Алекс Штрай: "Взгляд Агасфера" (глави з роману)
07/03/2006 | Мінор
Увага - друкується вперше
Ангелу со скрипкой посвящается.
"Мир вовсе не логичен и не разумен.
Борись с ним его же оружием…"
(Любавический ребе Менахм Шнерзон)
Если ты, Господи, хоть раз в жизни видел знаменитую картину Ивана Крамского "Иисус в каменной пустыне", то у Тебя скорее всего сложится не совсем верное представление, о том, как на самом деле выглядит место, где Иисуса искушал сатана.
Но не расстраивайся! В принципе, это неважно. Каждый человек, а тем более Бог, имеет полное право представлять себе, как ветхозаветные, так и новозаветные пейзажи в тех формах и в тех красках, в каких это может ему позволить его богатое или, наоборот, бедное воображение.
Мое воображение тут не причем. Я видел это место собственными газами. Это абсолютно голая выжженная солнцем пустыня. Но не раввина, как у Крамского, а вершина горы. Горы, которая подобно голодному пустынному стервятнику нависла над высушенным, как египетская мумия телом, разрушенного Иерихона.
После ночного визита Агасфера, о котором я Тебе расскажу чуть позже, я решил собствен-ными глазами увидеть те самые места, где когда-то происходили наиболее значительные библейские события. Первым из них в моем списке стоял "Иерихо". Именно, так в оригинальном тексте Ветхого Завета пишется название самого древнего города на Земле.
Еще за неделю до этого в монастырской библиотеке я прочитал о двух версиях происхожде-ния этого слова. Первая из них утверждала, что оно связано с ивритским словом "яреах" и в буквальном переводе значит - "луна". В этом месте еще задолго до прихода израильтян процветал культ лунной богини.
Согласно второй версии, название этого города происходит от еврейского "реах" - "благоуха-ние". Возможно, потому что в его окрестностях выращивали пряности. И есть даже мнение, что Иерихон был родиной хурмы.
Развалины этого города до сих пор можно увидеть недалеко от современного Иерихона, который, как и его предшественник - старый Иерихо, находится к востоку от Иерусалима в Иорданской долине, в самом глубоком месте на поверхности Земли.
В эту долину ведет древняя дорога через пустыню. По ней ходили еще израильские пророки. И если быстро идти, то за один день ее можно пройти пешком.
Она вначале поднимается на вершину Масличной горы, затем резко спускается вниз и, петляя между холмами, направляется прямо к Мертвому морю, но, не доходя до него, поворачивает налево, проходит через Иерихон и, не пересекая реку Иордан, заканчивается в Галилеи.
Ехать в машине мне не хотелось. Я внимательно изучил маршрут и, по примеру средневеко-вых паломников, решил с Библией в руках погулять по пустыне. Тянуть с приготовлениями я то же не стал и на рассвете следующего дня, сразу после вышеупомянутого ночного визита, я уже спускался в Иудейскую пустыню с восточного склона Масличной горы.
На первом отрезке пути мне нужно было пройти через Вифанию. Через ту самую библейскую деревню, в которой когда-то жили Марфа, Мария и Лазарь. Именно в их доме останавливался Иисус перед тем, как под крики "Осанна" верхом на белом осле въехать в Иерусалим.
Извини, Господи, если я не буду освежать Твою память сведениями о том, в каких родствен-ных отношениях находились Лазарь, Мария и Марфа. Я это делаю специально для того, чтобы у людей, случайно взявших в руки эту книгу, тут же пропало желание ее читать.
Я и в дальнейшем не собираюсь "метать бисер", так как считаю, что есть вещи, которые нужно знать. По той же причине Ты не найдешь в этой книге перед именем, какого-нибудь знаменитого писателя, музыканта, художника, ученого, поэта или философа подробное упоминание о том, кто он такой. В конце концов, для этого существуют энциклопедии.
Теперь, что касается Лазаря. В юности, читая довольно мрачный рассказ Леонида Андреева "Элиезер" (так на иврите правильно произносится имя Лазарь), я не мог себе даже представить, что когда-нибудь собственными ногами пройду мимо той самой пещеры, в которой, согласно Евангелию от Иоанна, более трех суток пролежал его окоченевший труп.
Перед Первой Мировой войной, если не считать Максима Горького, Андреев был самым популярным писателем в России. Его знаменитый "Иуда Искариот" по нынешним меркам мог бы сравниться только с "шедеврами" Дена Брауна или Пабло Куэльо.
В то самое время, когда Александр Блок и Андрей Белый были счастливы от продажи в течении одного календарного года двух-трех сотен своих книг, "Иуда Искариот" уходил с прилавков книжных магазинов двадцати-тридцати тысячными тиражами.
Надо отметить, что его Иуда, без всякого преувеличения, благодаря хорошей революционной рекламе, стал для предвоенной российской интеллигенции, чуть ли не эталоном библейского нонконформиста. Как сейчас помню, его духовно-атлетическиое соревнования с апостолом Петром.
Святой Петр - тупой и здоровый детина, привыкший к тяжелой рыбацкой работе и Иуда - тощий, субтильный, с чахоточной грудью, местечковый разночинец-интеллигент, каждый в отдельности пытаются сдвинуть с места одну и туже громадную глыбу.
В трактовке автора книги: Петр, в духовном плане - слабак. "Камень веры", камень, на котором, по приказу Иисуса, должна быть построена новая церковь, ему с места не сдвинуть. В этом соревновании побеждает слабый телом, но сильный духом Иуда-Революционер.
Евангельского Лазаря, Андреев тоже трактует по-своему. Он приводит его в Рим, к императо-ру ......Августу. Тот, узнает о чуде воскрешения и внимательно смотрит ему прямо в глаза. Затем, завет палача и не моргнув собственным глазом, приказывает его ослепить.
За что? Что он мог там увидеть? Почему не захотел, чтобы в его глаза мог заглянуть кто-то другой? На этот вопрос, Господи, лучше всего ответил французский коллега Андреева Эрнст Ренан.
В соей книге о жизни Иисуса он пишет: "Одно лицо, занимающее видное положение среди магометан рассказало мне, что несколько лет тому назад необходимо было поспешно произвести починки в гробнице Магомета в Медине.
Обратились к каменщикам, предупредив, что тот, кто спустится в это ужасное место, будет по выходе оттуда обезглавлен. Такой человек отыскался, произвел необходимые поправки и затем был обезглавлен.
Это было необходимо, сказал мой собеседник; люди представляют себе эти места известным образом; не должно быть человека, который мог бы рассказать, что все это устроено иначе".
Если, Тебе, Господи, вдруг ни с того, ни с сего захочется узнать по какой причине был убит и обезглавлен один украинский журналист, то советую несколько раз внимательно перечитать этот отрывок. В нем, "лицо, занимающее видное положение у магометан", очень точно все объяснило.
Хотя, кого сегодня это может интересовать? После одной революции и двух лихорадочных предвыборных компаний, прошедших со времени этого трагического события, обывателю хочется тихо и мирно посидеть дома у телевизора.
Максимум, чем можно в этой ситуации вывести его из себя, так это выключить электричество в тот самый момент, когда он с удовольствием досматривает сто первую серию какой-нибудь латиноамериканской "мыльной туфты".
Интересно, как бы он отреагировали на, то зрелище, которое открылось глазам, покоривших Латинскую Америку, конкистадоров Фернанде Кортеса. В одном из мексиканских храмов они увидели 136 тысяч черепов, принесенных в жертву, людей.
Не знаю, что именно, согласно Леониду Андрееву, увидел в глазах Элиезера император Древнего Рима (писатель предпочел об этом молчать), но я абсолютно уверен, что то, что увидел или услышал Георгий Гонгадзе во время "ремонтных работ в украинской Медине", стоило ему головы.
Цитирую еще раз Ренана: "Это было необходимо, сказал мой собеседник; люди представляют себе эти места известным образом; не должно быть человека, который мог бы рассказать, что все это устроено иначе".
В своем полуисторическом романе "Иосиф и его братья" Томас Манн тоже, недвусмысленно намекал на то, что большая часть живущих в мире людей, для собственного же блага, должна "преспокойно находились в истории, не понимая ее".
В этом романе, библейскому еврею Иосифу, попавшему благодаря своим братьям (то же евреям) в египетское рабство, купивший его купец, дает бесплатный, но весьма дельный совет: "Поскольку тебе предстоит жить в Египте, не очень допытывайся до разницы между богатством и величием".
Погибший украинский журналист, видимо, попытался выяснить, что с тех пор изменилось. Он просто не знал, что еще Шалом Алейхем в начале XX-го века называл украинскую столицу "Иегупцем", по всей видимости, намекая на то, что тайны политических идолов Киева, так же хорошо охраняются, как и тайны египетских пирамид.
В этом же романе Томас Манн, видимо для тех, кто не смотрит латиноамериканские сериалы, на всякий случай, черным по белому написал, что почти все люди это беспомощные существа, которое не до чего самостоятельно додумываются, не могут, а только подражают своим богам. Поэтому, чтобы очистить людей, "нужно вначале очистить их богов".
Ренан в свое книге "Жизнь Иисуса" именно этим и занимался. Для того, чтобы представить евангельские события полностью очищенными от всякой, как он считал, "мифической мишуры", он вдоль и поперек объездил почти всю, тогда еще турецкую, Палестину.
К сожалению, Господи, описанные им библейские истории, как в анекдоте про чукчу, изобилуют элементами самого грубого натурализма. Это, когда, "что вижу, о том и пою". Иисус, апостолы, а так же другие второстепенные и третьестепенные евангельские персонажи у него выглядят, ну точь в точь, как арабские крестьяне и пастухи.
Читая его книгу, даже как-то не вериться, что, живший почти две тысячи лет назад в эти самых местах, сын какого-то затрапезного назаретского плотника, мог двумя простыми словами: "иди вон" - поднять на ноги уже "смердящее" тело мертвого Лазаря.
Не мог, Он, так же, согласно Ренану, ходить по воде Галилейского моря. Не мог превратить на свадьбе в Кане воду в вино. Не мог изгнать из бесноватого легион мелких духов. И, конечно же, не мог разговаривать в Иудейской пустыне с самим сатаной.
Ну, Сам Господи, посуди, какой может быть дьявол в его просвещенный XIX век? Да если бы он только позволил себе пискнуть о том, что на вершине горы Искушений с Иисусом беседовал сатана, его друзья, самые знаменитые литературные сплетники Франции братья Гонкуры, растрезвонили по всему Парижу, что у Ренана после возвращения из Палестины, не все хорошо с головой.
Так, что Иисус у него был. И Лазарь - был. А вот чудес и дьявола – не было. За то Иудейскую пустыню он описал хорошо. Здесь Тебе и страшная жара, и раскаленное солнце, и бесцветное выгоревшее небо и горячий ветер, и обожженные камни - все, как во времена библейских пророков.
Я это сразу заметил, когда, почти через сто лет после Ренана, сам оказался в этих местах. Правда, тогда мои первые литературные ассоциации не были сазаны с его книгой.
Как только я спустился с Масличной горы и вошел в Иудейскую пустыню, то, прежде всего, вспомнил первые строчки из пушкинского "Пророка":
"Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый Серафим
На перепутье мне явился".
Интересно, Господи, ну вот, как, например, Александру Сергеевичу удалось написать это гениальное стихотворение о библейском пророке Исайе, если он, в отличие от Ренана, из-за своего скандального характера, дальше кавказского севера и молдавского юга ни разу в жизни не выезжал?
Как ему "несчастному" удалось обойтись без, так необходимых Ренану, натуралистических и этнографических подробностей? Почему в его стихотворении нет описания реальных библейских мест? И чего это вдруг его Исайя, совсем не похож на арабского пастуха, которому Твой ангел-серафим, от нечего делать, углем, взятым прямо из храмового жертвенника в Иерусалиме, прижег его болтливый арабский язык?
Но зато, Господи, какая духовная мощь! Какой накал душевных страстей! "Ай да Пушкин, ай да сукин сын!" Это Тебе не хиленькие потугами, рационально мыслящего, Ренана.
Не зря видимо его земляк и современник, прекрасный и сумасшедший Шарль Бодлер, всегда косо глядевший в сторону, помешанных на натурализме, ренановых дружков, с иронией вопрошал: "Зачем нужна такая эрудиция если есть талант?"
Хотя, я, Господи, должен сразу сказать, что в отличии от Бодлера, достоинтва эрудиции умолять не собираюсь. Я, наоборот, даже, искренне верю, что они с талантом, если это, конечно, истинная эрудиция и истинный талант, вполне могут, не побив друг другу яйца, уместиться в одной литературной корзине.
И еще, на всякий случай, хочу, Тебя предупредить, что натуралистических, реалистических и этнографических подробностей в описании действий, событий, характеров, исторических сцен и каких-либо знаменитых библейских и небиблейских мест в этой книге искать не советую. Она к натурализму имеет такое же отношение, как "Полет шмеля" Римского-Корсакова к звукам издаваемым живым шмелем.
Ну не буду я, Господи, Тебе и себе в этой книге забивать голову реальными цифрами о километраже пройденного мною пути. О точном расположении на карте, виденных мною, географических пунктов. И о том, где в придорожном кафе можно купить бутерброд.
Я даже не стану Тебе рассказывать о тех мыслях и чувствах, которые возникли у меня по дороге в Иерихон. Не стану заставлять Тебя думать о том, как по этой самой дороге уходили в пустыню великие израильские пророки. И, как в этом безводном царстве скорпионов и змей они укрепляли веру и сохраняли завет.
Об этом написано огромное количество книг. Я только ограничусь небольшой исторической справкой, которая поможет Тебе и мне заполнить время пока я иду в Иерихон.
И так, Тебе следует знать, что, когда время пророков безвозвратно ушло и Ты перестал через них говорить со своим народом, на их место в пустыне пришли ессеи. Многие историки сегодня считают, что эти ессеи были предшественниками христиан.
В самом деле, члены этой тайной еврейской общины, название которой до сих пор не очень понятно (вроде бы оно происходит от слова "целители"), так же, как и первые христиане носили белые одежды и, так же, как первые христиане не любили иерусалимских храмовых жрецов.
А за что, скажи, Господи, их было любить? За то, что они превратили Твой Иерусалимский Храм в доходное предприятие с ограниченной ответственностью? За то, что в его стенах устроили оптовый рынок по торговле голубями, а так же мелким и крупным рогатым скотом? За то, что, чуть ли не у Тебя Святая Святых, установили пункты по обмену валюты?
Поэтому совершенно не удивительно, что ессеи, строго соблюдавшие в пустыне все законы Моисея, называли этих, политически зависимых от царской власти, коррумпированных и продажных храмовые жрецов, "детьми Тьмы", а себя, видимо, по аналогии: "детьми Света".
Из их книг, найденных в близлежащих к Мертвому морю пещерах, через две тысячи лет стало известно, что эти "дети Света", как и первые христиане, искренне верили в перевоплощение душ, занимались мистическими науками (чем-то похожим на Каббалу, а может быть и самой Каббалой), а так же, каждый день ожидали прихода Мессии.
В галилейском городе Цфате, где когда-то жило много великих каббалистов, я видел улочку под названием "Подъем Мессии". Там по сей день, стоит дом женщины, которая всю свою жизнь, каждое утро, ставила у своих дверей воду и хлеб. Она до самой смерти верила, что посланный Тобою Спаситель, по дороге в Иерусалим, обязательно пройдет мимо ее ворот.
Точно так же себя вел эти самые ессеи. И, точно так же, как и эта женщина, Мессию не дождались. В самом начале нашей эры, сразу после разрушения, так ненавистного им Иеруса-лимского Храма, их мессианский дух в был изгнан из пустыни короткими, но очень острыми мечами римлян.
С тех пор через эту пустыню прошло много народа. Тут были персы, византийцы, арабы, турки, крестоносцы и даже монголы. Но время, солнце и ветер стерли их следы.
И только иногда на моем пути, из-за пустынных холмов, появлялись одинокие палатки бедуинов. Они пасли овец, варили крепкий кофе и продавали сувениры. Я не стал испытывать их гостеприимство и, не останавливаясь, весь день, шел на восток.
Вначале солнце двигалось мне на встречу. Затем, оно проплыло над моей головой и покатилось на запад в сторону Иерусалима. А я повернул на север и на закате добрался к источнику Елисея. Там я набрал воды и увидел прямо перед собой выбитый в горе Искушений Сорокадневный монастырь.
Дорогой Боже, прежде, чем я поднимусь с Тобой на ту самую гору, где согласно древней традиции Иисуса искушал сатана, я хочу Тебя предупредить о том, что с вершины этой горы я должен буду перенести Твое внимание в совершенно другое время и место.
Пойми меня правильно, я просидел на этой горе только одну ночь, но шел к ней всю свою жизнь. И от того, как Ты поймешь, что именно привело меня на ее вершину и, что со мною произошло после того, как я чудом с нее слез, самым непосредственным образом повлияет на то, будит ли Тебе интересно эту книгу читать, а мне писать.
Ведь я пишу ее не ради хлеба насущного. На этот хлеб я, с Твоей помощью, зарабатываю таким неблаговидным делом, как политический пиар. Именно это и позволяет мне, не шаркать перед Тобою ножкой, а писать то, что считаю нужным, не ожидая от Тебя особых проклятий или похвал.
Я, вообще, Господи, даже в страшном сне не хотел бы себе представить, что когда-нибудь попаду в материальную зависимость от продажи своих книг. Поэтому, чтобы выжить в этом, не очень комфортном для творческих людей мире, я, после долгих моральных мучений, научился намазывать толстый слой "полит технологического масла" на черствый писательский хлеб.
Тебе же, Господи, следует знать, что профессиональных писателей кормящихся своим трудом, на самом деле, не так уж и много. И, если даже какой-нибудь из них прямо у Тебя на глазах становился до неприличия знаменит, то это совершенно не значит, что в это же самое время он начинает успешно сводить одни свои концы с другими концами.
Лучший пример этому Сервантес. За год до его смерти, очень не бедный кавалер из свиты французского посла в Испании, узнав, что знаменитый писатель, "гол как сокол", с ехидной улыбочкой заявил: "Если его заставляет писать нужда, то дай Бог, чтобы он никогда не жил в достатке".
Раз уж, Господи, об этом зашел разговор, то я открою Тебе один профессиональный секрет. Это происходит потому, что между автором и читателем всегда стоит дьявольская фигура издателя. Это он в чистые писательско-читательские отношения всегда стремится внести свой конкретный и недвусмысленный интерес.
Так уж повелось, что это проклятое Иисусом, "мамоново семя", с того самого момента, как Ты поставил на лбу первого в мире издателя "каинову печать", интересуется только реальной прибылью. Ну, или авторитетом, который, в конечном итоге, тоже приносит реальный доход.
Прости меня, Господи, Ты Сам хорошо это знаешь. Ведь, Авель был первым писателем, книгами которого зачитывались не только его мама-Ева и папа-Адам, но и сонмы ангелов в небесах. Как, не знаешь? Ты не знаешь, что Каин убил своего брата Авеля, чтобы не платить ему гонорар?
Боже ж Ты Мой, так об этом сегодня знает каждый писатель. А, как Ты думаешь, почему тогда Лев Николаевич Толстой отдал права на публикацию своих книг жене - Софье Андреевне? Конечно же, из-за жадности этих пройдох. Но и ее черт попутал. Не дождавшись кончины великого классика, она превратила его писательский кабинет в доходную кантору по выпуску бестселлеров на дому.
Когда же, Леву Николаевичу это все надоело и он пред смертью сбежал из своего "издатель-ского дома" в Ясной Поляне к монахам в Оптину пустынь, Софья Андреевна, "бедною Лизой", бросилась в пруд. Ее, без особого труда из пруда вытянули. Возможно, потому что ее тянули на берег авторские права.
Что поделаешь, Господи?! Издательская порода неистребима. Говорю это Тебе, как человек, съевший в этом деле много "дохлых собак". Так уж получилось, что мне во время последних выборов в Верховную Раду Украины, кроме всего прочего, пришлось сотрудничать с кандидатом в депутаты от Чернобыльской партии и Президентом Ассоциации Книгоиздателей в одном лице.
Только не думай, пожалуйста, ради Самого Себя, что этот "кандидат", "президент" и одновременно "издатель" в апреле-мае 1986 года был в первых рядах тех, кто бросился грудью закрывать амбразуру Чернобыльской АС. К настоящим чернобыльцам-ликвидаторам он имеет такое же отношение, как коренной житель Чукотки к участникам Англо-бурской войны в Южной Африке.
Профессиональная этика не позволяет мне, Господи, говорить объективно о нем, как о политике, так, что ограничусь личным мнением о том, какой он в книжном деле профессионал: "Я бы у этого книжного асса даже визитки печатать не стал". И вообще, извини меня Боженька, но скажу Тебе, как на духу: "Настоящим издателем может быть только еврей".
Еще Бенджамин Дизраэли, который, кстати, был не только отличным политиком, но и писателем, отбиваясь от нападок антисемитов, утверждал, что любого еврея можно обвинить в чем угодно: в том, что он лично виновен в смерти Иисуса Христа или в том, что он на каждую пасху выпивает не меньше десяти-пятнадцати литров крови "невинных младенцев", но его нельзя обвинить только в одном - в непрофессионализме.
Уж если, Господи, этот проклятый "издатель род", с Твоего позволения, существует на этом свете и регулярно от пасхи до пасхи пьет нашу "невинную писательскую кровь", так пусть хотя бы делает это профессионально.
А теперь, Боже, согласно намеченному мною плану, настал момент, когда я должен объяснить Тебе, зачем я вообще взялся писать эту книгу.
Я где-то слышал, что автору, который в течение пяти минут не может объяснить маленько-му ребенку, о чем он собирается писать, ни в коем случае нельзя давать в руки перо и бумагу.
На самом деле, это полная ерунда. В этом случае "Анна Каренина" - это книга о том, как одна нехорошая тетя изменила хорошему дяде и, когда тот забрал у нее сына, она прямо на железнодорожном вокзале своим телом затормозила паровоз.
Нет, Господи, серьезные книги не пересказывают детям в течение пяти минут перед сном. Это им только портит вкус и отучает от качественной литературы. Но раз уж об этом зашел разговор: засекай время! Мне для того, чтобы объяснить Тебе, зачем я все это пишу понадобить-ся пять секунд.
Я хочу с помощью музыки доказать, что Ты существуешь
(далі буде)
Ангелу со скрипкой посвящается.
"Мир вовсе не логичен и не разумен.
Борись с ним его же оружием…"
(Любавический ребе Менахм Шнерзон)
Если ты, Господи, хоть раз в жизни видел знаменитую картину Ивана Крамского "Иисус в каменной пустыне", то у Тебя скорее всего сложится не совсем верное представление, о том, как на самом деле выглядит место, где Иисуса искушал сатана.
Но не расстраивайся! В принципе, это неважно. Каждый человек, а тем более Бог, имеет полное право представлять себе, как ветхозаветные, так и новозаветные пейзажи в тех формах и в тех красках, в каких это может ему позволить его богатое или, наоборот, бедное воображение.
Мое воображение тут не причем. Я видел это место собственными газами. Это абсолютно голая выжженная солнцем пустыня. Но не раввина, как у Крамского, а вершина горы. Горы, которая подобно голодному пустынному стервятнику нависла над высушенным, как египетская мумия телом, разрушенного Иерихона.
После ночного визита Агасфера, о котором я Тебе расскажу чуть позже, я решил собствен-ными глазами увидеть те самые места, где когда-то происходили наиболее значительные библейские события. Первым из них в моем списке стоял "Иерихо". Именно, так в оригинальном тексте Ветхого Завета пишется название самого древнего города на Земле.
Еще за неделю до этого в монастырской библиотеке я прочитал о двух версиях происхожде-ния этого слова. Первая из них утверждала, что оно связано с ивритским словом "яреах" и в буквальном переводе значит - "луна". В этом месте еще задолго до прихода израильтян процветал культ лунной богини.
Согласно второй версии, название этого города происходит от еврейского "реах" - "благоуха-ние". Возможно, потому что в его окрестностях выращивали пряности. И есть даже мнение, что Иерихон был родиной хурмы.
Развалины этого города до сих пор можно увидеть недалеко от современного Иерихона, который, как и его предшественник - старый Иерихо, находится к востоку от Иерусалима в Иорданской долине, в самом глубоком месте на поверхности Земли.
В эту долину ведет древняя дорога через пустыню. По ней ходили еще израильские пророки. И если быстро идти, то за один день ее можно пройти пешком.
Она вначале поднимается на вершину Масличной горы, затем резко спускается вниз и, петляя между холмами, направляется прямо к Мертвому морю, но, не доходя до него, поворачивает налево, проходит через Иерихон и, не пересекая реку Иордан, заканчивается в Галилеи.
Ехать в машине мне не хотелось. Я внимательно изучил маршрут и, по примеру средневеко-вых паломников, решил с Библией в руках погулять по пустыне. Тянуть с приготовлениями я то же не стал и на рассвете следующего дня, сразу после вышеупомянутого ночного визита, я уже спускался в Иудейскую пустыню с восточного склона Масличной горы.
На первом отрезке пути мне нужно было пройти через Вифанию. Через ту самую библейскую деревню, в которой когда-то жили Марфа, Мария и Лазарь. Именно в их доме останавливался Иисус перед тем, как под крики "Осанна" верхом на белом осле въехать в Иерусалим.
Извини, Господи, если я не буду освежать Твою память сведениями о том, в каких родствен-ных отношениях находились Лазарь, Мария и Марфа. Я это делаю специально для того, чтобы у людей, случайно взявших в руки эту книгу, тут же пропало желание ее читать.
Я и в дальнейшем не собираюсь "метать бисер", так как считаю, что есть вещи, которые нужно знать. По той же причине Ты не найдешь в этой книге перед именем, какого-нибудь знаменитого писателя, музыканта, художника, ученого, поэта или философа подробное упоминание о том, кто он такой. В конце концов, для этого существуют энциклопедии.
Теперь, что касается Лазаря. В юности, читая довольно мрачный рассказ Леонида Андреева "Элиезер" (так на иврите правильно произносится имя Лазарь), я не мог себе даже представить, что когда-нибудь собственными ногами пройду мимо той самой пещеры, в которой, согласно Евангелию от Иоанна, более трех суток пролежал его окоченевший труп.
Перед Первой Мировой войной, если не считать Максима Горького, Андреев был самым популярным писателем в России. Его знаменитый "Иуда Искариот" по нынешним меркам мог бы сравниться только с "шедеврами" Дена Брауна или Пабло Куэльо.
В то самое время, когда Александр Блок и Андрей Белый были счастливы от продажи в течении одного календарного года двух-трех сотен своих книг, "Иуда Искариот" уходил с прилавков книжных магазинов двадцати-тридцати тысячными тиражами.
Надо отметить, что его Иуда, без всякого преувеличения, благодаря хорошей революционной рекламе, стал для предвоенной российской интеллигенции, чуть ли не эталоном библейского нонконформиста. Как сейчас помню, его духовно-атлетическиое соревнования с апостолом Петром.
Святой Петр - тупой и здоровый детина, привыкший к тяжелой рыбацкой работе и Иуда - тощий, субтильный, с чахоточной грудью, местечковый разночинец-интеллигент, каждый в отдельности пытаются сдвинуть с места одну и туже громадную глыбу.
В трактовке автора книги: Петр, в духовном плане - слабак. "Камень веры", камень, на котором, по приказу Иисуса, должна быть построена новая церковь, ему с места не сдвинуть. В этом соревновании побеждает слабый телом, но сильный духом Иуда-Революционер.
Евангельского Лазаря, Андреев тоже трактует по-своему. Он приводит его в Рим, к императо-ру ......Августу. Тот, узнает о чуде воскрешения и внимательно смотрит ему прямо в глаза. Затем, завет палача и не моргнув собственным глазом, приказывает его ослепить.
За что? Что он мог там увидеть? Почему не захотел, чтобы в его глаза мог заглянуть кто-то другой? На этот вопрос, Господи, лучше всего ответил французский коллега Андреева Эрнст Ренан.
В соей книге о жизни Иисуса он пишет: "Одно лицо, занимающее видное положение среди магометан рассказало мне, что несколько лет тому назад необходимо было поспешно произвести починки в гробнице Магомета в Медине.
Обратились к каменщикам, предупредив, что тот, кто спустится в это ужасное место, будет по выходе оттуда обезглавлен. Такой человек отыскался, произвел необходимые поправки и затем был обезглавлен.
Это было необходимо, сказал мой собеседник; люди представляют себе эти места известным образом; не должно быть человека, который мог бы рассказать, что все это устроено иначе".
Если, Тебе, Господи, вдруг ни с того, ни с сего захочется узнать по какой причине был убит и обезглавлен один украинский журналист, то советую несколько раз внимательно перечитать этот отрывок. В нем, "лицо, занимающее видное положение у магометан", очень точно все объяснило.
Хотя, кого сегодня это может интересовать? После одной революции и двух лихорадочных предвыборных компаний, прошедших со времени этого трагического события, обывателю хочется тихо и мирно посидеть дома у телевизора.
Максимум, чем можно в этой ситуации вывести его из себя, так это выключить электричество в тот самый момент, когда он с удовольствием досматривает сто первую серию какой-нибудь латиноамериканской "мыльной туфты".
Интересно, как бы он отреагировали на, то зрелище, которое открылось глазам, покоривших Латинскую Америку, конкистадоров Фернанде Кортеса. В одном из мексиканских храмов они увидели 136 тысяч черепов, принесенных в жертву, людей.
Не знаю, что именно, согласно Леониду Андрееву, увидел в глазах Элиезера император Древнего Рима (писатель предпочел об этом молчать), но я абсолютно уверен, что то, что увидел или услышал Георгий Гонгадзе во время "ремонтных работ в украинской Медине", стоило ему головы.
Цитирую еще раз Ренана: "Это было необходимо, сказал мой собеседник; люди представляют себе эти места известным образом; не должно быть человека, который мог бы рассказать, что все это устроено иначе".
В своем полуисторическом романе "Иосиф и его братья" Томас Манн тоже, недвусмысленно намекал на то, что большая часть живущих в мире людей, для собственного же блага, должна "преспокойно находились в истории, не понимая ее".
В этом романе, библейскому еврею Иосифу, попавшему благодаря своим братьям (то же евреям) в египетское рабство, купивший его купец, дает бесплатный, но весьма дельный совет: "Поскольку тебе предстоит жить в Египте, не очень допытывайся до разницы между богатством и величием".
Погибший украинский журналист, видимо, попытался выяснить, что с тех пор изменилось. Он просто не знал, что еще Шалом Алейхем в начале XX-го века называл украинскую столицу "Иегупцем", по всей видимости, намекая на то, что тайны политических идолов Киева, так же хорошо охраняются, как и тайны египетских пирамид.
В этом же романе Томас Манн, видимо для тех, кто не смотрит латиноамериканские сериалы, на всякий случай, черным по белому написал, что почти все люди это беспомощные существа, которое не до чего самостоятельно додумываются, не могут, а только подражают своим богам. Поэтому, чтобы очистить людей, "нужно вначале очистить их богов".
Ренан в свое книге "Жизнь Иисуса" именно этим и занимался. Для того, чтобы представить евангельские события полностью очищенными от всякой, как он считал, "мифической мишуры", он вдоль и поперек объездил почти всю, тогда еще турецкую, Палестину.
К сожалению, Господи, описанные им библейские истории, как в анекдоте про чукчу, изобилуют элементами самого грубого натурализма. Это, когда, "что вижу, о том и пою". Иисус, апостолы, а так же другие второстепенные и третьестепенные евангельские персонажи у него выглядят, ну точь в точь, как арабские крестьяне и пастухи.
Читая его книгу, даже как-то не вериться, что, живший почти две тысячи лет назад в эти самых местах, сын какого-то затрапезного назаретского плотника, мог двумя простыми словами: "иди вон" - поднять на ноги уже "смердящее" тело мертвого Лазаря.
Не мог, Он, так же, согласно Ренану, ходить по воде Галилейского моря. Не мог превратить на свадьбе в Кане воду в вино. Не мог изгнать из бесноватого легион мелких духов. И, конечно же, не мог разговаривать в Иудейской пустыне с самим сатаной.
Ну, Сам Господи, посуди, какой может быть дьявол в его просвещенный XIX век? Да если бы он только позволил себе пискнуть о том, что на вершине горы Искушений с Иисусом беседовал сатана, его друзья, самые знаменитые литературные сплетники Франции братья Гонкуры, растрезвонили по всему Парижу, что у Ренана после возвращения из Палестины, не все хорошо с головой.
Так, что Иисус у него был. И Лазарь - был. А вот чудес и дьявола – не было. За то Иудейскую пустыню он описал хорошо. Здесь Тебе и страшная жара, и раскаленное солнце, и бесцветное выгоревшее небо и горячий ветер, и обожженные камни - все, как во времена библейских пророков.
Я это сразу заметил, когда, почти через сто лет после Ренана, сам оказался в этих местах. Правда, тогда мои первые литературные ассоциации не были сазаны с его книгой.
Как только я спустился с Масличной горы и вошел в Иудейскую пустыню, то, прежде всего, вспомнил первые строчки из пушкинского "Пророка":
"Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился,
И шестикрылый Серафим
На перепутье мне явился".
Интересно, Господи, ну вот, как, например, Александру Сергеевичу удалось написать это гениальное стихотворение о библейском пророке Исайе, если он, в отличие от Ренана, из-за своего скандального характера, дальше кавказского севера и молдавского юга ни разу в жизни не выезжал?
Как ему "несчастному" удалось обойтись без, так необходимых Ренану, натуралистических и этнографических подробностей? Почему в его стихотворении нет описания реальных библейских мест? И чего это вдруг его Исайя, совсем не похож на арабского пастуха, которому Твой ангел-серафим, от нечего делать, углем, взятым прямо из храмового жертвенника в Иерусалиме, прижег его болтливый арабский язык?
Но зато, Господи, какая духовная мощь! Какой накал душевных страстей! "Ай да Пушкин, ай да сукин сын!" Это Тебе не хиленькие потугами, рационально мыслящего, Ренана.
Не зря видимо его земляк и современник, прекрасный и сумасшедший Шарль Бодлер, всегда косо глядевший в сторону, помешанных на натурализме, ренановых дружков, с иронией вопрошал: "Зачем нужна такая эрудиция если есть талант?"
Хотя, я, Господи, должен сразу сказать, что в отличии от Бодлера, достоинтва эрудиции умолять не собираюсь. Я, наоборот, даже, искренне верю, что они с талантом, если это, конечно, истинная эрудиция и истинный талант, вполне могут, не побив друг другу яйца, уместиться в одной литературной корзине.
И еще, на всякий случай, хочу, Тебя предупредить, что натуралистических, реалистических и этнографических подробностей в описании действий, событий, характеров, исторических сцен и каких-либо знаменитых библейских и небиблейских мест в этой книге искать не советую. Она к натурализму имеет такое же отношение, как "Полет шмеля" Римского-Корсакова к звукам издаваемым живым шмелем.
Ну не буду я, Господи, Тебе и себе в этой книге забивать голову реальными цифрами о километраже пройденного мною пути. О точном расположении на карте, виденных мною, географических пунктов. И о том, где в придорожном кафе можно купить бутерброд.
Я даже не стану Тебе рассказывать о тех мыслях и чувствах, которые возникли у меня по дороге в Иерихон. Не стану заставлять Тебя думать о том, как по этой самой дороге уходили в пустыню великие израильские пророки. И, как в этом безводном царстве скорпионов и змей они укрепляли веру и сохраняли завет.
Об этом написано огромное количество книг. Я только ограничусь небольшой исторической справкой, которая поможет Тебе и мне заполнить время пока я иду в Иерихон.
И так, Тебе следует знать, что, когда время пророков безвозвратно ушло и Ты перестал через них говорить со своим народом, на их место в пустыне пришли ессеи. Многие историки сегодня считают, что эти ессеи были предшественниками христиан.
В самом деле, члены этой тайной еврейской общины, название которой до сих пор не очень понятно (вроде бы оно происходит от слова "целители"), так же, как и первые христиане носили белые одежды и, так же, как первые христиане не любили иерусалимских храмовых жрецов.
А за что, скажи, Господи, их было любить? За то, что они превратили Твой Иерусалимский Храм в доходное предприятие с ограниченной ответственностью? За то, что в его стенах устроили оптовый рынок по торговле голубями, а так же мелким и крупным рогатым скотом? За то, что, чуть ли не у Тебя Святая Святых, установили пункты по обмену валюты?
Поэтому совершенно не удивительно, что ессеи, строго соблюдавшие в пустыне все законы Моисея, называли этих, политически зависимых от царской власти, коррумпированных и продажных храмовые жрецов, "детьми Тьмы", а себя, видимо, по аналогии: "детьми Света".
Из их книг, найденных в близлежащих к Мертвому морю пещерах, через две тысячи лет стало известно, что эти "дети Света", как и первые христиане, искренне верили в перевоплощение душ, занимались мистическими науками (чем-то похожим на Каббалу, а может быть и самой Каббалой), а так же, каждый день ожидали прихода Мессии.
В галилейском городе Цфате, где когда-то жило много великих каббалистов, я видел улочку под названием "Подъем Мессии". Там по сей день, стоит дом женщины, которая всю свою жизнь, каждое утро, ставила у своих дверей воду и хлеб. Она до самой смерти верила, что посланный Тобою Спаситель, по дороге в Иерусалим, обязательно пройдет мимо ее ворот.
Точно так же себя вел эти самые ессеи. И, точно так же, как и эта женщина, Мессию не дождались. В самом начале нашей эры, сразу после разрушения, так ненавистного им Иеруса-лимского Храма, их мессианский дух в был изгнан из пустыни короткими, но очень острыми мечами римлян.
С тех пор через эту пустыню прошло много народа. Тут были персы, византийцы, арабы, турки, крестоносцы и даже монголы. Но время, солнце и ветер стерли их следы.
И только иногда на моем пути, из-за пустынных холмов, появлялись одинокие палатки бедуинов. Они пасли овец, варили крепкий кофе и продавали сувениры. Я не стал испытывать их гостеприимство и, не останавливаясь, весь день, шел на восток.
Вначале солнце двигалось мне на встречу. Затем, оно проплыло над моей головой и покатилось на запад в сторону Иерусалима. А я повернул на север и на закате добрался к источнику Елисея. Там я набрал воды и увидел прямо перед собой выбитый в горе Искушений Сорокадневный монастырь.
Дорогой Боже, прежде, чем я поднимусь с Тобой на ту самую гору, где согласно древней традиции Иисуса искушал сатана, я хочу Тебя предупредить о том, что с вершины этой горы я должен буду перенести Твое внимание в совершенно другое время и место.
Пойми меня правильно, я просидел на этой горе только одну ночь, но шел к ней всю свою жизнь. И от того, как Ты поймешь, что именно привело меня на ее вершину и, что со мною произошло после того, как я чудом с нее слез, самым непосредственным образом повлияет на то, будит ли Тебе интересно эту книгу читать, а мне писать.
Ведь я пишу ее не ради хлеба насущного. На этот хлеб я, с Твоей помощью, зарабатываю таким неблаговидным делом, как политический пиар. Именно это и позволяет мне, не шаркать перед Тобою ножкой, а писать то, что считаю нужным, не ожидая от Тебя особых проклятий или похвал.
Я, вообще, Господи, даже в страшном сне не хотел бы себе представить, что когда-нибудь попаду в материальную зависимость от продажи своих книг. Поэтому, чтобы выжить в этом, не очень комфортном для творческих людей мире, я, после долгих моральных мучений, научился намазывать толстый слой "полит технологического масла" на черствый писательский хлеб.
Тебе же, Господи, следует знать, что профессиональных писателей кормящихся своим трудом, на самом деле, не так уж и много. И, если даже какой-нибудь из них прямо у Тебя на глазах становился до неприличия знаменит, то это совершенно не значит, что в это же самое время он начинает успешно сводить одни свои концы с другими концами.
Лучший пример этому Сервантес. За год до его смерти, очень не бедный кавалер из свиты французского посла в Испании, узнав, что знаменитый писатель, "гол как сокол", с ехидной улыбочкой заявил: "Если его заставляет писать нужда, то дай Бог, чтобы он никогда не жил в достатке".
Раз уж, Господи, об этом зашел разговор, то я открою Тебе один профессиональный секрет. Это происходит потому, что между автором и читателем всегда стоит дьявольская фигура издателя. Это он в чистые писательско-читательские отношения всегда стремится внести свой конкретный и недвусмысленный интерес.
Так уж повелось, что это проклятое Иисусом, "мамоново семя", с того самого момента, как Ты поставил на лбу первого в мире издателя "каинову печать", интересуется только реальной прибылью. Ну, или авторитетом, который, в конечном итоге, тоже приносит реальный доход.
Прости меня, Господи, Ты Сам хорошо это знаешь. Ведь, Авель был первым писателем, книгами которого зачитывались не только его мама-Ева и папа-Адам, но и сонмы ангелов в небесах. Как, не знаешь? Ты не знаешь, что Каин убил своего брата Авеля, чтобы не платить ему гонорар?
Боже ж Ты Мой, так об этом сегодня знает каждый писатель. А, как Ты думаешь, почему тогда Лев Николаевич Толстой отдал права на публикацию своих книг жене - Софье Андреевне? Конечно же, из-за жадности этих пройдох. Но и ее черт попутал. Не дождавшись кончины великого классика, она превратила его писательский кабинет в доходную кантору по выпуску бестселлеров на дому.
Когда же, Леву Николаевичу это все надоело и он пред смертью сбежал из своего "издатель-ского дома" в Ясной Поляне к монахам в Оптину пустынь, Софья Андреевна, "бедною Лизой", бросилась в пруд. Ее, без особого труда из пруда вытянули. Возможно, потому что ее тянули на берег авторские права.
Что поделаешь, Господи?! Издательская порода неистребима. Говорю это Тебе, как человек, съевший в этом деле много "дохлых собак". Так уж получилось, что мне во время последних выборов в Верховную Раду Украины, кроме всего прочего, пришлось сотрудничать с кандидатом в депутаты от Чернобыльской партии и Президентом Ассоциации Книгоиздателей в одном лице.
Только не думай, пожалуйста, ради Самого Себя, что этот "кандидат", "президент" и одновременно "издатель" в апреле-мае 1986 года был в первых рядах тех, кто бросился грудью закрывать амбразуру Чернобыльской АС. К настоящим чернобыльцам-ликвидаторам он имеет такое же отношение, как коренной житель Чукотки к участникам Англо-бурской войны в Южной Африке.
Профессиональная этика не позволяет мне, Господи, говорить объективно о нем, как о политике, так, что ограничусь личным мнением о том, какой он в книжном деле профессионал: "Я бы у этого книжного асса даже визитки печатать не стал". И вообще, извини меня Боженька, но скажу Тебе, как на духу: "Настоящим издателем может быть только еврей".
Еще Бенджамин Дизраэли, который, кстати, был не только отличным политиком, но и писателем, отбиваясь от нападок антисемитов, утверждал, что любого еврея можно обвинить в чем угодно: в том, что он лично виновен в смерти Иисуса Христа или в том, что он на каждую пасху выпивает не меньше десяти-пятнадцати литров крови "невинных младенцев", но его нельзя обвинить только в одном - в непрофессионализме.
Уж если, Господи, этот проклятый "издатель род", с Твоего позволения, существует на этом свете и регулярно от пасхи до пасхи пьет нашу "невинную писательскую кровь", так пусть хотя бы делает это профессионально.
А теперь, Боже, согласно намеченному мною плану, настал момент, когда я должен объяснить Тебе, зачем я вообще взялся писать эту книгу.
Я где-то слышал, что автору, который в течение пяти минут не может объяснить маленько-му ребенку, о чем он собирается писать, ни в коем случае нельзя давать в руки перо и бумагу.
На самом деле, это полная ерунда. В этом случае "Анна Каренина" - это книга о том, как одна нехорошая тетя изменила хорошему дяде и, когда тот забрал у нее сына, она прямо на железнодорожном вокзале своим телом затормозила паровоз.
Нет, Господи, серьезные книги не пересказывают детям в течение пяти минут перед сном. Это им только портит вкус и отучает от качественной литературы. Но раз уж об этом зашел разговор: засекай время! Мне для того, чтобы объяснить Тебе, зачем я все это пишу понадобить-ся пять секунд.
Я хочу с помощью музыки доказать, что Ты существуешь
(далі буде)
Відповіді
2006.07.08 | Георгій
Де ж продовження?
2006.07.09 | Мінор
Сьогодні поставлю. Думав ніхто не читає (-)
2006.07.09 | Георгій
Дякую, мені цікаво...
хоча я поки що, чесно кажучи, не зрозумів, куди аффтар гне. Якась "пляска мислєй" - і також трохи неприємно зачіпає фамільярдність типу "я Тобі, Боженько, зараз поясню," і т.п. Втім, ще раз дякую, чекатиму на продовження.2006.07.09 | Мінор
Бачите у чому справа - автор єврей і вважає, що у єврея
можуть бути більш близькі стосунку зі своїм БогомЩодо сумбурності викладу, то мені здається подібний постмодернізм останнім часом став особливо популярним.
Зрештою, зробите висновки прочитавши книгу повністю. Відверто, я сам прочитав тільки перші 40 сторінок. Цікаво, але не маю часу.
Зараз поставлю...
2006.07.08 | Социст
А навіщо Вам доказувати, що бог існує?
2006.07.09 | Мінор
Re: Алекс Штрай: "Взгляд Агасфера" (продовження)
Початок тут: http://www2.maidan.org.ua/n/rel/1151949500II
Ну, что, Господи, уложился?.. Только, упаси Себя Сам, подумать, что Ты держишь в руках богословский трактат. Наоборот. В этой книге я так же хочу доказать, что Ты можешь открыться человеку, не связанному ни с одной религиозной конфессией. Человеку, буквально утонувшему в повседневной суете.
Так, что не удивляйся, если по ходу моих рассуждений, Ты, вдруг, ни с того ни с сего, очутишься в Киеве посредине Оранжевого Майдана. Или Тебе придется выслушать, вроде бы, не имеющий прямого отношения к этой теме, рассказ о происхождения сифилиса. Или о том, как с помощью отхожего места один сумасшедший маркиз устроил в Париже революцию.
Я буду это делать совершенно сознательно. С одной стороны, для того, чтобы не стать очередной жертвой литературы, утонувшей в болоте собственных мистических тайн. С другой, чтобы Ты не рассматривал меня и мою книгу, как еще одну попытку заморочить Тебе голову. Писателей, пишущих такие книги, слава Тебе, хватает и без меня.
Да, кстати, Господи, я совсем забыл Тебе рассказать, что на пол пути к Иерихону, прямо у дороги, видел, так называемый, домик "доброго самаритянина". Хотя, честно Тебе скажу, что у меня нет никакой гарантии в том, что это то самое место, где произошло событие, о котором в своей притче говорил Иисус.
Во-первых: потому, что этот домик, от которого уже давно остались "рожки да ножки", был установлен еще крестоносцами, как гостиница для отдыха паломников. А эти бравые ребята, жившие на доходы от средневекового туристического бизнеса, находили святые места буквально на каждом шагу.
Представляешь, им даже удалось раскопать камень, с которого Иисус, якобы, садился на ослика прерд тем, как въехать в Иерусалим.
Во-вторых: не надо забывать, что это лишь притча. Уж очень сомнительно чтобы в те суровые времена, на большой дороге, какой-то добрый самарийский дяденька, абсолютно безвозмездно, что называется "не корысти ради", стал помогать нищему и побитому иудею.
Так, что пока я еще не дошел до горы Искушений и не вошел в Сорокадневный монастырь, я расскажу Тебе случай из собственной жизни. Он произошел со мной, где-то через два или три года после того, как я спустился с этой горы.
Меня тогда потянуло на подвиги. Я решил пройтись по следам пророка Илии из Иерусалима в Синай. Не буду описывать все путешествие, только скажу, что, где-то за пол дня пути до Элата, это самая южная точка на карте Израиля, у меня закончилась питьевая вода.
На расстоянии 15-ти км в ту и в другую сторону не было ни одного населенного пункта. Рядом была граница с Иорданией. Вот я и решил попросить воду у водителей, проезжавших мимо машин.
Трасса эта довольно напряженная. Машины по ней постоянно шастают туда и сюда. А ну-ка, отгадай Господи, сколько времени я стоял с протянутой рукой у дороги на газах у проезжавших мимо "добрых самаритян"? И кто, в конце концов, меня спас?
Больше часа! Больше часа, я стоял и махал руками, показывая на пустую бутылку из под минеральной воды. Максимум чего я добился, так это того, что возле меня остановился пограничный патруль.
Солдаты решили, что я выбившийся из сил палестинский террорист и дали мне пить только после того, как я предъявил им свой израильский паспорт.
Эта бюрократическая формальность спасла мне жизнь. Но, как я не старался увидеть в этих рослых, загоревших, вспотевших от жуткой жары, ребятах, с их мирно направленными на меня дулами автоматов, добрых и заботливых "самаритян", у меня, даже при всем моем богатом театральном воображении, этого не получилось.
Подожди, подожди, Господи! Это еще не все. До Сорокадневной монастыря осталось приблизительно пол часа пешего хода. Так, что у меня есть немного времени для того, чтобы заглянуть с Тобой в Интернет.
Сейчас Ты услышишь от меня рассказ о добрых самаритянах блуждающих по электронным дорогам Всемирной Глобальной Сети. И о том, как можно на них хорошо заработать.
Для этого нужно "всего-ничего". Так самая ерунда. Немного наглости, плюс хорошее знание психологии среднестатистического обывателя. И все! И никаких проблем с законом! Наоборот: закон, даже, будет стоять на Твоей стороне. Так, что если хочешь - записывай.
Нужно купить на базаре маленького симпатичного кролика. Сфотографировать его в разных (не обязательно эротических) позах. Фотографии разместить на сайте. И к фотографиям добавить немного пространного текста.
Например, о том, что, если вы дорогие любители животных не обеспечите этому кролику достойное материальное существование, то очень скоро эта Божья тварь станет предметом, не столько эстетического, сколько кулинарного наслаждения.
Ну, что Господи, понял? Вот именно! Тут совершенно не в кролике дело. Кролик тут вообще не причем. Вместо него могла быть и, жалобно поющая канарейка, и почесывающий собствен-ный носик хомяк, и плавающая в аквариуме золотая рыбка.
Дело в двух молодых американских мерзавцах, которые уже давно абсолютно законно зарабатывают на этом "кроличьем деле" каждые месяц по несколько тысяч отечественных у.е., регулярно публикуя на своем сайте очередной вариант блюда из этого милого и ничего не подозревающего животного.
Никакие истошные крики в защиту прав этого несчастного существа со стороны многочис-ленных обществ и фондов опекающих "братьев и сестер наших меньших", не имели успеха. Американский закон справедлив, но суров: "На территории США кроликов кушать можно". И баста!
Само собой разумеется, Господи, что комментарии с моей стороны по поводу легитимности "рагу из крольчатины" излишни. Если Ты не вегетарианец и не "кошерный еврей", то ешь его Себе на здоровье.
Что же касается кролика в Интернете? В этом случае я могу только развести руками и, сморщив брезгливо лицо, сказать: "О Боже Мой, как это не эстетично!" А могу задуматься. И задумавшись, заглянуть в суть вопроса. Ну скажем, как бывший театрал.
Бертольд Брехт - прекрасный драматург, мастер трагифарса и весьма талантливый театраль-ный режиссер, как-то заявил, что терпеть не может сентиментальных зрителей. В зале они обливается слезами, видя на сцене голодного старика или ребенка, а, выйдя из театра, не дадут настоящему голодному старику или ребенку ни гроша.
Он, Господи, тысячу раз прав. Ведь это, как говорят в Одессе: "две большие разницы". За слезы в театре, опять же, как говорят в Одессе: "уплочено", а нищий на улице - это Тебе не платный театр. Это жизнь. У театра - свои законы, а у жизни свои. И не надо их смешивать.
"Кроличье дело" к реальной жизни отношения не имеет. Это театр. Театр, рассчитанный на, очень нелюбимых Брехтом, сентиментальных зрителей. В евангельской терминологии: "добрых самаритян".
Они могут, обливаясь слезами, на день Благодарения, одной рукой вытягивать из кошелька десятидолоровую бумажку на сохранение жизни взятого в заложники кролика, а другой направлять в рот вилку с нанизанным на нее куском хорошо прожаренной, не менее несчастной, индюшки.
Именно так, Господи, в начале 40-х годов прошлого века, держа в одной руке, вилку с индюшатиной, американцы отказались другой рукой пожертвовать Голде Мэер деньги на выкуп, находящихся в лагерях смерти, еврейских детей.
Конечно, сегодня можно от души рыдать над фильмом "Список Шиндлера", забыв о том, что таких "шиндлеров-самаритян" могло быть значительно больше, если бы каждый из них заплатил за жизнь одного сожженного в крематории ребенка по 50 кровных у.е.
Но добрые американские дяденьки и тетеньки не торопились в "самаритяне" вначале 40-х. Видимо они просто ждали изобретения Интернета? А может ждали момента, когда Ты заставишь Римского Папу Иоанна XXIII, уже на смертном одре, в ожидании встречи с Тобой, назвать жертвоприношение полтора миллиона, ни в чем не повинных еврейских детей, не больше нем меньше, как "вторым распятием Иисуса Христа"?
Ну все! Все, Господи! Хватит о "добреньких самаритянах". Я уже стою перед входом в Сорокадневный монастырь. В соответствии с намеченным мною еще в Иерусалиме планом - это и есть финальная точка моего путешествия в Иерихон.
Это значит, что сейчас, согласно, мною же установленной традиции, я должен достать из рюкзака Библию и, периодически поглядывая снизу вверх, прочитать о том, что именно произошло почти две тысячи лет назад на вершине этой горы. И так, Господи, Евангелие от Матфея, глава 4, стих 1,2,3 и 4:
"Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих.
Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего.
Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи".
Извини, мой Боже, но здесь, я вынужден буду заметить, что между процитированным мною фрагментом из Евангелия от Матфея и тем, что написано в Евангелие от Луки существует некоторая не согласовка.
Ведь в последнем сказано, что сразу после возвращения из пустыни, когда дьявол «до времени» отошел от него, Иисус и так совершил много чудес. Превратил воду в вино, излечил бесноватого, оживил мертвого Лазаря, ходил по воде, накормил несколькими хлебами большую толпу. И все это, заметь, по собственному желанию и без помощи сатаны.
Так зачем же ему служить дьяволу? Зачем ему подчиняться и кланяться какому-то второраз-рядному, да еще и падшему существу? Зачем ему нужно служить «князю мира сего», если он и так сын Творца всей Вселенной и, по мнению церкви, сам - Бог?
Ни в одном из четырех канонических Евангелий я, Господи, так и не нашел ответы на эти вопросы. В них, совершено, нет указаний на то, в чем, собственно говоря, состояла суть его искушений?
У меня даже сложилось впечатление, что этот евангельский эпизод с тремя искушениями, очень напоминает талмудические дискуссии раввинов. Потому, что на каждое предложение Иисус отвечает сатане цитатой из Библии.
Например, я читал, что хасидский рабби Коцка, не питавший особой симпатии к членам своей общины, когда его кто-то спросил: "Какой путь скорее всего приводит к Богу?", без особых сантиментов ответил словами из Книги Чисел: "Воины грабили
каждый для себя".
К тому же, Господи, внимательно читая Ветхий Завет, я, с удивлением обнаружил, что в качестве искусителя на страницах Священного Писания появляется не только дьявол, но и Ты. Да, Господи! Ты, что мне не веришь?
Тогда, предлагаю Тебе, в подтверждение моих слов две, хорошо всем знакомые, библейские истории. Первая из них произошла с праотцом Авраамом. Вторая, с праведником Иовом.
Пожалуйста, не поленись и открой сейчас первую книгу Библии - Книгу Бытия, главу 22 и в конце первого стиха прочитай: «Бог искушал Авраама и сказал ему..." Нашел, да? Заметь, Господи, там четко написано: "искушал".
Далее там сказано, что Ты повелел Аврааму взять сына своего единственного, которого он очень любил - Исаака и пойти с ним в землю Мориа и там принести его во всесожжение "на одной из гор".
Авраам беспрекословно выполнил Твой приказ: "устроил там Авраам жертвенник, разложил дрова и, связав сына своего Исаака, положил его на жертвенник поверх дров. И простер Авраам руку свою и взял нож, чтобы заколоть сына своего".
Но тут Ты, как и положенно, в лучших традициях театрального Бродвея, послал к нему Своего ангела и тот, ну прямо, как фокусник, успел вовремя выхватить из рук у Авраама кинжал.
Кстати, Господи, Шекспир, в отличие от Тебя, оказался не столь милосердным. Не зря, видно, его Лев Толстой не любил. У него Отелло, все-таки, завершает свое кровавое дело и собственноручно погружает в нож в сердце любимой, но, как он считал, неверной жены.
Нет, Господи, ты ошибаешься! Отелло, душит Дездемону в оперном варианте - у Верди. А в подлиннике у Шекспира: ревнивый венецианский мавр применяет кинжал.
Ты спрашиваешь: "Зачем композитор в своей опере изменил способ убийства"? Применяя терминологию Станиславского, отвечу Тебе так: "Для большего сценического правдоподобия". Когда женщину душат на сцене - это происходит значительно дольше, чем, когда ее закалывают. Следовательно, публика от этого получает за свои деньги значительно больший катарсис.
"Катарсис", Господи, это по-гречески значит "очищение". Этот термин в теорию театра ввел Аристотель. Он считал, что сильные проживания от сострадания тому, что происходит на сцене очищают души людей. Правда Дидро считал совершенно иначе, но это не важно. Давай лучше, я продолжу рассказ.
Сечас переходим к "делу Иова".
Вот, скажи мне, Господи, зачем это Тебе было нужно устраивать из его жизни кошмарный театр? Зачем это Ты собственными руками бросил его в пасть сатаны? Ведь - этот, прости Господи, "божий одуванчик", не имел перед Тобой никаких маломальских долгов?
Не убивал. Не воровал. Не клеветал. Не желал жены ближнего своего. И тут: на Тебе, здрасти! Ты с дьяволом взял и от скуки поспорил: "Начнет ли этот, со всех сторон праведник, проклинать с горя имя Господа Своего или нет?"
И, когда этот, невинный страдалец, наконец, не выдержал и позволил себе задать только один скромный вопрос: "Господи, а за что?" - то получил на этот вопрос от Тебя, весьма красноречивый ответ: "Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя?"
Или, если перевести с Твоего, Господи, божественного еврейского языка на обыкновенный разговорный русский, то это бы звучало приблизительно так : "Мужик, ты ва-аще хто такой? А ну, не гони волну! Знай, блин, свое место!"
Хотя, если хорошо разобраться, то с искушением Иова, и с искушением Авраама, даже у психологов средней руки, не должно возникнуть никаких проблем. Что касается Авраама, то его искушение заключается в элементарной проблеме фрейдистского выбора. Выбора между страхом перед Тобой (Богом-Отцом) и любовью к «ближнему своему».
С Иовом тоже не все безнадежно. Праведник в конечном итоге проявил себя богобоязненным человеком и получил вдвое больше, чем имел до того. Сколько у него до экзекуции было в наличии живой движимости? Сейчас скажу точно: "Семь тысяч мелкого скота, три тысячи верблюдов, пятьсот пар волов, и пятьсот ослиц". А после? "Четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и тысяча ослиц".
Так, что и с ним, Господи, все нормально. А вот с Иисусом, конечно, бухгалтерия посложнее. Никаких Тебе верблюдов, никаких волов и ослиц. Искушение - так искушение. И даже место Ты ему для этого выбрал черт знает где. Чуть ли не на самом краю Святой Земли. Да еще на вершине.
А этот художник Иван Крамской, нарисовавший Иисуса в каменой пустыне, конечно, был не прав, спуская его с горы. В Библии четко сказано, что Дух Иисуса "возвел". Значит и надо было ему следовать указаниям Духа. Вечно эти "рембранты" и "гойи" все перепутают.
А ты знаешь, Боже Ты Мой, что как-то раз учудил ватиканский художник Микеланджело Буанороти? Он поместил на своей знаменитой картине в соборе Святого Петра, в том самом месте, где грешники мучаются в аду, своего заклятого врага Бьядже.
Этот Бьядже с ужасом кинулся к Римскому Папе и рассказал, что на этой картине, его честного человека, по рукам и ногам обвивает огромный змей.
Папу это обстоятельство насмешило, и он жалобщику ответил: "Видишь ли друг мой, если бы он поместил тебя в чистилище, я бы мог что-нибудь сделать, но ты в аду, откуда уже никто не может тебя извлечь".
Ладно, все, Господи, пошутили и хватит! По ходу действия мне пора заходить в монастырь.
На мой настойчивый стук большая железная дверь со скрипом открылась, и из-за нее нехотя выполз одетый в черную рясу сонный старик. Всем своим помятым видом он задавал мне один-единственный, но вполне логичный вопрос: "Кого это тут по такой жаре черти носят?"
Я объяснил ему, что черти тут ни при чем. Что это я, смиренный путник, просто хочу пройти через его монастырь на вершину горы и оттуда посмотреть на развалины самого древнего города в мире.
Монах, вначале, внимательно посмотрел на меня, а затем, выдержав долгую, почти театраль-ную паузу, зевнул, и отрицательно покачав головой, произнес, пережевывая своим беззубым ртом каждое слово: "Это... опасно... Очень... опасно... Тебе... не... нужно... подниматься... наверх".
Боже ж Ты Мой! Он даже не догадывался, что в этой сцене, словно тореадор в балете "Кармен", показал мне, как быку красную тряпку.
Я ведь очень люблю высоту. Мне неоднократно приходилось бывать на вершине, священной для японцев, горы Фудзиямы. Я поднимался в Шри-Ланке на Пик Адама. Я смотрел на Средиземное море с вулканических гор Санторина. На Колизей с римских холмов. На Афины с Акрополя. На пески Сахары с одной из египетских пирамид.
И вдруг теперь, мне, человеку, облазившему почти пол Кавказа, весь горный Крым и большую часть Карпат, какой-то беззубый и заспанный тип, в пыльной потрепаной рясе, мешает подняться на какую-то вшивую горку всего лишь в четыреста или пятьсот метров высотой?
Не выйдет! Я так ему, Господи, и сказал, что не выйдет: "Не бойтесь, папаша! Я часто бываю в горах и не боюсь высоты".
Вот, если бы он не был старый монах, а философ. И не просто философ, а великий философ. И не просто великий философ, а, например, любимый ученик знаменитого Бертрана Рассела - Людвиг Витгенштейн, то он, возможно, выдал бы мне, какую-нибудь заумную фразу. Ну, что-то типа такой: "Странно было бы утверждать, что высота Монблана зависит от того, как на него восходят".
Я бы в этом случае очень долго чесал себе затылок, пытаясь понять, что именно он имеет ввиду. Но этот монах, а это был самый обыкновенный монах, который у "бертраннов расселов" не учился, без всяких экзистенциальных околесиц, мне прямо в глаза заявил, что я не так его понял и предложил зайти в монастырь.
Нет, Господи, я, конечно бы, мог устроить дебаты и заставить его уточнить, что это значит: "не так", но, я в дороге страшно устал. Вступать в дискуссии мне не хотелось. Чего зря молоть языком, когда он не Рассел, а гора не Монблан?
К тому же монах жил один и ему особенно выпендриваться тоже не было смысла. Это я отчетливо понял еще на пороге монастыря, когда услышал, как стук моих шагов наполнил совершенно пустые кельи.
Внутри, было прохладней, чем снаружи. Я снял со спины рюкзак и поставил его у стены. Монах тем временем стал открывать какие-то двери.
Сам монастырь с внешней стороны напоминал ласточкино гнездо. Его, как будто огромная птица прилепила к отвесным скалам. Внутри же он был похож на мощную крепость. Основные его кельи еще тысячи лет назад были выдолблены в скалах. Они даже напоминали не кельи, а маленькие пещеры. В одну из таких пещер монах потянул меня за собой.
Там пахло пылью и ладаном. В темноте тусклый свет догоравшей свечи дрожал только на одной сильно потрескавшейся от жары иконе. Густая паутина мрачным орнаментом окружала изображенную на ней сцену искушения Христа.
Я присмотрелся получше и увидел, как почти карикатурный, похожий на летучую мышь, дьявол, протягивает голодному Иисусу кусок хлеба, а тот с отвращением отворачивается от него.
Монах подошел вплотную к этой иконе, смахнул рукавом паутину и совершенно равнодуш-ным голосом штатного гида, не рассчитывающего на особенно щедрые чаевые, стал мне рассказывать о том, о чем я, и без него, хорошо знал.
А именно, что Иисус поднимался на вершину этой горы сразу после крещения в реке Иордан, что он провел там сорок дней и ночей, что именно там, его искушал дьявол и предлагал камни превратить в хлеб.
Увидев на моем лице, соответствующее качеству его рассказа безразличие, монах взял, стоявшую у иконы свечу и, подойдя вплотную ко мне, посмотрел мне прямо в глаза, затем с нескрываемым любопытством спросил: "Ты, что не боишься идти туда, где когда-то был сатана?"
У Милорада Павича, автора отличного мистического романа "Хазарский словарь" я как-то вычитал прекрасную фразу: "Если ты движешься в том направлении, в котором твой страх растет, значит ты на правильном пути".
Да за кого, Господи, этот монах меня принимает? Я с детства люблю забираться туда, куда не всякий рискует залезть! Именно поэтому я с тех пор, как себя помню, всегда лазал по подвалам и чердакам.
Только прошу Тебя, Боже Ты Мой, не впутывай сюда Фрейда. Никакими комплексами я не страдал. Просто мне до ужаса хотелось найти, что-то такое, что до меня спрятали, а затем забыли найти.
А этот монах со свечкой опять вздумал меня пугать? Ну, приходил? Ну, сатана? Ну и черт с ним! Да я, как раз, Господи, меньше всего боюсь чертовщины.
Однажды, еще будучи студентом, узнав, что в клубе Московского университета (это бывшая университетская церковь) в той самой келье, где когда-то отпевали Гоголя, бродит его не нашедший спокойствия дух, я на спор провел там целую ночь.
Ни Гоголь, ни его тень, ни тем более Вий, - в эту ночь в келью не заходили.
В другой раз, и это уже без всякого спора, в киевском музее (там раньше была тюрьма), я напросился провести несколько часов в одиночной камере смертников. В этой камере, когда-то провел последние дни еврей-террорист Дмитрий Багров. Тот самый, который убил премьер-министра Столыпина.
Но самое страшное место я видел не там.
Помнишь, Господи, с чего начинается Евангелие от Иоанна? Точно! "Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". Согласно каббале, элементы которой очень часто встречаютя в текстах у святого Иоанна (возможно потому, что он был близок к ессеям), при определенных обстоятельствах Твое "Слово" может не только творить, но и разрушать.
А знаешь ли Ты, что связывает его другой текст, я имею ввиду "Апокалипсис", с катастро-фой в Чернобыле? Может быть, слышал, про "звезду полынь", которая упадет с неба и отравит "третью часть вод"? В Ветхом Завете у пророка Иеремии полынь ассоциируется с ядом или горечью, которым Ты наказываешь народ.
По-украински полынь - это "чернобыль". Так какому, прости меня Господи, идиоту, ни разу, не открывшему 8 главу Откровения Святого Иоанна Богослова и, не читавшему 10 и 11 стих., вздумалось ставить, в проклятом евреями месте, Чернобыльскую АЭС?
Почему проклятом? Да потому, что там вначале петлюровцами, а затем и коммунистами была вырезана династия чернобыльских цадиков (праведников) по фамилии Тверские. Это были самые знаменитые в Российской империи специалисты по Каббале.
В отместку за это их ученики - "десять мужчин при черных свечах", после очередного погрома, состоявшегося в начале 20-х годов, покидая это чисто еврейское местечко, произнесли проклятие под названием "Пульса Денура", что дословно значит "Удар Огнем".
Через семьдесят лет я побывал в Припяти. В этом мертвом городе рядом с Чернобылем. Пустые дома, выбитые стекла, валяющиеся посреди дороги, покрытые радиоактивной пылю, детские игрушки.
Я, Боже Ты Мой, собственными глазами видел эти игрушки. А этот сонный монах решил меня каким-то чертом из табакерки пугать. Вот, я ему и ответил, что в дьявола совершенно не верю. И, что сам приехал из тех самых мест, где люди иногда бывают пострашнее всяких чертей.
Старик сперепугу перекрестился, но спорить не стал. Он тут же объяснил, как подняться наверх, а сам опустился на колени перед иконой, закрыл глаза и начал громко молиться.
Пока он молился я прошел через пещеру, поднялся по лестнице, открыл небольшую дверь, вышел за стены монастыря к самому краю пропасти и посмотрел вниз. То, что я там увидел можно было бы смело назвать: классическим библейским пейзажем. Но не тем пейзажем, который обычно рисуют в дешевых изданиях Библии.
В нем не было никаких райских красот. Никаких истекающих «молоком и медом» плодородных равнин. Прямо передо мной, с высоты птичьего полета, открылась настоящая, ничем не приукрашенная, грандиозная панорама Иудейской пустыни.
Представь Себе Господи хоть на минуту этот великолепную картину. Вот Ты стоишь у самого обрыва. Солнце находится за Тобой, а прямо перед Тобой, лучи заходящего солнца, как будто подчеркивают суровые, красно-желто-коричнивые тона Иудейской пустыни.
Ты видишь, как серые вечерние тени скользят по голым скалам горы Искушений, падают на развалины Иерихона, ползут через Иорданскую долину и затем тонут в мутно-зеленой воде Мертвого моря.
Как в это же самое время небо на востоке постепенно темнеет и душная Аравийская ночь медленно, спускаясь по крутым склонам с вершин Моава, заполняет собой долину, накрывает развалины Иерихона и подбирается к стенам монастыря.
Да, что не говори Господи, только ради этого живописной картины стоит хоть раз в жизни подняться сюда. Но, я, Господи, этим не ограничился. Я присел у самого края скалы, открыл Библию и уже поглядывая сверху вниз, стал читать о том, как был разрушен Древний Иерихон.
Привычка, читать фрагменты из Библии с описанием тех самых мест, которые в данный момент я вижу пред собой, появилась у меня совершенно спонтанно, когда я однажды прямо у могилы царя Давида на горе Сион, прочитал фразу из его псалма: "Господь создавший небо и землю благословит тебя с Сиона".
Не думаю, Господи, что я смогу Тебе точно передать, какое чувство я при этом испытал. Нет, это нужно пережить самостоятельно. Если у Тебя когда-нибудь появится такая возможность, не поленись - Сам почитай.
А пока, извини, я сейчас буду, читать о том, как Ты сразу после смерти Моисея призвал к Себе его ближайшего помощника Иисуса Навина и сказал ему:
«Вот, Я передаю в руки твои Иерихон, и царя его, и находящихся в нем людей сильных; Пойдите вокруг города все способные к войне, и обходите город однажды в день, и это делай шесть дней; А семь священников пусть несут семь труб юбилейных перед ковчегом, а в седьмой день обойдите вокруг города семь раз, и священники пусть трубят трубами».
Иисус Навин сделал все, как Ты ему повелел. Он собрал священников Израилевых и приказал им трубить трубами, а народу сказал: «не восклицайте, и не давайте слышать голоса, и чтобы слово не выходило из уст ваших до того дня, доколе я не скажу вам: воскликните!»
Когда же в седьмой день священники затрубили трубами, Иисус сказал народу: воскликните и «воскликнул народ громким голосом, и обрушилась стена города до своего основания».
Ты видишь, что в Библии эта история описана, как явное чудо. Хотя многие ученные-атеисты из кожи вон лезут чтобы доказать, что никакого чуда тут нет, а есть элементарный расчет. Что во всем виноваты законы акустики. И знание этих законов дало возможность древним израильтянам оставить на месте Иерихона бесформенную груду камней.
В то же время, их не менее оригинальные коллеги, на основе раскопок пытаются доказать, что Ты тут вообще не причем и, что ветхие стены самого древнего города на Земле были разрушен сильным землетрясением. И только значительно позже, появившиеся на этом месте колена Израилевы, приписали себе разрушение этих стен и ввели эту тему в свой общий библейский фольклор.
Но, и физиков-акустиков и лириков-археологов, в своем нежелании признать факт иерихонского чуда, конечно, превзошли советские историки-материалисты. Это они во всеуслышание заявили, что дикие израильские племена, при захвате истинно арабской террито-рии, громкими звуками своих труб только пугали мирных жителей Иерихона.
Ты знаешь, Господи, я где-то читал, что на одном из островов в Океании все плевки вождя собирал и тайно закапывал специально предназначенный для этого слуга. Если бы кто-то ему поставил задачу собрать всю слюну, которой оплевали Библию за три тысячи лет ее существова-ния, то уверяю Тебя, что этот остров в Океании давно бы уже затонул в огромном и слизком болоте.
Хотя, должен тебе сказать, что кроме атеистов и сомневающихся в мире очень много свихнувшихся на Библии дураков. Например, бельгийский врач Бекан Иоганн Горопий на основе библейского текста, пытался доказать, что язык Адама - это фламандский язык. В одной из украинских газет я читал, что Иисус был гуцулом, Моисей - негром, а евреи произошли от инопланетян.
Однажды, на Цейлоне я познакомился с англичанином, который знал наизусть Евангелие от Матфея. Так вот, он мне признался, что сделал это в тюрьме, где сидел за торговлю наркотиками.
При этом, он был вполне искренен и по-своему религиозен. У него даже была целая теория на счет того, что Ты Сам помогаешь людям, через наркотики находить дорогу к Себе.
Нет, Господи, он утверждал, что это не бред. И в доказательство цитировал мне Ветхий Завет. Например, то самое место, где говориться, что Первосвященник в Святая Святых Иерусалимского Храма должен воскуривать ароматные (читай наркотические) травы.
Но, как главный аргумент он предлагал фразу из третьего дня Твоего творения. Это место из книги Бытия он тоже заучил наизусть: "И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву сеющую семя по роду ее..."
Где он сейчас? Нет, Господи, понятия не имею. Скорее всего в какой-нибудь цейлонской или английской тюрьме. Да, заучивает наизусть Евангелие от Иоанна".
Кстати, в одной из заумных книг я прочитал, что мы, оказывается не сотворены, как сказано в Библии, "по образу и подобию" Твоему, а произошли от обезьян, которые в своем рационе имели растения обладающие наркотическими свойствами. И именно поэтому, в отличие от других обезьян, сидящих, если можно так выразиться, на наркотической диете, развили свое воображе-ние и стали людьми.
Эйнштейн, конечно, был прав, утверждая, что "воображение важнее знаний", но я, все же, читая эту книгу, так и не смог себе вообразить ту самую сидящую на ветке обезьяну, от которой произошел сам Эйнштейн. Это ж надо было бедному животному так "обдолбаться", чтобы в его генах возникли предпосылки для создания его бедующим потомком гениальной теории относительности.
Боже Ты Мой, чего только не придумают люди, что бы отказать Тебе в Твоих же законных авторских правах? А ведь, Ты, если захочешь, можешь свести с ума не только какого-нибудь задрыпаного наркомана, но даже, глубоко верующего в Тебя человека.
Нет, Господи. В данном случае я имею ввиду не праведного Иова. Тот, о ком я говоря живет в Израиле и зовут его Нафтали. Нет, Господи не Натали, а Нафтали. Именем "Натали", в Израиле, как и на всем Ближнем Востоке, называют проституток.
Это связано с тем, что вплоть до Первой Мировой войны, пока Палестина была подмандатной Турции территорией, очень много русских и украинских девушек, приезжавших в Иерусалим в качестве паломниц, не желая возвращаться домой, оставались здесь жить в качестве монахинь или разъезжались по всей Турецкой империи работать в публичных домах.
Турки стали их называть самым распространенным среди них именем. Одну такую, Наташу, я видел в у Гроба Господнего конце 80-х годов. Она тогда приехала в Иерусалим из Туниса. Нет, не для того, чтобы торговать своим, уже изрядно увядшим, телом. А, для того чтобы в этом священном месте немного поторговаться с Тобой о будущем своей бессмертной души.
Ты знаешь, Господи, я решил рассказать об этом Нафтали чуть попозже. Потому, что его колоритная фигура может немного оттеснить в сторону, кое-что из того, что я не успел Тебе рассказать. Я имею ввиду рассказ о том, как я поднялся на вершину этой горы. А мое восхожде-ние на ее вершину, так же как и то, что происходило на ней до того, как я там оказался, для развития сюжетной лини, имеет больше значения, чем история про дюжину таких Нафтали.
Так, что давай считать. Если Моисей вывел евреев из Египта в 1210 году до н.э. и после этого сорок лет водил их по пустыне, тогда, где-то в 1170 году Иисус Навин, согласно книге носящей его же имя, должен был оказаться на вершине этой горы и отсюда сказать: "Проклят перед Господом тот, кто восставит и построит город, сей Иерихон, на первенце своем он положит основание его и на младшем своем поставит врата его".
В написанной значительно позже Третьей Книге Царств, говорится, что это предсказание сбылось во времена царя Ахава. В то время этот город стал центром магии и колдовства. За его высокими стенами жрецы-идолопоклонники приносили в жертву маленьких детей. Они клали им в рот золотые пластины с тайными знаками, отрывали им головы, сушили их на солнце и закапывали под городскими стенами, пытаясь таким жутким способом защитить себя от врагов.
Но, магия не помогла и город был полностью разрушен. Правда, позже его снова восстанови-ли, но уже не на том самом месте, а ближе к реке Иордан. Название этой реки происходит от ивритского "йоред", что значит "спускаться". Она течет по холмистой долине, плавно спускаю-щейся от Галелейского к Мертвому морю.
Из-за темноты в Иорданской долине, мне уже не был виден сам Иордан, но я еще успел прочитать о горе Нево, находящейся прямо напротив горы Искушений по другую сторону этой реки. В Библии написано, что с вершины этой горы Ты позволил Моисею перед смертью взглянуть на Святую Землю.
Затем, я успел прочитать, как над Иорданской долиной взлетел на небо Илья Пророк и, как внизу у подножья Сорокадневной горы его друг и соратник Елисей чудесным образом очистил отравленный источник.
О том, где именно у реки Иордан проповедовал Иоанн Креститель и правда ли, что именно в Иерихоне в страшных муках, заживо съеденный червями, скончался царь Ирод, я так и не смог прочитать.
Во-первых: потому, что об этом в Библии ничего не написано, а во-вторых: потому, что ночь уже вскарабкалась на вершину горы и извиваясь бесшумной змеей поползла на запад в сторону Иерусалима.
Тут я должен, Господи, снова остановится и сказать Тебе, что именно с этого места в моей истории начинаются основные приключения. Так, что, если можно, не отвлекайся. Как раз сейчас Тебе станет ясно, чего это мне вдруг пришлось сидеть всю ночь на вершине этой горы.
Хулио Кортасар в своей "Игре в классики" предупреждал, что если "объем и тон произведе-ния начинает вызывать мысль, что автор хочет подняться до итоговых сообщений", а я, чего греха таить, уже начал потихоньку это делать, то он может оказаться, в конце концов, с "ничтожными результатами".
Когда я взялся рукой за ручку двери ведущей в монастырь и дернул ее на себя, а потом с силой толкнул в обратную сторону, то понял, что за мою "библейскую демагогию" Ты, как раз и выдал мне на руки такой "результат".
Не могу сказать, что эта ситуация привела меня в полный восторг. Скорее наоборот. Я стал вначале руками, а затем и ногами колотить в закрытые двери. Стал громко кричать. Звать монаха. Но он не появлялся. Наступило время вечерней молитвы, и старик не слышал мой крик.
И не говори, Господи, сам вижу. Ситуация, до краев стала наполняться комизмом. Почти, как у Ильфа и Петрова в "Двенадцати стульях" - "снимите меня с горы, я отдам колбасу". А если без шуток, то оставаться на краю пропасти становилось опасно. В темноте я мог легко упасть со скалы.
Оглянувшись по сторонам, я сразу понял, что через стену мне перелезть не удастся. Надо отдать должное русским монахам, восстановившим в конце XIX века этот древний греческий монастырь. Видимо помня о том, что в IV н. э. прошедшие через пустыню персы-огнепоклонники вырезали всех до единого монаха в этом монастыре, они на этот раз очень надежно укрепили свою обитель.
Если, Ты, Господи, спросишь меня: "Можно ли было спуститься с обрыва вниз?" Я отвечу: "Можно. Только я не всегда, направляясь в пустыню, беру с собой парашют". Так, что остался только один путь - путь на вершину.
Хотя, назвать эту "дорогу жизни" простым и естественным словом "путь", конечно, было бы можно, но только с огромной натяжкой. Осыпающиеся под ногами камни, исцарапанные в кровь руки, бьющий в голову пульс. Плюс, бешено вырабатываемый адреналин. Вот это и был, мой, так называемый "путь" на вершину.
А там? Там, Боже, одни только камни. Еду, воду, а так же спальный мешок я оставил в монастыре. С собой я взял только свою старую карманную Библию.
Так, что Сам Господи, понимаешь, ночь мне предстояла не на уровне пятизвездочного отеля. Однако, были и свои преимущества. Из области романтики. В таком, забытом Тобою месте, на небе все звезды - мои.
Только вот звезд совершенно не было видно. Как только ночь на западе опустила свой занавес, дав мне понять, что спектакль этого дня уже позади и софиты (театральные фонари) на сцене погасили, мне стало ясно, что в этом театре жизни я совершенно один.
Аплодисментов с моей стороны не последовало. Самому себе аплодировать, когда Ты, сидящий там на верху Режиссер, выделил мне в этом спектакле такую глупую роль, для человека моей театральной квалификации, было бы по меньшей мере смешно.
Правда, смеяться мне тоже не очень хотелось. Этот спектакль, при определенных обстоятель-ствах мог легко превратиться из комедии в трагефарс, а из трагефарса в трагедию.
Трагефарс - это, если меня, как "отца Федора", пусть даже без колбасы, снимут с горы люди в белых халатах. И под обе руки сопроводят в сумасшедший дом. А трагедия - это когда то, что останется от моего бренного тела найдут на вершине, или у подножья горы.
Хотя, знаешь Господи, я слышал, что смех в подобных ситуациях является признаком мужества. Но лично мне кажется, что это, скорее всего форма психологической защиты, имеющая смысл только тогда, когда на тебя кто-нибудь смотрит.
Например, Ленин говорил, что Троцкий может умереть за революцию если при этом кто-то будет присутствовать. А вот Сенека, перед смертью, на вопрос римского центуриона: "Как ты собираешься умереть?" - перерезая себе вены, с улыбкой ответил: "От смеха над нашим императором".
Между прочим, Господи, я думаю, тебе будет интересно знать, что согласно древнегреческой легенде на острове Сардиния (это недалеко от Италии) росла трава, съев котирую люди умирали от смеха. Отсюда и появилась понятие: "сардонический смех".
Аристотель говорил, что из всех живых существ только человек умеет смеяться. При этом он забыл сказать, что звери с большим недоверием воспринимают наш смех. Они в нем слышат только рычание и видят только оскал зубов.
Зная об этом, средневековые викинги, с рычанием похожим на истерический смех, положили к своим ногам, чуть ли не половину современной Европы. В тоже самое время с границ другой ее половины им прямо им в лицо хохотал весь мусульманский Восток.
Французский католик, еще в молодости перешедший в ислам, Рене Генон утверждал, что возникшая в Эпоху Возрождения эпидемия колдовства и черной магии имела своей причиной, отмену в Европе традиции шутовства.
Об этой, выродившейся в карнавальное шествие, древней мистической практике писал русский философ Бахтин. Ей уделил так же внимание последователь Генона "салонный фа-шист"Александр Дугин. Он очень правильно подметил, что, теряя свою духовную традицию, народ автоматически превращает, обладающих тайными знаниями жрецов, в опасных и непредсказуемых государственных шутов. Этаких политических арлекинов с кинжалами за спиной в виде ядерных ракет.
Лучший пример этому Владимир Жириновский. Когда я познакомился с ним лет двадцать назад это был немножко дерганый, но еще вполне вменяемый человек. Но не прошло и пяти лет, как из "сына украинки и адвоката" он превратился в "злого шута Всея Руси".
Видимо, он очень внимательно читал Макса Нордау, который в своей довольно откровенной книге "Вырождение" писал: "Психопаты смеются до слез или горько плачут по какому-то сравнительно пустому поводу". Вот он и решил превратить в психопатов большую часть своей огромной страны.
О том, что народы под глупый хохот могут расстаться со своим прошлым знал еще Карл Маркс. А вот знаешь ли Ты, Господи, что под этот же самый дурацкий смех они могут расстаться и своим будущим?
Врач Галиматье пытался лечить людей смехом. От этого его занятия осталось только слово: "галиматья". Испанский средневековый врач Хуан Уарте особенностям смеха умел установить характеры людей. Случались и парадоксы.
В середине XIV-го века любовница Эдуард III на придворном балу потеряла подвязку с ноги. Под общий смех английский король надел подвязку себе ниже колена и сказал: "Будь презрен тот, кто подумает об этом плохо". Господи, только не смейся, эти слова стали девизом рыцарско-го ордена "Подвязки".
Анри Бергсон посвятил теории смеха целую книгу. В этом заумном философском трактате он утверждал, что смех и секс совершенно не совместимы. Извини меня, Боже, но о том, как ведут себя в постели французские мадамы с французскими мусье я знаю только по фильмам и книгам. А там они ведут себя точно так же, как русские бабы в койке с русскими мужиками. Поэтому, я вынужден с Бергсоном не согласиться.
Для этого у меня есть существенный аргумент. Вспомни-ка, пожалуйста, Господи: "Кто самый главный герой русских сказок?" Правильно! Вечно смеющийся и бездельничающий, Иван-Дурак.
А, Ты знаешь, что русское слово "дурь" первоначально было связано с языческим обрядом плодородия и обозначало, не больше не меньше, как священный половой акт?
Несколько лет назад, я собственными ушами слышал, как актер "Театра на Таганке" Вениамин Смехов доказывал свое еврейское происхождение тем, что слово "смех" в русский язык попало совершенно недавно и произошло от слова "радость", которое на иврите звучит, как "самех".
Только, умоляю Тебя Боже Мой, не понимай это буквально. Когда хасиды, ставши в круг, танцевали перед газовыми камерами в "освенцимах", "майданеках" и "треблинках", они смеясь, показывали своим мучителям, что с радостью идут на встречу с Тобой. И поверь мне, эта их "библейская радость" не имела ничего общего "дурацким языческим смехом" древних славян.
Кажется святой Августин в своей книге "О Граде Божьем" писал, что Хам был единственным человеком, который смеялся появляясь на свет. А Иисус по свидетельству Иоанна Златоуста ни разу в жизни не засмеялся.
Жуткое это, конечно, было бы зрелище: Христос смеющейся на кресте.
2006.07.09 | Мінор
Re: Алекс Штрай: "Взгляд Агасфера" (продовження-III)
III
В любом случае смеяться и плакать, Господи, мне не хотелось. Да, я попал в дурацкую ситуацию. Но это не значит, что я должен вести себя, как полный кретин. Зачем смеяться, как идиот, изображая отсутствие страха или рвать на себе последние волосы и, посыпая их пеплом, выть в темноту?
Волосы мне бы могли еще пригодятся. К тому же, я не был уверен, что "прическа Цезаря" (так в Средние Века называли лысину), будет идти мне к лицу. Кстати, Господи, насчет отсутствия волос я кое-что интересное Тебе сейчас расскажу.
Здесь совсем недалеко на северо-запад от Иерихона, в месте под названием Гай, вышедшие из лесу медведицы, по просьбе пророка Елисея растерзали сорок два ребенка, за то, что они посмели смеяться над его лысою головой. Не веришь? Открой Библию! Ветхий Завет, IV Книга Царств, глава II, стих 24.
Конечно, история с лысиной Елисея, как говорили на комсомольских собраниях в моей молодости: "не характеризует его с положительной стороны". Ну, Господи, посмеялись малые дети! Чего из этого делать второй Вифлеем? Ведь смеялась же вся Германия над своим канцлером Бисмарком, когда узнала, что его жена втирает ему в лысину лимонный сок?
Кроме этого бывали, Господи, случаи и похуже. Например, лысина Эсхила даже стала мишенью для гнева Олимпийских богов. Да-да, того самого драматурга, придумавшего котурны (такие театральные сандалии на огромной платформе). Того самого древнегреческого журналю-гу, которого Лев Толстой тоже не очень любил.
Обиделись, значит, на него эти самые олимпийские боги за то, что он, видите ли , не совсем корректно изображал их на сцене перед людьми. У них там на Олимпе оказывается, имелся свой "худсовет". А может быть даже целый "комитет по телевиденью и радиовеща-нию".
Так вот, по решению этого самого "олимпийского комитета" на "стрелку" с лысым драматур-гом был направлен один кавказкой орел. Конечно, с географической точки зрения это был не его регион. К тому же он там у себя на Кавказе должен был каждый день клевать печень у Прометея.
Но, толи в этой кавказкой харчевни ему надоело меню? Толи, холодно в этот день было районе Эльбруса? Короче, он согласился и, изменив траекторию своего обычного полета, залетел в Грецию, где прямо посреди амфитеатра, на глазах у всей театральной богемы, сбросил на блестящую под ярким афинским солнцем эсхилову плешь большую, ничего не подозревающую, черепаху.
Но подставить "тартилу" не удалось. Аргумент: "Мол, это она сама, тупая рептилия, захотела по воздуху полетать..." Или: "Прости, дорогой драматург, неувязочка вышла..." не произвел на строгий афинский суд должного впечатления.
Слишком первый аргумент попахивал плагиатом и напоминал сказку про "Лягушку Путешест-венницу" Всеволода Гаршина, а второй мог разжалобить только какого-нибудь современного, заранее подкупленного, судью.
Но, видимо, и у олимпийцев, есть хорошие адвокаты. Скорее всего армяне или евреи. Они-то и разработали для орла более правдоподобную версия убийства известного человека.
Оказывается, Господи, стервятнику в самом деле надоела острая кавказская кухня. Не все же время одну и туже прометееву печень с киндзою клевать? В коем веке ему захотелось полако-миться черепашкой. На самом деле, и до него орлы бросали с большой высоты черепах и разбивали их панцири об острые камни.
Так это же совсем другое дело! Другой "базар". Другая статья. И срок совершенно другой. За "непреднамеренное убийство", ну, в крайнем случае опять сошлют на Кавказ.
Звыняйте граждане! Перепутала бедная птичка. Приняла голову древнегреческого журналиста за "обнакновенный кирпич". Забыла дома очки. Вот и справочка про близорукость. Не выщипы-вать же ей из хвоста перья по одному. Писателю ее перышки уже не помогут. А его колегам на будущее будет хороший урок. Неча "бля" блестеть лысиной пред Олимпом.
Что же касается Елисея, то у этого "библейского педофоба" самого "рыло в орлином пуху". Ведь по закону его действия можно квалифицировать, как "подстрекательство медведей женского пола к насилию над детьми", а так же, как "использование служебного положения в корыстных целях".
Ну или, в крайнем случае, выражались протокольным языком украинских демократов времен Оранжевого революции, можно сказать, что этим "представителем библейской олигархической бюрократии - пророком Елисеем, был незаконно использован полученный Свыше, администра-тивный ресурс".
О, Боже, пойми! Когда сидишь один в темноте, да еще на вершине горы, то в голову, хочешь не хочешь, могут полезть всякие глупые мысли. Например, о том, что после победы какой-нибудь революции народу, который в нее поверил, вдруг по велению волшебной палочки станет жить немного легче.
Что-что..? Ты, что, Господи, говоришь? Тебе и при дневном свете может прийти в голову этот бред? Ты хочешь сказать, что для того, чтобы из меня не сделали "революционного лоха" совсем не обязательно лазать ночью на вершину Сорокадневной горы?
Ну, извини меня, Боже?! Честно говоря, не ожидал от Тебя ... Я между прочим, при всем уважении к личности Твоего единокровного Бога-Сына-Иисуса-Христа, не собирался сидеть, как и он сорок дней и ночей на вершине этой горы.
Нет, я был абсолютно уверен, что если до утра "не сброшу с этой горки копыта", то уже утром с первыми солнечными лучами найду какой-нибудь способ спуститься вниз. Иначе бы Ты не держал сейчас в руках эту книгу, а перечитывал, скверным языкам, в сдержанных тонах, написанный обо мне некролог.
Что-то типа такого: "Такого-то числа, там-то и там-то, было найдено то-то и то-то (имеется в виду то, что от меня осталось). Соболезнуем..." И ни слова о том, что это произошло именно там, где полной программе Иисуса выводил из себя сатана.
Кстати, Господи, нельзя сказать, чтобы я в дьявола совершенно не верил. Нет, конечно, во что-то я все-таки верил. Но это "что-то" воспринимал не, как реальное, а, как мифическое существо.
Но одно дело, когда Тебе говорят, что это "нереальное", "мифическое существо" было где-то там далеко в Иудейской пустыне, и совсем другое, когда точно указывают место, где именно был сатана.
Приятного в этом мало. Особенно если учесть, что на этом месте Тебе придется провести целую ночь. Да еще в темноте. Да еще среди тех самых камней, которые, если их потрогать руками, в самом деле, напоминают свежий, только что испеченный хлеб. Попробуй, Господи, в этом случае не думать о сатане. Хочешь Ты этого или нет, но начнешь вспоминать все, что Ты о нем знал или слышал.
А слышал о нем я достаточно много. Ну, прежде всего то, что он «враг человеческий» и «князь мира сего». Что он предатель и соблазнитель. Что он падший ангел. Злой дух. Что еще до своего падения он ненавидел людей и клеветал на них перед Тобой. Что он совратил Адама и Еву. Что он мучил праведного Иова. Убивал женихов Сарры, будущий жены Товия.
Кроме этого, я знаю, что на древнееврейском языке слово «сатан» - обозначает «противник». А «диаболос» - по-гречески «клеветник». Вельзевул, т.е. "Баал Зебуб" - дословно "повелитель мух". Асмодей - от персидского "Аэшма дева", что значит "злой дух Аэшма". Этот дух на Востгоке известен, как виновник всех семейных проблем.
Далее: Азазел. Это дух пустыни. В буквальном смысле - дикий козел. Еще Мефистофель. "Мефис" - "разрушитель", "тофель" - "обманщик". И Люцифер - "несущий свет". Так римляне называли планету Венера.
Многие отцы церкви то же давали ему свои имена. «Обезьяною Бога», например, называл дьявола святой Августин. С его точки зрения, он был, есть и всегда будет первопричина всякого зла.
В этом с ним был не согласен Ориген. Он искренне верил, что в самом конце времен дьявол непременно с Тобой помирится. За эту веру в VI-ом веке он был признан вредным для церкви еретиком.
А вот, святой и философ Фома Аквинский, на этот счет, даже, создал целую теорию, оправдывающую существование сатаны. Он утверждал, что зло подобно ране на теле человека - сопутствует его совершенству. Что наличие зла позволяет выше ценить добро. И, что подобно тому, как лев питается ослом, так и добро питается злом.
Вслед за ним очень большое внимание дьяволу уделил отец Реформации - Мартин Лютер. Противники обвиняли его даже в том, что в своем катехизисе он упомянул имя Господа только шестьдесят три раза, тогда, как имя врага человеческого - шестьдесят семь раз.
Да, Господи, Лютер сам утверждал, что к нему неоднократно приходил сатана. Что он собственными глазами видел, как дьявол грызет орехи и бросает скорлупу на его постель.
А однажды, он явился к нему, когда Лютер переводил Библию. Тот бросил в него чернильни-цу. Темное пятно на штукатурке в его кельи последователи Лютера стали считать тем самым чернильным пятном и по кусочкам выскоблили его на память.
Что же касается художественной литературы, то я, Господи, перечисляя по памяти даже боюсь ошибиться, забыв упомянуть имена тех, кто гостеприимно предоставили дьяволу место на страницах своих романов, поэм или пьес.
Точно помню, что о нем писали: Мильтон в «Потерянном рае», Гете в «Фаусте», Байрон в «Каине», Достоевский в «Братьях Карамазовых», Анатоль Франс в «Восстании ангелов», Булгаков в «Мастере и Маргарите», Томас Манн в «Докторе Фаустусе».
Я читал о нем у Эдгара По, Лева Толстого, Гоголя, Пушкина, Зинаиды Гиппиус и ее мужа Мережковского. А «Демона» Лермонтова я даже когда-то знал наизусть.
Так, что благодаря такой обширной литературе, я мог, Господи представить себе дьявола, практически во всех его видах. Например, таким, каким его показал Достоевский. В виде мелкого чиновника, мечтающего воплотиться в теле богатой купчихи. Или таким, каким его описал Гоголь - мерзким существом с рогами, копытами и длинным хвостом.
Я, боже Ты мой, мог легко представить себе так же мрачного и гордого, ненавидящего весь человеческий род, байроновского Люцифера или злого шутника Мефистофеля, которого Гете без лишнего пиитета изобразил шутом, сутенером, и даже блохастым псом.
Но лучше всего я мог себе представить булгаковского Воланда, потому что много раз перечитывал "Мастера и Маргариту" и кроме того написал статью, которая вывела из себя многих "сатаналюбов" и "волондоведов".
В ней я объяснял, что Булгакова можно считать сатанистом уже хотя бы за то, что он пытается доказать Твое существование с помощью сатаны. Я думаю, что тебе стоит с ней ознакомиться. Я называл ее:
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ САТАНЫ
ИЛИ СЕДЬМОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО СУЩЕСТВОВАНИЯ БОГА
Что следует знать среднестатистическому интеллигенту перед началом просмотра в рождествен-ский пост 10-ти серийного фильма «Мастер и Маргарита»?
Если помните, у Михаила Афанасьевича первая глава романа «Мастер и Маргарита» называется «Никогда не разговаривайте с неизвестным». Само собой разумеется, что под "неизвестным " Булгаков подразумевал, в то время еще никому неизвестного в Москве, специалиста по черной магии - немецкого профессора Воланда.
Этот, достаточно мрачный инфернальный персонаж, вызывающий у читателя симпатию исключительно стараниями самого автора, уже на первых страницах романа в своем разговоре с редактором толстого литературного журнала Берлиозом и пролетарским поэтом Бездомным затрагивает весьма щекотливый вопрос. А именно, вопрос о попытке «беспокойного Иммануи-ла», разрушить «все пять доказательств» существования Бога, а затем, «как бы в насмешку над самим собою» соорудить «собственное шестое доказательство».
Этим, фамильярно упомянутым «Иммануилом», был никто иной, как знаменитый немецкий философ Иммануил Кант, которого малообразованный поэт Бездомный, за его нездоровый интерес к столь скользкой для советского человека теме, посоветовал «года на два три» упечь в Соловки.
В отличие от него более образованный Берлиоз, в свою очередь, назвал все эти доказательства неубедительными и, сославшись на мнение Шиллера и Штрауса (прошу не путать последнего с композиторами Иоганном и Рихардом Штраусами), заявил, что «в области разума никакого доказательства существования бога быть не может».
В результате, предложенного Воландом седьмого доказательства, сам Берлиоз оказался в морге с отрезанной головой, а "бездомный поэт" в сумасшедшем доме, где и познакомился с централь-ным персонажем романа безымянным писателем - Мастером и его подругой ведьмой Маргари-той.
Но оставим в покое самого Мастера и его Маргариту, тем более, что в конце романа этот покой им дал сам сатана, и выясним - что это были за пять доказательств существования Бога? И какое это новое доказательство, по словам Воланда, "соорудил" этот самый Иммануил?
Вот тут то и начинается детектив. Оказывается, при ближайшем рассмотрении выясняется, что булгаковский дьявол был не совсем пунктуален. Никакое новое доказательство немецкий философ не «сооружал». Тогда откуда взялась эта недостоверная информация? Или может быть Булгаков при всех своих писательских талантах в вопросах религии был полный профан?
Отнюдь! Отец писателя - Афанасий Иванович Булгаков читал курс западных протестантских вероисповеданий в Киевской Духовной Академии и, конечно же, его сын - Михаил Афанасьевич не позволил бы себе подобный прокол.
К тому же в первой редакции «Мастера и Маргариты» написанной в 1930 году, доказательство Канта называлось пятым, а Воланда - только шестым. Так в чем же собственно говоря причина булгаковский мистификации?
По мнению критиков, Булгаков вложил в слова Воланда о доказательствах существования Бога, совершенно незаметный для атеистов, сарказм. Хотя, лично мне, кажется, что атеисты здесь не причем. Какая им, в сущности, разница - сколько имеется доказательств того, во что они совершенно не верят?
Удар был нанесен не по ним. Не секрет, что Кант даже среди коллег по философскому цеху слыл, мягко говоря - не совсем обычной персоной. Я не стану перечислять все его многочисленные странности, скажу лишь то, что философов он не любил.
Они, в свою очередь, не любили его. Не любили настолько, что называли именем Канта приблудных собак. Не лучше к нему относились и богословы. Это они приписали ему, по версии Воланда, шестое доказательство Божьего Бытия.
На самом деле, Кант никогда не «сооружал» никаких доказательств и до конца своих дней верил, что таких доказательств, во всяком случае, с точки зрения философии - нет, и не может быть.
Хотя, в моральном аспекте идею существования Бога он считал очень полезной и даже утверждал, что единственным критерием, по которому мы можем судить о существовании Бога - это существование в нашем мире добра. А все остальное выдумки сатаны.
Так вот, насчет сатаны. Совершенно не наивный, как я уже говорил, в религиозном отношении Булгаков, вместе со своим дьяволом Воландом должен был знать, что затронутый им вопрос является предметом теологического конфликта, между православными и протестантами с одной и католиками с другой стороны.
В православном и протестантском богословии при доказательстве существования Бога использу-ется система из четырех доказательств, а вот у католиков их, в самом деле, пять.
И эти пять доказательств принадлежат непререкаемому авторитету римско-католической церкви - святому и философу Фоме Аквинскому, который вывел их на основе довольно сложных метафизических рассуждений "о движении", "причине", "необходимости", "совершенстве" и "цели".
Следовательно, сталкивая между собой лбами представителей этих христианских концессий, сам писатель, не будучи атеистом, четко показывал, на чьей он стоит стороне. Тем самым, давая понять читателю, что его личное убеждение в существовании Бога зиждется не на "заумных" доказательствах святого Фомы и не на "абстрактных рассуждениях" о добре «беспокойного Иммануила», а на собственной и довольно конкретной уверенности в существовании "вселенско-го зла", иначе говоря, - сатаны.
Но не стоит думать, что причиной такой "конкретной уверенности" Булгакова в существовании дьявола было членство автора "Мастера и Маргариты" в какой-то еретическо-сатанинской секте или следование им модной в начале XX-го века литературно-мистической традиции. Нет, отличие от своего современника Даниила Хармса, кумиром которого был мистический писатель Густав Майринк (автор культового романа "Голем"), Булгаков с элитарной литературой не был знаком. Максимум, на что он мог опереться, так это на довольно "попсовую" по тем временам книжонку некоего Орлова под названием: "История сношений человека с дьяволом".
Один из авторитетнейших исследователей творчества Булгакова киевский литературовед Мирон Петровский внимательно проанализировав его литературные вкусы в своей книге "Мастер и Город" недвусмысленно заявил, что интереса к "изысканно-элитарным, утонченно-герметическим источникам" у Булгакова не наблюдалось. И слухи о его знакомстве с редкими мистическими изданиями оказались сильно преувеличенными.
Не думаю, так же, что следует серьезно прислушиваться и к фрейдистской версии об интересе Булгакова к сатане. Эту версию поклонники психоанализа "высосали из пальца у Фрейда". Из того самого пальца, которым, извините за натурализм, Зигмунд "ковырялся в собственном носу". Версия, объясняющая религиозное мировоззрение Булгакова эдиповым комплексом самого Фрейда не выдерживает никакой критики.
Мнение о том, что очень часто к детям, фанатично преданных Богу, родителей любит захаживать сатана, следует скорее отнести не к Булгакову - сыну православного преподавателя Духовной Академии, а к Алистеру Кроули, отцом которого был один из руководителей христианской фундаменталистской секты "Плимутские братья".
В самом деле, Фрейд утверждал, что "отец - это индивидуальный прототип Бога". Но, даже если предположить, что у Кроули, у этого самого известного сатаниста XX века, интерес к чертовщи-не возник из-за ненависти к своему отцу, любви к наркотикам, а так же вследствие изучения эзотерической литературы, то это не значит, что в основе булгаковской тяги к дарам "князя мира сего" лежали те же фрейдистско-кастанедовские мотивации.
Нет, и наркомания тут тоже не причем. Хотя, точно известно, что в 1917 году работая в селе Никольском Смоленской губернии земским врачом, Булгаков, после того, как пустил себе в кровь очередную дозу морфия, увидел прямо перед собой огненного змия. Нет, его знакомство с дьяволом состоялось значительно раньше в 1905 году. Именно тогда ночью маленький Миша разбудил свою сестру и задав ей вопрос: "Знаешь, где я сейчас был?" - сам на него и ответил: "Я только что был на балу у сатаны!"
Так, что нечего ломать себе голову. Как позже утверждал уже сам повзрослевший Миша, именно этот детский сон заставил его взяться за перо и создать, безусловно, культовый роман для среднестатистического интеллигента с псевдо-масонским названием "Мастер и Маргарита". Роман, который, как показала практика, для многих плохо знакомых с Библией читателей, стал даже не седьмым по счету, а единственным доказательство существования Бога. Иначе говоря, художественно оформленным "Евангелием от Сатаны".
Эта статья наделала много шума. Меня стали сильно ругать за неуважительное отношение к классику, а так же за то, что я сваливаю в одну кучу литературу и жизнь. В общем, все немею-щие, чем заняться вороны, со страшной силой каркали в мой адрес, даже не подозревая, что мне на их карканье было глубоко наплевать.
Почему? Да потому, Господи, что у меня, после ночи проведенной на этой горе, уже было свое собственное доказательство Твоего существования. Какое? Музыкальное! Но об этом поговорим позже. Сейчас в соответствии с планом книги мне пора отправляться ко сну.
Весь день я был на ногах и страшно устал. Но, помня о том, что здесь произошло, я, на всякий случай, положил под голову Библию. Именно это, на первый взгляд незначительное обстоятель-ство, после нескольких часов проведенных во сне, спасло мне жизнь.
В греческом театре была очень интересная традиция: когда герои там спали или ели, то они это делал, как бы сейчас сказали - " в формате реального времени". Это позволяло зрителям в это же самое время самим кушать и спать.
Я хочу, немного подправив эту традицию, рассказать Тебе пока я сплю о том, как меня, человека, толком не верившего, ни в Тебя, ни в черта, жизнь привела на вершину этой горы. И, кто такой Агасфер.
Но перед этим, я, как автор этой книги, хочу поставить Тебе следующие условия.
Условие первое: Я по-прежнему не буду разделять эту книгу на главы. Мысль о том, что я должен поделить свою книгу "тире" свою жизнь на какие-то относительно равные по размером временные отрезки, будет меня сильно ограничивать и вгонять в тоску.
В этом я кстати беру пример с Тебя. Самые древние тексты Библии не имели разделения не то, что на главы, в них даже не было разделения между словами. Буквы писались она за другой.
Условие второе: Я буду рассказывать Тебе обо все, что считаю нужным. И, если буду уделять тому или иному вопросу больше внимания, чем оно на первый взгляд этого заслуживает, то прошу меня за это простить.
Условие третье: Я прошу Тебя, О мой Боже, по ходу моего повествование, которое, сразу Тебя предупреждаю, будет похоже на пестрый, сшитый из разноцветных кусков, ковер, следить внимательно за моим рассказом и не покупаться на второстепенную ерунду.
И, наконец, четвертое условие: Я начну все с самого начала.
1
"Вначале сотворил Бог небу и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет." (Бытие 1: 1-3)
Французский художник Клод Моне как-то признался, что заглянул в Твою тайну творения, наблюдая, как исчезает свет и появляется тень на лице умирающей жены. Ее смерть потрясла его и, как будто толкнула к самому краю пропасти. Он увидел борьбу света и тьмы, и где-то очень глубоко, на самом дне подсознания, прикоснулся к тайне творения.
Я думаю, что в жизни каждого творческого человека: писателя, художника, музыканта или поэта должна быть такая минута, когда какая-то неведомая сила, как будто отрывает его от суеты, толкает к самому краю пропасти и заставляет смотреть в темноту.
Каждый из них по-разному называет эту минуту. "Моментом истины", "переоценкой ценностей", "прикосновением ангела" или "дыханием Творца". Название значения не имеет. Важно лишь то, что с этой самой минуты полностью меняется их жизнь. Что они начинают думать и чувствовать по-другому. В них пробуждается Твой творческий дух.
Это очень болезненный процесс. Только бездарности и дилетанты сегодня считают, что настоящее творчество сопровождает исключительно радость или восторг. Нет, Господи, настоящий творческий акт связан с тайной творения. И сопровождает его не радость, и не восторг, а страх. Страх перед изначальной творческой силой, которую мы все называем одним словом - Бог.
К сожалению, мы чаще всего вкладываем в это понятие все, что нам заблагорассудится. Все, что мы не знаем или все, что хотели бы знать.
Мы называем Тебя - источником света и, тут же, погружаем Его в непроглядную тьму. Мы говорим о Тебе, как о Едином и, тут же, делим Тебя на много частей. Мы всю жизнь делаем вид, что ищем дорогу к Тебе и, в конце концов, не решаемся сделать даже шаг.
У Франца Кафки есть небольшой рассказ о том, как человек очень долго стоит перед открытой дверью и боится в нее войти. Наконец, эта дверь закрывается и тот, кто ее охранял, говорит ему, что эта дверь была открыта именно для него.
Большинство людей тоже боятся зайти в эту открытую дверь. И их, Господи, останавливает не разум и не скрытая в подсознании интуиция, а самый обыкновенный животный инстинкт.
Этот инстинкт помогает им выжить, но мешает им жить. Он спасает их животную сущность, но губит их творческую личность. Ту самую личность, которая была создана по Твоему "образу и подобию", не для того, чтобы есть, пить и спать, а для того, чтобы думать, чувствовать и творить.
Есть старая индийская сказка. По лесу шли четверо браминов. Они увидали кости льва. Первый сложил их. Второй одел их мясом и шкурой. Третий их оживил. Четвертый залез на дерево. Лев съел троих, а четвертого не заметил.
Конечно, можно по-разному трактовать эту сказку. С одной стороны, посмеяться над глупостью первых трех браминов и похвалить мудрость четвертого. С другой стороны, если воспринимать эту сказку как аллегорию, где лев это Ты. Или, точнее сказать, Твой символ. То вывод можно сделать совершенно иной.
Одних Ты мучает и разрывает на части, потому что они ищут дорогу к Тебе. Других, Ты даже не замечаешь. Одни сквозь страх, боль и страдания, чувствуют, что живут. Другие, как это принято говорить, "только существуют". Жизнь одних наполнена тайной. В жизни других никакой тайны нет.
Эйнштейн говорил, что прикосновение к тайне творения это самое сильное из человеческих чувств. И тот, кто с ним не знаком абсолютно бессмысленно прожил свою жизнь.
Своему сыну он как-то сказал, что взрослые люди, чаще всего, не задумываются о происхождении самых элементарных вещей потому, что думали о ней в детстве. Те же, кто в детстве развивались интеллектуально медленно, иногда в зрелом возрасте, задавали себе, какой-нибудь детский вопрос и находили на него совершенно не детский ответ.
Например, что такое пространство и время? Свет и тьма? Тишина и звук?..
Ты знаешь, Господи, я передумал. Если я начну рассказа о своей жизни с такой пафосной ноты, то собственными руками срублю сук на котором сижу. Совсем не обязательно для того, что бы объяснить Тебе, как я могу доказать, что ты существуешь, заставлять Тебя мысленно возвращаться туда, где, по словам библейского Иова, берет начало "источник света" и "место тьмы".
Давай будем считать, что я этого не писал, а Ты не читал. Я же, со своей стороны, попробую начать все с самого начала, но уже с того начала, конторе связано не с Тобой, а лично со мной.
Еще раз 1.
В детстве меня не учили играть. Считали, что у меня отсутствует музыкальный слух. Окончательный приговор по моему "музыкальному делу" вынес на праздновании Нового Года какой-то алкаш в униформе Деда Мороза.
Дыхнув мне в лицо смесью перегара и жуткого запаха гнилых зубов, он, после того, как я, без особого энтузиазма, спел с ним "В лесу родилась елочка", повернул свой красно-синий нос в сторону моих ролителей и сказал: "Вашему мальчику медведь на ухо наступил".
Они, в свою очередь, доверившись его компетентному "зоо-музыкальном" мнению решили никогда больше не настаивать на том, чтобы я учился музыке.
Так, Господи , благодаря "косолапости", рожденного в чьем-то пьяном мозгу медведя, моя музыкальная эрудиция почти до сорока лет ограничивалась смутным представлением о том, как расположены черно-белые клавиши и, как произносятся названия самых простых нот.
Но, музыку я любил. При том, совершенно не ту, что слушали мои сверстники. Сочетания музыкальных звуков предназначенные исключительно для хаотического движения их конечно-стей, а так же исполняемые ими на плохо настроенных гитарах, блатные и туристические песни меня не интересовали.
Я, Господи, любил музыку! Я имею ввиду тот набор музыкальных звуков, не важно в каком жанре: танцевальном, классическом, джазовом или фолк, который был способен вызвать у меня не только двигательный рефлекс, но и возбудить хоть какие-то мысли и чувства.
Хотел ли я быть музыкантом? Не знаю. Возможно, хотел. Но, неосознанно. Не отдавая себе в этом отчет. Где-то на подсознательном уровне. Потому, что, только слушая музыку я в детстве не испытывал скуки. Во все остальные занятия я старался вовлечь, как можно больше детей. А вот музыку я мог слушать самостоятельно.
Со временем, то же самое произошло и в моих отношениях с Тобой. Ты Сам знаешь, я долго в Тебя не верил. Ну, скажем, не столько не верил, сколько старался не замечать. И, когда, наконец, заметил, то понял, что Ты очень похож на музыку.
С Тобой тоже можно говорить тихо. Очень тихо. И главное: один на один. Это только "музыка толпы" и "бог толпы" требуют много шума. Музыка одного человека и Бог одного человека могут звучать тихо-тихо. Почти в тишине.
В Библии сказано, что, когда Моисей говорил с Тобой "тет а тет", т.е. без посторонних, то "пылающий куст" в Синайской пустыне не сильно шумел. Когда же через много лет у подножья Синайской горы собралась куча народа (600 тысяч мужчин не считая женщин и детей), Ты в их присутствии уже не жалел децибел.
Другой библейский пример: пророк Илия. Когда он, приблизительно через пол тысячи лет после Моисея, предстал перед Тобой на той же самой горе, то Ты явился ему не в "сильном ветре, раздирающем горы и сокрушающим скалы", не в землетрясении, не в огне, а в "веянии" тихого ветерка.
Но, опять же, как только ситуация изменилась и Илья должен был вознестись на небо на глазах у пол сотни "пророческих сыновей", которые, кстати, по внешнему виду и по манерам поведения мало чем отличались от чукотских шаманов, Ты ему устроил проводы по всем правилам шоу-бизнеса.
В Иорданскую долину Тобою срочно были доставлены декорации в виде мчащейся по небу огненной колесницы. Под бурные аплодисменты каким-то бутафорским предметом Ты дважды помог осуществить "разделение вод". Вот только в финальной сцене, видимо заигравшись, твой пророк Елисей, разорвал на своей груди не принадлежавший ему реквизит.
С его стороны, Господи, это конечно было не профессионально. Ему нужно было лучше читать Станиславского. Это великий театральный педагог считал, что хороший актер должен уметь контролировать свои чувства на сцене и не позволять себе наносить театру материальный ущерб.
Но не мне, бывшему режиссеру, сетовать на то, что Ты для своих спектаклей иногда подбирал тех, кто "первым под руку попадет". Библейские пророки, вообще-то, были ребята с характером. Один из них по имени Йона даже пытался со сцены сбежать. За, что и был посажен Тобою на три дня в "рыбье чрево". А Ты представляешь себе, Господи, какая там жуткая вонь?
Томас Манн говорил, что человек порожден любопытством Тебя к Себе Самому и поэтому не только пророки, но даже самые никчемные люди, являются орудиями Твоего самопознания. Следовательно им ничего не остается, как смириться с этим фактом и беспрекословно следовать Твоему сценарному плану, не нарушая порядок намеченных Тобой мизансцен.
Однажды я сам, Господи, в порыве творческого энтузиазма, дошел до того, что посадил зрителей лицом к большому зеркалу, в котором они вначале видели себя и только потом, играющих за их спинами, актеров. Эффект превзошел все мои ожидания. Все до единого зрителя во время спектакля даже не шелохнулись.
Но это, Господи, как говорят профессионалы - только "примочки". На этих "привычках" нельзя построить ни один серьезный спектакль. Это только кажется, что знаменитый занавес в таганковской постановке "Гамлета" играл главную роль. На самом деле, по моему мнению, в этом спектакле был только один главный актер. Юрий Любимов. Точнее, его сумасшедший талант.
2
Однажды, сойдя со своего театрального Олимпа этот "бог режиссуры", мне на ухо сказал: "Больше всего я горжусь не постановкою Гамлета. Высоцкий хороший певец, но слабый актер. Высшим своим достижением я считаю, все-таки, Баха".
От удивления я даже привстал. Я, Господи, никогда не слышал, чтобы на Таганке ставили Ричарда Баха, автора очень мною любимой "Чайки Джонатан Ливингстон". "Нет, нет - успокоил меня Любимов - я имею в виду Иоганна Себастьяна".
В середине 80-х годов он дал согласие на предложение папы Иоанна-Павла II поставить баховские "Страсти по Матфею" в одном из римских соборов. Согласие дал, и тут же понял, что влип.
Ведь, Ты же знаешь, Бах - это голая музыка. Музыканты - не актеры. А для этого русского эмигранта, пускай даже знаменитого на весь мир режиссера, провал в "Вечном Городе", это двойной провал.
Любимов с горя решил напиться. В одном из римских баров, куда он зашел, играла тихая музыка, горело много свечей и, что очень важно, почти не было посетителей. Он заказал себе двойную порцию виски и углубился в угрызение совести. Она грызла его ровно до тех пор, пока бармен не поставил перед ним на стол бокал, в котором плавал кусочек льда.
То, что было потом, уже вошло в анналы всемирной музыкальной культуры. Любимов установил посреди церкви огромный крест сделанный изо льда и направил на него мигающие в такт музыке цветные софиты. От их ярких лучей лед начал таять и на глазах у зрителей капли стали падать на пол в ритме бессмертной музыки Баха.
"Ты знаешь, - сказал мне Любимов в конце разговора - "придумай со своим музыкальным доказательством существования Бога то же что-то особенное. Что-то типа моей симфонии капель. Я ведь сам видел, поверь мне, я не сумасшедший, я собственными глазами видел, как ими дирижировал Бог".
3
Принято считать, что в возникновении необычных идей всегда виновен какой-нибудь случай. В доказательство этого обычно приводятся такие хрестоматийные примеры, как ванна Архимеда, сон Менделеева или яблоко Ньютона.
Но, Господи, яблоки падали на головы миллионам людей. Сны снятся каждому! В ванной купаются все! Или почти все. Так почему же не все открывают законы всемирного тяготения, периодические таблицы химических элементов и то, что объем вытесненной воды равен объему погруженного в него тела?
Видимо одного случая недостаточно. Кроме вкусных яблок, приятных снов, прохладных ванн, а так же двойного виски со льдом, как это было в случае с Любимовым, нужно еще иметь упрямство?
Ты, помнишь, Господи, Альберта Великого? Он в молодости был до безобразия глуп, но страшно упрям и исключительно из-за упрямства много учился. Не помнишь? Ну, ладно, не важно. Так вот согласно легенде, Дева Мария, сжалившись над ним, сделала его знаменитым философом.
К сожалению, Господи, Матерь Божия не сделала то же с другим великим упрямцем - русским эмигрантом, жившим в Америке в первой половине XX века. А ведь было за что!
После окончания Гарвардского университета Иван Панин (после перезда в Штаты он оставил русскую фамилию) пятьдесят лет подряд день за днем анализировал числовые закономерности в Библии.
В результате этой титанической работы он обнаружил, что в тексте Ветхого Завета, написанного на древнееврейском языке и Hового Завета, написанного на древнегреческом, все слова и буквы этих слов непостижимым образом связаны с числом 7.
Ты, Господи, что - не в курсе дела? Тогда вот тебе первый пример. Предложение, с которого начинается Ветхого Завета: "В начале сотворил Бог небо и землю" имеет 7 слов, состоящих из 28 букв. Первые три слова имеют 14 букв. Столько же букв имеют и последние четыре слова. Самое короткое слово стоит в середине фразы, число букв в этом слове и слове слева от него равно 7. Число букв в среднем слове и в слове справа, тоже равно 7.
Пример второй. Hовый Завет, Евангелие от Матфея, первая глава. Она начинается родосло-вой Иисуса, до переселения евреев в Вавилон. Так вот, количество словарных единиц, общее число их гласных и согласных букв, число слов, которые начинаются с гласных и число слов начинающихся с согласных, а так же число существительных и не существительных, имен собственных и само слово Вавилон - состоит или делятся ровно на 7.
И Ты, что думаешь, Боже Ты Мой, там у Тебя в Небесах, кто-то по достоинству оценил сенсационное открытие этого Панина? Ты думаешь, какой-нибудь из Твоих бездельничающих ангелов кинулся делать на Земле рекламу его гениальной находке, доказывающей, с помощью чисел, что Ты существуешь и, что в основе продиктованного Тобой библейского текста лежит строго продуманный арифметический план?
Конечно же нет! У твоих небесных деляг, оказывается, есть дела поважнее. Вот если бы Панин писал детективы, основанные на высосанных из пальца сюжетах?! Они бы устроили ему шикарный пиар.
Ты помнишь, Господи, какую грандиозную шумиху они устроили вокруг книжонки рассказывающей о том, как потомки Марии Магдалены и Иисуса Христа стали первыми королями Франции?
Да если бы этот Панин умел выдумывать подобный бред, да еще наводить на него мистический флер с привлечением "кода" какого-нибудь итальянского художника-извращенца, даю, Господи, сто процентов гарантии - известность ему бы была гарантирована.
Но, Панин за пятьдесят лет тяжелой работы, по всей видимости, ни разу не отложил в сторону Библию и не почитал маркиза де Сада. А, жаль! Маркиз бы ему объяснил, что ценность любого поступка измеряется не его результатом (это выдумки иезуитов), а "полученным от него удовольствием".
Ну, а какое, по мнению Твоих небесных халтурщиков, может быть удовольствие в том, чтобы пол сотни лет подряд доказывать самому себе и всему остальному миру, да еще с помощью чисел, что в Библии скрыты Великие Тайны? Ведь еще Достоевский, писал в своих дневниках, что "в мистических идеях даже самые математические доказательства ровно ничего не значат".
Извини, Господи, но при всем уважении к памяти Федора Михайловича, я вынужден с ним не согласиться. Этот великий писатель видимо не очень внимательно читал самую мистическую книгу Нового Завета. Я имею в виду "Откровение Святого Иоанна Богослова". Или, как ее по-гречески называют - "Апокалипсис". А ведь там, по поводу чисел, четко и ясно написано: "Здесь мудрость! Кто имеет ум тот сочти..."
4
И вообще, Господи, историю с числами первым начал не Панин, а один знаменитый боксер. Нет, это не чемпион мира Виталий Кличко. Я имею ввиду древнегреческого философа и математика Пифагора.
Да, не расстраивайся, Господи, не расстраивайся! Сегодня даже среди интеллигентных людей, мало, кто знает, кто такой Пифагор. А уж то, что он был Олимпийским чемпионом в таком виде спорта, как "панкратион", вообще, почти никому не известно.
В Древней Греции этот панкратион был тяжелым видом кулачного боя, в котором противники били друг друга руками, обвязанными свинцовыми грузами. От точного попадания таким грузом в голову на своих четырех ногах не смог бы устоять даже бык. При этом уклоняться от ударов противника считалось недостойным.
Чезаре Ломброзе в своей знаменитой книге "Гениальность и помешательство" пишет, что композитор и музыкальный педагог, он же учитель и тесть Шумана, Вико в детстве упал с высоты и ударился головой. А Гратри, вначале плохой певец, сделался популярным после того, как ушиб голову бревном.
Не хочу, Господи, проводить прямых аналогий, но хорошо известно, что Пифагор, кроме своих спортивных достоинств уделял огромное внимание математике, мистике и теории музыки. Не знаю, до удара свинцовым грузом по голове или после, но ему даже удалось завязать в один "гордиев узел" теорию происхождения чисел, музыку небесных сфер и творческую волю Олимпийских богов.
Короче говоря, он первым заявил, что "числа есть боги". И, что именно "числа-боги", а так же связанные с этими числами небесные сферы, определяют судьбы людей.
Чуть позже своим авторитетом его поддержал святой Августин. В одной из своих книг он написал: «Пусть, мы никогда не узнаем, как долго еще будет существовать наш мир, но мы точно можем сказать, что везде и всегда три плюс семь будет десять».
Святой считал, что в сущности простых чисел Тобою была скрыта великая мудрость и верил в то, что в процессе творения мира Ты спроецировал эти числа в материю, так же, как архитектор перед строительством рассчитывает свой план.
Эту идею, Господи, тут же подхватили астрологи и стали своими платными гороскопами доказать кому не лень, что в расположении звезд на небе скрыт не только Твой архитектурный план, но и записаны биографии всех без исключения людей.
Но не все с этим были согласны. Например, у пессимиста Шопенгауэра бурная коммерческая деятельность звездочетов вызывала законный протест. Он писал, что "великолепным доказатель-ством жалкой субъективности", являются попытки ковыряющих пальцем в небе шарлатанов низвести "движение гигантских светил" до чьей-то "ничтожной судьбы".
Его точку зрения поддерживал Кеплер. Когда Валленштейн попросил его, по подробней расшифровать свой гороскоп, то великий астролог и астроном с возмущением заявил великому полководцу, что тот видно принимает его за фокусника.
Настоящие астрологи очень хорошо знают, что и жизнь, и смерть великих людей мало зависит от чисел и звезд, если только у них есть в жизни великая цель. Цель, которая соответст-вует по величине их трудолюбию.
Конечно же, Господи, хорошо, когда звезды к тебе благосклонны. Наверное, и Моцарт, и Бетховен, и Паганини родились под счастливой звездой. И тем не менее их отцы: один из тщеславия, другой по семейной традиции, а третий ради хлеба насущного, заставляли своих деток буквально с пеленок натирать мозоли о клавиши фортепьяно или скрипичные струны.
Ну, кто сегодня точно может сказать, какую именно звезду видел в окне своей комнаты Бетховен Младший, когда его папаша - Бетховен Старший, вернувшись, домой с очередной попойки, поднимал его ночью из теплой постели заставлял часами играть?
Пользуясь, какой астрологической картой сегодня можно точно узнать по каким концертным залам, чуть ли не всей Европы, таскал свое болезненное дитя меломан-параноик Леопольд Моцарт? И под каким знаком Зодиака в страхе перед, вечно бьющим его отцом, учился играть на одной уцелевшей струне маленький Паганини?
5
Меня, Господи, в детстве никто не бил, и ничему не учил. Я рос сам по себе. Моего отца, конечно, интересовали числа. Но не библейские и не пифагорейские, а самые обыкновенные. Те, на которых крепко держался наш семейный бюджет.
Когда мне было шесть лет он взял меня за руку, подвел к холодильнику, открывал его и, хорошо поставленным голосом, ничем не хуже древнегреческого корифея, на распев произнес: "Главная задача мужчины в этой жизни (пауза) - это (еще пауза) повседневная забота о том (очень длинная пауза), чем он завтра будет кормить свою семью!"
Если бы он к этому добавил, что в холодильнике живешь Ты, то я до конца своих дней так и остался бы атеистом. В результате его отеческого наставления ни семьи, ни холодильника я иметь уже не хотел. Я хотел иметь скрипку.
Но, в доме моих родителей, полном легенд об умершем за год до моего рождения знамени-том дедушке-музыканте, не было скрипки. А было старое, с бронзовыми канделябрами и пожелтевшими костяными клавишами, пианино. К нему в комплект шли: баян, аккордеон, флейта, старый тромбон, обшарпанная семиструнная гитара, помятая труба, фарфоровая немецкая акарина и пара кастаньет.
Моя мать, родная дочь моего покойного деда, обращаясь к моей бабушке, то есть к его вдове, напрочь забыв о том, чему ее учили в педагогическом институте, направив в мою сторону свой указательным пальцем, по этому поводу заявила: "Ты посмотри на это вундеркинда? Ему, как всегда нужно - то, чего у нас нет!"
Я, Господи, взвыл. Но мой вой не был случайной истерикой. Закаленные в боях с подрастаю-щим поколением нервы советских педагогов не реагировали на плачь собственных детей. Я это знал и выл исключительно ради бабушки.
Она, не имела высшего педагогического образования, но в отличие от моей матери (очень авторитетного и уважаемого в нашем городе педагога) прекрасно понимала, что плач собствен-ного ребенка важнее смеха чужих детей.
Я в ней не ошибся. Бабушка взяла инициативу в свои руки и, пытаясь меня успокоить, стала перечислять все имеющиеся в нашем доме музыкальные инструменты. Их названия я знал наизусть. В конце концов, утомив и меня и себя, она предложила мне сделать окончательный выбор между оканделябренным пианино и фарфоровой акариной.
Плакать я перестал. Предложение привело меня в замешательство. Мне впервые в жизни предлагали сделать выбор между двумя совершенно не интересующими меня предметами. И делали это только для того, чтобы данное мне Тобою право свободного выбора заслонило собой, единственную цель, к которой и так, без всякого выбора, стремилась моя душа. Это было, Господи, первое, но далеко не последнее искушение в моей жизни.
Я согласился на акарину и тут же ее разбил. Это был акт мщения со стороны несостоявшегося «вундеркинда», тем, кто должен был знать, что мечтою маленького еврейского мальчика могла быть только маленькая еврейская скрипка, a не какая-то там немецкая акарина.
Разве дудочник Ганс смог бы увести за собою еврейских детей? Нет! Конечно же, нет! Сто раз, и еще столько же, нет! Только немецких! А вот скрипач Яша Хейфец, это бы сделал в один миг.
В, конце, концов, скрипку я так и не получил. Другие же инструменты меня просто не интересовали. К тому же, мои родители очень быстро раздали их знакомым и дальним родствен-никам, ссылаясь на то, что такому малолетнему варвару как я, инструменты в руки давать категорически запрещается.
После этого для близких родственников мои музыкальные интересы стали делом каког-то дурацкого принципа. Я же решил, что если в моем семейном оркестре мне не была предназначе-на роль первой скрипки, то мое музыкальное образования не пойдет дальше дедовских кастаньет.
Эти кастаньеты я принципиально оставил себе. Во-первых: по праву "чечевичного первородства", как воспоминание о том, что мой дед был музыкант. А во-вторых: в память о том, что по происхождению он был настоящий благородный сефард, предки которого, отказавшись изменить иудейскую на христианскую веру, бежали в XV веке во Францию от жестокого испанского выкреста Торквемады.
Я был единственным у родителей. И таким образом благородный сефардский род замкнулся на мне. А я, как назло не хотел иметь ни семью, ни сопутствующего ей холодильника. Я по-прежнему хотел иметь только скрипку.
Но звезды на небе посмеивались надо мной. Возможно, по воле злодейки-судьбы, а возможно и по безразличию моих родителей, я вынужден был пройти почти весь свой жизненный путь под дурацкий стук, черт знает, откуда взявшихся кастаньет.
Но у них, Господи был и другой повод смеяться.
6
Я, где-то читал, что Карл Орф не допускал в свою музыкальную школу детей, если они уже умели читать. Живи я в его время в Вене, он бы наверняка сделал из меня великого музыканта. Стыдно сказать, в тринадцать лет, Господи, я еще ели-ели читать по слогам.
Вина за это полностью лежит на моей матери. Это она в виде эксперимента заставляла меня в раннем детстве с голоса заучивать огромные тексты. Когда же, в первом классе учительница вслух стала читать, как "мама мыла раму", то я не утруждая себя лишним чтением, стал просто по памяти за ней повторять.
В результате этой хитрости мне очень долго удавалось скрывать не только то, что я не умею читать, но и то, что и не могу даже сконцентрировать внимание на самом обыкновенном печатном тексте.
При этом, я проявлял необычные математические способности: складывая, вычитая, деля и умножая большие числа в уме. Если бы не это спасительное обстоятельство и не педагогический авторитет моей матери, меня бы, как дебила в два счета вышвырнули из школы.
Но, не смотря на это, я очень уважительно относился к самому понятию "книга". У меня даже возник своего рода "книжный культ". Своего рода "книгопоклонство". Так бывает, когда человеку что-нибудь недоступно, и он не можешь это познать, то именно "это" становится для него самым священным.
Больше всего мне нравились старые книги. По наивности, мне казалось, что, чем больше к какой-нибудь книге прикасалось людей, тем больше в ней появилось умных мыслей.
У меня даже по этому поводу возникла целая теория, услышав которую мой учитель по физики, видимо, для того, чтобы меня высмеять, заставил ее пересказывать одноклассниками.
Но ожидаемого им карнавала не произошло. Дети в моем классе хорошо знали, что я, обид не прощаю и, без особого размышления, могу дать по шее любому из них. Я, Господи, родился и вырос в Одессе на Молдаванке. Это бандитский район. Я бы Тебе и сегодня не советовал по вечерам посылать туда ангелов.
Кроме этого, я с детства умел заставить себя слушать. Умел четко и ясно объяснять, как врагам, так друзьям, что я имею в виду. Поэтому мне не составило особого труда объяснить им, что книга, в моем понимании, как физический предмет, является конденсатором.
Если я правильно понял, то у тебя Дорогой Боже по физике была "твердая тройка"? Ну, тогда ты поймешь! Смотри. Ты видишь перед собой мою книгу. Так? Книга сделана из бумаги. Нет-нет, не в коем случае не нужно ее рвать! Бумага из дерева. Дерево - это изолятор.
Теперь буквы! Они напечатаны на бумаге и разделены между собой. Так вот буквы - это мелкие металлические пластины, потому, что в состав типографской краски входит метал.
Следовательно, Мой Дорогой Боже, в физическом отношении книга, это накопитель и она вполне может сохранять не только электромагнитную энергию, но и энергию, прикасавшихся к ней, человеческих рук.
Философ Порфирий живший в III - IV веках н. э. оставил запись о том, что, согласно старой легенде, мальчику понимавшему язык птиц, чтобы его не забрали на службу к царю, мать (пардон) написала ему в ухо. После этого божественный дар у него сразу исчез.
И еще. Только не подумай, Господи, что я это выдумал. Клянусь Тобою, я собственными газами это читал. В одной еврейской агаде (рассказе, притче или сказке) говорилось о том, как Иуда описав Иисуса, лишил его духовной силы.
Как не старался, Господи, учитель физики, написать мне в душу, ему это не удалось. Он был вынужден поставить мне за правильное объяснение работы конденсатора пятерку по физике, а других учителей, на всякий случай, предупредил, чтобы они со мною не связывались и не позволяли мне моими странными идеями влиять на мозги нормальных детей.
Некоторые учителя с ним согласились. Например, с учителем химии у меня даже был заключен договор. Согласно этому договору, я не появлялся на его уроках до последнего звонка, а он, за этот мой благородный поступок, ставил мне в аттестат четверку по химии.
Причиной побудившей его принять такого решения был странный случай. Буквально в самом начале курса химии, он написал на доске задачу по валентности. Ты Господи, не знаешь, что это такое? Не важно! Я это сам толком не знаю. Какой-то химический вес...
Так вот он написал на доске задачу и сказал, что тот, кто первый даст правильный ответ получит пятерку в четверти - "автоматом". Сказал и ехидно улыбаясь, посмотрел мне в глаза.
Через пару секунду ехидно уже улыбался я, а учитель, с бледной и испуганной физиономии, ставил мне в школьный журнал на глазах у всего класса, им же обещанный, "четвертной автомат". Он даже хотел выругаться. Но в присутствии школьников это не сделал.
Я же, Господи, благодаря этой истории приобрел на всю жизнь две полезных привычки. Первая: в присутствии детей не ругаться матом. А, если складывается критическая ситуация то, точно так же, как это сделал учитель химии сказать: "Мать твою за ногу!" Вторая: "Смотреть людям прямо в глаза".
Вторым правилом, я стал злоупотреблял повсеместно. Когда, я глядя в глаза какому-нибудь преподавателю чувствовал, что он готовиться задать мне вопрос, на который я не хочу отвечать, я, как бы удерживая его внимание своим взглядом, поворачивал голову в сторону. И учитель, а куда ему было деться, задавал какому-нибудь другому, предназначенный мне вопрос.
Именно поэтому учителя в моей школе стали считать меня глазливым и не любили, когда я смотрю им прямо в глаза. Кроме этого учитель по химии не стал делать секрет из того, что правильный ответ на задачу по валентности я прочитал у него прямо в глазах.
Но, были, Господи, ситуации и посложнее. Я уже намекал, Тебе, когда разговаривал с монахом, что в детстве любил лазать по всяким темным местам. Все до еденного подвалы и чердаки, в ближайшем к моему дому районе, были исследованы мною на предмет наличие старых книг. Так вот, на одном из таких чердаков я нашел старую книгу написанную каким-то очень странным незнакомым мне языком.
Я долго переворачивал ее пожелтевшие страницы, изучал необычную конфигурацию букв, следил за их замысловатыми узорами и, наконец, решил принести ее в школу. Вид этой старой, потрепанной, да еще открывающиеся задом на перед книги, до ужаса напугал моих одноклассни-ков. Они пожаловались учителям. Те - доложили директору школы.
Директор, тут же, вызвал меня к себе в кабинет и, после недолгого размышления, стараясь не смотреть мне в глаза и повысив голос ровно настолько, чтобы его могли слышать учителя в соседних кабинетах, задал мне риторический вопрос: "Зачем это ты, притащил в советскую школу старую еврейскую Библию? Тебе, что здесь синагога? А я, что главный раввин?!"
Затем, не дав мне даже открыть рот, он вывел меня во двор школы и на газах, у выгляды-вающих из окон школьников, устроил моей Библии аутодафе. Публичная казнь длилась недолго. Старая бумага горела быстро и хорошо. Пепел по ветру развеял, вовремя подоспевший к началу экзекуции, дворник.
2006.07.13 | Мінор
Re: Алекс Штрай: "Взгляд Агасфера" (наступні 150 стор)
7Через двадцать лет в Израиле я прочитал о том, как римлянами был казнен великий еврейский ученный и каббалист раби Акива. Он жил во времена христианских апостолов и о нем еще при его жизни ходило много легенд.
Например, говорили, что до сорока лет он не умел ни читать, ни писать и выучил азбуку только тогда, когда его маленький сын стал ходить в школу. Однако это не помешало ему к восьмидесяти годам стать лучшим знатоком Библии и учителем своего поколения.
Говорят, что он был единственным из людей, кому удалось безболезненно проникнуть в «пардэс». Это слово, в буквальном смысле, обозначает цитрусовый сад. А в понимании еврейских мистиков - это то самое место, где смертный человек может приблизиться к Твоей тайне творения.
В отличие от своих спутников, один из которых в результате этого путешествия умер, другой - сошел с ума, а третий - стал атеистом, раби Акива остался жив, здоров и верен Тебе.
Считается, что именно там, в пардесе, раби Акива узнал секрет сотворения мира и написал самую загадочную из всех книг Каббалы - "Сейфер Ицира" (Книгу Творения).
В этой книге он очень странным символическим языком, от имени праотца Авраама, описал, как Ты с установил по кругу двадцать две буквы священного алфавита, соединил их в слова творения и этими словами создал наш мир.
После этого раби Акива прожил еще много лет и погиб героической смертью. За отказ подчиняться приказам римских властей и прекратить обучение Библии, его, сто двадцатилетнего старика, солдаты обмотали библейскими свитками и публично сожгли.
Согласно легенде, в этот самый момент, свершилось великое чудо. Из костра, на глазах у изумленной толпы, в небо полетели буквы, которыми была написана Библия.
Из книги, которую сжег мой директор ничего кроме пепла в небо не полетело. Во всяком случае, ни я, ни внимательно наблюдавший за экзекуцией дворник, этого не заметили. Однако, через несколько дней из директорского черепа вылетели на мостовую мозги.
Как утверждали все без исключения, разбирающиеся в подобных вопросах еврейские и христианские мистики: жечь книги наспанные Твоим божественным языком - кощунство и непростительный грех.
Что же касается судебных формальностей - то, согласно протоколу составленному, не посвященными в тонкости каббалистики правоохранительными органами, было доподлинно установлено, что смерть директора школы и его малолетнего сына наступила в следствии случайного наезда на них грузовика, за рулем которого сидел пьяный водитель.
Во времена лысого Эсхила, устроители, или, как сегодня их называют - продюсеры, требова-ли, от исполнителей чтобы на сцене по ходу пьесы Медея не проливала кровь своих детей, а Трей не варил человеческое мясо перед зрителями.
Наша реальная жизнь страшнее любой древнегреческой трагедии. Я не думаю, что алкоголик-шофер раздавивший в лепешку директора и его сына, хотя бы приблизительно представлял, чью волю он выполняет.
Об этом, конечно не догадывалась и моя мама. Поэтому история с сожжением Библии была доведена ею до логического конца.
9
" Ты, где, идиот, взял эту старую книгу?" - громко вопрошала она на весь перепуганный дом. "Твое счастье, что сейчас не сталинские времена. Тогда бы тебя за религиозную пропаганду сразу бы сослали в Сибирь. И там бы, как враг народа ты гнил бы лет десять или пятнадцать".
Она, Господи, само собой, разумеется, имела в виду врага советского народа. Другого народа, ее хорошо промытые коммунистической системой мозги, даже, представить себе не могли.
Все ее родственники, как со стороны ее отца, так и ее матери еще до ее рождения уехали в Палестину. И воспоминания о них, вместе с осознанием своего еврейского происхождения были похоронены ею в одной большой братской могиле. В эту могилу был вбит осиновый кол. На нем висела табличка с надписью: «Интернационал».
К этой могиле меня никогда не водили. Ограничились только могилою деда. Она находилась, в так называемом, «интернациональном секторе» православного кладбища. Там было много еврейских могил. Позже к ним присоединилась могила моей бабушки.
Но, в момент, описываемого мною события, бабушка была еще жива и принимала самое активное участие в моем моральном избиении. Отец, как и следовало, ожидать, от участия в экзекуции уклонился. Тема, по которой возникла столь напряженная дискуссия, не входила в сферу его жизненных интересов. Холодильником в ней и не пахло.
Так, что бабушка работала за двоих. Часть ее речи прозвучала на идиш. Если не считать нескольких ругательства, этот язык еврейских местечек я совершенно не знал.
Я, Господи, вырос в большем южном городе, где аромат этого еврейского диалекта, смешиваясь с запахами доносящимися из русских, украинских, греческих, итальянских, французских и немецких языковых кухонь, создавал, как говорили тогда заинтересованные лица - «удивительный языковый колорит».
На самом деле, язык, на котором разговаривало население этого приморского города, так дурно вонял, что воспоминания о нем смогли сохранить исключительно уголовники.
До приезда в Одессу, моя бабушка была особа «чистых местечковых кровей». Она родилась в пределах "черты оседлости" в гоголевских местах где-то посередине между Полтавой и Сумами, и ее деревенский идиш с самого начала был только чуть-чуть поджарен на украинском сале.
Когда я появился на свет, он уже был обильно полит русским квасом. Фонетический рисунок его слов был испорчен модным французским грассированием. Ударения в них ставились под влиянием стихов Гете и Шиллера. В них звучали интонации популярных итальянских песен и встречались греческие топонимы.
Но так как и этот обгаженный идиш, по соображениям, высосанного у Карла Маркса из пальца, интернационализма, мне знать не полагалось, то из ее уст я услышал тот же самый хорошо знакомый мне одесский суржик: "Мишиген! Зачем тебе Тора? Не ищи себе цурес. Научись хотя бы, как гоим читать по-русски!
Если Ты, Господи, не все понял я тебе переведу. Но прежде я хочу немножко отвлечься. Отвлечься ровно настолько, чтобы не потерять нить повествования.
10
Лет пять назад в Киеве меня потянуло на интервью. Я в основном брал его для уже покойного радио "Континент", на котором тогда работал, тоже уже покойный Георгий Гонгадзе. Моя программа называлась "Игра в бисер". Я "метал" этот самый "бисер" перед слушателями, занимая их в основном разговорами о Тебе.
Длилось это удовольствие около пол года и закончилось по причине производственного конфликта с директором этого радиоканала. Я взял интервью у Натальи Витренко на следующий день после того, как ее попытались взорвать. Но директор отказался пустить его в эфир, сославшись на то, что ее взгляды его раздражают.
Я тогда поразился однобокости украинской демократии в его лице и, плюнув в нее (в однобокую украинскую демократию) через левое плечо, опубликовал это интервью, как статью. Хотя, на мой взгляд, оно от этого пострадало. Там были интонации, которые в письменном тексте не передать.
Вот, Господи, только один из него небольшой фрагмент. Речь в нем, естественно, идет о Тебе. Вопрос: "Верите ли Вы, Наталья Михайловна, что Бог Вас спас?" Ответ: "Лично я в Бога не верю, я коммунистка. Но большая часть моего электората верит в Бога. Они за меня молились, и Бог меня спас!"
Второй "шедевр", способный сравниться с первым по идиотизму, выдал очень известный в Киев еврейский активист по фамилии Финберг. Его мне на интервью навязала его секретарша, клятвенно уверив меня, что это просто "светлой души человек". На самом деле, это оказался просто деляга заведующий местными еврейскими тусовками.
Интервью было в открытом эфире. Вел он себя так, как обычно ведет себя полудохлый черноморский бычок на раскаленной сковороде. На вопрос, какого-то радиослушателя он решил заявить: "Мой дед говорил, что в Украине у еврея должно быть четыре языка. Первый: иврит - для общения с Богом. Второй: идиш для разговоров с семьей. Третий: украинский для общения с соседом. И четвертый: русский для выяснения отношений с жандармом".
Господи, я готов был ему за это дать микрофоном по его лысой башке. Ну, кто сказал, что среди евреев нет идиотов. После его дедушкиного откровения, я получил в редакцию столько неприятных звонков, что я готов был ему в отместку объявить в эфире домашний телефон этого Финберга.
В принципе все гражданское недовольство против него сводилось к одному вопросу: "Что этот твой еврейский тусовщик считает, что язык Пушкина и Лермонтова это язык Третьего Отделения возглавляемого Бенкендорфом?"
Короче говоря, Боже Ты Мой, я очень люблю и чистый русский, и чистый украинский, и чистый идиш и чистый иврит, и очень не люблю "языковых сепараторов" и "евреев-тусовщиков финбергов", уж лучше бы они, как моя бабушка говорили на суржике и не сталкивали между собой людей, и их языки.
Господи, да когда они, наконец, поймут, что нет в природе борьбы между русской и украинской, украинской и еврейской, еврейской и русской языковыми культурами. Есть борьба между русским, украинским и еврейским языковым бескультурьем.
11
Но, оставим, Господи в покое "финберговского дедушку-полиглота" и вернемся к моей бабушке. Перевожу Тебе, Господи на нормальный русский язык то, что она сказала мне на одесском суржике: "Сумасшедший! Зачем тебе Пятикнижие Моисеево? Не ищи себе неприятно-сти. Научись хотя бы, как иноверцы читать по-русски!
Это был удар ниже пояса. Целилась она, конечно, по голове. Но, откуда ей было знать, что я уже год, как был страстно и безответно влюблен в русскую библиотекаршу и ради возможности видеться с ней регулярно посещал читальный зал одной из ближайших библиотек.
Эта библиотекарша считала меня вундеркиндом. А я обманывал ее, как только мог. Даже с трудом читая названия книг, я, тем не менее, с умным видом подходил к книжным полкам, медленно и солидно, как университетский профессор брал какую-нибудь популярную книгу и, морщась, выказывая этим свое пренебрежение к общепризнанному народом автору, водворял ее на прежнее место.
Затем я брал никем непрочитанный фолиант по истории искусства или философии, и уже с видом человека нашедшего именно то, что так долго искал, принимался перелистывать его девственные страницы.
Через неделю ритуал повторялся. Священнодействие длилось регулярно в течении нескольких лет. Вплоть до того момента (мне тогда только исполнилось четырнадцать), когда пришел Магомет и порушил древние идолы.
Роль Магомета, Господи, сыграл мой соученик. Он, как-то, поймал меня за этим, как он выразился, странным занятием и с удивлением поинтересовался у моей первой любви, чем это я тут, собственно говоря, занимаюсь.
Ни о чем не подозревающая библиотекарша решила дать Магомету отпор и недвусмысленно сообщила ему, что я, в отличии он него - Магомета, гениальный мальчик, читающий исключи-тельно интеллектуальную литературу.
На это, Магомет, кстати, Господи, настоящий Магомет, как я не умел читать, без зазрения совести ей заявил, что этот, так называемый, «гениальный мальчик» вообще не умет читать. И, что за всю свою жизнь я так и не сумел прочитать ни одной книги.
Гром погремел. По доселе безоблачному небу в колеснице, запряженной моими многочис-ленными комплексами, промчался мечущий молнии Фрейд. Его движение сопровождал дикий хохот. Он принадлежал, узнавшей всю голую правду, библиотечной Мегере.
Я, Господи, попытался прикрыть обнаженную истину случайно попавшимся мне под руку марксовым «Капиталом». Но, книга основоположника научного коммунизма, как фиговый лист была у меня тут же отобрана, а вместо нее мне был вручен новенький еще никем не читаный Букварь.
Больше в эту библиотеку я не ходил. Храм детской любви был разрушен. По его развалинам бродили шакалы и лисы. Но Ты и в изгнании меня не забыл. Спасение пришло неожиданно и совершенно с другой стороны.
Я, даже, не успел толком опомниться и, как следует посыпать голову пеплом, как моя соседка - студентка филологического факультета, буквально через несколько дней после этого «трагиче-ского» события, уложили меня в свою, далеко не девственную, постель.
Кроме, этого она взяла на себя труд научить меня читать. И сделать она это решила на основе библейского теста. Ей показалось невероятно забавным - лишить меня сразу и юношеских, и литературных, и заодно религиозных иллюзий. Первое и второе ей удалось. С ее легкой руки, я стал и мужчиной, и читателем одновременно.
В общем, благодаря ее недюжинным педагогическим талантам я понял, что в этом мире есть только два пути достижения мудрости: женщины и книги. Вопрос о том, какой из этих путей должен привести меня к Тебе, в ее компетенцию не входил. На этот вопрос я должен был ответить самостоятельно.
Но старт был дан. Без особого труда я вскоре вырвался из ее не слишком крепких объятий и кинулся, со свойственным мне юношеским максимализмом, ухаживать за всеми симпатичными девушками и много читать.
Со временем я понял, что наиболее интересные книги - старые, а женщины - молодые. Что их качество совершенно не зависит от национальности авторов и социального статуса девиц. Еврейские женщины и еврейская литература в особую категорию у меня не входили. В этих вопросе я был полный космополит.
Прежде всего, Господи, я отдал дань великой русской прозе. Арабской и итальянской поэзии. Научился ценить хороший немецкий роман. Игнорируя американцев и англичан, надолго увлекался французами. Но, со временем и им изменил. Вначале с латиноамериканцами, а затем и с японцами.
Закончилось это браком. Да, Господи, я женился на дочери самурая. Нет! Не в переносном, а в буквальном смысле этого слова. Условием заключения нашего брака, с моей стороны было согласия жить в Стране Восходящего Солнца. С ее отказ иметь холодильник.
Она выдержала дольше. Я только два года. Затем я сбежал. Сбежал, как Солженицын на Запад. Но, если для него Западом была Америка, то для меня после жизни в Японии, Западом стал самый, что ни на есть Ближний Восток.
Так, что, как не крути, а от судьбы не уйдешь. В Израиле мне пришлось вплотную столкнул-ся и с еврейскими женщинами, и еврейской литературой. Об одном из таких столкновений, я должен Тебе рассказать.
12
Каждый раз, приезжая в Израиль (это было уже после того, как уехал работать за границу), я заходил к своему другу известному поэту и очень грамотному книжнику (в смысле ценителю и знатоку книг) Володе Тарасову.
На этот раз перед вылетом по телефону он мне сообщил, что политические дела в Израиле … (непечатное слово). А вот в области изящной словесности … (слово печатное, но нескром-ное). Короче, приезжай - сам все увидишь.
Повод увидеть, а так же услышать представился буквально на следующий день. Но, за день до этого, т.е. в день моего приезда, в доме у Тарасова я уже с порога наткнулся на его изрядно выпившее тело.
От доброжелателей я еще перед отъездом узнал, что после самоубийства друга-художника Тарасов около месяца не выходит из запоя. Но литературный Иерусалим - без Володи не Иерусалим. И не пообщаться с ним для меня значило - не побывать в Иерусалиме.
Еще в аэропорту я предпринял меры предосторожности - закупил качественный алкоголь и где-то в районе 22.00 переступил порог его «околобазарной» квартиры.
Рядом с телом Тарасова я нашел еще одно подвыпившее тело. Оно принадлежало скандально-знаменитому и по ту и по эту сторону таможенной черты, писателю и журналисту Исраэлю Шамиру.
Это тело, не дав мне даже выпить первую рюмку водки с радостью сообщило, что оно недавно прошло обряд крещения и теперь зовется не Изей, а Адамом.
Я перевел дух, выпил и, совершенно не разделяя его радость по поводу этой метаморфозы, заявил, что с моей точки зрения, акт крещения - это вполне логичный финал, ожидающий всякого еврея-космополита и коммуниста.
Завязался спор. Достаточно принципиальный, но вполне интеллигентный. Без - «кто ты такой» и мордобития. В ходе спора выяснилось, что ново-крещенное тело Шамира (фамилию он, как и небезызвестный персонаж "Собачьего сердца" решил не менять), совершенно не было пьяно, а только прикидывалось и, вполне могло в здравом уме и твердой памяти отвечать за свои слова и поступки.
По ходу дела бывший Изя сообщил мне, что крещеный еврей - уже не еврей. Что, по словам апостола Павла (в иудейском девичестве Савла) в христианстве нет «не эллина не, не иудея».
А так же, что я должен теперь видеть в бывшем журналисте-скандалисте не представителя богоизбранного народа, а истинно православного человека со всеми вытекающими из него последствиями. То есть этакое благолепное существо ангельского чина.
Хочу заранее, Тебя, Господи, предупредить, что в отличие от большинства «отшувевших» (от слова "тшува" - возвращение к вере отцов) в Израиле соплеменников к пониманию роли и задачи иудеев в этом мире, я пришел еще в бывшем Советском Союзе через христианскую культуру. За что ей искренне и благодарен.
Именно она в те времена, когда слово "жид" с успехом конкурировало со словом еврей, давало мне пищу для ума и сердца. Именно картины протестанта Рембрандта, иконы православного Рублева и скульптуры католика Микеланджело, а не бездарная писанина еврейско-пролетарских поэтов и заезженные местечковые мелодии ярких представителей советской эстрады внушали мне уважение к истории, культуре и религиозным традициям собственного народа.
Да я, Господи, знал все, или почти все, о Мене, Мандельштаме и Пастернаке. Я имел представление о том, как шли к успеху Рубинштейны и Антакольские. И не в коем случае за это их не осуждал.
Но ведь, мой Боже, были ведь еще и Левитаны, и Жаботинские! Были люди, которые прекрасно вносили свою лепту в русскую и нерусскую культуру, оставаясь при этом евреями.
Что же касается «не эллина, не иудея», то я Изе так и заявил, что апостол явно выдал желаемое за действительное. Где это ты Изя, прости Адам, видел христиан без национальности. Если такие и имеются - то только среди бывших евреев. Да и те держат фасон недолго. Рано или поздно приходит какой-нибудь Торквемада, Хмельницкий или Гитлер и напоминает им про их еврейскую «кузькину мать».
А кроме этого, Адам посмотри внимательно в зеркало и честно признайся, что твое благолеп-ное личико если и просится на православную икону, то только в образе мытаря или храмового менялы. И не забывай, что на Руси с древних хазарских времен существует прекрасная традиция бить еврея не по паспорту, а по морде.
Так, что давай сейчас выпьем за то, чтобы завтра тебе не представилась возможность доказать мне обратное и проявить свою истинно христианскую сущность, подставив под удар какого-нибудь антисемита не только левую но и правую щеку. Аминь!
Далее, Господи, спор перешел в более спокойное русло и затронул ряд политических вопросов, по которым мы с неофитом Адамом опять не сошлись во мнении.
Он, оказывается, опубликовал в память о недавно представившемся арабском философе свой очередной антиизраильский памфлет в тексте, которого не упустил возможности пройтись, а заодно и потоптать своими небольшого размера ножками огромных размеров фигуру бывшего штангиста, а ныне редактора иерусалимского литературного журнала "Лунное Затмение" - Михаила Вайскопфа.
Но поспорить нам с ним не удалось. Водка кончилась. Тарасов впал в депрессию и безапелля-ционно заявил, что в доме поэта не говорят о прозе.
И что те, кто не хотят больше пить водку могут идти … а заодно пригласил нас независимо от нашей политической и религиозной платформы прийти завтра послушать его стихи на вечере организованном редакцией этого самого иерусалимского "Затмения".
Читать стихи он собирался в магазине русско-израильского издательства "Шушера", на полках которого в этот момент стояли и мои, и Изины книги. Мы согласились и тихо разошлись по домам.
13
Я, Господи, пришел в магазин чуть раньше, пошарил по полкам и, взяв в руки книгу Клаузивица, углубился в его рассуждения о войне. Народ сходился по большей части мне неизвестный. Красивых женщин было мало. Из этого я сделал вывод, что с литературной точки зрения мероприятие не будет стоить даже выеденного яйца.
Этот секрет мне открыл еще один мой друг - самый известный израильский поэт, писатель и журналист Михаил Генделев. Познакомились мы с ним, кстати, на его же поэтическом вечере, при очень смешных обстоятельствах.
Меня, сразу по приезду в Израиль, как бывшего режиссера, т.е. человека имеющего представление о том, как выглядит зрительной зал, организаторы вечера попросили, в виде одолжения, постоять в дверях - проверить билеты.
В результате, я настолько проникся всей полнотой возложенной на меня, как профессионала ответственности, что даже отказался без билета пропустить Генделева на его собственный вечер. Я его тогда в лицо не знал. Хотя, стоило б догадаться!
Во-первых: по шутовскому костюму и бутафорской бабочке на плече. И во-вторых: потому, что за ним, как за шелудивым псом, в зал без билетов пыталась прорваться целая стая литератур-ных сучек.
Он их, как правило, водил за собой. И причиной этому были не их поэтические таланты. Генделев был всегда суеверен и считал, что качество исполняемых им стихов, а следовательно и успех у публики, в немалой степени зависит от количества присутствующих на его мероприятиях смазливых клакеров (хлопальщиков) женского пола.
Это, был для меня, кстати, первый в Израиле урок практической диалектики. Второй урок, того, что количество перерастает в качество и наоборот, Генделев дал мне после того, как стал работать на Бориса Березовского, а за одно посвящать ему свои стихи. До этого он был хоть и нищим, как "синагогальная крыса", но приличным поэтом и другом.
Черчилль, как-то сказал, что "власть развращает, а абсолютная власть развращает абсолют-но". Поэта Генделева развратила абсолютно не власть. У него ее никогда не было и не будет. Его испортило подобострастное, я бы даже сказал, лакейское восхищение теми, у кого она есть. А это, как Ты сам понимаешь, Господи, не способствует улучшению литературного, а тем более поэтического вкуса.
Но, кто сейчас, Боже мой, спорит о вкусах? Особенно там, где его просто не может быть. Томас Манн намекая на Германию 30-х годов прошлого века писал: "Хороший вкус не был сильной стороной того времени". Что бы он сказал, если б вплотную столкнулся с русско-израильской литературной критикой начала XXI века.
Она настолько срослась, спилась и переспалась со своими писателями и поэтами, что ей сказать им правду об их шедеврах - это значило бы просто не промахнувшись плюнуть себе в лицо. Скорее всего потому, что кормились-то они в общем из одной министерско-культурной кормушки. А если и сорятся, так только из-за того, что, кто-то из них вне очереди приблизился к ней слишком близко.
И так, как хозяева этой кормушки постоянно требовали от своих паразитов ("пара" - на, "сит" - хлеб, дословно с греческого "нахлебников") в должном порядке имитировать в столице Израиля бурную литературную жизнь, руководству журнала "Лунное Затмение" периодически, для отвода глаз, приходилось устраивать мероприятия, на которых практически никогда (если это только были не генделевские вечера) не приходило много красивых девиц.
Зато стайками залетали поэты. Один из них, толи по кличке, толи по имени Король, был известен тем, что в промежутках между поэтическими вечерами подрабатывал на паперти у реформистских и консервативных синагог. А также выциганивал последние копейки у ветеранов войны, обещая издать по дешевке их военные мемуары.
Завсегдатаем подобных мероприятий также была средних лет семейная пара с фамилией напоминающей низание швейной машинки. Он - художник, она - поэтесса. У него милая борода, у нее томный взгляд. Из-за привычки ходить гуськом и обязательно вмести, но не в коем случае за их талант, я про себя называл их "Мережковский и Гиппиус".
Так же, среди знакомых мне лиц, зашедших на слабо-тлеющий поэтический огонек в магазин-издательства "Щушера" трудно было не заметить слонообразную фигуру молодого и, по словам знающих людей, довольно талантливого поэта Пети Птаха. Он возник на поэтическом горизонте не так давно, но уже с успехом сумел заслонить собой более мелких, как в физическом, так и в литературном отношении собратьев по перу.
Затем мое внимание, Господи, привлек некий Сошкин, как позже выяснилось плохой поэт, но прекрасный клерк-распорядитель ожидаемого поэтического вечера. Именно благодаря его администраторскому словоблудию я так и не смог дочитать до конца вступительную статью к книге немецкого милитариста, но зато узнал, кто сейчас правит бал в "Лунном Затмении".
С этим журналом я был практически не знаком. В постсоветские края он не доходил. Но я хорошо знал его бессменного редактора Михаила Вайскопфа. Несколько лет назад он провел финишную черту в наших отношениях, решив без моего ведома опубликовать в своем "Затме-нии" принадлежавший мне материал. Вопросы этики его мало интересовали. У него всегда были дела и по важнее.
Увидев его издалека, я снова, проявил повышенный интерес к милитаристу. Но не тут то было. На подиум взошла жена, муза и соратница Вайскопфа - Лена Толстая. Да, да, Господи, внучка того самого знаменитого советского классика Алексея Толстого, который затрахал всю современную ему литературу своими "хождениями от большевиков и обратно".
Не заметить ее было практически невозможно. Ее внешние таланты могли бы сравниться по габаритам только с талантами поэта Птаха, да и то не в его пользу.
Она была, чем-то очень расстроена. И, как мне показалось издалека, причиной ее расстрой-ства был некто иной, как неофит Изя-Адам. Вокруг них на мягких лапках ходилл уже упомяну-тый Сошкин. Пластическую композицию завершал В.Тарасов.
Он, грудью, в которую уже успел влить что-то горячительное, пытался закрыть проход к Шамиру. Но это ему явно не удавалось и теснимый Леной Изя, в соответствии с рекомендациям немецкого стратега Клаузивица покинул невыгодную ему позицию. Иначе говоря, попросту - вышел вон.
Во всей этой сцене. Боже, было что-то антибиблейское. Огромных размеров Голиаф обратил в бегство маленького Давида. Тарасов тоже исчез. Этим временем народ заполнил поэтическое пространство книжного магазина и культурное мероприятие, руководимое поэтом-администратором началось.
Что именно он мяукал согласно протоколу, я не услышал. Неизвестно откуда возникший за моей спиной Тарасов попросил меня выйти на улицу. То, что я, Господи, увидел, у входа в магазин, внешне напоминало сцену Тайной Вечери, написанную художником антисемитом по заказу Сионских Мудрецов.
В центре стоял Изя Шамир. Вокруг него сгрудилась стайка молодых поэтов. Общий фон, отвлекая внимание от Изи, портил своим гренадерским видом выбритый под буддийского монаха Петя Птах.
Обсуждению подлежала тема: "Возмущаться или не возмущаться поведением организаторов поэтического вечера, выгнавших из магазина пришедшего послушать стихи Шамира".
Мнения разделились. Роль Иуды в этот раз взял на себя Птах, заявив, что не стоит из-за такой ерунды, как изгнание журналюги-менялы из храма искусства, подвергать опасности собственную поэтическую карьеру.
Шутка ли? Такая демонстрация независимого мнения может, не понравится громовержцу-редактору Вайскопфу и он, того гляди, откажет бунтующим титанам от теплого места на страницах своего литературного "Затмения".
Однако, если вид Петра-Иуды хоть немного, но все-таки мог оригинальностью режиссерско-го решения потешить глаз опытного театрала, то виновник торжества Изя-Адам на роль Иисуса явно не тянул.
Эта мизансцена приобрела логический смысл, только тогда, когда в заколдованный круг трусливых заговорщиков, дыша перегаром, как Змий Горыныч, вступил Тарасов.
Вовочка, где-то еще раз принял на грудь и окончательно осмелев, заявил, что, как поэт, регулярно печатающийся в этом журнале, он имеет полное право приглашать на прослушивание своих стихов кого хочет и когда хочет, а посему: пошли они эти .... бюрократы. И с криком «ура» он повел на штурм поэтического Олимпа не слишком уверенных в себе литературных титанов.
В магазин мы вошли без помех. Кое-кому даже достались сидячие места. В частности Изе. Он скромно присел в последнем ряду недалеко от выхода. Я стал рядом с ним и бросив рассеянный взгляд в зал почувствовал исходящее из первых рядов напряжение.
Не прошло и нескольких секунд, как это напряжение приобрело вполне реальные аудио и визуальные очертания и материализовалось в виде вскочившей со своего олимпийского места Лены Толстой.
Она с диким криком: "Иди вон отсюда коммунистическая сволочь", как взбесившаяся слониха понеслось в сторону мирно притаившегося у входа в Изи Шамира.
Должен Тебе сказать, мой Всемогущий Боже, что от ее бешеного "иди вон" из своего гроба после трех суток проведенных на том свете смог бы вскочить на ноги не только евангельский Лазарь, но и все ветхозаветные покойники в Долине Иософата.
Если бы мы в этот момент не находились в закрытом помещении с толстыми стенами, то издаваемый ею звук Ты бы мог легко принять за трубный зов своего ангела оповещающего о конце света.
И еще. Должен Тебе сказать, что я больше никогда и ни при каких обстоятельствах не буду сомневаться в том, что Эйнштейн со своей теорией относительности был прав. Время для каждого из нас течет по-разному.
Как Лене Толстой удалось преодолеть в одно мгновение семь или восемь метров разделявших ее и Изю, так и останется для меня загадкой. Это был поистине волшебный полет вагнеровской Валькирии в лучший (предклемактерический) период ее жизни.
Я сделал шаг в сторону, и это спасло мою больничную кассу от непредвиденных затрат. Изя не успел и глазом моргнуть, как восемь или десять, а может и все двенадцать богатырских ударов, с разворота, с плеча, по-русски были нанесены в верхнюю, возвышающуюся над стулом, часть его тщедушного тела.
В ее движениях, Господи, был истинный размах православной души, подмеченный еще моим талантливым земляком Исааком Бабелем в его прекрасном рассказе об одесском погроме: «История моей голубятни».
Но знала ли Лена, что, избивая скандального журналиста за его провокационные высказыва-ния в коммунистической российской прессе в адрес ее горячо любимого мужа, она уже фактически бьет не автора статьи в газете «Правда», а своего единоверца. Думаю, Господи, знала. Ведь Изя о том, что он теперь Адам - разве что на Стене Плача не написал.
Да и сам он в этот момент был не на высоте. Я имею ввиду не высоту стула. Куда делась его благолепность? Даме он, правда, тумаками не отвечал. И это его характеризует как кавалера. Но не как христианина, который должен был бы по ходу развития сюжета подставлять щеки то с одной, то с другой стороны?
Стыдно, Господи, сказать - Изя так и остался местечковым евреем. Ерзал на стуле и защищал-ся от ударов как мог. На его счастье Лена оказалась от начала и до конца русским человеком и быстро выдохлась. Если бы она была индусской, а еще того хуже многоруким Шивой, то для Изи эта публичная экзекуция закончилась бы не раньше чем через пол часа.
Короче говоря, через несколько минут Изя снова оказался выброшенным на улицу. За ним, возмущенная совершенно не поэтическим зрелищем, к выходу просочилась, уже не жаждущая поэзии толпа.
В зале магазина осталось около пятнадцати человек, большая часть которых согласно утвержденному сценарию должна была зачитывать собственные стихи. Услышать их шедевры мне так и не удалось.
Сошкин, как и положено клерку-распорядителю говорил не стихами, а прозой: "Тарасов это ты во всем виноват. Зачем ты привел Шамира на мой вечер?" Тарасов, окончательно протрезвев от виденного и услышанного, наивно переспросил: "На твой?" "Да - ответил Сошкин - на мой!"
Надо отдать должное Володе. В этот момент в отличие от Шамира он оказался на высоте. Он даже не ругался и не кричал. Он довольно тихо ответил поэту-распорядителю: "Ели это твой поэтический вечер, то в этом случае сам читай свои дерьмовые стихи".
Я конечно же не остался. Хотя ощущение у меня, мой Боже, было двоякое. С одной, то есть с идеологической стороны я был солидарен с истеричкой Леной Толстой и ее мужем Вайскопфом, который в течении всей этой вакханалии соблюдал по истине олимпийское спокойствие и наслаждаясь зрелищем стоял в стороне. Его и Ленины политические взгляды, мало чем отличались от моих.
С другой, с эстетической стороны, меня отталкивала от этой сладкой парочки их местечковые литературные амбиции и чувство, которое лучше всего сформулировал Сергей Довлатов, сказав, что после коммунистов он больше всего не любит антикоммунистов.
14
Еще из советской школьной программы я, Господи, усвоил, что крайности совпадают. Это один из законов диалектики я много раз проверял на собственном опыте и особенно никогда не удивлялся тому, что антикоммунисты, например, так же похожи на коммунистов, как семиты на антисемитов.
Раушнинг однажды спросил у Гитлера, нужно ли убивать всех евреев. Фюрер ответил: "О нет, напротив, если бы евреев не существовало, следовало бы их выдумать. Нам необходим враг видимый, а не только враг невидимый и неуловимый.
Еврей всегда сидит в на самих. Но нам легче победить его в его телесной форме. А не в облике незримого демона. Еврей во всем противоположен немцу, но при этом в них есть много общего.
Сходство их так велико, что их можно было бы принять за двух братьев. И какая битва должна разразиться между ними! На карту тут поставлена судьба всего мира!.."
Поверь мне, Господи, этому выросшему до сатанинских высот мелкому арийскому бесу в еврейском вопросе можно полностью доверять. Среди евреев, так же как и среди немцев полным полно проходимцев. Ну и что? А у кого их нет?
Основатель и первый глава восстановленного через две тысячи лет еврейского государства Бен Гурион абсолютно спокойно реагировал на то, что в его новой стране начинают процветать обычные для всех народов человеческие пороки.
Что в Англии нет проституток, а во Франции нет наркоманов? Что Япония за одну ночь избавилась от всех крупных и мелких воров? А Италия от мафиози? Почему же тогда только одни евреи обязательно должны обрасти крыльями от пяток до головы, как Твои серафимы?
Нет, я, конечно, должен Тебе, честно сказать, что есть, есть, все-таки, одна национальная черта за которую нас можно заслуженно не любить. Мы хотим, чтобы нас все без исключения, в том числе и антисемиты, очень любили.
В достаточно тяжелые для меня, Господи, времена, на первой стадии моего пребывания в Израиле, мне пришлось подрабатывать охраной бывшей проститутки. Она уже наторговалась своим телом и решила завязать. Благо к ней посватался в законные супруги бывший клиент-араб.
Я должен был в течении трех месяцев отгонять от ее дома навязчивых посетителей и гулять за руку в соседнем саду с ее дебильным ребенком. Ни первое, ни второе занятие не доставляли мне особенного удовольствия. Поэтому, кроме зарплаты, которую я от нее получал, по условию нашего контракта, она должна была мне рассказывать какие-нибудь оригинальные истории произошедшие с ней во время исполнения ею своей сексуально-трудовой повинности.
Конечно, чтобы пересказать Тебе хотя бы половину из ее историй мне пришлось бы для этого писать отдельную книгу. Так, что я ограничусь только коротким резюме и скажу о том, что эта дамочка думала о евреях.
Дело в том, что именно это ее мнение лучше всего и характеризует тот самый главный, уже указанный мною, недостаток, отличающий мой народ от других.
Сама она, Господи, если не ошибаюсь была москвичка. По национальности толи марийка, толи мордовка, толи татарка. Евреев она не очень любила и предпочитала обслуживать израильских арабов. И виновен в этом был один ее очень нудный клиент.
По национальности он был одесский еврей, а профессии журналист. Он от нее кроме секса, который ему, как она мне сама говорила, нужен был только в течении нескольких секунд перед сном, требовал искренней и чистой любви.
Да, я прекрасно понимаю, Твое справедливое негодование. Вместо того, что бы поведать Тебе что-нибудь "этакое" из множества историй услышанных мною от жрицы продажной любви, я пудрю Тебе мозги каким-то философствованиями и предлагаю вместо "клубнички" какое-то резюме.
Э-эй! Господи! Не балуй! А то вообще перестану писать. Если Ты думаешь, что я пишу эту книгу, для того чтобы тебя развлечь, то тогда лучше читай какой-нибудь порнографический роман. Еще не хватало, что бы я Тебя на этих станицах "дешевой парнушкою" развлекал?
Короче, слушай, Боже, сюда и не веди себя, как старый подофил на детской спортивной площадке! В чем "цимес" (смак) этого резюме? Во-первых: в том, что большинство "детей Сиона" до ужаса хотят от антисемитов нежности и любви, так же, как некоторые журналисты чистых стремлений от проституток.
И во-вторых: этим ее клиентом оказался мой старый знакомый - алкаш и ворюга Серега по кличке "Шарик", некоторое время занимавший должность руководителя киевской штаб-квартиры "Асешиейтед Пресс". Он, Господи, своей любовью довел эту бедную, работящую женщину до такой степени самоотдачи, что она, в тайне от своего ревнивого араба, готова была даже бесплатно читать ему пред сном еврейские сказки.
Но этой любвеобильной скотине и этого было мало. Как я, Господи, позже выяснил, он сделал все для того, что бы и украинский народ его тоже сильно "любил". Это он собственными руками в течении нескольких лет блокировал, поступающую по линии своего агентства информацию, подтверждающую массовый Голодомор З0-х годов.
Если бы за несколько лет до начала Оранжевой революции его из агентства вежливо не попросили, то актуальные сведения с киевского Майдана поступали бы в "АР" исключительно от проституток какого-нибудь ближайшего к Крещатику борделя.
Политический противник Бен Гуриона, прекрасный журналист, писатель и основатель самой крупной в Израиле правой партии Зеев (Владимир) Жаботинский по этому поводу категорически заявлял: "Мы народ, как все народы, не лучше и не хуже. В качестве условия равноправия требуем признать за нами право иметь своих мерзавцев, как и все народы".
Он так же, Господи, утверждал, что одним из признаков полноценной и окончательно сформировавшейся нации является ее нецензурный сленг. Что-что, а пышности и колоритности еврейского мата могут позавидовать даже тупоголовые американцы со своими проевшими всему миру плешь "голливудскими факами".
Формат этой книги, Господи, не позволяет мне использовать нецензурную брань, но если бы это было возможно, я бы сейчас, прямо на этой странице доказал Тебе, а заодно и всем антисеми-там, что евреи и в этом вопросе абсолютно полноценный и всесторонне одаренный народ.
А то, что кому-то не нравится, что наша одаренность выходит за, созданные в их больном мозгу, идеальные рамки и включает в себя определенный процент воров, жуликов и убийц, то это, как говорил в Одессе мой сосед врач-гинеколог : "Это не ко мне! Это к психиатру!"
Да, есть! Есть! И еще раз есть, Господи, у нас недостатки! Но, мифов о нас значительно больше. Например, миф о том, что евреи в основном симпатизируют левым париям, а среди сторонников правых их меньшинство. Ведь это же, Господи, абсолютный бред! Евреи всегда выбирают ту сторону, которая не проповедует в данный момент национализм.
15
Однажды, я сделал для себя довольно любопытное открытие. Оказывается, Господи, политиче-ские позиции людей формирует не их идеология, а их физиология. А ну-ка вспомни, Господи, откуда взялось разделение на правых и левых? Да, именно, от того, с какой стороны садились депутаты во французском Конвенте.
Так вот, выбирая себе место, они, скорее всего, руководствовались подсознательными импульсами, продиктованными активными и пассивными сторонами их мозга.
У кого правое полушарие преобладало над левым, те садились с левой стороны. И, наоборот, у кого активнее работало левое - садились справа. А у того, у кого в голове было хоть какое-то относительное равновесие выбирали себе место посередине. В так называемом "болоте".
И еще одно наблюдение. Фрейд утверждал, что художниками становятся те, кому в детстве родители запрещали размазвать по полу результаты собственной дефекации. А вот в политику, Господи, как мне кажется, идут прежде всего те, кто обделался от того, что в юности его мальчик "обидел" или девочка "не дала".
Именно поэтому они всю оставшуюся жизнь пытаются усесться в депутатские и министер-ские кресла, чтобы оттуда заставлять, как можно больше людей размазывать их же собственное фрейдистское дерьмо.
Господи, да откуда этот сумасшедший еврей свалился на голову всего цивилизованного человечества. То же мне "откывака эротических тайн". Можно подумать, что до него никто не догадывался, где у людей два самых слабых места.
Да еще древнекитайские мудрецы говорили: "Если хочешь разобраться в голове, загляни под хвост. Если хочешь разобраться с тем, что творится под хвостом, займись головой".
Юнг, свое время самым серьезным образом повлиявший на взгляды политиков очень высокого ранга, считал иначе. И даже как-то своему учителю Фрейду в сердцах заявил, что его мозг "не приложение к половым железам". Но, это не помешало ему, в отличии от сдержаного в сексе Фрейда, до конца своих дней зажимать пациенток в темном углу своего кабинета.
Знаешь, Господи, благодарю Тебя, что я родился довольно милое время и вырос на почве, которую столетиями утрамбовывала европейская культура. Еще недавно здесь верхом общест-венного неприличия было показывать на улице пушкинскому Дон Жуану голую пятку правой или левой ноги.
Еще пятьдесят лет назад Владимира Набокова в США могли упечь в тюрьму за "эротический" роман "Лолита". А за сто лет до него во Франции художнику Энгру на вопрос: "Как это он мог одновременно быть автором величественного полотна «Жанна д'Арк» и откровенно порнографи-ческой картины «Турецкая баня»?" пришлось отвечать: «Я писал их разными кистями».
А Ты думаешь, Господи в Вавилоне был полный разврат. Это сказки комментаторов Библии. В настоящем - историческом, а не теологическом Вавилоне, целующейся в общественном месте женщине отрезали оба уха, а мужчине верхнею губу.
Вавилонская блудница - это, скорее всего собирательный образ, воплотивший в себе все сексуальные фобии первых христиан. Они буквально с дня надень ждали Второго Пришествия и по рекомендации апостола Павла даже в браке вели себя, как ангелы во плоти.
Чтобы, сегодня не стать ханжей нужно, Господи, внимательно читать Библию. Ведь и за Давидом, и за его сыном Соломоном по части секса имелись большие грехи. Но, не мне грешному тыкать в них плацем и закрывать глаза на откровенно эротическую часть Священного Писания под названием «Песня Песней».
И хотя, по мнению большинства, как еврейских, так и христианских мистиков в этих стихах, на самом деле, описаны не любовные отношения между мужчиной и женщиной, а страстное влечение к Тебе Господи человеческой души, тем не менее, Ты, как автор Библии, должен, неплохо разбирался в запутанных вопросах, как в двуполой, так и в однополой любви.
На всякий случай еще раз напомню тебе про Садом и Гомеру. Про печально закончившиеся контакты "сынов Божиих", т.е. ангелов с "человеческими дочерьми". Про не сыновьи действия сына Хама, который по одним данным кастрировал, а по другим изнасиловал своего пьяненького отца. А посягательства Исмаила на "чистоту" брата своего Исаака. А индивидуальные игры Онана.
Приведу Тебе, Господи, еще один интересный факт имеющий, не только сексуально-теологичекое, но и политические значение. Я говорю о роли Первосвященника в Твоем Иерусалимском Храме.
В древнееврейском государстве, особенно в кризисных ситуациях, он играл иногда первосте-пенную роль. Его смерь, а следовательно и избрание Синедрионом нового Первосвященника, так или иначе, вынуждал бы иерусалимскую политическую верхушку тасовать новые карты в их не всегда чистой игре.
Так вот, этому Первосвященнику, который должен был входить один раз в год (в Судный День) в Святая Святых и произносить там Твое тайное имя, во-первых: не давали заснуть до этого целые сутки, а во-вторых привязывали веревку к ноге.
За веревку его вытаскивали, если Ты его убивал. А спать не давали чтобы у него во время сна не было случайных поллюций и он этим самым не осквернил в Твоих глазах себя и свой народ.
Кто его, Господи, знает, может быть, именно в связи с этим Иисус тоже требовал от своих апостолов бодрствовать в Гефсиманском саду. Он же готовил их в первосвященники новой церкви. И даже обижался на них за то, что те, не смотря на его многократные просьбы, они каждый раз засыпали, как дети во время его страстной молитвы: "Да минует меня чаша сея..."
16
Но оставим пока Библию. Вот Тебе пример из сказки. Помнишь, Господи "Спящую Красави-цу"? Надо, кстати, заметить, что сказки своими архитипическими образами, усвоенными людьми еще в детстве, могут самым непосредственным образом влиять ход не только сексуальной, но и политической борьбы.
Обрати, Господи, внимание на Юлию Тимошенко! В чем по Твоему, если серьезно задумать-ся, ее политический успех? В экономических достижениях? В международных связях? Отнюдь.
Ее успех, о мой Боже, заключается в том, что она классически отработала образ политической Золушки. И поэтому охочий до сказок украинский народ сразу же на подсознательном уровне почувствовал в ней до боли знакомую героиню.
А вот роль Красной Шапочки в этой украинской сказке досталась очень прогрессивной социалистке Наталье Витренко. Ее динамические движения, вокруг Серого Волка за маской которого, по ее мнению скрывается МВФ (Международного Валютного Фонда) уж очень напоминают воинственно-сексуальные танцы краснокожих из племени "тумба-юмба" .
К сожалению, так и не удалось другой украинской политической диве - Инне Богуславской пройти туры на роль Дюймовочки. Толи из за отсутствия дополнительного финансирования, толи из-за не качественного пиара, выразившегося в излишней резкости поведения, народ Украины признал в ней не милую, порхающую с цветка на цветок, интеллектуалку, а скандальную старуху из сказки Пушкина "Золотая рыбка".
Но судя по ее амбициям, Господи, у нее еще все впереди. Ведь женских сказочных образов, слава Тебе, хватает. И по моим наблюдениям их даже можно менять несколько раз в течении одной парламентской сессии. Народ это только развлекает.
Например, после того, как Юлия Тимошенко удачно сыграла роль Василисы Премудрой забросав спрятанными в рукавах апельсинами Кучму-Кощея, ее ждал провал в роли заботливой Герды вырывающей мальчика Ющенко-Кая из холодных объятий Снежной Королевы - Петра Порошенко.
Это нисколько ее не смутило. На новых парламентских выборах она победила, создав себе имидж скромной и трудолюбивой украинской девочки с одной туфлей на босой ноге.
17
Теперь, Господи, вернемся к Спящей Красавице. Помнишь, как ее там разбудил долгожданный герой? Поцелуем? Как бы не так! Поцелуй - это правка редактора. В оригинале "долгожданный" в виде реанимации использовал, извини за выражение, свой фаллос.
Хотя, чего, Боже мой, извиняться? На русском языке мы с Тобой это слово используем практически каждый день, даже не подозревая о его истинном происхождении. Сравни, как произносится русский "палец" и греческий "phallos".
Только прошу Тебя, Господи, не суетитесь! Пути Твои, Сам знаешь, неисповедимы! Следующий раз, когда будешь указывать свом пальчиком кому-нибудь путь в Землю Обетован-ную вспомни, что в некоторых странах Твой указующий жест могут воспринять, как явное оскорбление. Особенно, если Ты это сделаешь средним пальцем. Кстати, традиция, показывать этот палец у европейцев возникла из жеста, которым указывали на - кинедов (мужчин проститу-ток).
Лично я, Господи, человек воспитанный в чисто русской традиции ненормативной лексики с вкраплениям еврейских диалектных ругательств и сопутствующих им вульгарных жестов, долго не мог, попав в Европу, научиться приказывать средний палец вслед нежелающим останавли-ваться машинам.
Я читал, что в Тибете при встрече показывают язык. Что эскимосы, живущие рядом с рекой Коппер в качестве приветствия бьют друг дружку по голове. Что жители Океании потирают друг другу спины. А австралийские папуасы прикасаются руками к половым органам.
Вообще-то, Господи, с жестами нужно быть осторожным. Например, сумасшедший извраще-нец римский император Калигула, живший практически в то же самое время, что Иисус, был убит в результате заговора начальником собственной охраны трибуном преторианской когорты Кассием Хереа, за то, что позволил себе оскорбить его, непристойным для римского офицера, "папуасским приветствием".
Приблизительно так же я мог пострадать, когда на вопрос своей бывшей японской тещи: "Буду ли ты еще кушать?" - провел ребром правой ладони по собственной шее, пытаясь ей дать понять, что я по горло сыт ее сушами. Так она, "чертова ниндзя", с перепугу побежала за тестем "самураем", крича на весь дом: "Он хочет отрезать мне голову!"
Откуда ей было, Господи, знать, что в краях, где я вырос и долго жил традиции ритуального "харакири" с последующим отрезанием головы появилась совершенно недавно в эпоху предшествующую Оранжевой революции. И только в отношении излишне любопытных журналистов.
С другой стороны, меня порадовало то обстоятельство, что я женился на японке, а не на папуаске из Новой Гвинеи. В случае если бы я породнился бы с папуасами, то мне не только пришлось каждый день, здороваясь трогать их за "живое", но и в случае безвременной кончины моей жены, скушать ее гениталии.
Ну, а если бы я отдал Тебе душу раньше чем она, то мой, назову его: "палец", был бы немедленно съеден без соли и перца моею вдовой. И это, Господи, не было бы с ее стороны проявлением кулинарных излишеств. У этих папуасов, приблизительно так выглядят похороны.
Интересно, а какие у них сказки? Есть ли у них образы сказочных героинь? Как бы, например, выглядела: папуасская Дюймовочка или папуасская Золушка, или папуаска Красная шапочка?
Ой, Ты знаешь, Господи, лучше об этом не думать! Наверняка, если бы в их сказке папуас-скому принцу пришлось по размеру туфельки подбирать себе невесту, то ему бы для экономии времени и средств приносили ее правую или левую ногу.
Что, что? Нет, Господи, японка выбрала меня не по размеру ноги. Ей просто страшно хотелось выйти замуж за еврея. Она в одном из своих японских журналов вычитала, что японцы после евреев самый читающий в мире народ.
18
Нет, Боже мой, я познакомился с ней не в библиотеке, а в иерусалимском кибуце "Рамат Рахель". Название этого израильского колхоза дословно на русский язык не переводится. Оно по смыслу примерно обозначает: "Вид с возвышенности на могилу праматери Рахель".
С холма, на котором расположен этот кибуц хорошо видна дорога из Иерусалима в Вифлеем, на обочине которой находится гробница второй - любимой жены патриарха Иакова и матери двух его сыновей: Иосифа и Вениамина.
В этот аппендикс левого сионизма меня, Господи, занесла жизнь после того, как я разочаро-вавшись в идеологии правого сионизма и покинул, находящееся в самом сердце окупированной Израилем Палестинской Самарии, еврейское поселение Санур. Основание этого поселения стало результатом незалеченной еще в Советском Союзе шизофрении у некоторых руководителей поселенческого движения.
Они окружили колючей проволокой, стоящую на холме старую турецкую казарму с прилегав-шей к ней мечетью. Затем настроили вокруг них убогие бетонные караваны (одноэтажные домики самой примитивной конструкции) и решили назвать это, Тобою забытое место, поселением для творческих работников - выходцев из СССР.
Идея провалилась с треском. Максимум на что им удалось подбить людей, так это на то, чтобы сделать там бесплатные мастерские для скульпторов-литейщиков и убедить свое тупоголовое начальство устроить в здании опустевшей мечети театр.
Видит Аллах, я долго сопротивлялся. Убеждал товарищей сионистов, что это кощунство не будет иметь успех. Но, кто меня, Господи, слушал?
"Твое дело не рассуждать, а ставить спектакли к сорокалетию создания нашего государства" - полубаском заявила мне активистка поселенческого движения моя землячка по имени Инна Винярская, поправив, видимо для пущей убедительности, кобуру с пистолетом на правом боку.
Именно из за этого пистолета и из-за двух грузинских кинжалов, которые привез из Тбилиси, я, Господи, так и не смог поставить в турецкой мечети патриотический израильский спектакль.
Из пистолета я выстрелил прямо у Инны в машине. Она решила показать мне, как из него нужно стрелять. При этом, она забыла вынуть из ствола патрон. Я же по старой морпеховской привычки разрядил оружие в сторону прежде, чем его рассмотреть.
Ее машина в одно мгновение лишилась левой задней двери, а я доверия самого активного из руководителя поселенческого движения, говорящего на русском языке.
Второй казус, Господи, со мною произошел, через неделю. По условию моего бесплатного проживания в этом еврейском анклаве, окруженном со всех сторон арабскими деревнями, как кошка в мартовскую ночь котами, я должен был ежедневно обходить колючую проволоку с внутренней стороны.
После истории со стрельбой по дверям в движущейся машине, оружие мне, конечно, мог бы доверить только абсолютный кретин. Такие, конечно, были и среди поселенцев, но и они не торопились мне отдавать свои пистолеты. Вот я и прогуливался на глазах у умирающих от смеха арабов с двумя грузинскими кинжалами за поясом.
Но, в один прекрасный день мой вооруженный до зубов патруль наскочил на, приехавшего проверять охрану поселения, большого армейского начальника.
Вот это был настоящий спектакль. Этот, уже поседевший израильский мужик, в гениральских погонах, вначале выпучил на меня свои огромные черные глаза, в затем дал мне великолепный урок современного ивритского мата.
За этот спектакль и за стрельбу в машине меня выгнали из пустого поселения Санур. Куда мне было, Господи, идти? Выбор в принципе был не большой. В театре "Габима" Любимов уже не работал. Пришлось надевать комсомольский значок и сдаваться в кибуц.
По началу мне были там искренне рады. Трогали меня, как снежного человека руками и спрашивали: Знаю ли я, как выглядит пылесос? Видел ли я в России стиральную машину?
Но, когда меня подвели в общественной кухне к огромному, как трамвай, холодильнику, чтобы задать аналогичный по идиотизму вопрос, я не выдержат и сам их спросил: "А знают ли они, что сейчас в Советском Союзе портерами Сталина и Ленина, такими же точно, как те, что висят у них в "красном уголке", бывший коммунисты подтирает вместо туалетной бумаги свои перекрашенные зады?
Они уточнили у своего кибуцного начальства насколько это была достоверная информация и, выяснив, что я совершенно не врал, тут же перестали проявлять ко мне интерес.
В тот самый момент, Господи, когда мой рейтинг в глазах всего кибуцного населения Израиля достиг минимальной отметки, к моей персоне стала проявляя повышенный интерес японская волонтерка Маки. Она вначале крутила со мною роман, а затем предложила мне просто взять и с нею уехать в страну Восходящего Солнца.
19
Позже, один иерусалимский знакомый по имени Шломо меня спросил, почему не остался в жить в Японии. Зная его интерес ко всему потустороннему, я в шутку ответил, что в Японии много узкоглазых духов и они не любят не косоглазых людей.
Это, конечно же, Господи, было вранье. Я видел духа только один раз в жизни, да и то в зеркале, когда, готовясь к постановке Шекспира, примерял на себя костюм "тени отца Гамлета". Но, об этой подробности я умолчал. А зря!
Шломо не унимался. Решив, что нашел общую тему для разговора, он мне по секрету сказал, что к нему по ночам приходят духи евангельских персонажей, которые, непонятно зачем, обсуждают с ним детали своих новых перевоплощений.
За несколько лет до этого, Шломо, видимо, сильно ударившись головой о Стену Плача, стал усиленно интересоваться Каббалой. В результате он где-то вычитал, что в эзотерическом (закрытом) иудаизме и христианстве, так же, как в экзотерическом (открытом) буддизме и индуизме существует понятие "переселение душ". На иврите - "гильгул". Именно этот гильгул и свел Шлому с ума.
Первый из его ночных посетителей сообщил ему, что он бывший царь Ирод Великий, душа которого, не зная покоя, нашла воплощение в школьном учителе, который был отправлен фашистами в крематорий Треблинки вместе со своими учениками.
Следующий посетитель рассказал, что его душа раньше была душою Пилата и после этого должна была отбывать наказание в теле очень богатого человека, который имел в жизни только одну проблему - жуткую "аквафобию". Он настолько боялся воды, что даже не мог "умыть свои руки".
Третий, согласно его рассказу, был монахом, послушание которого заключалось в ежедневном вбивании гвоздей в тело Иисуса.
В горном монастыре, где он жил каждое утро из распятия на один-два сантиметра вылезали гвозди. Скорее всего, это происходило потому, что на рассвете при резком перепаде температур разные породы деревьев, из которых были сделаны крест и тело Иисуса, деформируясь по-разному, выталкивали из себя железные гвозди.
Но монахи боялись, что Иисус может сойти креста и вбивать гвозди поручили ему. Это было его наказание за то, что когда-то, будучи римским солдатом, собственными руками распял на кресте живого Христа.
Понимаешь, Господи, если бы иерусалимский Шломо писал фантастическую прозу, я бы был первым, кто поздравил его с оригинальной попыткой созать новую литературной ересью. Но он, с пеной у рта, пытался мне доказать, что все это чистая правда. И, что я неверующий Фома еще получу реальную возможность вставить свой палец в разверстую рану на его измученном теле.
В, конце концов, он заявил мне, что одна из сестер Лазаря, попросила его стать отцом ее будущего ребенка.
Следующий раз я увидел его на похоронах. Завернутым в саван. Без головы.
Не знаю, Господи, выполнил ли он до конца свою некрофильскую миссию с мучающим его суккубом, знаю только то, что, по свидетельству судебного патологоанатома, Шломо, вставил себе в рот дуло армейского автомата и собственным пальцем нажал на курок.
20
В моей молодости, людей занимающихся писательским творчеством называли "инженерами человеческих душ". Я тогда особенно не задумывался над происхождением слова "инженер" и воспринимал только поверхностный смысл этой фразы.
Инженеры в моем понимании, были люди, умеющие собирать и разбирать всякие механизмы. Но, мысль о том, что писатель должен, как какой-то механик ковыряться в моторе человеческого сознания, была для меня просто невыносима.
Позже, узнав, что латинское слово "genie" (гений, дух, ангел, талант) является корнем для слова "ingenieur" (инженер), я понял, что поспешил с выводами.
Римские "гении" - это, Господи, были такие "боги местного значения", чем-то напоминающие глав районных администраций, которые, хоть и принимали активное участие в жизни людей, но получали от них, в силу своей незначительности, только мелкие пищевые подачки в виде хлеба, сыра и молока. Серьезные жертвоприношения этим духам-администраторам не полагались.
В славянской языческой мифологии они выродились в домовых. Этаких пакостных старичков с вороватыми замашками и въедливым взглядом, ну, точь в точь, как у бывшего мэра Киева Александра Омельченко. На духов предков, в мистическом понимании этого слова, они не тянули и поэтому максимум, на, что могли рассчитывать, так это на пугающие детей, статьи в желтой прессе про "барабашек" и "барабах".
Что же касается духов типа "тени отца Гамлета" или "призрака замка Моресфиль", то они были настолько опошлены массовым кинематографом, что единственным уделом настоящих духов остались только, проводимые, так называемыми, медиумами (дословно посредниками), спиритические сеансы.
Лично я, Господи, и по сей день считал бы этих медиумов просто сумасшедшими или жуликами. Но, Библия своим авторитетом подтверждает возможность существования приведе-ний. В Первой Книге Царств в 28 главе есть подробный рассказ о том, как в пещере Аэндорской волшебницы царь Саул за день до смерти вызвал с того света тень пророка Самуила.
В Иерусалиме с крыши дома, где живет Тарасов можно, не напрягая зрения, увидеть могилу этого великого пророка. Но Володю, ни он, ни его дух никогда особенно не интересовали. Каждый раз, выходя из очередного запоя, он принимался по ночам беспокоить души своих умерших коллег.
Все необходимые аксессуары для спиритических сеансов, я имею в виду доску с написанными по кругу буквами и тарелку, у него были всегда под рукой. Когда, я однажды, застал его за этим занятием, то так и не смог удержаться от смеха. Следующий раз тоже не смог. И только на третий раз я сдержался и решил по присутствовать.
В этот раз Вовочка с помощью своей любовницы Люси мучил дух Александра Сергеевича Пушкина. Эта продавщицы книжного магазина вот уже несколько лет, в поисках дополнительно-го заработка, разыгрывала из себя гадалку на картах Таро и профессионального медиума.
Когда это инфернально-филологическое фиглярство закончилось, и дух Пушкина улетучился, оставив на столе, записанные лосинной рукой потусторонни стихи, я на всякий случай попросил эту, еще молодящуюся дамочку, наладить мне контакт с кем-нибудь из великих музыкантов. Ну, например, с Бетховеным.
Она, демонстративно вздымая то, что осталось от когда-то пышной груди, тяжело вздохнула в ответ. Оказывается, дух Людвига-вана слишком скандальный клиент. А, кроме этого, она очень устала от Пушкина. Его дух сегодня был явно "не в духе" и слишком невнятно продиктовал ей очередные стихи.
Однако, зная мой повышенный интерес к личностям великих композиторов, она, для пущей убедительности, решила поведать мне удивительную историю о Шумане, который, якобы, с того света сумел передать очень важную музыкальную информацию.
В 1922 году венский психиатр Виктор Франкл разработал технику лечения, основанную на принципе "от противного". Он не спорил с пациентами, а наоборот подкреплял своим врачебным авторитетом их бредовые восторги и опасения. Это техника спасло ему жизнь. Когда в 1938 году в Вене хозяйничали нацисты, его спас, из чувства глубокой благодарности, бывший пациент, вычеркнув фамилию Франкл из списка отправляемых в концлагерь евреев.
Знаешь, Господи, моя личная практика общения, как с евреями, так и не евреями, свихнув-шимися на вызывании духов, поисках летающих тарелок и погоней за снежными людьми, говорит мне о том, что с такими клиентами, как продавщица Люся лучше не спорить. И, если они в благодарность за это не смогут при случае спасти жизнь, то уж наверняка сделают скидку на книги в своем магазине.
Что вы Люсенька говорите? Дух Шумана? Ах, как это интересно! Ну, конечно-конечно, расскажите. Что именно он сообщил? Я просто сгораю от любопытства!
По расплывшейся на ее лице улыбке, мне стало ясно, что после проявления мною такой искренней заинтересованности в ее спиритических бреднях, я могу с уверенностью рассчитывать на скидку в тридцать процентов, а, возможно, и на все пятьдесят. Это было весьма кстати. Я давно присмотрел в ее магазине дорогущие полные собрания сочинений Хорхе Луиса Борхеса.
Так что, решив ковать железо пока оно горячо, я мысленно поблагодарил австрийского психиатра за его "от-противную" технику и, как можно скорее изобразил на своем лице полную и безоговорочную заинтересованность в ее рассказе о духе.
В предвкушении этого рассказа, я на всякий случай, воскресил в памяти основные факты биографии этого великого немецкого композитора.
Между прочим, Господи, Роберт Шуман еще при жизни был странной фигурой. Этот, в зрелом возрасте гениальный композитор, а в молодости подающий большие надежды пианист, очень любил эксперименты. Два из них для него закончились плохо.
В результате первого, он сломал себе палец и больше не мог рассчитывать на карьеру профессионального исполнителя. В результате второго, сошел с ума.
Первый эксперимент заключался в, игре на, выдуманной им же машинке, для тренировки скорости движения пальцев. А второй в посещении публичного дома. Там он подхватил сифилис, который со временем привел его в сумасшедший дом.
Это, естественно, сказалось на его музыке. Он стал утверждать, что по ночам беседует с Твоими ангелами и они поют ему песни. Затем, Бетховен и Мендельсон с того света стали диктовать ему ноты. После этого с ним заговорили стулья и столы. И, наконец, когда, он назвал себя "Почетным членом Небес" и решил утопиться, за него в плотную взялись психиатры.
После смерти Шумана, его вдова Клара, мать семерых его детей, очень не любившая предсмертные музыкальные опыты мужа, почти все их сожгла, а скрипичный концерт, который он посятил своему другу знаменитому скрипачу Йозефу Иоахиму, отдала на хранение в Берлинскую библиотеку, категорически запретив публиковать ее раньше чем через сто л
2006.07.09 | Георгій
Re: Алекс Штрай: "Взгляд Агасфера" (продовження)
Кілька несуттєвих коментарів нашвидкоруч.Чуда перетворення води на вино і воскресіння Лазаря згадуються не в Євангелії від Луки, а в Євангелії від Івана (Йоанна).
Думка автора про вибір Авраама між страхом перед Богом і любов"ю до ближнього (нібито за Фройдом) не має, як на мене, ніякого сенсу. З тексту книги Буття можна тільки зробити висновок, що Авраам повністю, беззастережно довіряв Богові в усьому, навіть і в тому, що він (Авраам) залишиться якимось незрозумілим земній людині чином благословенним і тоді, коли він (Авраам) власною рукою припинить земне життя свого власного сина, через якого Бог пообіцяв Авраамові незлічених нащадків і вдячність всіх народів землі (див. також Євреїв 11:17-19). Це близьке до тексту розуміння Авраамових дій вже дає колосальний грунт для філософського аналізу, як це видно, наприклад, з книги К"єркегора "Страх і тремтіння." Нащо ж додавати до історії Авраама те, що "першоджерело" зовсім не містить? Я з таким самим успіхом можу написати, наприклад, що Авраам насправді був засновником і активістом Комуністичної Партії Месопотамії, і що його, як переконаного комуніста, тривожила дихотомія між бажанням послужити Богові і відданістю Моральному Кодексові будівника комунізму, і т.д. Папір все витримає.
Щодо випробовувань Христа: тут автор (не-християнин) показує необізнаність з розумінням особи Христа, прийнятим на Халкедонському Вселенському Соборі християнської Церкви. Згідно з цим розумінням - яке грунтується на дуже скрупульозному аналізі Св. Письма - Христос є водночас ПОВНІСТЮ Бог і ПОВНІСТЮ людина. Як повністю людина (хоча й позбавлена плями первородного гріха), Христос міг бути, і був, випробуваним в усьому тому, в чому випробовуємося і ми (тобто він міг бути поставленим перед вибором, піддатися чи не піддатися спокусі припинити біль, уникнути приниження, тощо).
Це так, по ходу... а взагалі цікаво. Дякую за те, що Ви, пане Вікторе, відкопали цей твір і помістили його сюди. Побачимо, чим аффтар його закінчить. А проти постмодернізму я не заперечую.