11/06/2011 | Бродяга

О том, что раскол этот в национальном сознании так и не преодолен, свидетельствует современная крымскотатарская пресса, то гордящаяся, что едва ли не 2/3 командиров партизанских отрядов в Крыму были крымскими татарами, то воспевающая крымскотатарские батальоны, отстаивавшие «свой потерянный Крым» под стенами Берлина («Голос Крыма»).
Предоставленная оккупационными властями возможность местного самоуправления и национального (в т.ч. культурного) возрождения расходится с утверждениями того же автора о национальном характере Крымской АССР, равно как и с известными фактами существования в Крыму национальных крымскотатарских районов, статусом крымскотатарского языка как второго государственного (и, следовательно, обязательного к изучению всем населением Крыма)[35].
Следовательно, коллаборационизм части крымскотатарской интеллигенции преследовал цели, по факту антисоветские и потому антигосударственные: речь шла не столько о самоуправлении и культурном возрождении, сколько о собственной этнической государственности. Игра была крайне опасной, ставки в ней были сделаны предельные, драматический исход этой игры был не столь уж непредсказуемым — и в этом следовало бы признаться хотя бы современной крымскотатарской интеллигенции, вновь настаивающей — уже сегодня — на восстановлении государственности своего народа.
Впрочем, оккупационные власти тоже не долго церемонились с сокровенными чаяниями покоренного народа:
Нежелание турецкого руководства вступить в войну на стороне Германии явилось основанием для прекращения обсуждения вопросов о будущем статусе тюркских народов, проживавших на оккупированных территориях Советского Союза. На крымских татар перестали смотреть как на связующее звено в германо-турецких отношениях. Руководству крымских мусульманских комитетов даны были новые инструкции. Так, на торжественном заседании в Симферополе, прошедшем 22 июня 1943 г., член симферопольского комитета Велиджанов заявил: «Пускай мы погибнем, но на нашу землю уже никогда не ступит нога кремлевских убийц ... Рабами мы быть не хотим! Мы будем вольными людьми! Победа или смерть! Плечом к плечу с Русской Армией мы пойдем на борьбу за наше общее освобождение».[36]
Не делали нацисты секрета и из того, на каких условиях они готовы предоставить крымским татарам некоторую свободу местного самоуправления:
3 января 1941 г. в Симферополе, в здании, занимаемом айнзацгруппой, состоялось заседание с участием представителей германских оккупационных властей и крымских татар. Решено в городах и районах Крыма создать комиссии из представителей айнзацгруппы «D» и «проверенных» татар, на которые возложить вербовку и учет татарских добровольцев. Уже 10 января 1942 г. в Ханской мечети состоялось избрание Бахчисарайского мусульманского комитета (17 членов), которому была поручена организация добровольческих отрядов. В январе-марте 1942 гг. во всех городах Крыма (кроме Севастополя) были созданы Мусульманские комитеты. Согласно Статуту, комитеты подчинялись полицайфюреру Крыма (он же — командир полиции безопасности и СД) и работали под его надзором. Правление и члены утверждались им же. Основной задачей, стоявшей перед комитетами, являлась энергичная поддержка интересов Вермахта, немецкой гражданской администрации и немецкой полиции и представление интересов татарского населения. В секретных инструкциях германским командованием предписывалось ни в коем случае не допускать сотрудничества и совместных выступлений мусульманских комитетов и «отрядов самообороны». Мусульманским комитетам была запрещена какая-либо политическая деятельность. ….
Особо …подчеркивался пропагандистский характер этих действий: текущие обещания и уступки отнюдь не предвосхищают решений, которые будут приняты в отношении крымских татар после победы.[37]
Тем не менее,
…народ, насильственно отлученный от своей религии в большевистском атеистическом государстве, за считанные годы и даже первые месяцы оккупации получил возвращенные общинам верующих и хотя бы частично отремонтированные после вандальских разрушений мечети (по данным, опубликованным в послевоенном Берлине, в Крыму в годы оккупации было восстановлено 50 мечетей, закрытых и частично разрушенных в годы советской власти), обрел утраченную возможность проводить традиционные мусульманские праздники, пятничные коллективные намазы, читать на родном языке запрещенные при советской власти стихи, молитвы, вспомнить старые гимны. Все это имело огромное мобилизующее значение.
В городах и деревнях вновь открывались “народные школы” с преподаванием на родном языке по методике Исмаила Гаспринского, уже подвергнутого остракизму советской идеологией. С 11 января 1942 года в Симферополе под редакцией М.Куртиева начала выходить на крымскотатарском языке газета “Азат Кырым” ( «Azat Kirim» — «Свободный, или освобожденный Крым»)[38], украшенная исторической эмблемой с тамгой крымских ханов. С июля 1943 года началось издание крымскотатарского журнала “Ана Юрт” (“Отчий дом”). Возобновилась деятельность татарского национального театра, первой постановкой которого (весной 1942 года) был спектакль “Лейла и Меджнун”, а последующий репертуар включил пьесы В.Шекспира, Ф.Шиллера, произведения азербайджанской драматургии и казанских татар Ф.Бурнаша и К.Тенчурина, и ансамблей песни.
К художественному творчеству обращаются курсанты татарских добровольных воинских соединений (будущих батальонов) в Крыму, и их выставки, на которых демонстрируются музыкальные инструменты и декоративная резьба по дереву (шкатулки, деревянные чаши, блюда, шахматы, табакерки, украшенные резьбой, орнаментальные “доски” и художественное панно, например, с изображением дикой козы в горах), пользуются успехом и освещаются в печати.
Народу возвращается литературное наследие писателей, репрессированных сталинским режимом; очень часто (с невиданной по сравнению с печатью довоенного периода, нарастающей энергией) публикуются стихи современных, в том числе молодых, прежде неизвестных поэтов, в которых звучит национальная романтика, призыв этнической консолидации, мобилизации внутренних сил (“Проснись, татарин!” Джемиля Абдурешита, “Тебе говорю, сын татарина” и “Я — татарин” Мемета Муедина и многие другие). В поэтических памфлетах Зия-эфенди утверждаются идеалы воинской доблести, единения нации в борьбе за свободу, возрождение Отчизны (“Миллетим — Ватаным!” — “Моя нация — моя Родина!”: “Татарский джигит, выронивший из своих рук (в 1783 году) знамя свободы! Теперь вся надежда моего народа — на тебя! Зажги потухший, растоптанный очаг”).
Уже к началу лета 1942 года газета “Голос Крыма” могла констатировать: “При помощи германских властей культурная жизнь среди крымских татар постепенно возрождается. Разработаны программы для начальных татарских школ, вышли из печати правила орфографии на основе латинского алфавита. Идет подготовка к переводу всей татарской письменности на латинский шрифт. С 10 мая при мусульманском комитете работают курсы изучения немецкого языка. Действуют драматическая труппа и ансамбль песни и пляски крымских татар. По инициативе мусульманского комитета объявлен конкурс на лучшее литературное произведение из жизни крымских татар в форме сценария для кинофильма”.[39]
По всему Крыму создавались «мускомы» — мусульманские комитеты, возвращались и восстанавливались мечети, возрождались традиции Курбан-байрама.
29 декабря (1941 года), впервые после ряда лет, магометанское население Бахчисарая собралось в мечети старого Ханского дворца на торжественную службу, посвященную большому магометанскому празднику Курбан-байрам. После богослужения собравшиеся направились к помещению местной комендатуры и в молении на открытом воздухе благодарили Адольфа Гитлера и германское командование за освобождение от большевизма и за вновь предоставленную верующим магометанам возможность открыто молиться (...) При этом они заверили коменданта в том, что тысячи (татарских) горожан и крестьян всегда готовы стать с оружием в руках на защиту вновь завоеванной свободы.[40]
Искушение оказалось роковым. Оно продемонстрировало советскому режиму сохранявшуюся угрозу отторжения крымскотатарским населением русскокультурных стандартов (в их конкретном на тот момент — советском — варианте). Стало очевидно, что наиболее эффективный способ решения проблемы — по возможности полная замена населения полуострова, а не просто изменение структуры его этносостава (что применялось прежде). Невозможно дать количественную оценку всем игравшим в этом сценарии процессам: довоенные выселения (в частности, в октябре-ноябре 1941 г., накануне начала основных боевых действий, из Крыма выселяется более 100 тысяч человек, в т.ч. все немцы); призыв в советскую армию и гибель на фронтах Великой Отечественной; геноцид и депортации в Германию немецких властей (135 тыс. крымчан было замучено в годы оккупации); партизанское движение и военные действия на полуострове (в т.ч. оборона Севастополя, керченско-феодосийские десанты); депортация после освобождения (в целом порядка 260 тысяч[41]);[42] наконец, послевоенный голод.
Количественная оценка депортированных крымских татар — особая тема, которой мы не хотим касаться детально. Есть данные НКВД, которые подвергаются сомнению крымскими татарами с той аргументацией, что власти пытались утаить истинное количество жертв. Вопросы «от кого?» и «зачем?» скрывать тайной полиции государства-победителя эти данные в то время, когда еще продолжались военные действия и, к примеру, на взятие Берлина было без сожаления положено порядка 1 млн. человеческих жизней, — остаются без ответа. Также не вполне понятно, каким тогда должен был быть естественный прирост крымскотатарского населения в годы войны, если основная часть мужчин детородного возраста сражалась на фронтах или в партизанских и карательных отрядах (напомним, что перепись 1939 года, результаты которой никто сомнению не подвергает, зарегистрировала 218,5 тыс. крымских татар). Тем не менее, мы оставляем вопрос открытым и приветствуем любую критику или сведения, которые помогут его разъяснить.
8. На высылке
Высылка сыграла положительную роль для консолидации национального самосознания крымских татар: в ситуации ослабленного (после смерти Сталина и расстрела Берии) властного прессинга возникло разветвленное национальное движение, способное к долговременному сопротивлению бюрократической государственной машине. Однако менялись и формы СК-переработки этноса: если в начале этого периода продвижение по социальной лестнице для крымских татар было полностью заказано, то затем власть предоставила отдельным представителям «социальные лифты», и к моменту заката советской системы обнаружилось, что крымские татары есть и среди физиков-теоретиков, и среди директоров республиканских архивов, и даже среди членов среднеазиатских ЦК партии — вполне лояльные советские люди.
В целом же, к началу массовой репатриации крымские татары превратились из социальных «аутсайдеров», которые даже в советские годы оставались преимущественно людьми сельскими, в урбанизированное население (по переписи 1989 года, 69% крымских татар проживало в городах), с одним из самых высоких процентов лиц с высшим образованием, преобладающей нацеленностью на изучение русского языка, постепенным занятием определенной социальной ниши (фактически они стали советскими «белыми воротничками»[43]), что привело к одному из самых высоких жизненных уровней по сравнению с другими народами Союза[44]. Все это, конечно же, можно считать результатом еще одного витка СК-переработки.
На фоне мифологизации Крыма и ничем не обоснованных ожиданий еще более лучшей жизни на исторической родине (что многими естественно понималось лишь как дальнейшее повышение своего жизненного стандарта) реальность, с которой столкнулись репатрианты в Крыму, оказалась для национальных ожиданий катастрофической.
9. Период 90-х гг. XX столетия
Ситуация, сложившаяся после репатриации, подробно рассматривается нами в 4-й главе исследования «СОЦИО-КУЛЬТУРНАЯ ПЕРЕРАБОТКА и КРЫМСКОТАТАРСКИЙ ВЫБОР», поэтому здесь мы обозначим только основные контуры проблемы.
Что сразу бросается в глаза, так это повторение сценария, уже разыгранного в годы Гражданской и Великой Отечественной войн, причем инициатором «де-жа-вю» вновь стала национальная интеллигенция: все те же предельные, непомерные требования, та же национальная замкнутость, приторное заигрывание с новыми «хозяевами» полуострова (на этот раз киевскими) с целью договориться о «разделе влияния»; повторяется даже история с алфавитом (переход на латиницу).
Репатриация — социально-политическая процедура, которая может привести как к возрождению национального самосознания с будущим культурно-политическим решением национального вопроса, так и стать частью беспощадного ассимиляционного процесса. На таких «развилках» особенна важна роль интеллигенции: ее ошибки ложатся проклятием на весь народ. Исходя из простых человеческих чувств, можно лишь сожалеть о том, что наблюдаемое всеми поведение национальной элиты с неизбежностью ведет к очередному витку ассимиляции, но необходимо отметить и куда более опасную тенденцию: это же поведение в течение последнего десятилетия несет заряд (потенциал) конфликта, способный накрыть очередной волной страданий весь крымскотатарский народ.
Так и хочется процитировать мудрые слова Д.С.Пасманика, редактора газеты «Таврический голос», обращенные к курултаевцам в 1918 году: «Вы не научились ценить действительную свободу, равную для всех, а под влиянием ваших неумных вожаков вы увлеклись жаждой власти, вас научили не нуждаться в братстве, а стремиться к господству, к диктатуре. Отсюда все зло! Жизнь, построенная на ненависти и беспощадной борьбе, заканчивается неизбежным деспотизмом и реакцией, будь то слева, или справа».[45]
Поэтому происходящее мы определяем не только как (а) очередную стадию СК-переработки, но и как (б) нарастающую угрозу очередной ассимиляционной волны в результате недальновидного поведения национальной элиты (причем этого вполне можно было избежать при правильно выбранной стратегии).
________________________________________
[1] Кабузан В.М. Население Крыма во второй половине XVIII в. — середине XIX в. // 3 глава монографии Института Российской истории РАН.
[2] Маркевич А. Краткий очерк деятельности генералиссимуса А.В.Суворова в Крыму.
[3] Вся эта прагматика вполне условна. По крайней мере, нам не известно, чтобы кто-то на цифрах показал, каким образом и насколько переселение 7% инородного населения могло подорвать экономику ханства, завязанную на грабеж (набеги и полон) и работорговлю. Столь сомнителен экономический выигрыш и от заселения новоприобретенных земель — переселить с затратами на одни земли, оголив другие… Совсем другое дело, если взглянуть на эти события сквозь призму СК-переработки новоприобретенной, достаточно специфической территории.
[4] Подробнее об этом см.: Измаил Мурза Муфтийзаде. Очерк военной службы крымских татар с 1783 по 1899 год (Из «Известий Таврической ученой архивной комиссии». 1899. № 30.)
[5] Эта готовность к сотрудничеству с врагами России всегда будет камнем преткновения в отношениях крымских татар с русскими.
[6] Кабузан В.М., там же.
[7] Кабузан, со ссылкой на Сергеева А.А. Уход таврических ногайцев в Турцию в 1860 году. ИГУАК, №49. 1913.
[8] Несколько искажает представленную картину тот факт (и на это указывает Кабузан), что 11,4 тыс.чел. не успели уехать в 1860 г. и выбыли в следующем, но в зафиксированных документами данных все эти люди были включены в состав переселенцев 1860 года.
[9] Что также внесло некую путаницу в статистику миграционных потоков.
[10] «Масса татарских селений опустела совершенно (более 600). Эмиграция шла особенно сильно в северных уездах; так, в Перекопском уезде из 320 селений было покинуто 278. Полагают, что тогда выселилось из Крыма 40; или даже 60% всего татарского населения. Причины эмиграции были те же: разорение, невежество, религиозные убеждения. Горных татар, — более культурных и более обеспеченных, эмиграция коснулась мало. В эти годы образовалось в Крыму наибольшее количество русских, немецких и др. поселений.» (Крым: Путеводитель. — Симферополь, 1914.)
[11] Кабузан, со ссылкой на Скальковского А. О ногайских колониях Таврической губернии. — Памятная книжка Таврической губернии. Вып.1. Симферополь, 1867.
[12] Что, кстати, было подтверждено участниками группы Национального движения крымских татар под руководством Юрия Османова, посетившей Турцию в 1993 году.
[13] Численность и расселение народов мира. М., 1962.
[14] Данные приводятся на основе расчетов Кабузана (Русские в мире...)
[15] Еще более радикальный, чем в Крыму, процесс шел во второй половине XIX века на Северном Кавказе. Порядка полумиллиона представителей горских народов Западного Кавказа и ногайцев покинуло эти земли, уйдя в 1860-65 гг. преимущественно в Османскую империю. Одновременно более 900.000 человек переселилось на освобождавшиеся земли из российского центра и Левобережной Украины (в Кубанскую область — 619,1 тыс., в Ставропольскую губернию — 156,7 тыс., в Терскую обл. — 92,3 тыс.). Кроме того, у жителей этих мест с их благоприятным климатом, соблазнительными условиями для земледелия и бодрящей дух вольницей — при отсутствии крепостнических пережитков — всю вторую половину XIX века наблюдался один из самых высоких в империи показателей естественного прироста (уступая только Новороссии). Так, с 1961 по 1900 гг. население России в ее современных границах за счет естественного прироста увеличилось на 27,7461 млн. чел., а Северного Кавказа — на 1,4201, что составило 5,1%. В то же время, в общем населении страны Северный Кавказ составлял в 1858 2,7%, а в 1897 — 3,1%. Доля русских на Северном Кавказе повысилась с 16,9 до 42,5%. В совокупности русские и украинцы достигали в 1858 г. одной трети, а в 1897 г. — трех четвертей населения всего описываемого региона. (Кабузан В.М., там же.)
[16] «Последняя вспышка татарской эмиграции была в 1902-03 году, когда временами ежедневно отправлялось в Турцию до 600-800 татар.» (Крым: Путеводитель. — Симферополь, 1914.)
[17] Кабузан В.М., там же.
[18] Кабузан В.М., там же.
[19] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г., там же.
[20] Член Первого курултая и национального правительства, организатор Крымского революционного штаба, лидер «непримиримых». С 1918 в эмиграции. Дожил до 1960-го года, умер в Стамбуле.
[21] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г., там же.
[22] В конце 80-х — начале 90-х один из самых ярких лидеров Национального движения крымских татар, буквально растерзанный осенью 1993 года, накануне президентских выборов в Крыму.
[23] Арекет, №10, 29.11.1994.
[24] Все повторится 20 лет спустя: в апреле 1942 г. «группа членов Симферопольского МК (Керменчикли Ильми и др.) разработала устав и программу Крымского татарского комитета, используя программные требования «Милли Фирка»: 1. Восстановление в Крыму деятельности «Милли Фирка». 2. Создание самостоятельного татарского национального государства под протекторатом Германии. 3. Создание татарской армии. Устав и программа комитета были направлены в Берлин, но утверждения не произошло. В Крым направлено предложение распустить Симферопольский МК и организовать в городах и районах местные комитеты с подчинением СД на правах отделов по агитации и пропаганде среди татарского населения. В Симферопольском Мусульманском комитете прошли перевыборы правления.» (Ефимов А.В. Некоторые аспекты германской оккупационной политики в отношении крымских татар в 1941-1944 гг.)
[25] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г., там же.
[26] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г., там же.
[27] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г., там же.
[28] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г., там же.
[29] Образована постановлением ВЦИК и СНК РСФСР 18.10.1921 г. как часть РСФСР в границах Крымского полуострова. Считается, что Конституция Кр.АССР отменяла все существовавшие ранее национальные и национально-религиозные привилегии и ограничения, утверждая территориальный принцип построения республики.
Крымская АССР стала фактом национальной политики Советов доиндустриального периода развития. Когда страна приступила к ускоренной модернизации с целью совершения догоняющего индустриального рывка (особенно в его второй фазе — научно-технической, когда понадобились физики-теоретики), когда понадобился один язык и единая школа, — тогда политика коренизации уступила место совсем другой политике.
[30] Крым: Путеводитель. — Симферополь, 1914.
[31] Червонная С. Татарский Крым в пламени второй мировой войны // Голос Крыма, №25 (344), 16.06.2000.
[32] «В июне 1942 г. Альфред Фрауенфельд направил на имя А.Гитлера обширный меморандум о будущем устройстве Крыма, в котором он предложил переселить в Крым немецкое население из Южного Тироля. 2 июля 1942 г. Гитлер заявил, что считает это предложение весьма полезным. Также предполагалось разместить на полуострове 140 тысяч немцев из Трансистрии и 2 тысячи немецких переселенцев из Палестины. Однако впоследствии решено было использовать заднестровских немцев для германизации всей Украины. В предложениях о преобразовании Крыма в 1942-43 гг. недостатка не было: так, руководитель Трудового фронта и шеф организации «Kraft durch Freude» Роберт Лей предлагал превратить полуостров в гигантский курорт для немецкой молодежи.» (Ефимов А.В., там же).
[33] Даже несмотря на то, что условием вступления Турции в войну на стороне Германии было обещание германской администрации о том, что «после окончания военных действий в Крыму будет сформирована администрация, в которой бы в значительной степени участвовали крымские татары… В июле 1942 г. германское руководство окончательно отказалось от плана представления крымским татарам самоуправления. 27 июля в ставке «Вервольф» во время ужина с постоянным представителем МИД бригаденфюрером Вальтером Хевелем А.Гитлер заявил о своем желании «очистить» Крым». (Ефимов А.В., там же.)
[34] До марта 1942 г. немцам удалось завербовать для участия в полицейско-карательных операциях для борьбы с партизанами и советской армией 20 тыс. человек из числа крымских татар (на это указывают и Кабузан, и Ефимов) — вероятно, о них же речь идет, когда упоминаются «крымскотатарские батальоны, сражавшиеся под Берлином и в Альпах» (Червонная). Заметим, что переписью 1939 г. в Крыму было учтено порядка 220 тыс. крымских татар; произведем простой расчет: естественный прирост за два последующих предвоенных года вряд ли составил более 10-ти тысяч; примерно половину этого числа составляли женщины — это /-115 тыс.; по утверждению современных крымскотатарских СМИ, порядка 50 тыс. крымских татар было призвано в армию и сражалось на фронтах; из оставшихся примерно 65-ти тысяч крымских татар мужского пола, понятное дело, немалую долю составляли несовершеннолетние дети и глубокие старики; таким образом, получается, что едва ли не все оставшееся на полуострове здоровое мужское население сотрудничало с оккупационными властями. Как иначе это можно назвать, если не подлинным расколом нации?!
А.В.Ефимов (там же) приводит не столь умозрительные, как наши, данные, однако вывод из его расчетов можно сделать аналогичный: «Работа вербовочных комиссий завершилась в феврале 1942 г. Благодаря их успешной деятельности в 203 населенных пунктах было зачислено около 6.000 человек и в 5 лагерях для военнопленных — около 4.000 человек (в Николаеве 2.800 чел.); всего около 10.000 добровольцев. К 29 января 1942 г. в германскую армию рекрутировано 8.684 крымских татар, остальные были разделены на маленькие группы по 3-10 человек и распределены между ротами, батареями и другими войсковыми частями, дислоцировавшимися под Севастополем и на Керченском п-ове. Также, по данным Симферопольского Мусульманского комитета, старосты деревень организовали еще около 4.000 человек для борьбы с партизанами. Кроме того, около 5.000 добровольцев предстояло позже убыть для пополнения воинских частей. Согласно германским документам, при численности населения около 200.000 человек, крымские татары «выделили» в распоряжение германской армии около 20.000 человек. Если учесть, что около 10.000 человек были призваны в Красную Армию, то можно считать, что все боеспособные татары в 1942 г. были полностью учтены.»
[35] Что касается риторики “возрождения народных школ” и т.п., можно сослаться на тот же “Голос Крыма” (№43 (362), 20.11.2000), где в статье С.Берберова “Размышления по поводу двух “не круглых” дат” приводятся следующие данные, касающиеся положения дел в Кр.АССР в 1920-30-е гг.: “Крымскотатарский язык получил на полуострове статус государственного наряду с русским. Уже к середине 20-х годов численность неграмотных среди крымских татар уменьшилась в 8-10 раз, они составляли более половины слушателей и студентов в сети подготовки и переподготовки педагогических работников, был создан и специальный татарский педтехникум. В 1930 году созданы национальные сельсоветы, из которых татарских — 144. И, наконец, тогда существовали пять крымскотатарских районов: Судакский, Алуштинский, Бахчисарайский, Ялтинский и Балаклавский… Нельзя не отметить и рост национального издательства. Например, в 1927-28 годах Крымгиз выпустил литературы на крымскотатарском языке 1.255.333 листа, в то время как на русском — 443.757…”
[36] Ефимов А.В., там же.
[37] Ефимов А.В., там же.
[38] С весны 1942 — орган Мусульманского Комитета Крыма, провозглашающий на своих страницах лозунг «Единство — в языке, мышлении и вере».
[39] Червонная С., там же.
[40] Червонная С., там же.
[41] Около 210 тыс. крымских татар; 21 тыс. греков; 15 тыс. болгар; 13 тыс. армян и др.
[42] К началу лета 1944 г. в Крыму остались лишь русские, украинцы и евреи; всего — около 380 тыс. (по Кабузану, там же).
[43] Таким образом, крымские татары заняли промежуточную нишу между «туземным» населением и «белым» — ситуация, в истории народов не столь уж редкая: например, подобную нишу заняли индусы в ЮАР, превратившись в массовую прослойку клерков и не желая ни смешиваться с черными, ни конкурировать с белыми.
[44] Вяткин А.Р. Миграционные процессы и проблемы адаптации // Крымские татары: проблемы репатриации. (Под ред. А.Р.Вяткина, Э.С.Кульпина) — М., 1997.
[45] Зарубин А.Г., Зарубин В.Г., там же.
________________________________________
Выводы
Что касается СК-преобразования территории Крыма, то основной результат его — превращение полуострова в русскокультурный анклав.
Что касается СК-переработки самих крымских татар, налицо следующие изменения:
1. Трансформация системы расселения: создание нового каркаса городов, изменение специализаций и административных ролей существовавших населенных пунктов, что привело к принципиальной трансформации всей системы расселения и в конце концов (после репатриации) — к концентрации крымских татар в основном в «магистральных» и пригородных поселениях (возникшие после репатриации крымскотатарские населенные пункты в основном расположились вокруг городов и вдоль ключевых транспортных артерий полуострова, что подтверждает потребность переселенцев в урбанизированных формах жизни).
2. Принципиальное изменение хозяйственной специализации: от набегов и работорговли, затем животноводства и садоводства к «белым воротничкам» (современная ситуация лишь свидетельствует о неспособности Украины творчески переработать наследие «старшего брата», в результате чего крымские татары вынуждены осваивать нехарактерные для них роли рыночных торговцев и мелких земельных собственников[1]).
3. Изменение социальной структуры общества: уничтожение традиционного сословно-родового характера крымскотатарского общества; деградация институтов и механизмов местного самоуправления; возникновение нуклеарной семьи, следование иным стандартам демографического поведения (повышение возраста вступления в брак, снижение норм детности).
4. Вписывание в пространство русской культуры: поголовное русскоязычие, появление специфической для России социальной прослойки — интеллигенции[2], включение в пространство русской (научной, инженерно-технической и пр.) мысли.
Результаты СК-переработки этноса:
1. Этнос слит.
Первые периоды освоения, особенно миграция 1859-61 гг., привели к тому, что ногайцы как отдельная общность степной части Таврической губернии и других образований Северного Причерноморья исчезли, превратившись в субэтническую группу крымских татар. Слияние близких (тюркских) общностей стало первым этапом СК-переработки. Кстати, это пример того, как более слабый этнос абсорбируется более сильным и не обязательно это должен быть «этнос» СК-доминант — русский (аналогичный пример — с чувашами, которых в XVIII в. легко ассимилировали казанские татары, тем самым увеличив численность своей группы).
Второй этап — уничтожение субэтнических особенностей внутри крымскотатарского этноса. Так, именно связка депортация-репатриация привела к утрате субэтнических особенностей. До депортации исследователи различают три субэтнические группы — степные (ногайцы), горные или предгорные (тат или татлар), южнобережные (ялыбайлю) татары; после репатриации все группы оказались перемешаны, их различия по факту стерты (во всяком случае, пока никак не проявились — ни в хозяйственных специализациях, ни в системе расселения).
Остается открытым вопрос: уменьшение внутреннего разнообразия — это свидетельство дальнейшего снижения потенциала народа в его противостоянии процессу ассимиляции или, напротив, консолидации в целях более успешной этнической мобилизации?
2. Расширен ареал распространения этноса: «от Москвы до самых до окраин» (крымские татары теперь свои не только в Крыму, но и в Новороссийске, Москве и Средней Азии, где на сегодня проживает многочисленная диаспора). Этнос фактически вписан в российское социо-культурное пространство.
3. Внедрен иной стандарт мобильности этноса, изменился («расщепился» — Турция, Россия, Средняя Азия) вектор миграционных потоков.
4. Этнос приобрел качества носителя русской культуры. Произошла прокультурация, в результате которой был совершен полный отход от традиционных социальных стандартов и структуры.

СОЦИО-КУЛЬТУРНАЯ ПЕРЕРАБОТКА и КРЫМСКОТАТАРСКИЙ ВЫБОР