01/04/2012 | Тодик

Письмо одиннадцатое
О поводах для скорби и пользе искренности


Сhère Madame,

в конце прошлой недели ушел из жизни Вацлав Гавел.
Человек на все времена

Знаете, Madame, это был не просто замечательный человек, это был человек уникальный. Такие встречаются редко, очень редко, за сто лет, может быть, десять, скорее всего, еще меньше. Вдумайтесь:

Он никогда, повторяю, никогда не лгал, что само по себе является исключением среди людей, а среди тех, кто занимается политикой, такого просто не бывает.

Он никогда не изменял своим принципам, что тоже явление исключительное среди людей, а уж среди политиков…

Он был совершенно бесстрашен, его невозможно было запугать ни угрозами, ни тюрьмой, а угрозам и тюремным заключениям он подвергался неоднократно. И не сдал никого, не уступил ни грана.

Наконец, он, человек искусства, превосходный драматург, доказал всему миру, что представитель мира интеллигенции, мира художественного творчества, способен не только и не просто говорить, но способен действовать в соответствии с тем, что говорит: на волне «бархатной революции» он стал президентом Чехословакии, сумел без капли пролитой крови осуществить раздел страны на Чехию и Словакию, сумел всего лишь за двенадцать лет вывести свой народ из болота квазисоциализма и превратить страну в подлинную демократию.

Он — единственный человек в истории, которому это удалось. Ни Горбачев, ни Валенса, ни Ельцин, ни даже Мандела не могут сравниться с ним. Во всем, что делал и сделал Гавел, была бесподобная чистота линий, прозрачность и изящество.

Я скорблю о нем.
„

Дело в принципиально разном понимании своей ответственности перед собственным народом. За двенадцать лет нахождения у власти Гавел превратил свою страну в демократию. За двенадцать лет своего правления (восемь — президентом и еще четыре — президентом de facto) Путин не только приостановил развитие демократии в России, но отбросил ее далеко назад

Отпрыск диктатора

Чуть ли не на следующий день после смерти Гавела пришло сообщение о том, что умер Ким Чен Ир. Что скажешь о нем? Это был отпрыск одного из самых мерзких диктаторов ХХ века, Ким Ир Сена, о котором можно сказать, что он был монстром, то есть что-то представлял собой.

О Ким Чен Ире даже этого не скажешь. Его на родине прозвали «храбрым ежиком» — видимо, за прическу, состоявшую из довольно редких, торчком торчащих волос. Он был… никем. Унаследовав от папы диктаторские функции, он управлял военно-партийной бюрократией. Он не оставил никакого следа в истории, его не запомнит мир.

Протокол и скорбь

Среди первых государственных деятелей, выразивших соболезнование народу Корейской Народно-Демократической Республики, были президент Российской Федерации Дмитрий Анатольевич Медведев и премьер-министр Влади-
мир Владимирович Путин. Что ж, протокол есть протокол: помер глава государства. Хотя… Если учесть, кто такой был в самом деле «храбрый ежик», можно было бы чуть задержаться с выражениями соболезнования, не быть, так сказать, в первых рядах скорбящих, дать понять тем самым, что и в самом деле вы выполняете сугубо протокольную функцию. И еще я вот о чем подумал: Гавел, будь он президентом, промолчал бы. Не стал бы выражать народу Северной Кореи соболезнования. Потому что не сочувствовал. Скорее бы радовался уходу из жизни ничтожного диктатора. Почему так? Потому что Гавел был человеком не только искренним, но кристально честным, что тоже крайне редко встречается среди глав государств.

Впрочем, встречается.

Смотрите, ни Дмитрий Медведев, ни Владимир Путин не поспешили выразить соболезнования по поводу смерти Гавела. И протокол это позволяет, ведь Гавел был всего лишь бывшим главой государства. Так что можно было действовать в соответствии со своими убеждениями и чувствами. И это в данном случае говорит об их искренности. Они не любили его. О Медведеве говорить дальше нет смысла — он все-таки проходная фигура, не более того. Чего не скажешь о Путине.

Антиподы

У Путина масса причин не любить Гавела. И дело не в том, что именно Вацлав сыграл ключевую роль в скандальной истории, когда Путина объявили лауреатом престижной германской премии «Квадрига», а потом отменили это решение: обладатель этой премии Гавел заявил, что если «Квадригу» дадут Путину, он от своей премии откажется и вернет ее тем, кто когда-то наградил его (на всякий случай напоминаю, что «Квадригой» отмечались такие деятели, как Михаил Горбачев, Шимон Перес и Гельмут Коль). Нет, дело в другом, а именно в принципиально разном понимании своей ответственности перед собственным народом.

За двенадцать лет нахождения у власти Гавел, как я уже говорил, превратил свою страну в демократию. За двенадцать лет своего правления (восемь — президентом и еще четыре — президентом de facto) Путин не только приостановил развитие демократии в России, но отбросил демократию далеко назад.

Вацлав Гавел никогда не позволял себе публично оскорблять своих политических противников (а их у него было предостаточно), всегда выказывал уважение к оппозиции, Путин же…

Гавел никогда не хитрил, не финтил, не врал своему народу. А вся гнусная история с «рокировкой» 24 сентября сего года — это апофеоз и хитрости, и вранья, и поразительного презрения к собственному народу.

Нет, не любили друг друга Гавел с Путиным, и поэтому я не осуждаю российского премьера за то, что он никаких сожалений не выразил по поводу смерти Вацлава: он был искренен.

Вы знаете, chère Madame, что я не верю в бога (оттого и пишу это слово со строчной буквы), но если все же допустить, что душа вечна и что после нашего ухода из этого мира она, душа, существует где-то и, быть может, наблюдает за нами, но в этом случае у меня нет ни малейшего сомнения, что душа моего дорогого Гавела радуется путинской искренности: ей меньше всего хотелось бы притворного сострадания.

Позвольте выразить Вам мои самые искренние чувства восхищения.

Ваш покорный слуга,

Voltair