Легенда о караитском войске
05/12/2010 | Ночной дозор
Давно это было... В те времена караи по всему миру жили, не только в Крыму. Поступь их многотысячного воинства ветром шумела по степям, волнами раскатывалась по морям, грохотом отзывалась в горах...
Караиты шли далеко на Восток, следуя одним лишь им понятным знакам на небе и на земле. Позади остались бескрайние берега реки Ра, великой, как огромная змея, и глубокой, как душа караимского сердца. Впереди возвышались Горы Молчания, куда еще не ступала нога человека.
Здесь, между водой и сушей, под сине-зеленым небом, висящим низко, словно натянутый войлок, и остановилось непобедимое войско, и стало осваивать сырую, нетронутую землю. Первые копыта жеребцов заклеймили луга, создавая первые лужицы. Первые колеса кибитки проторили первые каймы вдоль никем не топтанных дорог, повторяя небесную канву на звездном небе севера. Шатры, расшитые таинственными знаками, дерзко возвысились над окружающей безвидной пустотой, рассеивая первозданный мрак...
Имя первого караитского вождя, поднятого на щите из черепахи, таится во тьме народной памяти. Сына его звали Мархуз, о нем остались лишь сны у спящих, и в снах тех творились великие вещи: горы поднимались из-под земли, окружая мир караитов оградой. Реки бороздили степь, повинуясь зычному голосу жреца и гулкой барабанной дроби. Дожди проливали в раскрытые курдюки когда вино, когда молоко, когда мед. Самые счастливые люди жили немыслимо долго, но быстрее капель летели их дни, и ветер все чаще заглядывал в сонное царство, срывая с него лепестки.
В царствование Хурджакуза запахло осенним зноем, горы стали ненадежны, запылали на севере злые костры, зазвучала враждебная речь.
Когда на черепаховый щит был вознесен Эрке-Карай, небо громыхнуло два раза, и из-за туч вместо дождя просыпались стрелы. Вынув древко из земли, вождь сказал своему народу: оперенье у той стрелы подобно хвосту дракона, а наконечник так глубоко вошел в землю, что она стонет и будет больна. Так караиты узнали о пришествии монголов.
Вскоре горы зашумели и стали оседать, раскрывая остальному миру потаенную страну караитов. На спящих воинов двигалась новая рать, могущественная и неотвратимая, как древнее проклятье. А может, это и было само проклятье, вызванное из пустоты чьим-то злым заклинанием.
Битва длилась семь дней и восемь ночей, и против караитов сражались девяносто девять духов севера и восемьдесят восемь отрядов конницы. Когда все лошади были убиты под всадниками, когда все колодцы были забиты железными наконечниками, а вода окрасилась в красное, небо навсегда потеряло свой сине-зеленый цвет, и не вырос в тот год ни один полевой цветок.
В последний час, когда тысяча караитов, израненная, опиралась на вилы, окруженная плотными кольцами врагов, их последний вождь Торгорил воздел руки к увядшему небу и заговорил:
- О великий Танра! Мы - твоя первая раса, мы видели эту землю такой, какой ты помнишь ее в века своей юности. Неужто ты оставишь нас, последних свидетелей твоего величия?
В облаках появилась черная точка, стремительно приближаясь к земле, она вырастала в огромный смерч - то ли змеем, то ли хлыстом вертелась вокруг оси, и в конце концов обрушилась наземь. Еще миг, и на месте, где стояли непобежденные караиты, было пусто. Вихрь вновь взмыл в небо, и больше его никто не видел.
Но люди помнят, как в тихой далекой стране, где горы пьют воду из зеленого моря, внезапно возник черный смерч, крутанулся несколько раз, и исчез, а на том месте лежали, распростершись, обессилевшие воины в диковинных одеждах. Так караитская ветвь вновь упала к основанию своего дерева, и караимы, потерянное колено, припали к родной земле.
Вновь зазвучала их речь, оживляя поникшие старые леса, одушевляя реки и подражая пению птиц. И завертелось колесо судьбы, вновь и вновь начиная прясть с самого начала.
Караиты шли далеко на Восток, следуя одним лишь им понятным знакам на небе и на земле. Позади остались бескрайние берега реки Ра, великой, как огромная змея, и глубокой, как душа караимского сердца. Впереди возвышались Горы Молчания, куда еще не ступала нога человека.
Здесь, между водой и сушей, под сине-зеленым небом, висящим низко, словно натянутый войлок, и остановилось непобедимое войско, и стало осваивать сырую, нетронутую землю. Первые копыта жеребцов заклеймили луга, создавая первые лужицы. Первые колеса кибитки проторили первые каймы вдоль никем не топтанных дорог, повторяя небесную канву на звездном небе севера. Шатры, расшитые таинственными знаками, дерзко возвысились над окружающей безвидной пустотой, рассеивая первозданный мрак...
Имя первого караитского вождя, поднятого на щите из черепахи, таится во тьме народной памяти. Сына его звали Мархуз, о нем остались лишь сны у спящих, и в снах тех творились великие вещи: горы поднимались из-под земли, окружая мир караитов оградой. Реки бороздили степь, повинуясь зычному голосу жреца и гулкой барабанной дроби. Дожди проливали в раскрытые курдюки когда вино, когда молоко, когда мед. Самые счастливые люди жили немыслимо долго, но быстрее капель летели их дни, и ветер все чаще заглядывал в сонное царство, срывая с него лепестки.
В царствование Хурджакуза запахло осенним зноем, горы стали ненадежны, запылали на севере злые костры, зазвучала враждебная речь.
Когда на черепаховый щит был вознесен Эрке-Карай, небо громыхнуло два раза, и из-за туч вместо дождя просыпались стрелы. Вынув древко из земли, вождь сказал своему народу: оперенье у той стрелы подобно хвосту дракона, а наконечник так глубоко вошел в землю, что она стонет и будет больна. Так караиты узнали о пришествии монголов.
Вскоре горы зашумели и стали оседать, раскрывая остальному миру потаенную страну караитов. На спящих воинов двигалась новая рать, могущественная и неотвратимая, как древнее проклятье. А может, это и было само проклятье, вызванное из пустоты чьим-то злым заклинанием.
Битва длилась семь дней и восемь ночей, и против караитов сражались девяносто девять духов севера и восемьдесят восемь отрядов конницы. Когда все лошади были убиты под всадниками, когда все колодцы были забиты железными наконечниками, а вода окрасилась в красное, небо навсегда потеряло свой сине-зеленый цвет, и не вырос в тот год ни один полевой цветок.
В последний час, когда тысяча караитов, израненная, опиралась на вилы, окруженная плотными кольцами врагов, их последний вождь Торгорил воздел руки к увядшему небу и заговорил:
- О великий Танра! Мы - твоя первая раса, мы видели эту землю такой, какой ты помнишь ее в века своей юности. Неужто ты оставишь нас, последних свидетелей твоего величия?
В облаках появилась черная точка, стремительно приближаясь к земле, она вырастала в огромный смерч - то ли змеем, то ли хлыстом вертелась вокруг оси, и в конце концов обрушилась наземь. Еще миг, и на месте, где стояли непобежденные караиты, было пусто. Вихрь вновь взмыл в небо, и больше его никто не видел.
Но люди помнят, как в тихой далекой стране, где горы пьют воду из зеленого моря, внезапно возник черный смерч, крутанулся несколько раз, и исчез, а на том месте лежали, распростершись, обессилевшие воины в диковинных одеждах. Так караитская ветвь вновь упала к основанию своего дерева, и караимы, потерянное колено, припали к родной земле.
Вновь зазвучала их речь, оживляя поникшие старые леса, одушевляя реки и подражая пению птиц. И завертелось колесо судьбы, вновь и вновь начиная прясть с самого начала.