10/26/2007 | Кассандра

Резонер Статья опубликована в газете "Известия" за 25.10.2007



http://www.izvestia.ru/leskov/article3109693


Минула нобелевская неделя. Самое обидное не то, что наших в очередной раз нет в числе лауреатов. Самое обидное другое - мы, по всему видно, уже и не рассчитываем на победу. И потому в научных коллективах не было тревожного ожидания, СМИ нобелевским лауреатам уделили не много внимания. И хотя национальной науки не бывает - она, как таблица умножения, государственных границ не ведает, - раздача интеллектуальных премий стала чужим для нас делом, вроде корриды или американского футбола. Умные люди, когда в 1990-х годах пошел отток мозгов из России, предупреждали: отказавшись от претензий на интеллектуальное лидерство, мы потеряем способность понимать язык, на котором говорит мировая наука. Нобелевские лауреаты постепенно превращаются для нас в инопланетян, принявших яйцеголовое обличье.

Что-то подобное случилось с Германией. До 1939 года Германия с бешеным отрывом лидировала по Нобелевским премиям. Потом научные школы были разрушены, произошел беспримерный отток умов во главе с Эйнштейном и Фрейдом. До сих пор, несмотря на невероятные усилия, вернуться на прежние интеллектуальные позиции Германии не удается. Хотя будем говорить прямо: для российского ученого, даже для академика, работа в Германии - сказочное приглашение, от которого не принято отказываться. К слову, пусть у нас много разногласий с Западом и пусть Запад бывает предвзят к России и однобок, но если уж боремся за собственную честь, то надо сделать так, чтобы интеллектуальная элита не видела смысла тянуться к чужим берегам. Наш первый нобелевский лауреат Иван Павлов отвергал все предложения работать за границей, потому что дома было не хуже.

Так уж устроен современный человек, что, по многим опросам, больше всего национальный дух поднимают три вещи - достижения в космонавтике, Нобелевские премии и спортивные победы. Мне все-таки кажется, что на весах прогресса это не равновеликие величины. И ежели весь патриотизм уходит на восторги по поводу достижений атлетов, что-то в Датском королевстве не в порядке. А у нас Сочи сильнее Стокгольма. Недавно в Канаде провели опрос: какое достижение больше поднимет патриотический дух - Нобелевская премия или максимальное число медалей на Олимпийских играх? 74% канадцев выбрали Нобелевскую премию. Почему-то у нас последнее время тело становится важнее разума и души, чему ужаснулись бы все русские и столь щедро цитируемые философы от Бердяева до Ильина.

Возможно ли возвращение российской науки на передовые рубежи? В 1956-1965 годах на СССР пролился "нобелевский дождь" - 7 ученых, отказавшийся Пастернак и неотказавшийся Шолохов. Недавние премии Гинзбурга и Алферова - за работы, сделанные в те же годы. Легче всего успокоить себя тем, что нас не любят и потому забижают. Разговоры о том, что Нобелевский комитет не отметил достойных людей, ведутся во всех странах: без наград остались американцы Гамов и Оппенгеймер, англичанин Грем Грин и немец Герман Гессе. Но при всех упущениях за 100 лет не предложено лучшей экспертной системы, чем Нобелевская премия. Для того чтобы нашей науке вернуться в лидеры, должен произойти подъем промышленного производства. И, как ни печально это признать пацифистам, - оборонного комплекса, который со времен царя Гороха служит локомотивом для науки. Промышленности нужна передовая наука - придут и Нобелевские премии. В эпоху Нобеля открыт суровый закон: кто владеет наукой - тот владеет миром. Кстати, ныне живущие нобелевские лауреаты имеются лишь в 12 странах - это и есть "золотой" миллиард.

Впрочем, российская наука нашла успокоение - мы учредили премию "Глобальная энергия", по размеру сопоставимую с Нобелем. Но получают премию по очереди высокие чины из Академии наук. Дело приняло столь неприличный оборот, что президент РАН Юрий Осипов по этическим соображениям вышел из Наблюдательного совета премии. Рядовые же ученые, которые, собственно, и творят науку, судя по "Прямой линии" президента РФ, интересуются далекими от науки вещами - детскими садиками и какими-то бреднями, которые приписываются давно сошедшей с политической арены Мадлен Олбрайт. И мне лично совершенно непонятно, отчего президента никто не спросил ни про нанотехнологии, ни про космонавтику, хотя лично он проявляет к этим вопросам большой интерес. Может, нас на самом деле не волнует наука? И зачем нам тогда их Нобель?