09/23/2002 | Serhiy Hrysch

История Санта-Юкрейны



Место действия — маленький городок Санта-Юкрейна где-то на Диком Западе. Городок восстановлен целых десять лет назад, поэтому у него уже есть и законы, и даже Конституция. Но, поскольку городок восстановлен всего-лишь десять лет назад, ни законы, ни Конституция не выполняются. Больше всего они не выполняются тем, кто, по Конституции, должен был бы их охранять. Все эти десять лет в Санта-Юкрейне правит хозяин местного салуна (по совместительству — мэр) беспринципный и жадный кабатчик Леопольд Чучма. Его ближайшие подручные — коварный пастор Виктор Медведчуркис (может быть, даже и мормон) и недоросль Валери Нехорошковский. В городке живут все, кого мы привыкли видеть в классических вестернах — трудолюбивые ковбои, храбрые индейцы и страшные грабители, развеселый салунный кордебалет и романтическая певица. И, конечно же, все жители Санта-Юкрейны ждут, не дождутся, когда же, наконец, прибудет благородный герой — кумир и освободитель.

Пролог

По бескрайней прерии пылит переполненный дилижанс. Пассажиры наслаждаются видами на пальмы, кактусы и прочие пампасы. Лишь один из них — Виктуарий Хрющенко (весь в белом — от шляпы до тапочек), не обращая внимания на живописные пейзажи, сосредоточенно листает толстый фолиант.

Пассажир (к Хрющенке): Простите, сэр, нельзя ли узнать, что вы читаете?

Хрющенко: Это моя Библия — “История Санта-Юкрейны” (протягивает книгу).

Пассажир (листает): Но, сэр! Почти все страницы здесь пусты?!

Хрющенко (возвышенно): Это место для истории. (застенчиво) Может быть, именно мое имя заполнит эти страницы... (мечтательно) До конца.

Дилижанс продолжает свой путь.

Действие первое

Дилижанс въезжает на городскую площадь. На площади бушует митинг. Ковбои, краснокожие и прочие граждане Санта-Юкрейны без различия идеологии, религии и цвета кожи вышли требовать немедленной отставки мэра Чучмы.

В салуне, где разместилась администрация Чучмы, пока еще все спокойно. Все в сборе — Чучма, пастор Виктор Медведчуркис, его брат Григорий, Нехорошковский и прочие. Идет напряженная работа.

Нехорошковский (недовольный шумом на улице, горестно): И вот в таких условиях нам приходится трудиться над нашими скромными, незаметными делами...

Коллеги: — ?

Нехорошковский (объясняет): Я имею в виду наш бизнес...

В это время один из собравшихся в салуне ковбоев обнаруживает, что из его портфеля пропал толстый контрольный пакет.

Ковбой: Джентльмены! Это же был МОЙ банк!

Виктор Медведчуркис (елейно): Чучма дал, Чучма взял...

Ковбой (чуть не плача): Это был мой банк!... (вскакивает, сжав кулаки).

В классических традициях вестерна в зале начинается грандиозная драка. С грохотом рассыпаются стулья и финансовые схемы, валятся шкафы и маленькие санта-юкрейнианские олигархи. Иногда сквозь грохот драки можно услышать елейное бормотание пастора Медведчуркиса: “По этому вопросу вам надо поговорить с Гришей” и громкие выкрики Чучмы — “Витя, это будет стоить пять тысяч долларов!” и “Гриша, это — пять миллионов!”.

Впрочем, после небольшого перераспределения мест, драка на время приостанавливается.

Виктор Медведчуркис: Джентльмены, нам пора, наконец, заняться политикой!

На сцену выпархивают девицы местной труппы “Трудяги кордебалета” во главе с мадам Тигипуцей и сладко поют:

Время настало — и вот они мы!

Вот они мы — ваши крошки!

Кордебалет пускается в яростный канкан — высоко задирая длинные пачки долларов и нервно притопывая ногами.

Тигипуца (гордо): Ну, чем не “Тодес”!

И именно в этот момент в салуне появляется Виктуарий Хрющенко.

Хрющенко: Господа! У кого-нибудь есть большая и чистая простыня!?

Нехорошковский (предельно скандализованный): Сэр, сдается, вы хотите нас оскорбить!

Хрющенко (извиняющимся тоном): Я имел в виду флаг...

Чучма (подозрительно): Сент-юкреинский?

Верволков (застенчиво): А бельгийский не подойдет?

Хрющенко (слегка поморщившись): Я имею ввиду наш родной американский флаг.

Верволков: Сэр! Два оскорбления за пять минут!

В салуне назревает новая драка. Однако внезапно раздается револьверный выстрел. На сцене появляется романтическая певица, буквально на глазах решительно порывающая со своим темным прошлым.

Юльчатай (стреляет в воздух): Джентльмены! (Хрющенке) У меня есть флаг. У меня есть даже два флага, и оба они ваши!

Хрющенко устанавливает флаг над видеомагнитофоном и заряжает кассету. Все чинно рассаживаются и начинается просмотр. На экране — панорама Лос-Анджелеса, затем — крупно — городская тюрьма, коридоры, камера. В камере из-за решетки грустно смотрит бывший помощник Чучмы Пауль Лазорини. Нервы присутствующих не выдерживают, и начинается яростная пальба.

Действие второе.

Картина 1.

Прошло несколько дней после массовых демонстраций. Посетители салуна мирно расположились за столиками. На сцене появляются “Трудяги кордебалета” во главе со своей Тигипуцей.

Тигипуца (объявляет): Джентльмены! Только сегодня! (барабанная дробь) Мои девочки показывают сенсационный номер “В постели с врагом”! (объясняет) Наша труппа приняла решение объединить усилия с нашим глубокоуважаемым гостем (указывает на Хрющенко)...

Виктор Медведчуркис (предельно озабоченный): Это недопустимо! Он же подписал вместе с демонстрантами требование отставки нашего дорогого мэра! (косится на Чучму и вопит с не вполне интерпретируемым отчаянием): Хамы! Ха-мы!

Хрющенко (извиняющимся тоном): Я только хотел открыть дорогу к переговорам! Наша цель — компромисс!

Картина 2.

В административной исповедальне Чучма совещается с пастором Медведчуркисом.

Чучма (растроганно): Я разрываюсь надвое. Душа моя жаждет натравить на демонстрантов полицию...

Пастор Медведчуркис (удовлетворенно): Сын мой! Внимай голосу сердца своего...

Чучма: Но что будет потом? Иногда я с ужасом чувствую, что спокойная старость дороже денег...

Пастор Медведчуркис (воодушевленно): Тогда, сын мой, передай дела достойному преемнику и удались на покой...

Чучма (вздыхает): А чем кормить мою Семью...

Пастор Медведчуркис (покладисто): Что может быть сильнее голоса семейного кошелька! Готовься, сын мой, к третьему сроку...

Чучма (раздраженно): Ага, чтобы накопить семье средства навещать меня в лос-анджелесской тюрьме...

Пастор Медведчуркис (утомленно): Сын мой! Тогда тебе надо подумать о будущем, позаботиться о надежной опоре...

Чучма (задумчиво): Подписать контракт с главарем разбойников Черным Джеком? Но если потом он сам меня же и...

Пастор Медведчуркис (не выдерживает): Неужели ты думаешь, Сын мой, что объединенная социал-демократия может вытерпеть твои бесконечные колебания! (выталкивает Чучму из исповедальни).

Чучма: Так что же мне делать?!

Пастор Медведчуркис: Съезди куда-нибудь... в Зальцбург. Расскажешь им что-нибудь про права человека...

Действие третье

Хрющенко и преображенная до неузнаваемости Юльчатай прогуливаются по окрестностям.

Юльчатай (наивно): Виктуар, я хочу, чтобы у нас была демократия. Сегодня. Сейчас.

Хрющенко (осторожно): Это невозможно. Сначала надо начать переговорный процесс, подписать соглашение, утвердить меня премьер-министром...

Юльчатай (расстроенно): Ты меня обманываешь, Виктуар! В любом американском фильме люди объединяются против тирана, и через полтора часа у них уже появляется ма-аленькая демократия!

Хрющенко: Это называется — голливудский монтаж. Как происходит в жизни? Сначала люди объединяются, потом они сражаются с тираном, потом вождь людей доброй воли получает международное признание. И только потом, может быть, у них появится демократия. Так вот, в Голливуде все эти мелочи выбрасывают. Делают “монтаж”.

Юльчатай (радостно): Виктуар! Я хочу, как в Голливуде! Сделай “монтаж”! (чуть ли не насильно увлекает Хрющенку на баррикады).

Вокруг административного салуна опять собрались граждане Санта-Юкрейны, требующие отставки мэра.

Чучма (разглядев Хрющенку среди митингующих, возмущенно): Нет, ну что же их все-таки объединяет? Это же какая-то помесь ежа с ужом!

Виктор Медведчуркис (нервно крестится): Сын мой! Тебе уже мерещится колючая проволока!

Чучма (задумчиво): Может, подписать на всякий случай контракт с Черным Джеком?

Эпилог

Виктуарий Хрющенко отдыхает у себя в номере. Внезапно без стука входят его соратники — пасторы Джинн Удавченко и Роман Кощей-Бессмертный. Когда-то они служили самой ортодоксальной церкви, но теперь они вполне решительные реформаторы (может быть, даже и мормоны).

Кощей-Бессмертный: Виктуарий, вас снова зовут подписывать соглашение.

Хрющенко: С кем?

Удавченко (несколько удивленный): А какая разница?

Хрющенко: Какая разница? Разница принципиальная!

Открывает шкаф, в котором рядом с белоснежным смокингом реформатора скромно висит черный разбойничий костюм Черного Джека.

Занавес.