08/04/2010 | Ночной дозор

На высокой скале у берега моря сидели двое. Один был одет во все черное, и его усы и борода были, как смоль, и над темными глазами красовались тонкие изящные брови. Второй был одет в белое, и в его светлых глазах отражались чайки. Они долго сидели молча, словно ждали.
Впереди их лицам открывалось спокойное море, в нем плавали тысячи рыб, шевелились подводные леса, клубились птицы над нависшими скалами. Позади была видна горная цепь, а за нею – широкие степи, ибо старцы сидели на очень высокой вершине, и с высоты Маток-Тора был виден почти весь мир.

И вот белый старец с тревогой взглянул на морскую гладь, и взгляд темного спутника устремился туда же. На самом краю горизонта, видимый лишь самым острым глазом, плыл корабль. Ветер радостно раздувал его паруса, и до нечеловечески тонкого слуха обоих донеслись обрывки незнакомых песен: путники, без сомнения, были рады, увидев берег.
Трудно было сказать, о чем думали те двое, что ждали их на берегу. Трудно, пока они не заговорили.
И Белый сказал: «Вот они и появились». И улыбнулся, и в тот момент солнце вышло из облаков, лучше показывая дорогу мореходам.
А Черный сказал: «Это ты их сюда привел». В его глазах мелькнул гнев, и на море начали нарастать волны.
- Так должно было быть, так и случилось, - ответил Белый.
- Все в наших руках, - заметил Черный.
- Поэтому мы их впустим.
- Говори только за себя.
- Мы более не принимаем решений сообща?
- Нет, и ты знаешь это с тех пор, как позвал их.
- Я всего лишь помог им найти нас. Но не я их сюда звал.
- Ты не хотел покоя, оттого и открыл наш мир пришельцам.
- Покой бывает лишь во сне. Настал час бодрствовать.
- Видеть кошмары наяву – это твой выбор.
Пока они говорили так, от каждого слова поднимались волны, сгущались облака, при последних звуках их спора задрожали скалы. Морякам даже почудилось, что в раскатах грома, прогрохотавшего среди ясного неба, им слышится могучий вражеский голос.
Белый помолчал еще немного, следя за тем, как мореходы сражаются со снастями, заходя в бухту. И наконец спросил: «Ты уже продумал, что будешь делать дальше?». Черный встал, тряхнул кудрями и обронил: «Похоже, да».

После этого они долго не виделись. Один, приходя в Маток-Тора, не заставал там другого, хоть и видел следы его пребывания. Черный часто рисовал знаки на стенах, которые после произнесения слов растворялись. Белый прикладывал к стенам ладони, и надписи на мгновение проступали вновь.
Люди перестали заходить в древнюю крепость: по ночам над нею кружили вороны и летучие мыши, по утрам поднимались столбы белого дыма, разнося по окрестностям сладкий запах трав и кореньев. В мире явно что-то менялось.
Между тем, пришельцы прибыли в новый мир, да так в нем и остались. Всего было около дюжины кораблей, хотя некоторые из них напоминали скорее обломки мачт и палубных бревен, связанных веревками. Все это быстро пошло на костры, а на дым и запах жарящегося мяса скоро нагрянули гости – те, кто считали и себя когда-то пришельцами, но обжились и стали хозяевами.
Мореплаватели радостно вступили в общение с туземцами. Обмен подарками, первые слова, ставшие понятными при помощи жестов, первые улыбки и рукопожатия. Освоившись, приплывшие с моря узнавали у местных, где можно поселиться, и те удивленно показывали им на море – думая, что это морские люди приехали к ним погостить. Вскоре и это недоразумение было снято.
Морестранники расползлись небольшими группами по соседним бухтам, разрыли ямы, начали ставить первые деревянные хижины. Жители пещер показывали им, где растут полезные травы и вкусные ягоды, где водятся мясные звери, и откуда можно испить хорошей воды. Не прошло и месяца, как первый мореход сидел в обнимку с местной красавицей, у пылающего костра звучали мелодии обоих народов, пелись песни, лилось вино.
На ту первую свадьбу пришел старец на голову выше и горцев, и мореходов. Его черная борода и черный плащ были последним, что запомнили многие, умирая в ту ночь.
О том, что произошло на берегу, никто потом не мог рассказать внятно. Прибывшие обвиняли во всем туземцев, местные – мореходов. Старик что-то говорил, и его понимали и те, и другие, пил вино, шутил. А потом, в самом начале ссоры, вспыхнувшей непонятно из-за чего, надел черную широкополую шляпу, подаренную пришельцами, и отправился в горы. Наутро Белый старец спустился вниз и увидел, как на золотом песке расплываются лужи крови, а на обугленных кострищах смотрят в небо убитые, и тяжко стонут раненные.
С тех пор так и повелось. Со стороны моря приплывали все новые и новые люди, и каждый раз, если все шло хорошо, появлялся Черный и уходил, посеяв семена вражды. Если же все шло плохо, появлялся Белый, и мудрыми речами мирил противников.

Однажды они снова встретились. Уходил день, наставали сумерки. Они сидели на вершине самой высокой скалы, и снова один из них смотрел на море, а второй – в обратную сторону, на степь, что тянулась за горами. И, как в прежние времена, оба молчали.
Потом глаза Черного на мгновение вспыхнули, и он вперился взглядом в горизонт: сквозь сумрак и ветер до его нечеловеческого слуха донесся легкий топот копыт.
Белый обернулся и увидел, словно за спиной у него вырастало новое море. Только вместо волн клубились пыль и пепел на земле. Запахи горелых трав жадно манили пришельцев, они перекрикивали друг друга, несясь на новые пространства.
- Это и есть твой ответ? – спросил он устало и спокойно.
- На этот раз была моя очередь, - ответил Черный.
- В этот раз ты их призвал. Но дорогу им вновь показал я.
- Ты открыл море, я открыл сушу. Этот мир теперь будет открытым, как постоялый двор.
- Он всегда будет родным домом для тех, кто умеет отличить правду от мнимого.
- Все будет повторяться. Они будут приходить, разрушать, осквернять.
- Но они будут строить, творить, воспевать.
- Их грубые песни заглушат море и ветер.
- В их грубые песни войдет море и ветер, и шум леса, и молчание гор.
- Теперь ты пойдешь к ним сеять первые распри?
- Думаю, этим есть, кому заняться.

Они встречались еще много раз. И всегда долго молчали, глядя в разные стороны, перед тем, как снова заговорить.