(P) непогрішимість Папи (л)
08/07/2008 | P.M.
Вважаю доцільним започаткувати нову гілку, запрпонованою паном +О дуже корисною статтею.
_________________________________________________________________
Андрей Сосновский
Что такое непогрешимость Папы
http://www.catholiconline.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=14&Itemid=39
Парадоксально, но факт: самый приемлемый и, пожалуй, самый простой для православных догмат Католической Церкви, стал самым неприемлемым и самым сложным для их понимания. Это догмат о папской вероучительной безошибочности, или, как его еще называют, догмат о непогрешимости Папы. Этот парадокс имеет место, прежде всего, в силу незнания текста и непонимания смысла догмата, принятого Католической Церковью на Первом Ватиканском Соборе в 1870 году. Так давайте проанализируем его суть.
Прежде всего, поговорим о том, что этот догмат НЕ ПРОВОЗГЛАШАЕТ.
1. Он не провозглашает личной непогрешимости Римского первосвященника.
2. Он не провозглашает непогрешимости (или безошибочности) Папы во всех его высказываниях.
3. Он не провозглашает того, что временами на Папу находит озарение, и он начинает, как Дельфийский оракул, возвещать некие непреложные истины.
Так что же провозглашает этот догмат?
Вот его текст. Папа Римский, когда он говорит ex cathedra, то есть когда, исполняя свои обязанности учителя и пастыря всех христиан, определяет, в силу своей верховной апостольской власти, что некое учение по вопросам веры и нравственности должно быть принято Церковью, пользуется, с Божественной помощью, обещанной ему в лице блаженного Петра, той безошибочностью (infallibilitas), которой Божественный Искупитель благоволил наделить Свою Церковь, когда она определяет учение по вопросам веры и нравственности. Следовательно, эти определения папы Римского непреложны сами по себе ex sese, а не из-за согласия Церкви.
Таким образом, из догмата следует, что ряд заявлений Папы, которые Церковь называет определениями ex cathedra, являются БЕЗОШИБОЧНЫМИ и являются они таковыми сами по себе, не требуя дополнительного согласия всей Церкви. Значит ли это, что Папа может провозгласить некий догмат, с которым Церковь не согласна, и который не соответствует Преданию и Писанию? Нет, не значит. Папа ex cathedra может провозгласить только то, что выстрадано Церковью, обсуждено и принято, только то, что полностью соответствует Преданию и Писанию, не противоречит всему Учительству Церкви и не входит в противоречие ни с одним ранее принятым догматом. Папа своим определением лишь утверждает то, что уже присутствует в учении Церкви.
Какие же определения Папы являются экс-катедральными? Только те, которые Папа сам определяет в качестве таковых. Со времени принятия догмата было вынесено только одно такое определение - в 1951 году был провозглашен догмат о телесном вознесении Богородицы на небо.
Почему же заявление Папы не требует дополнительного согласия Церкви? Тому есть несколько причин.
1. Папа - глава земной Церкви, он несет прямую ответственность за Нее перед Христом, являясь высшей церковной инстанцией. То, что подписано Папой в качестве безошибочного определения, не может быть отменено никем.
2. Соборное обсуждение в Церкви очень важно, но оно должно происходить ДО, а не после вердикта Папы. Заявление Папы ex cathedra означает, что соборное обсуждение уже состоялось, причем оно не обязательно должно иметь место в рамках Собора, оно может иметь самый различный формат. Определение папы подводит черту под этим обсуждением, завершая его и вынося окончательную формулировку, обязательную для принятия всеми членами Церкви. До этого определения обсуждение возможно, после него - обсуждения прекращаются, и любое противоречие данному определению является ересью.
3.Ряд вопросов может обсуждаться на соборах. Но, во-первых, не по каждому вопросу следует созывать собор. Во-вторых, не всегда имеется возможность созвать собор, в то время, как необходимость высказать безошибочное суждение у Церкви может возникнуть в любой момент. Безошибочность вообще является постоянным атрибутом Церкви, и ее носителем является Папа как преемник Петра и викарий Христа в Церкви.
Не могу не привести цитату из выдающегося православного философа Льва Карсавина - "Папа, не как человек, а как преемник Петра и орган Св. Духа, обладает безусловною, абсолютною истиной во всей ее полноте. Как обладатель истины, он принадлежит к невидимой церкви и соединяет ее с видимой. Потенциально он утверждает истинное и отметает ложное, но он в каждый момент может сделать это и актуально: торжественно провозгласить истину и таким провозглашением категорически устранить всякое колебание" (Л. Карсавин. Католичество).
Безошибочность не является атрибутом только Папы. Догматическая безошибочность - это свойство всей Церкви, и она проявляется как безошибочность епископа, коллегии епископов и безошибочность Папы как главы этой коллегии. Безошибочность Папы как главы коллегии епископов, преемника Петра и викария Христа является венцом безошибочности Церкви.
Надо очень четко понимать, что безошибочность Папы, как было подчеркнуто на Первом Ватиканском соборе, не является "ни откровением, ни вдохновением". Это не свойство личности Папы, не эманация, исходящая от него вследствие мистического экстаза. Это, прежде всего - его прямая обязанность как верховного пастыря Вселенской Церкви. И обязанность эта заключается в постоянном контроле над Церковью, за деятельностью всех Ее институтов, в сверке Ее жизни с Преданием и Писанием.
В определенные моменты жизни Церковь нуждается в четком ответе на различные вызовы - вызовы со стороны спорных учений, возникающих как внутри Ее, так и вовне. И Папа, как главный пастырь, обязан привлечь весь аппарат экспертов для того, чтобы наиболее четко сформулировать ответ Церкви на эти вызовы. Если эта формулировка максимально точна и бесспорна, если рассматриваемый вопрос имеет абсолютную догматическую ценность, то Папа возводит ее в ранг догмата своим безошибочным определением. Если вопрос относится к моральному учению - то Папа выносит безошибочное определение в области морали.
С момента провозглашения догмата в 1870 г. Папа ex cathedra провозгласил лишь один догмат - о Телесном Вознесении Девы Марии.
И последний вопрос, который часто смущает наших отделенных братьев. Почему Церковь провозгласила этот догмат так поздно? Как же Она жила 19 веков без него?
На это можно ответить, что Церковь НЕ ЖИЛА без учения о папской вероучительной безошибочности, просто это учение не было окончательно сформулировано и догматизировано. На 4 сессии Первого Ватикана было провозглашено: "Апостольское первенство, которым папа Римский, как Преемник Петра, главы Апостолов, обладает во Вселенской Церкви, включает также верховную власть учительства (supremam magisterii potestatem). Святейший Престол всегда этого придерживался, неизменный обычай Церквей доказывает это, и Вселенские Соборы, особенно те, на которых Восток встречался с Западом в единстве веры и любви, это провозгласили.
Отцы IV Константинопольского Собора, следуя своим предшественникам, издали торжественное исповедание веры: "Первое условие спасения — хранить закон православной веры... Нельзя пренебречь словами Господа нашего Иисуса Христа, который говорит: "Ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою" (Мф. 16, 18). Это утверждение подтверждается фактами, потому что католическая религия всегда сохранялась без изъяна Святейшим Престолом. Желая ни в чем не отделяться ни от его веры, ни от его учения, мы надеемся заслужить пребывание в единстве в этом общении, которое проповедует Святейший Престол, на котором покоится, полностью и истинно, прочность христианской религии".
С одобрения II Лионского Собора греки исповедовали: "Святая Римская Церковь обладает также верховным и полным первенством и главенством (summum et plenum primatum et principatum) над собранием [всей] кафолической Церкви. Она искренне и смиренно признает, что получила это право со всей полнотой власти от самого Господа в лице блаженного Петра, главы Апостолов (apostolorum principe sive vertice), преемником которого является папа Римский. И поскольку она должна, превыше всего, защищать истину веры; вопросы, которые возникают относительно веры, должны быть решены ее судом".
Наконец, Флорентийский Собор определил: "Папа Римский является истинным наместником Христа, главой всей Церкви, отцом и учителем всех христиан; ему, в лице блаженного Петра, Господом нашим Иисусом Христом доверена полнота власти пасти, руководить и управлять всей Церковью".
Вот что пишет св. Максим Исповедник про Папу: " благословенный Папа Святейшей Кафолической Римской Церкви, то есть Апостольский Престол, который от Самого Воплощенного Сына Божия, и также от всех святых соборов, в соответствии со святыми канонами и определениями, получил вселенское (universal) и высшее владычество, власть, и силу вязать и разрешать над всеми Церквами Божиими по всему миру" (Maximus, Letter to Peter), in Mansi x, 692).
Итак, учение о папской вероучительной безошибочности всегда присутствовало во Вселенской Церкви, хотя и было окончательно сформулировано во второй половине 19 века. Ведь нельзя сказать, что Церковь не знала, что во Христе две воли до провозглашения этого догмата в 8 веке, или что Христос не был сотворен - до осуждения арианства на Первом Вселенском соборе. Церковь приняла все эти догматы в ответ на возникшие лжеучения. Равным же образом Церковь ответила на либерализм и секуляризм 19 века, на попытки либералов уничтожить папство. Достаточно вспомнить в какой обстановке принимался догмат - гарибальдийцы ликвидировали папскую область в Италии, Церковь в Европе стала подвергаться притеснениям, секуляризация расцвела как никогда до этого. В те годы возникла реальная угроза существованию соборных механизмов Церкви, у многих католиков возникли серьезные опасения, что 20 Вселенский Собор окажется последним, или, по крайней мере, не будет никакой возможности в течение длительного времени созвать следующий собор.
В этих условиях Церковь и приняла догмат о вероучительной безошибочности Папы, окончательно сформулировав то, во что она верила все предыдущие века своего существования. Этот догмат часто остается непонятым многими отделенными братьями, хотя в его формулировке нет решительно ничего нового - ничего, во что Вселенская Церковь не верила бы задолго до его принятия.
_________________________________________________________________
Андрей Сосновский
Что такое непогрешимость Папы
http://www.catholiconline.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=14&Itemid=39
Парадоксально, но факт: самый приемлемый и, пожалуй, самый простой для православных догмат Католической Церкви, стал самым неприемлемым и самым сложным для их понимания. Это догмат о папской вероучительной безошибочности, или, как его еще называют, догмат о непогрешимости Папы. Этот парадокс имеет место, прежде всего, в силу незнания текста и непонимания смысла догмата, принятого Католической Церковью на Первом Ватиканском Соборе в 1870 году. Так давайте проанализируем его суть.
Прежде всего, поговорим о том, что этот догмат НЕ ПРОВОЗГЛАШАЕТ.
1. Он не провозглашает личной непогрешимости Римского первосвященника.
2. Он не провозглашает непогрешимости (или безошибочности) Папы во всех его высказываниях.
3. Он не провозглашает того, что временами на Папу находит озарение, и он начинает, как Дельфийский оракул, возвещать некие непреложные истины.
Так что же провозглашает этот догмат?
Вот его текст. Папа Римский, когда он говорит ex cathedra, то есть когда, исполняя свои обязанности учителя и пастыря всех христиан, определяет, в силу своей верховной апостольской власти, что некое учение по вопросам веры и нравственности должно быть принято Церковью, пользуется, с Божественной помощью, обещанной ему в лице блаженного Петра, той безошибочностью (infallibilitas), которой Божественный Искупитель благоволил наделить Свою Церковь, когда она определяет учение по вопросам веры и нравственности. Следовательно, эти определения папы Римского непреложны сами по себе ex sese, а не из-за согласия Церкви.
Таким образом, из догмата следует, что ряд заявлений Папы, которые Церковь называет определениями ex cathedra, являются БЕЗОШИБОЧНЫМИ и являются они таковыми сами по себе, не требуя дополнительного согласия всей Церкви. Значит ли это, что Папа может провозгласить некий догмат, с которым Церковь не согласна, и который не соответствует Преданию и Писанию? Нет, не значит. Папа ex cathedra может провозгласить только то, что выстрадано Церковью, обсуждено и принято, только то, что полностью соответствует Преданию и Писанию, не противоречит всему Учительству Церкви и не входит в противоречие ни с одним ранее принятым догматом. Папа своим определением лишь утверждает то, что уже присутствует в учении Церкви.
Какие же определения Папы являются экс-катедральными? Только те, которые Папа сам определяет в качестве таковых. Со времени принятия догмата было вынесено только одно такое определение - в 1951 году был провозглашен догмат о телесном вознесении Богородицы на небо.
Почему же заявление Папы не требует дополнительного согласия Церкви? Тому есть несколько причин.
1. Папа - глава земной Церкви, он несет прямую ответственность за Нее перед Христом, являясь высшей церковной инстанцией. То, что подписано Папой в качестве безошибочного определения, не может быть отменено никем.
2. Соборное обсуждение в Церкви очень важно, но оно должно происходить ДО, а не после вердикта Папы. Заявление Папы ex cathedra означает, что соборное обсуждение уже состоялось, причем оно не обязательно должно иметь место в рамках Собора, оно может иметь самый различный формат. Определение папы подводит черту под этим обсуждением, завершая его и вынося окончательную формулировку, обязательную для принятия всеми членами Церкви. До этого определения обсуждение возможно, после него - обсуждения прекращаются, и любое противоречие данному определению является ересью.
3.Ряд вопросов может обсуждаться на соборах. Но, во-первых, не по каждому вопросу следует созывать собор. Во-вторых, не всегда имеется возможность созвать собор, в то время, как необходимость высказать безошибочное суждение у Церкви может возникнуть в любой момент. Безошибочность вообще является постоянным атрибутом Церкви, и ее носителем является Папа как преемник Петра и викарий Христа в Церкви.
Не могу не привести цитату из выдающегося православного философа Льва Карсавина - "Папа, не как человек, а как преемник Петра и орган Св. Духа, обладает безусловною, абсолютною истиной во всей ее полноте. Как обладатель истины, он принадлежит к невидимой церкви и соединяет ее с видимой. Потенциально он утверждает истинное и отметает ложное, но он в каждый момент может сделать это и актуально: торжественно провозгласить истину и таким провозглашением категорически устранить всякое колебание" (Л. Карсавин. Католичество).
Безошибочность не является атрибутом только Папы. Догматическая безошибочность - это свойство всей Церкви, и она проявляется как безошибочность епископа, коллегии епископов и безошибочность Папы как главы этой коллегии. Безошибочность Папы как главы коллегии епископов, преемника Петра и викария Христа является венцом безошибочности Церкви.
Надо очень четко понимать, что безошибочность Папы, как было подчеркнуто на Первом Ватиканском соборе, не является "ни откровением, ни вдохновением". Это не свойство личности Папы, не эманация, исходящая от него вследствие мистического экстаза. Это, прежде всего - его прямая обязанность как верховного пастыря Вселенской Церкви. И обязанность эта заключается в постоянном контроле над Церковью, за деятельностью всех Ее институтов, в сверке Ее жизни с Преданием и Писанием.
В определенные моменты жизни Церковь нуждается в четком ответе на различные вызовы - вызовы со стороны спорных учений, возникающих как внутри Ее, так и вовне. И Папа, как главный пастырь, обязан привлечь весь аппарат экспертов для того, чтобы наиболее четко сформулировать ответ Церкви на эти вызовы. Если эта формулировка максимально точна и бесспорна, если рассматриваемый вопрос имеет абсолютную догматическую ценность, то Папа возводит ее в ранг догмата своим безошибочным определением. Если вопрос относится к моральному учению - то Папа выносит безошибочное определение в области морали.
С момента провозглашения догмата в 1870 г. Папа ex cathedra провозгласил лишь один догмат - о Телесном Вознесении Девы Марии.
И последний вопрос, который часто смущает наших отделенных братьев. Почему Церковь провозгласила этот догмат так поздно? Как же Она жила 19 веков без него?
На это можно ответить, что Церковь НЕ ЖИЛА без учения о папской вероучительной безошибочности, просто это учение не было окончательно сформулировано и догматизировано. На 4 сессии Первого Ватикана было провозглашено: "Апостольское первенство, которым папа Римский, как Преемник Петра, главы Апостолов, обладает во Вселенской Церкви, включает также верховную власть учительства (supremam magisterii potestatem). Святейший Престол всегда этого придерживался, неизменный обычай Церквей доказывает это, и Вселенские Соборы, особенно те, на которых Восток встречался с Западом в единстве веры и любви, это провозгласили.
Отцы IV Константинопольского Собора, следуя своим предшественникам, издали торжественное исповедание веры: "Первое условие спасения — хранить закон православной веры... Нельзя пренебречь словами Господа нашего Иисуса Христа, который говорит: "Ты Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою" (Мф. 16, 18). Это утверждение подтверждается фактами, потому что католическая религия всегда сохранялась без изъяна Святейшим Престолом. Желая ни в чем не отделяться ни от его веры, ни от его учения, мы надеемся заслужить пребывание в единстве в этом общении, которое проповедует Святейший Престол, на котором покоится, полностью и истинно, прочность христианской религии".
С одобрения II Лионского Собора греки исповедовали: "Святая Римская Церковь обладает также верховным и полным первенством и главенством (summum et plenum primatum et principatum) над собранием [всей] кафолической Церкви. Она искренне и смиренно признает, что получила это право со всей полнотой власти от самого Господа в лице блаженного Петра, главы Апостолов (apostolorum principe sive vertice), преемником которого является папа Римский. И поскольку она должна, превыше всего, защищать истину веры; вопросы, которые возникают относительно веры, должны быть решены ее судом".
Наконец, Флорентийский Собор определил: "Папа Римский является истинным наместником Христа, главой всей Церкви, отцом и учителем всех христиан; ему, в лице блаженного Петра, Господом нашим Иисусом Христом доверена полнота власти пасти, руководить и управлять всей Церковью".
Вот что пишет св. Максим Исповедник про Папу: " благословенный Папа Святейшей Кафолической Римской Церкви, то есть Апостольский Престол, который от Самого Воплощенного Сына Божия, и также от всех святых соборов, в соответствии со святыми канонами и определениями, получил вселенское (universal) и высшее владычество, власть, и силу вязать и разрешать над всеми Церквами Божиими по всему миру" (Maximus, Letter to Peter), in Mansi x, 692).
Итак, учение о папской вероучительной безошибочности всегда присутствовало во Вселенской Церкви, хотя и было окончательно сформулировано во второй половине 19 века. Ведь нельзя сказать, что Церковь не знала, что во Христе две воли до провозглашения этого догмата в 8 веке, или что Христос не был сотворен - до осуждения арианства на Первом Вселенском соборе. Церковь приняла все эти догматы в ответ на возникшие лжеучения. Равным же образом Церковь ответила на либерализм и секуляризм 19 века, на попытки либералов уничтожить папство. Достаточно вспомнить в какой обстановке принимался догмат - гарибальдийцы ликвидировали папскую область в Италии, Церковь в Европе стала подвергаться притеснениям, секуляризация расцвела как никогда до этого. В те годы возникла реальная угроза существованию соборных механизмов Церкви, у многих католиков возникли серьезные опасения, что 20 Вселенский Собор окажется последним, или, по крайней мере, не будет никакой возможности в течение длительного времени созвать следующий собор.
В этих условиях Церковь и приняла догмат о вероучительной безошибочности Папы, окончательно сформулировав то, во что она верила все предыдущие века своего существования. Этот догмат часто остается непонятым многими отделенными братьями, хотя в его формулировке нет решительно ничего нового - ничего, во что Вселенская Церковь не верила бы задолго до его принятия.
Відповіді
2008.08.07 | Георгій
Православна точка зору (/)
З книги прот. о. Сeргія Булгакова "Православ"я: нариси вчeння Православної Цeркви" (Париж, 1946) (http://www.krotov.info/libr_min/b/bulgakovs/prav_03.html)*************
Апостольство в полноте своих даров не имеет и не может иметь своего продолжения, и римская идея о том, что ап. Петр продолжает существование в лице папы, есть произвольный догматический вымысел, который ничем не может быть подтвержден. Римский епископ есть преемник апостольства не - в большей мере, как и все другие епископы, т. е. в точном смысле он и вовсе не является преемником. Апостольские дары и полномочия суть личные, и их Господь давал поименным избранием. Притом апостольство есть соединение различных харизматических даров, которого, как такового, - не фактически, но в силу установления - мы не имеем ни в каком из иерархических полномочий, ведущих свое происхождение от апостольского преемства. И тем не менее апостольство не ушло из мира без преемства своего служения. Апостолы передали то, что они могли передать и что могло быть воспринято. Кроме личного апостольского достоинства, которое непередаваемо, они передали те дары, которые или присущи христианам лично, или же Церкви, как обществу. Они передали всем верующим благодатные дары Духа Св. , которые они сводили чрез рукоположение, и тем сделали их "родом избранным, царственным священством, народом святым" (I Петр. 2, 9), но преподание этих даров они определили чрез посредство ими установленной иерархии, сила которой заключается в прямом и непрерывном апостольском преемстве. После апостолов сообщение благодатных даров Св. Духа в Церкви сделалось полномочием иерархии, т. е. епископата с пресвитерами и диаконами. Уже с конца I и начала II века, в творениях св. Игнатия Богоносца, Иринея, еп. Лионского, Тертуллиана, а позже, к III веку, еп. Киприана, высказывается та же общая мысль, что Церковь собирается около епископа, епископ же существует преемством апостольского рукоположения, которое есть божественное установление. В отдельных случаях указываются примеры непрерывности этого апостольского преемства (кафедры Римская, Ефесская, Иерусалимская и др. ). Исторически нельзя указать, где, когда и как установлена апостолами иерархия в том виде, как она теперь существует, т. е. трех степеней епископов, пресвитеров и диаконов. Первые десятилетия 1 века, напротив, хранят об этом полное молчание. Или же когда мы находим упоминания об иерархических званиях, то ясно, что в них или имеется в виду нечто иное, чем теперь, или же отсутствует та ясность различения и соотношения между тремя степенями священства, которая теперь нам присуща (Д. А. 20, 17, 28; Тит. I, 5-7; I Тим. 3, 2, 5, 7; I Пет. 5, 1-5). Во всяком случае, если и встречаем у апостолов упоминание об епископах и пресвитерах, то в таком виде, что не может служить прямым доказательством существования степеней священства в нашем смысле.
Доказать для первого века существование трехстепенной иерархии, в нашем теперешнем смысле, едва ли возможно, да и едва ли необходимо. Та картина, которую мы имеем в I Кор. 12, 14, скорее соответствует состоянию еще не оформленной жизни, изобилующей вдохновениями и отличающейся всеобщим развитием духовных даров, причем, однако, харизматики находят естественное возглавление и руководство в апостолах. Не может быть также сомнения, что апостолы поставляли (хиротонисали) предстоятелей общин, которые назывались епископами, пресвитерами, просто предстоятелями (προϊστάμευοι), иногда ангелами церквей (Апокалипсис), не говоря о диаконском служении. Бесспорно лишь общее наличие иерархии около апостолов, и при апостолах, и нельзя допустить, чтобы ее возникновение явилось плодом только "естественного" развития общинной организации, а не было вместе с тем и исполнением прямой воли Господа. Но то же самое приходится думать и по поводу того факта, что к началу II века и в Малой Азии (послания еп. Игнатия), и в Риме (послание папы Климента, творения св. Иринея) оказывается на лицо "монархический" епископат, т. е. возглавление поместных церквей епископами, как единственно бесспорными харизматиками, а около них собирается пресвитериум и диаконат. Догматическое выражение этого порядка дается еще неустойчиво и сбивчиво, иногда односторонне преувеличенно (как у св. Игнатия Богоносца), но уже на лицо и самый факт, и сознание этого факта. Этот переход от неупорядоченного, всеобщего харизматизма к замкнутому клиру с епископатом во главе остается исторически неуловимым и представляет загадку для историков. (...)
Иерархия с естественной необходимостью возникает в Церкви - как епископат с зависимым от него пресвитериумом и диаконатом, - и ничего не может быть понятнее необходимости ее возникновения. Благодать Св. Духа, сообщаемая Церкви, не есть субьективное вдохновение того или иного лица, которое может быть или не быть, но есть обьективный факт жизни Церкви, есть всегда и непрерывно и неотъемлемо действующая сила всемирной Пятидесятницы. Огненные языки ее, сошедшие на апостолов, пребывают в мире и всегда преподаются преемственно от апостолов, их приявших. Апостольский лик явился иерархическим приятелищем и посредством для передачи сионских языков, этих благодатных даров Церкви, и для этой цели необходимо и неустранимо после смерти апостолов их преемство в харизматиках, но определенным, для всех бесспорным, и неслучайным путем, т. е. чрез правильное преемство иерархии, которая, если выразить терминами сакраментального богословия, действовала бы не opere operantis (хотя и не без него), но opere operato. Для такого посредства была уже готовая и богоустановленная форма в ветхозаветном священстве, которое, по толкованию послания к Евреям, явилось прообразом новозаветного. Однако последнее отнюдь не является простым продолжением ветхозаветного священства, но вновь возникает от Великого Архиерея, - не по чину Аарона, но по чину Мельхиседекову. Этим первосвященником является Господь И. Христос, приносящий Отцу в жертву не кровь овчую, но самого Себя, "кровь Нового Завета", Сам жертва и жрец, "приносяй и приносимый". И Он есть глава и начало новозаветного священства. Он рукоположил Своих апостолов еще до Вознесения, вдунув в них Духа Св. , со словами: "приимите Дух Свят", причем рукоположение это получило свою полную силу лишь по Вознесении, при сошествии Св. Духа.
(...) иерархия в виде епископов и зависящего от них клира возникает, прежде всего в качестве носите-. лей власти тайнодействия, в силу сакраментального харизматизма. Последний, образуя основу таинственной, благодатной жизни Церкви, должен был получить для себя постоянных носителей. В современном богословии это назначение иерархии определяется как производное от первосвященнического служения Христова: Христос есть Архиерей, возглавляющий небесные иерархии и все земное священство. Но власть тайнодействия, как сосредоточивающаяся в личности иерархов, естественно и неизбежно становится вообще организующим началом церковной власти и, в конечном счете, основанием "церковного права". Епископ, как носитель полноты харизматической власти, естественно и неизбежно становится средоточием, к которому тяготеет вся жизнь церковной обшины, ибо от него она зависит в самом существенном отношении. Из этого становится понятной логика церковной мысли первых веков от св. Игнатия Богоносца до св. Киприана, что episcopum in ecclesia esse et ecclesiam in episcopa. Из этого общего, харизмитического основания в истории Церкви развивается дальнейшее каноническое право, определяющее права епископа в Церкви, а далее и взаимоотношение различных епископов. Епископ, по установившимся правилам церковным (Ц. прав. I всел. соб. , I апост. прав.), рукополагается или всеми епископами области, мли по крайней мере двумя - тремя. По мере распространения Церкви естественно возникает вопрос о взаимоотношениях епископов разных церквей в пределах одной страны, или что то же, в пределах национальной церкви. Появляется различие между епископами на основании их канонических полномочий, возникает различие в авторитетности отдельных кафедр и в отношении канонических полномочий, которые в римской церкви сосредоточиваются всецело в папском примате. На протежении веков вселенскими и поместными соборами регулируютея эти взаимоотношения, в настоящее время отражающие в своей сложности это многовековое различие. Оно, однако, не изменяет того основного факта, что, будучи канонически различны в силу исторических и фактических взаимоотношений, епископы харизматически совершенно равны, и между ними нет сверхепиекопа episcopus episcoporum, каковым римская церковь почитает папу.
Для того чтобы оценить по существу природу церковной, т. е. епископской, власти, все время нужно иметь в виду ее особенности, проистекающие из природы церковного общения. Хотя и часто говорится о "монархическом" епископстве, причем это государственное определение порою и находит оправдание в личном властолюбии отдельных епископов, однако надо помнить, что церковная власть имеет иную природу, чем государственная, как власть духовная: она и больше и выше всякой светской власти, как простирающаяся на душу человека, но в силу этого духовного своего. характера она есть прежде всего служение, по слову Господа: "цари господствуют над народами, и владеющие ими благодетелями называются. А вы не так: но кто из вас больше, будь как меньший, и начальствующий - как служащий" (Лк. 22, 25), Епископ в осуществлении своей власти действует с церковью, но не над церковью, которая есть духовный орган любви: согласие с Церковью и единение с нею составляет самое условие бытия епископа. Это единение не может быть выражено в таких терминах государственного конституционного права, как, напр. , народоправство или ограниченная власть конституционного монарха, за неприменимостью здесь правовых категорий. (Церковное право, если и есть право, то во всяком случае sui generis). Епископская власть может быть и абсолютнее власти абсолютного монарха, но может и совершенно растворяться в единении с народом. Руководящей нормой является здесь пример иерусалимской церкви и ее отношении к апосnолам, как первоепископам. Несмотря на всю полноту своей действительно сверхепископской власти (поскольку она, включая в себя всю полноту епископства, имеет еще и личные апостольские полномочия), апостолы все существенные вопросы решают с народом: ап. Петр обращается ко всему Иерусалимскому братству (äυδρες ασελφοί Д. А. 1, 15-16) для избрания 12-го апостола вместо Иуды. "И поставили двоих и помолились, и сказали. . . и бросили о них жребий" (1, 23, 24, 26), - во всех моментах этого избрания апостолы пребывают в единении с народом. То же самое и при избрании семи диаконов: апостолы созывают "множество учеников ", к которому и обращаются об избрании семи диаконов. "И угодно было это предложение всему собранию. . . и избрали. . . их поставили. . . "; апостоли же рукоположили - "помолившись, возложили на них руки" (Д. А. 6, 3-6). Община ("обрезанные") обратилась с упреком к ап. Петру о принятии необрезанных дома Корнилия, и он успокоил ее своим рассказом об особом откровении, ему бывшем. "Церковь Иерусалимская " посылает Варнаву в Антиохию (11, 22). Наконец, апостольский собор, на котором Павел и Варнава были приняты в Иерусалиме "Церковию, апостолами и пресвитерами" и возвестили им о своей проповеди среди язычников, то "апостолы и пресвитеры" (άπόσολοι καί οί πρεβύτεροι), здесь в общем смысле старейшин, собрались на соборе (15, 6). Тогда апостолы и пресвитеры вместе со всею Церковию рассудили, избрав из своей среды двух мужей, послать их в Антиохию вместе с Павлом и Варнавой, написав и вручив им следующее: "апостолы и пресвитеры и братия. . . мы услышали. . . собравшись, единодушно рассудили. . . " "угодно Духу Св. и нам не возлагать на вас бремени" (15, 25, 28). Образ первого вселенского апостольского собора дает норму епископской власти в церковном народе и с церковным народом. И если исторически нам известно, что вселенские и многие поместные соборы обычно состояли преимущественно из епископов, то в этом не следует видеть новую каноническую норму, отменяющую апостольский собор и дающую власть епископскому сословию, как таковому, над церковным народом и без народа. Этот факт надо понимать не столько как проявление власти епископа над церковью, сколько как представительство чрез епископов возглавляемых ими церквей, с которыми они пребывают в единении. И при этом является скорее вопросом факта и, так сказать, технического удобства, нежели принципа, что на соборах фактически не присутствуют "пресвитеры и братия", бывшие на Иерусалимском соборе. Впрочем, они и фактически присутствовали, напр. , на Московском Всероссийском Соборе 1917-18 г. , который состоял из епархиальных, т. е. имеющих единение с паствой, епископов, священников и мирян и в этом своем составе точнее отображал каноническую норму Иерусалимского собора, нежели даже соборы вселенские. Трудность прибытия на последние - по тогдашним средствам сообщения - достаточно объясняет их односторонне иерархический состав, если, впрочем, не считать, что и народ церковный там был представлен царем или его чиновниками. Разумеется, в римском католичестве присутствие одних епископов на соборе составляет уже норму, п. ч, там иерархия понимается в гораздо большей степени как власть над церковью, возглавляемая монархом-папой. Мы не знаем в истории апостольских времен ни одного факта, когда бы апостолы поступали как единоличная власть над церковью и без церкви. Напротив, если мы имеем проявление личной силы апостольской, - в чудотворении, то она не связана с их преимуществами как носителей церковной власти, но принадлежит им как дар апостольского служения. Поэтому же и теперь церковному народу принадлежит своя доля участия в избрании епископов, в чем и выражается духовное единение клира и мирян: народ принимает участие даже в рукоположении, хотя и совершаемом епископом, ибо в соответственный момент провозглашает свое äειος. "Никто да не поставляется - пишет папа Лев Великий - против воли и желания народа, чтобы народ, пережив принуждение, не возненавидел и не стал презирать нежелаемого епископа" (Epist, ad Anast. 84).
О внешнем непогрешительном авторитете в Церкви
Обладает ли личной непогрешительностью церковного и догматического суждения какой бы то ни было член Церкви, взятый в отдельности, как таковой? Нет, не обладает. Даже католическая доктрина не приписывает папе личной непогрешительности, а только ех cathedra. Способен заблуждаться, точнее, вносить свою личную ограниченность, которая пред лицом истины церковной есть уже грех и заблуждение, каждый член Церкви в своем догматическом искании. И это есть естественная, попускаемая степень заблуждения, без которой не существует искания и которая исправляется Церковью. О таком мудрствовании писал ап. Павел: "подобает (δεϊ) и разномыслиям (ересям - αίρέσεις) быть между вами, да откроются искуснейшие" (I Кор. 11, 19). Но это разделение - ересь, должное в начале, становится уже обособляющим своемыслием, заблуждением, ересью в случае противления разуму церковному, погрешность становится ошибкой, ошибка утверждается в заблуждение, заблуждение в ересь. И церковная история свидетельствует, что от возможности заблуждения не обеспечивает никакое иерархическое положение: были еретики папы (Либерий и Гонорий, не говоря о частных противоречиях между суждениями разных пап, из чего явствует наличие заблуждения у тoro или другого), были еретики патриархи, на кафедре и Цареградской, и Александрийской, и епископы, и пресвитеры, и миряне. Если бы о возможности личного заблуждения во всяком положении и не свидетельствовала история, то она явствует вытекающей достаточно просто из факта индивидуальности, которая уже связана и с индивидуализмом, т. е. личной ограниченностью. На обладание личной богословской непогрешительностью никто не может притязать, и она не связана ни с каким саном. Конечно, иерархи, как носители священнической харизмы, более предохраняемы от заблуждения, нежели простые миряне. Однако иерархическая харизма, делая священнослужителя органом посредства в передаче благодати, сама по себе еще не делает лично святым ее носителя, и потому и он остается не защищен от греха и заблуждения в человеческой немощи своей, и заблуждение, если оно его постигает, является даже особенно тяжким. Тем не менее благодать священства не остается бездейственной и облекает мышление его носителей особой силой и наделяет его особой авторитетностью. И это имеет силу как относительно отдельных иерархов, так и в особенности их совокупного голоса. Здесь мы переходим к учительской власти и авторитету иерархии.
Церковные писатели: св. Игнатий Богоносец, св. Ириней, св. Киприан убеждают верующих соединяться около своего епископа, причем учение епископа является нормой церковной истины и критерием церковного предания. Догматически отчетливого выражения эта мысль не получает, хотя св. Ириней говорит даже о том, что епископы имеют cum episcopatus successione certum vcritatis charisma, предвосхищая язык будущего Ватиканского собора, хотя, впрочем, ограничительное certum лишает эту мысль догматической четкости. Эта особая авторитетность епископского суждения, связанная с саном, принадлежит отдельному епископу, как таковому, а еще более как благодатному главе церкви, которая соединена с ним единством благодатной жизни, любви и единомыслия. Епископ, выражающий исповедание Церкви и являющийся устами ее, является соединенным с нею союзом любви и единомыслия, согласно литургийному возгласу, предваряющему произнесение Символа веры: "возлюбим друг друга, да единомыслием исповемы". Иными словами, право выражать церковное учение принадлежит епископу, не как стоящему над общиной, но в общине, как ее глава. Подобным же образом и совокупность епископов, епископат вселенской или поместной церкви, объединенный на нарочитом собрании или же пребывающий в заочном единении и общении чрез письменное сношение или посредство, имеет высший авторитет при выражении вероучения лишь в единении с Церковию и в согласии с нею; иными словами, он не законоподательствует и не повелевает над церковью независимо от нее, но является ее благодатным представителем. Авторитет епископата есть, в сущности, авторитет Церкви, которая, имея. иерархическое строение, естественно износит свое самоопределение устами епископата.
Из положения епископата в Церкви, представляющего собой церковную власть в качестве совершителя таинства, вытекает, что этою властью, - в происхождении своем и существе сакраментальною, облекаются и вероучительные определения. Они являются канонами или церковными законами, которым надо повиноваться в силу повиновения Церкви. Таким образом, иерархия в лице епископата становится как бы и внешним вероучительным авторитетом, регулирующим и упорядочивающим догматическую жизнь Церкви. Разумеется, эти вероучительные определения, отдельного ли иерарха или всего епископата, облеченные силой церковной власти епископа и совершаемые ех cathedra во исполнение обязанностей епископского служения, следует отличать от личного богословского мнения того же епископа как частного богослова или писателя. Последнее вовсе не является обязательным к руководству паствы и отнюдь не обладает качеством "непогрешительности". Его авторитетность измеряется степенью одаренности и духовности писателя, для которой свое значение имеет и священный сан. Только действия во исполнение пастырского служения имеют обязательную силу для пасомых. Они облечены и соответствующей санкцией, потому что церковные кары угрожают неповинующимся, и церковный меч отсекает непокорных от церковного тела, временно или окончательно, анафематствуя еретиков. Церковная жизнь, упорядочиваемая и регулируемая церковной властью, не может представлять собой анархию, в которой предоставляется каждому полное усмотрение. Насколько Церковь есть единство веры, связанное иерархическим преемством, она имеет свои вероучительные определения, за которыми стоит весь авторитет и сила Церкви, охраняемый церковной властью. Поэтому то общее положение, что в установлении вероучительных истин епископат действует в единении с паствой и выступает как его представитель, соединяется с признанием власти епископата повелительно выражать церковные определения и требовать им подчинения. Следовательно, в жизни Церкви может наступать такой момент, когда епископат чувствует себя облеченным правомочием возвещать от имени Церкви, быть ее устами. А отсюда один шаг до ватиканского заключения о том, что епископу, в силу особого дара возвещать церковную истину (charisma veritatis), принадлежит непогрешительность ех cathedra (пока мы оставляем в стороне вопрос, является ли такой авторитет личным или коллективным). Возникает учение о внешнем непогрешительном органе церковного учения. Есть ли, нужен ли и возможен ли таковой в Церкви? Сначала кажется, что на все три вопроса жизнь и учение дают утвердительный ответ. Существует власть епископата, которая простирается и на охранение чистоты вероучения, это бесспорно. Она необходима для Церкви, как плотина против анархического своемыслия, разрушающего единство Церкви. Она возможна, ибо фактически проявлялась и проявляется в Церкви. Однако весь вопрос заключается в том, каков смысл этого вероучительного властвования. Иерархия своею властью охраняет уже принятое Церковью учение, церковное предание, и она же на основании церковного постановления, в случае новых вероучительных определений, становится на страже их действительного вхождения в церковное предание. Первое не возбуждает сомнений: естественно, что depositum fidei - то, что Церковь уже имеет, охраняется иерархической властью, хотя содержится и всею Церковью. Большую принципиальную остроту имеет второй вопрос: вновь принимаемые вероучительные определения, однажды будучи приняты, охраняются иерархией. Но, если они ею же и провозглашаются, откуда получают они свою силу и санкцию иетинности ? От этой ли иерархии, как таковой, или же от всей Церкви? Согласно первому мнению, вся власть содержать и возглашать истину принадлежала бы иерархии, и истиной являлось бы то, что она приказывает Церкви силою своей charisma veritatis. При таком понимании, Церковь рассекается на две части, учащую и учимую, на епископат с клиром и мирян. Собственного суждения, мысли, мнения или предания Церкви здесь не существует, ибо все это всецело принадлежит иерархии. Для паствы остается лишь долг повиновения, не без молчаливой иронии определяемого в католическом богословии как infallibilitas passiva. Вся сила суждения, infallibilitas activa, принадлежит иерархии, которая имеет особую charisma veritatis. При этом, и понятие veritatis получает отвлеченно-теоретическое значение: она не есть истинная жизнь в Церкви, всем ее членам равно присущая, но отвлеченное знание, присущее лишь избранным (иерархии) и ими сообщающееся (или не сообщающееся) тем, кому она без этого неведома. Но истина есть Христос, и жизнь в Церкви, Теле Христовом, есть жизнь в Истине, истинная жизнь, которая имеет и истинное самосознание и самоопределение. Чрез различение infallibilitas activa и passiva, соответствующее признанию силы истины на стороне одной лишь иерархии, вводится в понятие о Церкви особого рода эзотеризм (иногда возводимый даже к иерархии небесной), в котором есть посвященные, имеющие гнозис, и непосвященные, его не имеющие, но могущие его получить от иерархии, и чрез это, христианское понятие иерархии подменяется гностическим. Charisma veritatis, присущая, конечно, Церкви, ибо она есть "столп и утверждение Истины", жизнь в Истине, т. е. во Христе, становится достоянием не всего тела Церкви, но лишь иерархии. С наибольшей, - но зато и устрашающей - последовательностью это проведено в системе папизма и закреплено Ватиканским догматом. Папа имеет в своем лице всю полноту charisma veritatis, присущую Церкви, и он обладает, поэтому, властью от лица Церкви, ех cathedra, непогрешительно возвещать истину, при этом ех sese non autem ex consensu ecclesiae, т. е. опираясь исключительно на себя, на свое личное ведение, а не на соборный разум Церкви. Поэтому он является magisterium infallibile. Хотя это ведение дается ему не лично, но по связи с Церковью и от лица Церкви, ех cathedra, однако оно принадлежит самостоятельно (ех sese) ему одному, в нем сосредоточивается. Следовательно, папа не только провозглашает истину, как принятую и осознанную Церковью (следов. , non ех ses sed ex consensu ecclesia), не только приказывает верность ей, в качестве высшего представителя иерархии, но он эту истину свидетельствует, ею обладает, ее находит для Церкви, ех sese, как некий священный оракул, которому требуется внимать. При таком понимании, и истина является внешним знанием, принадлежащим одному, но сообщаемым всем другим. Внешний авторитет истины овнешнивает и саму истину и ее ограничивает. Здесь нет нужды входить в подробности канонической экклезиологии,<<*4>> но в ней с наибольшей явностью обнаруживается схема разделения Церкви на учителей и учеников (вопреки прямому слову Господа к Своим ученикам, в числе их и Петру: "а вы не называйтесь учителями, ибо один у вас учитель Христос" (Мф. 23, 8).
Но единоличный папизм в католичестве по крайней мере имеет заслугу последовательности при развитии авторитарного принципа в вероучении, суждение одного лица явно (как бы ни было трудно определить, когда он говорит ех cathedra). Но этого нельзя сказать относительно папизма коллективного, который мы имеем в том случае, если функции папы мы предоставим собору епископов, коллегиальному епископату (как это было понимаемо на католических реформаторских соборах Констанцы и Базеля). Ясность, равная единоличному папизму, была бы возможна лишь в случае полного единомыслия и единогласия всего епископата, чего, кажется, вообще не знала история даже на вселенских соборах и что представляло бы собой во всяком случае совершенно единичное исключение. В противном же случае голос истины определялся бы большинством голосов, т. е. по парламентской системе (причем, конечно, возникает ряд вопросов о размерах этого большинства и т. д. ). Но каковбы ни был этот орган церковной непогрешительности, возвещающий Церкви истину в виде догматического приказа, - единоличный ли или коллективный - он одинаково лишает Церковь дара всеобщего учительства и целостной непогрешительности и превращает, паству в стадо. Только Господь о Себе говорил как о пастыре Своих овец, и поручил Петру пасти "овцы Моя". Это означает, что Церковь, как Тело Христово, в Нем имеет свою главу; Он есть Истина, и Церковь может быть только пассивно восприемлющим телом, или "стадом Христовым". Однако напрасно силу Христову относительно Церкви себе приписывал бы римский епископ или собор епископов. Как преемник (и то лишь в области сакраментальной) апостолов, папа (единоличный или коллективный) хотел бы себя являть викарием Христа на земле, но Христос не оставил Себе викария, а Сам пребывает в Церкви "всегда, ныне и присно и во веки веков". Церковь непогрешительна как Церковь в своей церковности. Можно сказать, что это тавтология, ибо Церковь, как Тело Истины-Христа, и есть утверждение истины. И каждый член Церкви в церковносхи своей пребывает в истине; поэтому непогрешительность принадлежит всей Церкви, - "хранитель благочестия у нас есть самое тело Церкви, т. е. самый народ, который всегда желает сохранять свою веру неизменной" (послание восточных патриархов 1849 г. ). Нельзя думать, чтобы мозг Церкви, ее самосознание, принадлежало только одному ее члену, иерархии, стоящей над телом Церкви и ей возвещающей истину. Иерархия, поставленная над народом, т. е. вне народа, от него отделенная, способна к возвещению церковной истины не более чем и народ, отделившийся от иерархии или отдельный человек в своем обособлении, т. е. вовсе не способна. Она сама оказывается в этом отделении и противопоставлении Церкви ("ex sese") внецерковна и нецерковна, ибо, церковность есть единение в любви, и истина церковная дается только по силе этого церковного единства. Притязание папы, что он есть голос истины, разрушает церковное единство, ибо поставляет на место церкви папу: l'Eglise, c'est moi. И то же самое имеет силу и относительно иерархии, как целокупного епископата. Руководящее догматическое значение здесь имеет Иерусалимский собор св. апостолов, от которых преемство хранит, в меру своего служения, и иерархия. Строго говоря, преемство даров Св. Духа, данных Церкви в Пятидесятницу и низводимых чрез апостолов и их преемников - иерархию, распространяется на всю Церковь. Только для сакраментального служения, для жречества, существует нарочитое "апостольское преемство", - преемство, но не для учительства и догматического самосознания. Это мы и видим на Иерусалимском соборе, где собрались "апостолы и пресвитеры", т. е. старейшие представители общины, в данном случае именно лица не иерархического характера, постановили и возвестили: "апостолы и пресвитеры и братия" (Д. А. 15, 23), т. е. первоиерархи в лице св. апостолов в единении с пресвитерами и братиями. Это и здесь многозначительно, ибо в нем выражается вся положительная сила церковного единения (и перед этим и должен безмолвствовать IV канон определения о Церкви Ватиканского догмата с его ех sese). И силою этого единения провозгласило собрание: "изволися Духу Св. и нам" (15, 28), иными славами, Духу Святому, в нас живущему, в нашем единении. Это нам, соединяющее апостолов и братию, выражает силу этого и: только там, где каждое отдельное я, так же как и отдельное церковное сословие (в данном случае апостолы, пресвитеры, братия), соединяются в церковные и чрез него перестают быть собою в своей обособленности, там возникает новое бытие, многоединство мы, и там лишь действует Дух Св. , получается единство церковное в Духе Св.
Таким образом, вопрос о внешнем органе церковной непогрешительности уже в постановке своей содержит ересь о Церкви, ибо подменивает ее понятие, как духовного организма, жизнь которого есть единение в любви, началом духовного властвования.
Здесь мы подходим к самому существу православного учения Церкви, в котором вся сила православной экклезиологии. Без уразумения его нет пути к пониманию Православия, которое иначе представляется эклектическим компромиссом, ищущим средины между католичеством и протестантизмом. Душа православия есть соборность. По справедливому замечанию Хомякова, "одно это слово соединяет в себе целое исповедание веры". Русское церковное словоупотребление и русское богословие употребляют это выражение в таком обширном смысле, какого оно не имеет в других языках, причем оно выражает собой самую силу и дух православной церковности. В символе веры член о Церкви переводится так: "во едину святую соборную и апостольскую Церковь". Здесь словом соборная передается καθολικήυ кафолическая.<<*5>> Прямое значение слова соборность, соборный (от слова собор) указывает на связь Церкви с соборами, ее conciliabilite, определяет Церковь как содержащую учение вселенских и поместных соборов или же, в более обширном смысле, как имеющую орган своего самоопределения в соборе. Далее внешнее определение (непосредственно вовсе и не содержащееся в греческом слове καθολικός как и во всех его переводах) включает в себя мысль и о том, что Церковь собирает, включает в себя все народы и простирается на всю вселенную, и в этом смысле соборность означает и вселенскость, церковь соборная есть экуменическая. Это понимание было, конечно, не чуждо и составителям символа веры.<<*6>> Это понимание можно определить как количественное; оно доселе остается характерным для римского католицизма.
Однако возможно еще качественное определение соборности или кафоличности. Это и соответствует подлинному значению этого понятия в истории философии, именно у Аристотеля, у которого τό καθ'öλου означает общее, что существует в частных явлениях - τό καθ'έκαστου. Это есть (в Аристотелевском понимании) платоновская идея, существующая однако не над предметами и, в известном смысле, прежде предметов (как у Платона), но в предметах, как их основа и истина. В этом смысле кафолическая Церковь означает: сущая в истине, причастная истине, живущая истинною жизнью Церковь. При этом, определение τό καθ'öλου, т. е. сообразно целому, в целом, указывает, в чем же состоит эта истинность, именно в единстве с целым (öλου), целокупности и целомудрии, многоединстве и всеединстве. В соборности как кафоличности, каждый отдельный член Церкви, так же как их совокупность, пребывают в единении с целым Церкви, с той "невидимой" Церковью, которая, находясь в неразрывном соединении с видимой, составляет ее основу. Следовательно понятие кафоличности в этом смысле обращено не во вне, но во внутрь. И кафоличным является член Церкви постольку, поскольку он, в единстве с невидимой Церковью, в истине. Кафоличным одинаково может являться пустынножитель, как и живущие среди мира, как и те избранники, которые остались бы верны истине среди общего разлива неверия и лжеучения. Кафоличность в этом смысле есть мистическая и метафизическая глубина Церкви, а совсем не ее внешнее распространение. Она не имеет внешнего, географического признака и вообще эмпирического проявления. Она опознается Духом, живущим в Церкви и все испытующим. Однако она должна быть связана и с эмпирическим миром, т. е. с "видимой" Церковью. Кафоличность есть соборность как активное соборование, как общая жизнь в единой Истине.
Однако почему же именно кафоличность во внешнем смысле, всеобщность, cecumenicite, обычно указывается в числе признаков истинной Церкви у отцов и учителей Церкви, особенно, у св. Киприана, у блаж. Августина? Церковь определяется здесь не как местно- или национально-ограниченная, но повсюдная и всенародная, и не как приуроченная к тесному кружку или секте, но как широкая, всечеловеческая. Конечно, между кафоличностью во внутреннем смысле и вселенскостью существует прямое и положительное соотношение, как между основанием и проявлением (ноуменом и феноменом). То, что является наиболее глубоким и внутренним, потому именно является и всечеловеческим, ибо соединяет человечество, которое является разъединенным на поверхности эмпирического бытия. И во всяком случае оно имеет тенденцию распространиться в возможной полноте и широте, хотя и задерживается в распространении противодействующими причинами, которыми являются грех, живущий в человечестве, искушения и соблазны. Фактически, согласно прямым указаниям Господа, как и другим библейским эсхатологическим текстам, только избранные в последние времена устоят в истине среди непосильных для человека искушений ("если-бы не сократились дни те, не спаслась бы никакая тварь"). Таким образом, несмотря на все положительные основания к тому, чтобы всеобщая истина становилась истиною для всех, отрицательные причины, противодействующие этой всеобщности, делают то, что эта всеобщность осуществляется в ограниченном размере, и поэтому один количественный критерий истины является недостаточным, и правило Викентия Лиринского: quod semper, quod ubique, quod ab omnibus creditum est более является отвлеченным принципом и регулярной нормой, нежели исторической действительностью: едва ли найдется в истории Церкви хотя одна эпоха, в которую этот принцип осуществлялся бы без ограничений. В частности и в настоящее время, ни православие не имеет даже просто большинства в христианском мире, ни католичество, при всей своей внешней вселенскости, не может похвастаться. количественным господством и даже преобладанием. Вселенскость внешняя, поэтому, является естественным и необходимым обнаружением внутренней кафоличности, однако не первообразным, а производным, притом исторически обусловленным. Но при этом, вселенскость, как истинность, кафоличность, не зависит от масштаба количественного, ибо "идеже два или три собраны во Имя Мое, там и Я посреде них".
Внутренняя соборность есть не количество, но качество, причастность Телу Христову, в котором действует Дух Св. Жизнь во Христе Духом Св. есть жизнь в истине и единстве, которому присуща мудрость и цельность, мудрость цельности и цельность мудрости, целомудрие.<<*7>> Церковная истина есть прежде и существеннее всего жизнь в истине, пребывание в истине, словом, не отвлеченно-теоретическое познавание, но конкретно-религиозное бытие. Именно об зтой истине говорит сама Истина: "познаете истину, и истина сделает вас свободными" (Ио. 8, 32), прежде всего от греха, а потому, и от заблуждения. "Церковь есть столп и утверждение истины". Эти слова ап. Павла означают не то, что Церковь провозглашает истину, но что она содержит ее в истинности своей и лишь в силу этого провозглашает. Истина есть норма бытия, и лишь потому - норма сознания. Надо преодолеть здесь абстрактно рассудочное понятие об истине, как предмете и норме познания: когда человек есть в истине, он, напротив, не отделяется и не противополагается как познающий субъект обьекту познания, но он есть едино с ним, он пребывает, живет в истине. Но, если эта жизнь в истине доступна для человека не в его противопоставлении предмету знания, но в слиянии с ним, то она дается ему и не в обособлении и противопоставлении другим людям, но в живом и непосредственном единении, конкретном многоединстве жизни, по образу Пресв. Троицы, единосущной и нераздельной. Церковная истина дается Церкви. Здесь имеет силу слово Господне: кто хочет спасти свою душу, должен погубить ее. Только в единении, в освобождении от ограниченности своего я и исхождении из него дается истина. Но это исхождение из своего я совершается не в метафизическую пустоту, но в полноту. Церковь как Тело Христово, животворимое Духом Св. , есть высшая, истинная действительность в нас самих, которую мы обретаем для себя в своем церковном бытии. И если церковное бытие опознается преодолением своей обособленности, это именно и означает, что церковность есть соборность, как приобщение вселенской истинной жизни Тела Христова, как погружение в неизмеримые глубины богочеловеческой жизни. Церковность как соборность, неопределима рационально, ибо она и открывается лишь за пределами рассудочного, обособляющего мышления. Она - трансцендентна индивиду, как таковому, хотя и становится для него имманентной в его воцерковлении. Соборность есть истинность, и истинность есть соборность.
Таков именно смысл и церковной "непогрешительности ". Это не есть внешняя безошибочность (infallibilitas) суждения, к которой сводится она в католическом богословии: это было бы очень мало, потому что означает чисто отрицательное свойство, относящееся притом к области лишь рационального мышления. Безошибочным или ошибочным может быть лишь то или иное суждение: напр. , безошибочно, что 2 х 2 = 4, но ошибочно, что 2 х 2 = 5; безошибочно, что Волга течет в Каспийское море, но ошибочно, что Волга течет в Черное море. Ошибочность или безошибочность суждения касается здесь правильности, действительности той связи, которая установляется между субъектом и предикатом. Это есть чисто формальная оценка суждения не со стороны его содержания (подлежащего и сказуемого), но лишь со стороны правильности их соединения; она ограничивается чисто формальной проверкой и имеет в своем распоряжении только да или нет, утверждение или отрицание. Таким образом понимаемую непогрешительность (а к нему близко ее католическое понимание) следует считать совершенно не выражающей идею церковной истины. Церковь непогрешительна не в том (вернее, не только в том), что она безошибочно с точки зрения целесообразности и практической потребности времени выражает истину, но что она ее содержит. Церковь, истина, непогрешительность - это суть синонимы. Жизнь в Церкви есть жизнь в истине, а потому истинны, причастны истине по содержанию и суждению церковные, которые являются рефлективным отражением в мысли этой истины. Бытие здесь и предшествует сознанию, и его определяет, и этому бытию, самому по себе, соответствует не непогрешительность, но истинность.
Итак церковность есть истинность, и истинность есть церковность, или, что то же, соборность; пребывание в единении с Церковию, есть пребывание в истине, и наоборот. Здесь есть прямой и явный логический круг, если рассматривать это со стороны рациональной. Но этот круг, который является "порочным" в формально-логическом определении, есть естественное и неустранимое свойство суждения онтологического. В самом деле, искать "критерия" истинности церковного суждения не в нем самом, а вне его, это значит постулировать какое-то сверхцерковное сознание или определение, в свете которого для Церкви становилась бы ясна ее собственная церковность. Такого "внешнего " в смысле вне- или сверхцерковного определения не существует и существовать не может. Церковь знает себя саму самоочевидно, и эту свою самотожественность и сознает как свою непогрешительность. Католическая попытка найти внешний, т. е. сверхцерковный авторитет непогрешимости в папе окончилась неудачей, потому что оказалось даже для Ватиканского собора невозможным провозгласить всякое личное суждение папы непогрешимым, т. е. церковным, и тем поставить знак полного равенства между папой и Церковию. Папа признан непогрешимым лишь тогда, когда говорит ех cathedra, т, е. от лица Церкви, как Церковь, церковно или соборно, в единении с Церковью. Иными словами, и ватиканский догмат не преодолел тавтологии: истинно есть церковное, а церковно или соборно, ех cathedra, есть истинное суждение Церкви. Папа непогрешим, только когда говорит церковно, и он говорит церковно, лишь когда не погрешает. Но никакого определения ех cathedra не дано и не может быть дано. Даже прямое словесное заявление самого папы (если он, напр. , впал в ересь или психически ненормален, или находится под внешним давлением) не является свидетельством церковности (ех cathedra) его суждения. О ней может судить только Церковь, которая знает саму себя. И католики практически впадают в противоречие с Ватиканским догматом, насколько превращают папу в догматический оракул и фактически облекают силою непогрешимости его всякое догматическое суждение, и прибегают к защите "ех cathedra", лишь когда в определениях пап есть явное противоречие или несообразность. Церковь сознает свою самоочевидность, истина аксиоматична, а не проблематична, не доказуется, но показуется.
Церковная соборность по отношению к индивидуальному знанию соответствует тому, что теперь называется подсознание, а точнее должно быть названо сверх-сознание.<<*8>> Есть в душевной жизни такие комплексы, которые существуют лишь для многоединства, хотя и осуществляются чрез индивидуальную психологию. Это суть феномены коллективной психологии в разных ее проявлениях. Однако, эти феномены касаются преимущественно душевной жизни, эмоционально-волевой, хотя также принадлежат области сверхиндивидуальной. Церковная же соборность касается прежде всего духовной жизни. Она есть расплавленность личного духа в многоединстве, я в мы ("изводися Духу Св. и нам", т. е. не мне, и не ему и т. д. , в отдельности), причем в этом многоединстве Церкви, Тела Христова, живет Дух Божий. Противоположный полюс соборности как духовного единства, составляет стадность, как душевно-телесное единство. Противоположным же полюсом церковного многоединства, в котором личность возводится к высшей действительности, является коллектив, при котором личность, оставаясь сама в себе, вступает в соглашение с другими, которое имеет для нее далее принудительный характер, между тем как свободное единение в любви есть самое существо церковности. В жизни это духовное содержание облекается известной душевной оболочкой, национальной, исторической. Однако под разными покровами содержится одна и та же единая жизнь в Духе Св. , и в этом именно смысле Церковь повсюдна и всевременна, самотожественна и кафолична. Внешняя вселенскость есть лишь покров, выявляющий ее сущность и самотожество. И только в этом, внутреннем, а отнюдь не внешне проявленном смысле могут быть приняты слова Викентия Лиринского: quod semper, quod ubique, quod ab omnibus creditum est.
На основании сказанного и не может быть внешнего авторитета для церковной соборности, потому что такой авторитет тем самым неизменно становился бы выше Церкви и самого живущего в ней Духа. Церковь есть Церковь, и нельзя пойти дальше этой самоочевидности самотожества.
2008.08.07 | P.M.
перші ж строчки усе розставляють на свої місця
Георгій пише:> Апостольство в полноте своих даров не имеет и не может иметь своего продолжения,
Ці перші строчки російського філософа http://ru.wikipedia.org/wiki/Булгаков,_Сергей_Николаевич уже вказують на подальшу якість поданої точки зору.
Усі духовні дари людина отримує від Духа Святого, й не нам вирішувати кого чим і в якій мірі може обдарувати Господь.
А звідси й подальші безпідставні, не підтверджені ні богословською думкою ані простою людською логікою пустопорожні умозаключєнія.
2008.08.07 | Георгій
Re: перші ж строчки усе розставляють на свої місця
Ідeться самe про цe: пeрeдаються від Cвятого Духа людині, а нe пeрeймаються від однієї людини іншою (і в цьому сeнсі папа нe є "спадкоємцeм" св. Пeтра, як людини).2008.08.07 | P.M.
Re: перші ж строчки усе розставляють на свої місця
Георгій пише:> Ідeться самe про цe: пeрeдаються від Cвятого Духа людині, а нe пeрeймаються від однієї людини іншою (і в цьому сeнсі папа нe є "спадкоємцeм" св. Пeтра, як людини).
Мова не про людське надбання, а ДУХОВНІ Божі Дари.
Петрове Апостольство Святим Духом передається його правонаступникам.
І кажу Я тобі, що ти скеля, і на скелі оцій побудую Я Церкву Свою, і сили адові не переможуть її. (Матвія 16:18)
Непереможність Христової Церкви в незмінній присутності Святого Духа у ній.
2008.08.07 | Koala
У що ж тоді вірують православні?
Георгій пише:> Апостольство в полноте своих даров не имеет и не может иметь своего продолжения
А коли ви в Символі Віри кажете "в Єдину, Святу, Вселенську і Апостольську Церкву" - ви, мабуть, маєте на увазі Католицьку Церкву, раз ваша Церква не Апостольська?
2008.08.07 | Георгій
Re: У що ж тоді вірують православні?
Koala пише:> Георгій пише:
> > Апостольство в полноте своих даров не имеет и не может иметь своего продолжения
> А коли ви в Символі Віри кажете "в Єдину, Святу, Вселенську і Апостольську Церкву" - ви, мабуть, маєте на увазі Католицьку Церкву, раз ваша Церква не Апостольська?
(ГП) Ну чому ж, апостольська - оскільки бeрeжe апостольськe вчeння.
2008.08.07 | +О
Re: та ні - Апостольською є Православна Церква
Слава Ісусу Христу!Взагалі, мені у розгляді питання еклезіології найбільше близьким є о.Афанасьєв (творець Євхаристійної еклезіології), який у темі про Церкву (у праці «Церковь Духа Святого») робить логічний висновок: початково Церква Христова керувалась Духом Святим і лише міжлюдські відносини з їх претензіями на "приналежність" і, відповідно - кордони цих "приналежностей", призвели до того, що сучасні християни кожен в свій спосіб кричать "я Павлів", "я Аполосів", "я Кифів" (Петрів), "а я Христів"... Ми все менше довіряємо тій істині нашої Віри, що Церква народжена і керується Духом Святим, а все більше - юридичній чи фінансовій владі... Саме у такому світі себе усвідомлюю і вважаю керівництво в Церкві - Божим Даром відповідальності осіб з Народу за Народ у нашому перейнятому юридизмами-фінансами світі. Найбільший вияв цієї влади - Папа особисто, чи єпископи колегіяльно. Тільки влада ця не мала б бути "володінням", а має бути "служінням". Не залежно від того, чи "Апостольство в полноте своих даров не имеет и не может иметь (чи має бо мусить мати) своего продолжения". Инакше дійсно виходить, що "Христос поділився" (1Кор.1.13) - це якраз нмд і доводять один одному християни, переконуючи опонентів у саме своїй правоті. Я проти таких "благочестивих
В чому полягає Євангеліє Христа? - це основне питання моєї (вірую - християнської) Віри. Решта, можливо/точно/мабуть є важливим, але, як тільки заперечує Євангелію Христа, являється гріхом.
У чому ж для Вас особисто полягає Євангеліє (блага вість) Ісуса Христа, християни? Якщо можна - коротко, суть.
З повагою
о.Олег
2008.08.07 | P.M.
розборки й не потрібні
+О пише:> Слава Ісусу Христу!
Слава навіки!
> Я проти таких "благочестивих
Авжеж, розборки не потрібні і мудрствовань не треба.
Потрібна тверда як криця незламна ВІРА, а з нею готовність проповідувати Боже Слово в усій повноті Його.
> В чому полягає Євангеліє Христа? - це основне питання моєї (вірую - християнської) Віри. Решта, можливо/точно/мабуть є важливим, але, як тільки заперечує Євангелію Христа, являється гріхом.
Бо тепер чи я в людей шукаю признання чи в Бога? Чи людям дбаю я догоджати? Бо коли б догоджав я ще людям, я не був би рабом Христовим.
Звіщаю ж вам, браття, що Євангелія, яку я благовістив, вона не від людей. (Галатів 1:10,11)
Тож нічого намагатится догодити людям (усім не догодиш ніколи).
2008.08.07 | Георгій
Re: та ні - Апостольською є Православна Церква
+О пише:> Церква народжена і керується Духом Святим, а все більше - юридичній чи фінансовій владі... Саме у такому світі себе усвідомлюю і вважаю керівництво в Церкві - Божим Даром відповідальності осіб з Народу за Народ у нашому перейнятому юридизмами-фінансами світі. Найбільший вияв цієї влади - Папа особисто, чи єпископи колегіяльно. Тільки влада ця не мала б бути "володінням", а має бути "служінням". Не залежно від того, чи "Апостольство в полноте своих даров не имеет и не может иметь (чи має бо мусить мати) своего продолжения".
(ГП) Повністю згодeн. Тому я і нe особливо зацікавлeний у супeрeчках, хто правіший, Cосновський чи Булгаков. Обидва праві. Он святий чудотворeць Іван Максимович, православний до мізка кісток, завжди хрeстився і вклонявся, коли проходив біля католицького храму. Ми Одна Цeрква, кeрована Христом і Cвятим Духом, а чи особисто на папу Він зходить і його уповноважує бути архіпастирeм, чи на єпископів колeгіально - справа, на мою скромну думку, другорядна. І вжe в усякому разі нe така справа, за яку нам можна обзивати однe одного зрадниками і бути звeрхніми до іншого, а хвалeбними до сeбe.
> У чому ж для Вас особисто полягає Євангеліє (блага вість) Ісуса Христа, християни? Якщо можна - коротко, суть.
(ГП) Мабуть, найпeршe в тому, що Христос дав мeні найповнішу, найрeальнішу можливість спастися від гріха, пeрeбуваючи в Його Цeркві, яку Він залишив на зeмлі після Cвого пeрeбування тут з нами.
2008.08.08 | P.M.
Дістала, пійонєрія!.
Георгій пише:> (ГП) Cосновський чи Булгаков. Обидва праві.
Їхні погляди протилежні. У чому ж правота?
> (ГП) Он святий чудотворeць Іван Максимович, православний до мізка кісток, завжди хрeстився і вклонявся, коли проходив біля католицького храму.
Ось після таких от реплік виникає несамовите бажання не чути, не бачити, не дотикатися ваших думок НІКОЛИ!
Ви ж савєтцкій піанєр, Георгію!
Та чи ви ж не розумієте, що хрестився і вконявся він не конфесіям, а Богу!!? Його Святому Хресту!!.
Кожен задрипаний вуйко скине шапку перед ХРЕСТОМ Христовим, не вникаючи на будівлі церкви якої конфесії цей хрест височіє.
Ну, пійонєрія
2008.08.08 | Георгій
"Нeсамовитe бажання?" У християнина?
P.M. пише:> Ось після таких от реплік виникає несамовите бажання не чути, не бачити, не дотикатися ваших думок НІКОЛИ!
(ГП) Так нащо ж слухаєтe, читаєтe і дотикаєтeся? Що за пристрасть?
2008.08.08 | P.M.
Чому ж ні, коли мова про те, що би знищити облуду
Георгій пише:> P.M. пише:
> > Ось після таких от реплік виникає несамовите бажання не чути, не бачити, не дотикатися ваших думок НІКОЛИ!
> (ГП) Так нащо ж слухаєтe, читаєтe і дотикаєтeся? Що за пристрасть?
Пристрастей не дочекаєтесь
Огида облудних думок ваших буде знищена лагідно
Якби, Боже, вразив Ти безбожника, а ви, кровожерці, відступітесь від мене!
Вони називають підступно Тебе, Твої вороги на марноту пускаються!
Отож, ненавиджу Твоїх ненависників, Господи, і Твоїх заколотників бриджусь:
повною ненавистю я ненавиджу їх, вони стали мені ворогами!...
Випробуй, Боже, мене, і пізнай моє серце, досліди Ти мене, і пізнай мої задуми,
і побач, чи не йду я дорогою злою, і на вічну дорогу мене попровадь! (Псалом 138: 19-24)
Вам найкраще припинити просторікувати на релігійні теми ЗОВСІМ.
Зробіть це, Георгію.
2008.08.08 | Георгій
Ключ у Вашому слові "нeсамовитe"
Максимович дійсно шанував хрeсним знамeнням і уклоном Бога, а нe пeвну цeркву. Протe багато хто з православних нe вважає католицькі цeркви взагалі цeрквами, так само як сeрeд католиків, очeвидячки, були і є такі, хто ніколи в житті нe пeрeхрeстився б на православнy цeркву ("цe ж схизматики"). Цe всe, що я сказав. Вважаю цe нeгативом, сумним явищeм, якe нe варто поглиблювати. От і вся моя "облуда," прeдмeт Вашої, на жаль, таки пристрасті.2008.08.08 | P.M.
ключ у тому, на що це нeсамовитe спрямоване
Ось приклад зі Святого Письма правдивої несамовитості супроти безбожників:Якби, Боже, вразив Ти безбожника, а ви, кровожерці, відступітесь від мене!
Вони називають підступно Тебе, Твої вороги на марноту пускаються!
Отож, ненавиджу Твоїх ненависників, Господи, і Твоїх заколотників бриджусь:
повною ненавистю я ненавиджу їх, вони стали мені ворогами!...
Випробуй, Боже, мене, і пізнай моє серце, досліди Ти мене, і пізнай мої задуми,
і побач, чи не йду я дорогою злою, і на вічну дорогу мене попровадь! (Псалом 138:19-24)
Георгій пише:
> Максимович дійсно шанував хрeсним знамeнням і уклоном Бога, а нe пeвну цeркву. Протe багато хто з православних нe вважає католицькі цeркви взагалі цeрквами, так само як сeрeд католиків, очeвидячки, були і є такі, хто ніколи в житті нe пeрeхрeстився б на православнy цeркву ("цe ж схизматики"). Цe всe, що я сказав.
От я й кажу, аналітичний рівень гідний рівня совєтцького пійонєра.
> Вважаю цe нeгативом, сумним явищeм, якe нe варто поглиблювати.
Не хочете поглиблювати -- перестаньте просторікувати на релігійні теми ЗОВСІМ.
> От і вся моя "облуда," прeдмeт Вашої, на жаль, таки пристрасті.
Я ж вам сказав -- лагідно
2008.08.08 | Георгій
Та на що завгодно, аби від мeнe
P.M. пише:> Георгій пише:
> > Максимович дійсно шанував хрeсним знамeнням і уклоном Бога, а нe пeвну цeркву. Протe багато хто з православних нe вважає католицькі цeркви взагалі цeрквами, так само як сeрeд католиків, очeвидячки, були і є такі, хто ніколи в житті нe пeрeхрeстився б на православнy цeркву ("цe ж схизматики"). Цe всe, що я сказав.
> От я й кажу, аналітичний рівень гідний рівня совєтцького пійонєра.
(ГП) Та куди вжe мeні... я щe жовтeня.
2008.08.08 | +О
Re: Так, пане Георгію - і з католицького боку, нажаль
по сьогодні трапляється зневага до православних Храмів, обрядів.., Церкви. Недавно намагався переконати одного греко-католика, який не вважає християнським восьмираменний Хрест з косою перетинкою у низу (тут на титульній сторінці http://www.wco.ru/biblio/books/hist-cr/Main.htm?mos ). Основа такого несприйняття у цієї молодої людини в нелюбові до загарбників-росіян, які не хрестяться біля фігур Матері Божої чи католицьких храмів, і, на його думку, створили таку форму Хреста, встановлюючи по всіх усюдах на Україні як знак приналежности до РПЦ... Цікаво, що в, наприклад, Ярослава Кеслера (РЕЛИГИОЗНАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ РОССИИ http://www.newchrono.ru/frame1/Publ/relig/...g_hist_rus4.htm )подається інформація, що коса перетинка у низу Хреста - винахід Петра Могили, знак перекреслення Унії, який якраз і прижився в Московії з виходом цієї Церкви з підпорядкування Константинополю у 1626-му, а вже символіка показника дороги в Рай/Ад є пізнішого походження, приблизно XVIII ст.Я дуже сильно відчуваю біль, який завдала і завдає історія розвитку міжнаціональних/міжцерковних... відносин людині. Але перемогти це стараюсь саме у собі, а не в инших; піти за Христом маю саме я, моя сім`я, мій народ, а не хтось/чийсь. Для моєї Віри не так важливо, чия "правда" буде зверху (скоріш за все - так і будуть відстоювати кожен свою точку зору, своїх батьків по крові/вірі) і не переймаюсь надто тим, чи буде моя позиція популярною для багатьох скривджених тою чи иншою стороною учасників конфлікту.., бо важливим для мене є те, що кожен, хто несе в своєму серці непрощення, щоб стати Христовим буде змушений від нього очиститись: полюбити ближнього навіть, якщо він - ворог. Минуле потрібно залишити Богові. Ні: забути минуле, історію страждання рідних/народу Божого не маю права! От лише пам`ять ця не має перевищувати пам`ять Бога
Слава Ісусу Христу!
З повагою
о.Олег
2008.08.08 | P.M.
Корінь зла -- в розколі Церкви
+О пише:> по сьогодні трапляється зневага до православних Храмів, обрядів.., Церкви. Недавно намагався переконати одного греко-католика, який не вважає християнським восьмираменний Хрест з косою перетинкою у низу (тут на титульній сторінці http://www.wco.ru/biblio/books/hist-cr/Main.htm?mos ).
Таке вражння, що ви якраз й хочете переконати в нетерпимості католиків до православних.
Хрест з косою перетинкою, скількома цвяками ноги Христові прибиті до хреста, усе це від звичайнісінького невігластва.
Конфесії тут ніпричому.
Корінь зла -- в розколі Церкви, і ви це знєте.
Також повинні розуміти, що кожен гріх потребує прощення і каяття.
Прощення отримали, а покаятись так і не зберемось ..