Відповіді

• 2009.02.22 | stryjko_bojko

  Йосип Бродський

  Ио́сиф Александрович Бродский (24 мая 1940, Ленинград — 28 января 1996, Нью-Йорк) — русский и американский поэт, эссеист, драматург, переводчик, лауреат Нобелевской премии по литературе 1987 года, поэт-лауреат США 1991—1992 гг.
  
  
  
  Иосиф Бродский 6 декабря 1972.
  
  Содержание
  
  
  * 1 Биография
  o 1.1 Детство и юность
  o 1.2 Ранние стихи, влияния
  o 1.3 Преследования и ссылка
  o 1.4 Эмиграция
  * 2 Адреса в Санкт-Петербурге
  * 3 Сочинения
  * 4 Источники
  * 5 Литература о творчестве Бродского
  * 6 См. также
  * 7 Примечания
  * 8 Ссылки
  
  Биография
  
  Детство и юность
  
  Иосиф Бродский родился 24 мая 1940 года в Ленинграде, в клинике профессора Тура на Выборгской стороне. Отец, Александр Иванович Бродский (1903—1984), был военным фотокорреспондентом, в 1950 году в рамках «чистки» офицерского корпуса от евреев демобилизован, после этого работал фотографом и журналистом в нескольких ленинградских газетах. Мать, Мария Моисеевна Вольперт (1905—1983), работала бухгалтером. Раннее детство Иосифа пришлось на годы войны, блокады, затем — послевоенной бедности и тесноты, прошло без отца. В 1942 году после блокадной зимы Мария Моисеевна с Иосифом уехала в эвакуацию в Череповец.
  
  Эстетические взгляды Бродского формировались в Ленинграде сороковых и пятидесятых. Неоклассическая архитектура, сильно пострадавшая во время бомбёжек, бесконечные перспективы петербургских окраин, вода, множественность отражений, — мотивы, связанные с этими впечатлениями его детства и юношества, неизменно присутствуют в его творчестве.
  
  В 1955 году, в неполные шестнадцать лет, закончив семь классов и начав восьмой, Бродский бросил школу и поступил учеником фрезеровщика на завод «Арсенал». Это решение было связано как с проблемами в школе, так и с желанием Бродского финансово поддержать семью. Безуспешно пытался поступить в школу подводников. В 16 лет загорелся идеей стать врачом, месяц работал помощником прозектора в морге при областной больнице, анатомировал трупы, но в конце концов отказался от медицинской карьеры. Кроме того, в течение пяти лет после ухода из школы Бродский работал истопником в котельной, матросом на маяке, рабочим в пяти геологических экспедициях. В то же время он очень много, но хаотично читал — в первую очередь поэзию, философскую и религиозную литературу, начал изучать английский и польский языки.
  
  В 1958 г. Бродский с друзьями рассматривал возможность бегства из СССР путём угона самолёта, но затем отказался от этого замысла. [2]
  
  В 1959 году знакомится с Евгением Рейном, Анатолием Найманом, Владимиром Уфляндом, Булатом Окуджавой.
  
  14 февраля 1960 года состоялось первое крупное публичное выступление на «турнире поэтов» в ленинградском Дворце культуры им. Горького с участием А. С. Кушнера, Г. Я. Горбовского, В. А. Сосноры. Чтение стихотворения «Еврейское кладбище» вызвало скандал.
  
  В августе 1960 года в Комарово Евгений Рейн знакомит Бродского с Анной Ахматовой. Иосиф становится одним из «ахматовских сирот». В 1962 году во время поездки в Псков он знакомится с Н. Я. Мандельштам, а в 1963 году у Ахматовой — с Лидией Чуковской.
  
  В 1962 году Бродский встретил молодую художницу Марину (Марианну) Басманову. Первые стихи с посвящением «М. Б.» — «Я обнял эти плечи и взглянул…» [3], «Ни тоски, ни любви, ни печали…» [4], «Загадка ангелу» [5] датируются тем же годом. Они окончательно расстались в 1968 году после рождения общего сына Андрея Басманова.
  
  Ранние стихи, влияния
  
  По собственным словам, Бродский начал писать стихи в восемнадцать лет, однако существует несколько стихотворений, датированных 1956—1957 годами. Одним из решающих толчков стало знакомство с поэзией Бориса Слуцкого. «Пилигримы» [6], «Памятник Пушкину» [7], «Рождественский романс» [8] — наиболее известные из ранних стихов Бродского. Для многих из них характерна ярко выраженная музыкальность, так, в стихотворениях «От окраины к центру» [9] и «Я — сын предместья, сын предместья, сын предместья…» можно увидеть ритмические элементы джазовых импровизаций. Цветаева и Баратынский, а несколькими годами позже — Мандельштам, оказали, по словам самого Бродского, определяющее влияние на него. Из современников на него повлияли Евгений Рейн, Владимир Уфлянд, Станислав Красовицкий. Позднее Бродский называл величайшими поэтами Одена и Цветаеву, за ними следовали Кавафис и Фрост, замыкали личный канон поэта Рильке, Пастернак, Мандельштам и Ахматова.
  
  Преследования и ссылка
  
  В 1963 году в газете «Вечерний Ленинград» появилась статья «Окололитературный трутень», подписанная Лернером, Медведевым и Иониным. В статье Бродский клеймился за «паразитический образ жизни». Из стихотворных цитат, приписываемых авторами Бродскому, две взяты из стихов Бобышева, а третья, из поэмы Бродского «Шествие» [10], представляла собой окончания шести строк, от которых отрезаны первые половинки. Ещё одно стихотворение было исковеркано авторами фельетона следующим образом: первая строчка «Люби проездом родину друзей» и последняя «Жалей проездом родину чужую» были объединены в одну, «люблю я родину чужую».
  
  Было очевидно, что статья является сигналом к преследованиям и, возможно, аресту Бродского. Тем не менее, по словам Бродского, больше, чем клевета, последующий арест, суд и приговор, его мысли занимал в то время разрыв с Мариной Басмановой. На этот период приходится попытка самоубийства.
  
  8 января 1964 года «Вечерний Ленинград» опубликовал подборку писем читателей с требованиями наказать «тунеядца Бродского». 13 февраля 1964 года Бродского арестовали по обвинению в тунеядстве. 14 февраля у него случился в камере первый сердечный приступ. С этого времени Бродский постоянно страдал стенокардией, которая всегда напоминала ему о возможной близкой смерти (это не мешало вместе с тем оставаться заядлым курильщиком). Во многом отсюда «Здравствуй, мое старение!» в 33 года и «Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной» в 40 — со своим диагнозом поэт действительно не был уверен, что доживёт до этого дня рождения.
  
  Два заседания суда над Бродским были законспектированы Фридой Вигдоровой и составили содержание распространявшейся в самиздате «Белой книги».
  Личная карточка И. А. Бродского в отделе кадров «Арсенала»
  
  
  
  Судья: Ваш трудовой стаж?
  Бродский: Примерно…
  Судья: Нас не интересует «примерно»!
  Бродский: Пять лет.
  Судья: Где вы работали?
  Бродский: На заводе. В геологических партиях…
  Судья: Сколько вы работали на заводе?
  Бродский: Год.
  Судья: Кем?
  Бродский: Фрезеровщиком.
  Судья: А вообще какая ваша специальность?
  Бродский: Поэт, поэт-переводчик.
  Судья: А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?
  Бродский: Никто. (Без вызова). А кто причислил меня к роду человеческому?
  Судья: А вы учились этому?
  Бродский: Чему?
  Судья: Чтобы быть поэтом? Не пытались кончить вуз, где готовят… где учат…
  Бродский: Я не думал… я не думал, что это даётся образованием.
  Судья: А чем же?
  Бродский: Я думаю, это… (растерянно)… от Бога…
  Судья: У вас есть ходатайства к суду?
  Бродский: Я хотел бы знать: за что меня арестовали?
  Судья: Это вопрос, а не ходатайство.
  Бродский: Тогда у меня нет ходатайства.
  
  Все свидетели обвинения начинали свои показания со слов: «Я с Бродским лично не знаком…», перекликаясь с образцовой формулировкой травли Пастернака: «Я роман Пастернака не читал, но осуждаю!..».
  
  13 марта 1964 года на втором заседании суда Бродский был приговорён к максимально возможному по указу о «тунеядстве» наказанию — пяти годам принудительного труда в отдалённой местности. Он был сослан в Коношский район Архангельской области и поселился в деревне Норенская. В интервью Волкову Бродский назвал это время самым счастливым в своей жизни. Именно в ссылке Бродский познакомился с английской поэзией, в том числе с Уистеном Оденом:
  
  Я помню, как сидел в маленькой избе, глядя через квадратное, размером с иллюминатор, окно на мокрую, топкую дорогу с бродящими по ней курами, наполовину веря тому, что я только что прочёл… Я просто отказывался верить, что ещё в 1939 году английский поэт сказал: «Время… боготворит язык», а мир остался прежним.
  
  «Поклониться тени»
  
  В августе и сентябре несколько стихотворений Иосифа было опубликовано в коношской районной газете «Призыв».
  
  Суд над поэтом стал одним из факторов, приведших к возникновению правозащитного движение в СССР и к усилению внимания за рубежом к ситуации с правами человека в СССР. Стенограмма Фриды Вигдоровой была опубликована в нескольких влиятельных зарубежных СМИ: «New Leader», «Encounter», «Figaro Litteraire». В конце 1964 года письма в защиту Бродского были отправлены Д. Д. Шостаковичем, С. Я. Маршаком, К. И. Чуковским, К. Г. Паустовским, А. Т. Твардовским, Ю. П. Германом. По прошествии полутора лет наказание было отменено под давлением мировой общественности (в частности, после обращения к советскому правительству Жана Поля Сартра и ряда других зарубежных писателей).
  
  В сентябре 1965 года по рекомендации Чуковского и Бориса Вахтина был принят в профгруппу писателей при Ленинградском отделении Союза писателей СССР, что позволило в дальнейшем избежать обвинения в тунеядстве.
  
  В 1965 году большая подборка стихов Бродского и стенограмма суда были опубликованы в альманахе «Воздушные пути-IV» (Нью-Йорк).
  Мемориальная таблица на доме по улице Лейиклос в Вильнюсе, в котором в 1966—1971 годах останавливался поэт
  
  В своих интервью Бродский противился навязываемому ему — особенно американской интеллигенцией — образу борца с Советской властью. Он делал утверждения вроде: «Мне повезло во всех отношениях. Другим людям доставалось гораздо больше, приходилось гораздо тяжелее, чем мне». И даже: «…я-то считаю, что я вообще всё это заслужил».[1] В «Диалогах с Иосифом Бродским» Соломона Волкова, Бродский заявлял по поводу записи суда Фридой Вигдоровой: «Не так уж это всё и интересно, Соломон. Поверьте мне»[2], на что Волков выражает своё возмущение:
  
  СВ: Вы оцениваете это так спокойно сейчас, задним числом! И, простите меня, этим тривиализируете значительное и драматичное событие. Зачем?
  ИБ: Нет, я не придумываю! Я говорю об этом так, как на самом деле думаю! И тогда я думал так же. Я отказываюсь всё это драматизировать!
  Эмиграция
  
  12 мая 1972 года Бродского вызвали в ОВИР ленинградской милиции и поставили перед выбором: эмиграция или «горячие денёчки», то есть тюрьмы и психбольницы.[3] К тому времени Бродскому уже дважды приходилось проводить по несколько недель в психиатрических больницах, что было для него намного страшнее тюрьмы и ссылки. Выбрав эмиграцию, поэт пытался максимально оттянуть день отъезда, но (возможно, в связи с визитом в СССР Никсона) власти хотели спровадить его как можно быстрее. 4 июня Бродский вылетел из Ленинграда в Вену. Там, в Австрии, он был представлен У. Одену, по приглашению которого впервые участвовал в Международном фестивале поэзии (Poetry International) в Лондоне в июле 1972 г. Впоследствии Бродский жалел, что недостаточно хорошо владел английским, так что его вклад в беседу с Оденом сводился к однотипным вопросам. В тот же приезд поэт знакомится и с Исайей Берлиным.
  
  Через месяц после этого начал работать в должности приглашённого профессора на кафедре славистики Мичиганского университета в г. Энн-Арбор: преподавал историю русской литературы, русской поэзии XX века, теорию стиха. В 1981 году переехал в Нью-Йорк. Не окончивший даже школы Бродский работал в общей сложности в шести американских и британских университетах, в том числе в Колумбийском и в Нью-Йоркском. Продолжая писать на английском языке, «чтобы быть ближе (…) к Одену», получил широкое признание в научных и литературных кругах США и Великобритании, удостоен Ордена Почётного легиона во Франции. Занимался литературными переводами на русский (в частности, перевёл пьесу Тома Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы») и на английский — стихи Набокова.
  
  В 1986 году написанный по-английски сборник эссе Бродского «Less than one» («Меньше единицы») был признан лучшей литературно-критической книгой года в США. В 1987 году Бродский стал лауреатом Нобелевской премии по литературе, которая была присуждена ему за «всеобъемлющее творчество, насыщенное чистотой мысли и яркостью поэзии». В Стокгольме на вопрос интервьюёра, считает ли он себя русским или американцем, Бродский ответил: «Я еврей, русский поэт и английский эссеист». Бродский являлся также лауреатом стипендии Макартура, Национальной книжной премии и был избран Библиотекой Конгресса поэтом-лауреатом США.
  
  Родители Бродского двенадцать раз подавали заявление с просьбой разрешить им повидать сына (вместе или по отдельности), но даже после того, как Бродский перенёс открытую операцию на сердце в 1978 году и из клиники было написано официальное письмо с просьбой позволить родителям приехать в США для ухода за больным сыном, им было отказано. Мать Бродского умерла в 1983 году, немногим более года спустя умер отец. Оба раза Бродскому не позволили приехать на похороны. В 1986 году было написано «Представление» [11]. Родителям посвящены «Мысль о тебе удаляется, как разжалованная прислуга…» [12] (1985), «Памяти отца: Астралия» [13] (1989), эссе «Полторы комнаты» (1985).
  
  С началом перестройки в СССР стали публиковаться стихи Бродского, литературоведческие и журналистские статьи о поэте. В 1990-х годах начали выходить книги. В 1995 году Бродскому было присвоено звание Почётного гражданина Санкт-Петербурга. Последовали приглашения вернуться на родину. Бродский откладывал приезд: его смущала публичность такого события, чествования, внимание прессы, которыми бы сопровождался его визит.[4] Одним из последних аргументов было: «Лучшая часть меня уже там — мои стихи».[5] Мотив возвращения и невозвращения присутствует в его стихах 1990-х годов, в частности, в стихотворениях «Письмо в оазис» [14] (1991), «Итака» [15] (1993), «Мы жили в городе цвета окаменевшей водки…» [16] (1994), причем в последних двух — так, как будто возвращение действительно случилось.
  
  В 1990 году Бродский женился на русско-итальянской переводчице Марии Соццани. С их общей дочерью он говорил по-английски.
  Общий вид могилы в Венеции, остров Сан-Микеле, 2004. Люди оставляют камешки, письма, стихи, карандаши, фотографии
  
  Бродский умер во сне от инфарктa в ночь на 28 января 1996 года в Нью-Йорке. Похоронен в одном из любимейших городов — Венеции — на кладбище острова Сан-Микеле.[6]
  
  В 2004 году близкий друг Бродского, лауреат Нобелевской премии поэт Дерек Уолкотт написал поэму «The Prodigal», в которой многократно упоминается Бродский. В ноябре 2005 года во дворе филологического факультета Санкт-Петербургского университета по проекту К. Симуна был установлен первый в России памятник Иосифу Бродскому.
  
  Важнейшими темами в творчестве Бродского были речь (поэзия) и время: «Просодия — это изменение структуры времени внутри языка».[7]
  
  На стихи И. А. Бродского писали песни Евгений Клячкин, Александр Мирзаян, Александр Васильев, Диана Арбенина и другие авторы.
  
  взято з Вікіпедії(рос).
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2009.02.22 | stryjko_bojko

    Цинтій Алімент

    ЦИНТИЙ АЛИМЕНТ
    http://www.literapedia.com/40/214/1685394.html
    
    Цинтий Алимент, Луций; Cincius Alimentus, Lucius, вторая половина III в. до н. э., римский историк. Один из ведущих римских политиков в годы войны с Ганнибалом, у которого побывал в плену. Ц.А. является наряду с Фабием Пиктором, самым древним римским анналистом. Написал по-гречески историю Рима от основания города до момента написания, от которой сохранилось только пять фрагментов. противовес Фабию Пиктору который за дату основания Рима принимал (согласно нашему летосчислению) 747 г. до н. э, Ц.А. передвинул основание города на 729/728гг. до н. э. Из этого можно заключить, что Ц.А. суммировал научные дискуссии развернувшиеся вокруг даты основания Рима. Близкие контакты с Ганнибалом позволяют допустить, что Ц.А. подробнее осветил также карфагенские дела. его трудами пользовались Дионисий Галикарнасский и Ливий, хотя этот последний, вероятно, опосредованно. Раньше Ц.А. приписывали несколько произведений на латинском языке, относящихся к римской древности и касающиеся в основном управления государством; их автором является тезка анналиста который жил в I в. до н. э.

• 2009.02.22 | stryjko_bojko

  Борис Пастернак

  Борис Пастернак
  
  * * *
  
  Все наденут сегодня пальто
  И заденут за поросли капель,
  Но из них не заметит никто,
  Что опять я ненастьями запил.
  
  Засребрятся малины листы,
  Запрокинувшись кверху изнанкой,
  Солнце грустно сегодня, как ты,-
  Солнце нынче, как ты, северянка.
  
  Все наденут сегодня пальто,
  Но и мы проживем без убытка.
  Нынче нам не заменит ничто
  Затуманившегося напитка.
  
  1913, 1928
  
  Борис Пастернак. Сочинения в двух томах.
  Тула, "Филин", 1993.
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2009.02.22 | stryjko_bojko

    Недотрога

    БЕЗ НАЗВАНИЯ
    
    Недотрога, тихоня в быту,
    Ты сейчас вся огонь, вся горенье,
    Дай запру я твою красоту
    В темном тереме стихотворенья.
    
    Посмотри, как преображена
    Огневой кожурой абажура
    Конура, край стены, край окна,
    Наши тени и наши фигуры.
    
    Ты с ногами сидишь на тахте,
    Под себя их поджав по-турецки.
    Все равно, на свету, в темноте,
    Ты всегда рассуждаешь по-детски.
    
    Замечтавшись, ты нижешь на шнур
    Горсть на платье скатившихся бусин.
    Слишком грустен твой вид, чересчур
    Разговор твой прямой безыскусен.
    
    Пошло слово любовь, ты права.
    Я придумаю кличку иную.
    Для тебя я весь мир, все слова,
    Если хочешь, переименую.
    
    Разве хмурый твой вид передаст
    Чувств твоих рудоносную залежь,
    Сердца тайно светящийся пласт?
    Ну так что же глаза ты печалишь?
    
    Б.Пастернак