Звезда».За ним, почти безродным, джурами ходили дети богатейших столбовых дворян - Петя Мартос, Платон Закревский, братья Лукашевичи. Повторяли все его выходки, как Божье откровение цитировали высказывания. Благодаря родительским деньгам и славе, они могли себе позволить все, даже запереть надзирателя в туалете или вытолкать его вечером взашей из проверяемой спальни пансионата.(Со временем, уже при Николае 1, они все загремят по делу о «заговоре в Нежинской гимназии» и окончат гимназию без аттестатов…)
Посадили Виктора за парту рядом с Николаем Гоголем. Увы, Гоголь не отличался коммуникабельностью. Не друзьями они стали, а соперниками. Оба писали вирши, на украинском языке. При этом Викторовы стихи были и более песенными и более простыми. Конечно, стихи Кукольника были на порядок звонче, но украинского он не знал, поэтому Виктор был вне конкуренции. Но вот Гоголь не мог простить, что кто-то пишет лучше его. Переписал он Викторовы вирши в сборник-альманах назвал его «Навозный Парнас» и пустил по рукам… Кстати, не будь этого альманаха, может бы и не было великого писателя Гоголя, ведь после этого альманаха Николаша серьезно увлекся редактированием настоящих журналов, а так как, зачастую, он фактически был и единственным их автором, то поневоле увлекся и прозой…
Ничем хорошим ни Гоголь, ни Забила не могли вспомнить гимназию. Не принял их коллектив ровесников. И вот наступило лето 1825 года. Загадочно умер Император Александр 1.Страна очутилась в неопределенности безвременья. Великий князь Константин , наотрез отказался сесть