03/26/2011 | Андрей Кириллов

В недавнем интервью глава Меджлиса крымскотатарского народа Мустафа Джемилев сказал, что, по его мнению, 75% русских Крыма обрадуются, если наш полуостров войдет в состав России.
При всем уважении к Мустафе-ага, с этой цифрой согласиться нельзя, более того, сформулированная таким образом мысль искажает и упрощает понимание того сложного состояния, что переживают сейчас русские Крыма.
Неоднозначность их отношения к России с каждым годом все более очевидна и все чаще проявляется в тех или иных текстах и высказываниях.

Те симпатии к России, которые часто можно услышать от русских крымчан, с трудом конвертируются в политический капитал, и это очевидно после провала «Русского единства» на последних выборах – таков, пожалуй, наиболее конкретный диагноз состояния «любви к России» русского большинства.

По сути, во время выборов они сдавали тест, выбирая в большинстве случаев между двумя тезисами:

1. Улучшение отношений с Россией и координация с ее руководством во внешней политике – это в двух словах понимал избиратель из программы Партии Регионов;

2. Усиление российского присутствия в Крыму, закладка базы к поглощению Россией, безоговорочная поддержка Москвы во всех ее крымских инициативах – звучало в предвыборной риторике «Русского единства».

Как мы увидели, второй вариант предпочло всего несколько процентов пришедших на избирательные участки граждан.

Присмотревшись к русским Крыма, мы увидим, кроме того, еще и отчетливую корреляцию обобщенных симпатий к соседней и близкой им стране.
Так, безоглядность этих симпатий более свойственна малообразованным, бедным и немолодым людям.
В свою очередь люди с широким кругозором, способные критически взглянуть на русскую и крымскую историю, имеющие силы к борьбе и труду и, желающие получить достойную компенсацию за это, куда как критичнее относятся к любым попыткам подведения их жизни по российским стандартам.

Наиболее отчетливо это заметно в среде предпринимателей – научившись минимизировать карательные и ограничительные действия украинской бюрократии, они, так сказать, с сочувствием наблюдают за судьбой Ходорковского, который для них, естественным образом, является неким идеалом успеха и личной воли (в дотюремный период).
Предприниматели вполне расширительно понимают условия, в которых вынуждены работать их коллеги в России, присоединение к которой для них воображается как начало визитов к ним мелких офицеров ФСБ с простыми и ясными требованиями.

Еще менее приемлемы нравы, царящие в России, для университетской интеллигенции, журналистов и людей искусства – достаточно мельком просмотреть сайты негосударственных российских газет, чтобы проиллюстрировать новый виток государственной тупости и жестокости, этого фирменного продукта русской истории.
Экономист увидит зыбкость положения России, ее зависимость от экспорта нефти, художник, признав большое количество галерей в Москве, примерит к себе уголовные обвинения, инспирированные Московским Патриархатом против подобных ему, даже состоятельный крымский крестьянин, побывав где-нибудь в Орловской области, подолгу потом вспоминает деревни, состоящие из одних старух.

Те же крымчане, которые не освоили интернет, никуда не ездят и довольствуются российским ТВ, могут без задней мысли считать Россию оплотом «славянского духа», процветания и пресловутого «порядка».
Вероятно, чем меньше от тебя зависит в самом Крыму, тем с большей надеждой ты будешь смотреть в северо-восточном направлении.

Мощным отрезвляющим моментом зачастую становится поездка в Россию, скажем, в Москву.
В Украине крымчане не привыкли чувствовать себя людьми второго сорта, и поэтому болезненно реагируют на подобное отношение.
В такие моменты, например, при встрече с российским милиционером, что-то обрывается в крымской, пусть даже и русской душе.
Любовь к исторической родине окрашивается новой, неожиданной гранью – оказывается, взаимность этой любви какая-то странная, с какой-то долей пренебрежительности.

Владимир Кулистиков, генеральный директор российского НТВ, как-то публично высказался следующим образом:
«Окрестные племена гастарбайтеров выучат русский только за то, что им разговаривает Галкин». Очарованные обаятельным Галкиным, крымчане во время визита в Москву сполна чувствуют, каково быть из племени «окрестных гастарбайтеров».


В недавней статье крымского журналиста агентства «Росбалт» Павла Казарина «Две родины для одного русского» чувствуется что-то из описанной выше коллизии.

Будучи представителем молодого поколения журналистов, он с твердостью отстаивает свое (или шире – крымское) право на любовь к Украине, во всяком случае, право на отсутствие ненависти к ней – чувства, столь распространенного среди материковых русских.

Эта статья, не раз перепечатанная в крымском интернете, может быть понята как проявление одной из ключевых характеристик крымской русской культуры – ее желание быть некой маленькой Россией, но независимой от Москвы, и даже, альтернативной ей.

Павел Казарин не согласен отказываться от права быть русским, но предпочитает выработать свое, крымское отношение к истории и судьбам народов, что не может не быть обнадеживающим и, в чем-то показательным, когда мы говорим о сегодняшних русских Крыма.

Андрей КИРИЛЛОВ
газета "Ветан-Крым", № 8 (33), 2 марта 2011 г.