Відповіді

• 2009.03.17 | Роксанна

  Re: Тиранозав - венец развития человека

  Голубе,
  це ваша думка чи когось іншого?
  
  -Аналогично и разумный человек быстро дегенерирует до суперагрессивных убийц и тиранозавров типа Сталина и Гитлера, и без вмешательства Бога, этот мир был бы обречен на полное вымирание!!! Причем чрезвычайно быстро! Остались бы лишь одни дикие особи типа снежного человека, которых никто не может поймать, ибо они сильны как боги-
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2009.03.17 | Георгій

    Я нe знаю, чия цe думка, алe я абсолютно згодeн

    Ось із цим:
    > и разумный человек быстро дегенерирует до суперагрессивных убийц и тиранозавров типа Сталина и Гитлера, и без вмешательства Бога, этот мир был бы обречен на полное вымирание!!! Причем чрезвычайно быстро! Остались бы лишь одни дикие особи типа снежного человека, которых никто не может поймать...
    згорнути/розгорнути гілку відповідей

    • 2009.03.17 | Анатоль

      Практика спростовує це тверження. Живемо ж, і не вимерли ще, хоч

      ніякі боги ні в що не втручаються. По тій простій причині, що їх нема.
      Хіба тільки в буйній уяві віруючих.
      згорнути/розгорнути гілку відповідей

      • 2009.03.17 | Василь Васьківський

        Re: Практика спростовує це тверження. Живемо ж, і не вимерли ще, хоч

        Анатоль пише:
        > ніякі боги ні в що не втручаються. По тій простій причині, що їх нема.
        > Хіба тільки в буйній уяві віруючих.
        Ось Вам і приклад абстрактної моделі світу та її застосування. Живуть собі люди з абстракцією бога і горя не знають. А я тут мучаюсь над філософськими проблемами. Виходить, що це я непристосований до життя, а віра в бога допомагає пристосуватись, заспокоїти сумління і жити абстракцією бога, як це зробив Георгій?
        згорнути/розгорнути гілку відповідей

        • 2009.03.17 | Георгій

          Він нe абстракція, Він живий і конкрeтний...

          Василь Васьківський пише:
          > Ось Вам і приклад абстрактної моделі світу та її застосування. Живуть собі люди з абстракцією бога і горя не знають. А я тут мучаюсь над філософськими проблемами. Виходить, що це я непристосований до життя, а віра в бога допомагає пристосуватись, заспокоїти сумління і жити абстракцією бога, як це зробив Георгій?
          (ГП) Ну чому ж абстракцією? Бог живий, Він став людиною, я можу говорити з Ним, як з людиною, вчитися в Нього, як у людини... А над філософськими питаннями розмірковувало і багато дужe щиро віруючих християн, хоча б Cковорода, Дeкарт, К"єркeгор, Марсeль, Бeрдяєв...
          згорнути/розгорнути гілку відповідей

          • 2009.03.17 | Василь Васьківський

            Re: Він нe абстракція, Він живий і конкрeтний...

            Георгій пише:
            > Василь Васьківський пише:
            > > Ось Вам і приклад абстрактної моделі світу та її застосування. Живуть собі люди з абстракцією бога і горя не знають. А я тут мучаюсь над філософськими проблемами. Виходить, що це я непристосований до життя, а віра в бога допомагає пристосуватись, заспокоїти сумління і жити абстракцією бога, як це зробив Георгій?
            > (ГП) Ну чому ж абстракцією? Бог живий, Він став людиною, я можу говорити з Ним, як з людиною, вчитися в Нього, як у людини... А над філософськими питаннями розмірковувало і багато дужe щиро віруючих християн, хоча б Cковорода, Дeкарт, К"єркeгор, Марсeль, Бeрдяєв...
            Я ж кажу, що Ви більш пристосовані до життя, ніж я, хоч Ви навіть і не знаєте, що живете абстракціями. А мені це знання, виходить, нічим не допомагає, тільки підкреслює мою непристосованість. Я ще не знайшов, як вийти з цієї нудьги непристосованости до життя.

          • 2009.03.17 | Анатоль

            я можу говорити з Ним

            А з Бармалеєм?
            А з Снігурочкою?
            А з Зевсом, Бабою Ягою, Гарі Потером?
            згорнути/розгорнути гілку відповідей

            • 2009.03.17 | Василь Васьківський

              Re: я можу говорити з Ним

              Анатоль пише:
              > А з Бармалеєм?
              > А з Снігурочкою?
              > А з Зевсом, Бабою Ягою, Гарі Потером?
              А я можу говорити лише з людьми. Ось який я непристосований до життя! Щось у мене якийсь дефект свідомости: не здатен навіть з богом поговорити...
              згорнути/розгорнути гілку відповідей

              • 2009.03.17 | Георгій

                Re: я можу говорити з Ним

                Василь Васьківський пише:
                > А я можу говорити лише з людьми.
                (ГП) Так Він і є людина, істинна, правдива людина, точно як ми з Вами (тільки бeз гріха). З розумом людини, пам"яттю людини, почуттями людини...
                
                >Ось який я непристосований до життя! Щось у мене якийсь дефект свідомости: не здатен навіть з богом поговорити...
                (ГП) Я думаю, цe нe так вжe й погано - мабуть, гіршe бути занадто добрe пристосованим до життя.
                згорнути/розгорнути гілку відповідей

                • 2009.03.17 | Василь Васьківський

                  Re: я можу говорити з Ним

                  Георгій пише:
                  > Василь Васьківський пише:
                  > > А я можу говорити лише з людьми.
                  > (ГП) Так Він і є людина, істинна, правдива людина, точно як ми з Вами (тільки бeз гріха). З розумом людини, пам"яттю людини, почуттями людини...
                  А чому тоді він до нашого форуму не завітає?
                  
                  > >Ось який я непристосований до життя! Щось у мене якийсь дефект свідомости: не здатен навіть з богом поговорити...
                  > (ГП) Я думаю, цe нe так вжe й погано - мабуть, гіршe бути занадто добрe пристосованим до життя.
                  Я ніколи не пристосовувався. Занадто багато напруження пришлось пережити. І тепер страждаю від психічного перевантаження.
                  згорнути/розгорнути гілку відповідей

                  • 2009.03.17 | Георгій

                    Re: я можу говорити з Ним

                    Василь Васьківський пише:
                    > Георгій пише:
                    > > Василь Васьківський пише:
                    > > > А я можу говорити лише з людьми.
                    > > (ГП) Так Він і є людина, істинна, правдива людина, точно як ми з Вами (тільки бeз гріха). З розумом людини, пам"яттю людини, почуттями людини...
                    > А чому тоді він до нашого форуму не завітає?
                    (ГП) А хто сказав, що Він нe завітав до нас? Він тут. Ми Його нe бачимо фізичними очима, тому що ми хворі, грішні; алe колись побачимо...
                    
                    > Я ніколи не пристосовувався. Занадто багато напруження пришлось пережити. І тепер страждаю від психічного перевантаження.
                    (ГП) Розумію. В мeнe тeж такe буває. Останній раз було дeсь 13-14 місяців тому, на початку 2008 року. Почував сeбe просто гранично втомлeним, вичeрпаним, як вичавлeна цитрина. Алe пройшло. Трeба давати собі трохи відпочити іноді, відволіктися. Можe, Вам варто було б поїхати кудись на тиждeнь в ліс, чи до моря...
                    згорнути/розгорнути гілку відповідей

                    • 2009.03.17 | Василь Васьківський

                      Re: я можу говорити з Ним

                      Георгій пише:
                      > Василь Васьківський пише:
                      > > Георгій пише:
                      > > > Василь Васьківський пише:
                      > > > > А я можу говорити лише з людьми.
                      > > > (ГП) Так Він і є людина, істинна, правдива людина, точно як ми з Вами (тільки бeз гріха). З розумом людини, пам"яттю людини, почуттями людини...
                      > > А чому тоді він до нашого форуму не завітає?
                      > (ГП) А хто сказав, що Він нe завітав до нас? Він тут. Ми Його нe бачимо фізичними очима, тому що ми хворі, грішні; алe колись побачимо...
                      Отже, він не є людиною, бо людей ми бачимо фізично.
                      
                      > > Я ніколи не пристосовувався. Занадто багато напруження пришлось пережити. І тепер страждаю від психічного перевантаження.
                      > (ГП) Розумію. В мeнe тeж такe буває. Останній раз було дeсь 13-14 місяців тому, на початку 2008 року. Почував сeбe просто гранично втомлeним, вичeрпаним, як вичавлeна цитрина. Алe пройшло. Трeба давати собі трохи відпочити іноді, відволіктися. Можe, Вам варто було б поїхати кудись на тиждeнь в ліс, чи до моря...
                      Ні, в мене це хронічне й не пройде.
                      згорнути/розгорнути гілку відповідей

                      • 2009.03.18 | Георгій

                        Один сучасний християнин про філософію і сeнс життя (/)

                        Вопрос о смысле жизни в учении новозаветного откровения
                        
                        Виктор Несмелов
                        
                        На первых страницах Библии рассказывается замечательное событие, о значении которого у нас обыкновенно говорят одни только богословы, хотя оно представляет собою не менее глубокий и философский интерес. Там именно рассказывается, что под влиянием чуждой нашему миру злобно-разумной силы человек перестал удовлетворяться наличной действительностью и захотел сделаться богом. Следовательно, он создал относительно себя необыкновенную иллюзию и, на основании этой иллюзии, отверг свое действительное положение в мире в пользу другого положения – не существующего, а только желательного. Но так как представление этого желательного положения явилось отрицанием действительности, то само собой разумеется, что и действительность могла заключать в себе одно только отрицание человеческой иллюзии. На каждом шагу она говорила человеку, что он – не бог, а ничтожество: голодом и холодом и всякими другими напастями она постоянно разрушала претензию человека на особое положение в мире и постоянно утверждала полную зависимость его от случайных щедрот природы. Но одно уже то обстоятельство, что человек мог обольстить себя желанием божественной жизни, что он мог не удовлетвориться своим действительным положением в мире и отвергнуть это положение, – одно уже это обстоятельство само по себе доказывает, что человек – не случайное порождение земли и не прирожденный раб природы. Ведь простое животное никогда не создает относительно себя никаких иллюзий и потому никогда не отрицает существующей для него действительности. Для простого животного даже чувство жестокой боли, даже мучительное страдание насильственной смерти не отрицают собою действительность, а только неизменно утверждают ее; потому что в области животной мысли всякое страдание ограничивается только сознанием простого факта, что вмесве с приятными явлениями жизни в действительности существуют и неприятные явления, и если они существуют, то с ними ничего не поделаешь, потому что такова уж действительность. Если бы животные рассуждали иначе, то они могли бы, конечно, и отрицать действительность, и если бы они отрицали ее, то могли бы и стремиться к ее изменению, и если бы они стремились к ее изменению, то наверное хоть чем-нибудь заявили бы миру об этих стремлениях, но никаких таких заявлений от начала веков мир не видал. Животные живут только потому, что они явились на свет, и один только человек живет потому, что он может творить свою жизнь.
                        Человек не только живет, но и дает себе отчет в своей жизни, и потому именно, что он дает себе отчет в своей жизни, он может жить не как ему придется, а как ему хочется. Из собственных размышлений над фактами он создает себе живое представление блага жизни и с точки зрения этого представления оценивает свое действительное положение в мире и определяет себя к творческой деятельности. Насколько именно действительность не совпадает с его представлением о благе жизни, он не удовлетворяется ею и стремится изменить и приспособить ее к удовлетворению своих потребностей. В этих стремлениях своих он постепенно создал для себя богатую культуру всяких полезных растений, постепенно приручил и заставил служить себе разных диких животных, изобрел ремесла, открыл разные виды промышленности и таким образом поставил свою жизнь и свое благосостояние вне всякой зависимости от случайных щедрот природы. В этих же стремлениях, чтобы создать себе независимое положение в природе, он связал благо своей собственной жизни с благом жизни множества других людей, – он именно принял на себя обязанность ограничивать дикие порывы своей физической силы и приводить свои личные склонности и желания в согласие с желаниями и склонностями целого общества людей и за это быть сильным коллективною силою всего своего общества, и таким образом положил начало цивилизации, т.е. законоположительному определению условий и форм своей жизни, когда место грубого произвола заступает закон, равномерно ограничивающий волю всех членов общества и путем этого ограничения гарантирующий свободу личной жизни каждого из них.
                        В грандиозном развитии этих самых процессов культуры и цивилизации человек постепенно преобразовал весь земной мир и сделался наконец царем его. Но гордое владычество над миром не дало ему даже и капли того счастия, в содержании которого действительность совпала бы с мечтой человека и в мятежную душу его возвратился бы утерянный рай. Для достижения своего счастья в течение многовековой истории своей он потратил безмерную массу труда и пролил целое море крови и слез, а между тем резкое противоречие между злом действительной жизни и благом желанной не только не изгладилось в нем, но и каждым шагом в его развитии раскрывается все шире и шире. Золотой век людей оказывается всегда назади и не в каком-нибудь далеком тумане седой старины, а даже совсем недалеко. Для каждого поколения людей золотым веком всегда почти оказывается время их дедов и прадедов, так что в сознании каждого поколения людей количество страданий несомненно увеличивается и, следовательно, – подвигаясь постепенно вперед в развитии культуры и цивилизации, люди на самом деле чувствуют себя не счастливее, а наоборот – несчастнее своих предков. Следовательно, содержание человеческой жизни в действительности никогда не соответствует тому принципу, во имя которого это содержание создается людьми, т.е. принципу блага жизни, и это постоянное несоответствие постоянно заставляло людей обращаться к точнейшему определению самого принципа: в чем именно следует полагать благо жизни и где следует искать это благо?
                        Практическим решением этого вопроса непосредственно является жизнь каждого отдельного человека, потому что каждый человек всегда и непременно стремится достигнуть в своей жизни наивысшей степени доступного ему счастия, и потому каждый человек непременно живет если уж не прямо обольщением какого-нибудь счастия, то по крайней мере хоть мечтой о счастье и надеждой на него. Теоретическим решением этого вопроса всегда занималась философия, и она еще в давние времена выработала три различных решения его. По одному решению благо жизни заключается в удовольствии, по другому – в достижении личной и общественной пользы и по третьему – в добродетели. Первое из этих решений следует признать основным, второе же и третье –дополнительными, потому что польза и добродетель всегда могут рассматриваться как наилучшие средства к достижению удовольствия. Но дополняя основное решение проблемы блага, второй и третий ответы, очевидно, дополняют его только со стороны его определенности, потому что к содержанию его они не только ничего не прибавляют, а напротив – значительно его ограничивают. Второй именно ответ говорит, что не всякое удовольствие есть благо, а только полезное удовольствие, третий же ответ идет в этом отношении еще дальше, потому что он говорит: не всякое полезное удовольствие есть благо, а только нравственно-полезное удовольствие. Следовательно, второй и третий ответы говорят собственно не о том, в чем следует полагать благо жизни, а только о том, на каком пути нужно искать это благо. Поэтому они представляют из себя ясные критерии для определения ценности удовольствий как блага жизни, но так как пути достижения этого блага ими указываются различные, то и ценность удовольствий они определяют неодинаково. Принцип утилитаризма полагает благо вне человека – в материальных продуктах человеческой деятельности и в социальных условиях жизни, охраняющих и повышающих степень производительности культурного труда. Принцип идеализма указывает благо в самом человеке – в сознании человеком своей собственной ценности и в развитии этой ценности путем бесконечного усовершенствования. Принцип утилитаризма, очевидно, обеспечивает собою благополучие жизни и потому он нуждается не в оправдании, а только в разъяснении. Принцип же идеализма, напротив, как утверждающий ничтожество всякого блага в мире и самого мира, не только не обеспечивает собою благополучия жизни, но и прямо осуждает человека на многие скорби, и потому он нуждается не только в разъяснении, но и в оправдании. В интересах этого именно оправдания себя идеализм и ставит вопрос: во имя чего собственно человеку следует жить на земле – ради ли достижения удовольствий путем страданий или ради достижения другой какой-нибудь цели? Из решения этого самого вопроса и развивается новый принцип жизни, помимо принципа блага. Из решения этого именно вопроса развивается вопрос о смысле жизни, и принцип блага жизни хотя и не уступает своего места, однако уже теряет свое верховное положение и подчиняется другому принципу – принципу разума жизни, с точки зрения которого и определяется содержание блага.
                        В своих исканиях разума жизни древние греческие философы поняли человека как носителя идеальных основ и выразителя идеальных целей жизни, но точно определить эти основы и ясно указать эти цели они были не в состоянии. В своих глубоких размышлениях о человеческой жизни они доходили только до создания отдельных идей, несомненно великих по своему содержанию, но решительно безжизненных по своей силе. Идеал человека у них всецело покрывался идеалом мудреца, который следует велениям одного только своего разума и, в силу разумности жизни, не только царствует над миром в своих творческих преобразованиях мира, но и одерживает еще более великую победу – победу над самим собою. В силу же этой победы над собою самим он свободно избегает всяких пороков и свободно овладевает всякими добродетелями, так что в жизни своей он становится другом богов и по своему совершенству делается равным богам. Но высказывая эти и другие положения, великие философы языческого мира были не в состоянии воплотить их даже и в своей собственной жизни. Очень многие творцы и проповедники нравственной философии, как известно, не в состоянии были перенести страданий жизни и покончили ее самоубийством, да и всем ученикам своим, в случае утомления борьбою жизни, советовали сделать то же самое. Очевидно, мечта о равенстве с богами для них так и осталась мечтой. Очевидно, великая заслуга их заключается лишь в том, что они ясно сознали и твердо поставили жгучий вопрос о разуме жизни и в своей философии деятельно стремились к отысканию этого разума, но отыскать его все-таки не отыскали. В мире был Он, и мир Им был, и мир держался только исканием Его, и мир Его не признал (Иоан. 1, 10).
                        
                        Глубочайшая постановка и высшее решение вопроса о смысле жизни раскрылись только с появлением христианства в учении новозаветного откровения и в области христианской философии.
                        1. Христианство говорит человеку, что он существует не для смерти и не для теневого существования в таинственных обиталищах мифологического Аида, а для вечной разумной жизни на небе в Божием царстве света и истины. Следовательно, христианство обещает человеку не простое бессмертие его духа, а полное восстановление всего существа его в воскресении от мертвых, и это обетование христианства образует собою основной пункт в содержании христианского мировоззрения. Чрез это именно обетование христианин сознает себя как земного члена небесного царства, и в этом именно сознании он открывает конечную истину своего существования (Филип. III, 18-20). Следовательно, разрушение этого пункта веры необходимо влечет за собою и разрушение всего христианского мировоззрения (1 Кор. XV, 14-17), потому что в этом случае человеку остается только определить себя как счастливого или несчастного сына земли, неведомо зачем землею воспитанного и в ту же самую землю, по смерти своей, неведомо зачем на веки отходящего. Так действительно и определял себя человек в содержании всех языческих мировоззрений, и об это определение неизбежно сокрушались все гениальные мечты философии о божественном величии человека. Смерть непрерывно смеялась над этими великими мечтами, – смеялась над ними и в том случае, когда она прерывала собою веселый жизненный пир какого-нибудь баловня судьбы, и еще более грубо смеялась над ними в том случае, когда она обрывала тяжелую цепь страданий какого-нибудь горького неудачника; потому что в этом последнем случае смерть-то именно и оказывалась единственным благом для человека, как будто в самом деле он затем только и жил на земле, чтобы страдать, и затем только и страдал в своей жизни, чтобы умереть. Между тем никакого другого определения человечности люди в течение веков не нажили, и мудрость человеческая не придумала; так что когда явилось в мире христианское откровение конечной истины человека, оно одинаково привело в смущение как иудеев, так и язычников, потому что язычники искали этой истины совсем на другом пути, а иудеи ожидали ее откровения совсем в другой форме. Поэтому одни увидели в христианстве одно только безумие, другие соблазнились им (1 Кор. 1, 23), – и однако в мнимо-соблазнительной проповеди этого самого мнимого безумия люди в первый раз только нашли себе ясное определение смысла жизни и с точки зрения этого смысла вполне удовлетворительно могли объяснить себе всю историю человечества [1].
                        Христианство обещает человеку то самое участие в божественной славе и жизни (Апокал. XXI, 3, 4, 23-27; XXII, 3-5), из-за желания которых человек потерял некогда свой эдемский сад; и христианство говорит человеку, что он затем именно и явился в мир, чтобы сделаться ему небожителем (2 Кор. V, 1-5), так что он существует не для мира, а для себя самого, мир же существует лишь в качестве средства для осуществления верховной цели человеческой жизни. Цель эта определилась еще раньше создания человека (Ефес. 1,3-5), и она именно была смыслом человеческой жизни, и она же была благом человеческой жизни, но человек не осуществил ее; потому что ему положено было дойти до ее осуществления только путем деятельного развития и усовершения себя, а он захотел, чтобы она осуществилась сама собою по одному только желанию его быть тем, чем ему положено было сделаться. Это желание человека не исполнилось. Но так как в этом желании своем он поставил решение своей собственной воли выше определения воли Божественной, то он и был предоставлен своей собственной воле, и эта воля повела его к цели жизни по длинному окольному пути всевозможных обольщений.
                        Первое определение своей деятельности на своей собственной воле человек выразил в сознании и признании рокового закона животной борьбы за существование. По роковой силе этого закона, человеку с большим трудом приходилось поддерживать свою жизнь, и потому конечная цель его существования на земле, естественно, была отодвинута и заменена другою насущною целию – жить затем, чтобы отыскивать себе средства к жизни (Быт.III, 17-19). Следовательно, ему приходилось думать не о развитии, а о борьбе за жизнь, и следовательно – ему приходилось испытывать не удовольствие своего развития, а только страдание жизни при самой ничтожной радости об ее сохранении. В силу же этого, вместе с понижением цели жизни, в человеке естественно должно было понизиться и представление блага жизни, потому что для него и то уже было не малым благом, чтобы не испытывать страданий жизни. Но так как в этой отрицательной формуле содержание блага жизни вполне совпадает с пониженным содержанием цели жизни, то благо именно и явилось для человека как последняя цель его жизни. В стремлении к этой именно цели и в прямых интересах ее достижения рядом громадных вековых усилий человек постепенно создал и развил свою жизнь в высоких формах культуры и цивилизации, которые непрерывно создавали и обеспечивали ему все новые и новые средства к довольству в жизни и к наслаждению жизнию. Но по мере того, как развивался он, его жизнь все более и более обессмысливалась.
                        Развитие культуры и цивилизации необходимо создавало резкие различия в положениях и состояниях людей и, в силу этих различий, неизбежно определяло человеческую жизнь как вражду и войну всех против всех. Это определение необходимо выходило из того самого принципа, во имя которого создавалась и развивалась жизнь. Когда благо человека полагается только в наслаждении жизнию, тогда каждый человек, имеющий такое представление блага, непременно должен стремиться к тому, чтобы овладеть наибольшей суммой средств к достижению своего блага. А так как средства эти для всех людей не только одинаковы, но и одни и те же, то очевидно, что каждый человек, овладевающий этими средствами, вынуждается овладевать ими в ущерб благу каждого другого человека, и потому человеческая жизнь неизбежно должна определяться как непрерывное смешение торжества победителей и горя побежденных. Одни люди сильны, другие слабы; одни знатны, другие незнатны; одни богаты, другие бедны, – и так совершается это различие во всех отношениях жизни как неизбежное различие успеха и неуспеха в жестокой борьбе за достижение блага. И если люди успеха могут наслаждаться своею жизнию и в этом наслаждении полагать весь смысл своей жизни, то очевидно, что для страдающей массы человечества этого смысла уже не будет, и если вообще никакого другого смысла в жизни не существует, то значит – вся несчастная жизнь этой массы никакого вообще смысла и не имеет. Так это и было на самом деле. К сознанию этого бессмыслия жизни, задолго еще до появления христианства, постепенно пришла вся культурная масса древнего человечества, и мало-помалу весь цивилизованный Восток принялся за деятельный пересмотр всех наиболее жгучих вопросов жизни. Однако никакого обновления человеческой жизни из этого пересмотра не получилось, потому что жизненные вопросы и ставились и решались под точкою зрения одного и того же принципа блага как единственной цели жизни. Одна только философия буддизма вышла из решительного сомнения в истинности этого принципа, и одна только она пришла к решительному отрицанию этого принципа, но в замену его никакого другого принципа не выставила. Она просто ограничилась одним лишь отрицанием смысла жизни, считая появление жизни на земле какою-то непонятною роковою ошибкою божества, и потому она могла указать людям одно только истинное счастие – в смерти и одну только разумную цель жизни – в погашении воли к жизни. Такая философия в качестве религиозной догмы многомиллионного народа явила миру поразительный пример человеческого бессилия создать себе разумное обоснование жизни и поразительный пример трагического положения человека, осужденного жить и исповедовать бессмыслие жизни, т.е. жить и отрицать свою жизнь. А между тем эта скорбная философия буддизма гораздо глубже и лучше других философем Востока, потому что она не обольщала человека никакими призраками блага и, следовательно, она ни в каком случае не могла заставить человека страдать от бессмыслия жизни при вере в ее смысл. Другие же религиозные философемы, построенные на представлении блага как на цели жизни, хотя и утверждали в этой цели достаточное основание жизни, однако осчастливить человека одним только этим обоснованием жизни, разумеется, были не в состоянии; потому что господство старого принципа безусловно отрицало самую возможность обновления жизни, и потому фактическое бессмыслие жизни при всех формациях религиозного мировоззрения сохраняло свою полную силу. Устранить это бессмыслие могло только новое обоснование жизни, но древний мир, сколько ни искал этого обоснования, не мог отыскать его, и даже в самые последние дни свои, уже на ясной заре христианства, он в греко-римской философии дошел только до сознания необходимости сделать одну существенную поправку в старой философии буддизма. Если буддизм, ради избежания страданий жизни, говорил о погашении воли к жизни, то римская философия последнего периода стала уже прямо говорить об отрицании воли к жизни, т.е. пришла к открытой проповеди самоубийства как единственного средства разумно освобождать себя от всяких мучений.
                        
                        2. Появление христианства в мире открыло людям новое основоположение жизни и дало полное объяснение всей внутренней истории древнего человечества. Оно именно объяснило, что люди сбились с пути, что они потеряли смысл своей жизни, что они созданы были затем, чтобы просвещаться и светить на земле светом бесконечных Божиих совершенств; но они уклонились от выполнения этой цели, потому что им захотелось осветить землю светом своего собственного величия, и они действительно осветили ее позором всех преступлений, какие только в состоянии были выдумать. Поэтому все они заключены под грехом и все подлежат осуждению (Рим. III, 9-18). Но вечная Божия воля не может не исполниться. Хотя люди в начале жизни и отвергли ее ради своей собственной воли, и хотя они потом совсем даже и забыли о предвечном определении этой воли, однако все это было только до времени. Бог не хотел только принуждать людей, – Он хотел привести их к Себе после того, как они поживут на своей собственной воле и сами собой придут к сознанию и утверждению своей погибели. Когда же пришли они к этому сознанию и утверждению, Бог послал в мир сына Своего – не для того, чтобы судить и осудить мир, но для того, чтобы спасти его (Иоан. III, 17; XII, 47). Поэтому Христос явился в мир как обыкновенный человек и жил в обыкновенных условиях человеческой жизни при семействе бедного плотника (Марк. VI,3). Следовательно, горе жизни Ему было известно с самого детства, и всю Свою жизнь Он провел под бременем нужды и лишений (Лк. IX, 58), однако же никакое представление блага жизни не в состоянии было обольстить Его. Он вполне подчинил Свою человеческую волю воле божественной и потому вполне победил мир во всех соблазнах его (Мф. IV, 3-10). Не только постоянные притеснения и оскорбления, но и самая смерть не вызвала в Нем ни одного слова раскаяния в полном отречении Его от всех благ мира и ни одного слова ропота на все тяжелое бремя Его страдальческой жизни и даже на самый позор Его неповинной смерти. Он умер от злобы людской.
                        Но так как Он до самого конца своей жизни остался неизменно верным премирному назначению человека, то Бог и осуществил на нем свое предвечное определение о конечной цели человеческой жизни. Одухотворенная плоть Его не осталась во власти земли. Он воскрес от мертвых и с прославленной и обожествленной человеческой природой сел на престол славы как начаток нового поколения людей, как вечный Ходатай и Первосвященник всего рода человеческого (1 Кор. XV, 47-49; Ефес. IV, 22-24; 2 Кор. V, 17; Евр. VII, 24-28, VIII, 1,2).
                        В этом учении о Лице Христа новозаветное откровение явилось в мире и как новое откровение смысла жизни, и как убежденная проповедь о фактическом осуществлении этого смысла именно в прославлении и обожествлении Христа (Филип. II, 6-11). Из христианской проповеди люди услышали, что они призваны к бесконечному совершенству в развитии своего духа, чтобы в меру этого развития им можно было открывать в себе царство Божие и являть собою в мире вечную славу Божества (Мф. V, 48; Лк XVII, 21; 2 Кор. III,18). Поэтому человеческая личность имеет в христианстве особую ценность и при том бесконечную ценность: весь мир есть совершенное ничтожество в сравнении с человеком, потому что ни за какие сокровища мира нельзя купить живую человеческую душу (Мф. XVI, 26). Но для развития этой бесконечной ценности нужна и бесконечная жизнь, и христианство уверяет человека в действительном существовании этой жизни: человек живет не для смерти, а для вечной жизни, так что смерть является только переменой условия жизни, – простым переходом человека в новую жизнь (2 Кор. V, 1-5). Посредником этого перехода христианство представляет Самого Христа в Его воскресении от мертвых, потому что Он воскрес от мертвых и Своим воскресением разрушил необходимый закон смерти и тем самым положил начало общему воскресению (1 Кор. XV, 20-26). Но как в этом мире иногда рождаются люди, по своему физическому развитию совершенно неспособные к жизни и потому вскоре же после своего рождения умирающие, так и в будущем мире воскресения, по христианскому учению, могут являться такие же неспособные люди, которых не примет новая светоносная жизнь и которые, поэтому, умрут вскоре же после своего воскресения второю и последнею смертью. Эти люди не уничтожатся, а только умрут для новой жизни, потому что они исключительно приспособили себя к условиям жизни только в пределах наличного мира, и следовательно – с окончанием мировой жизни они могут только страдать и от лишения своего мира, в котором они могли бы жить, и от своей неспособности жить в условиях другого мира, по отношению к которому они останутся на веки недоношенными. Для того чтобы сделаться своим этому другому вечному миру, христианство убеждает человека сделаться прежде своим Виновнику открытия его, т.е. оно убеждает человека усвоить себе все дело Христа, – не признать, а именно усвоить себе все дело Христа, т.е. не только веровать в Божество Лица Его, и в истину откровения Его, и в действительность открытого Им нового мира, но и жить этой верой и в себе самом пережить ее. Ведь христианин, разумеется, не тот, кто рассудочно признает или же только словесно исповедует христианство (Мф. VII, 21-23); – христианин лишь тот, кто живет христианством и в себе самом переживает его, так что действительно верующий во Христа вместе с Ним и страдает за грехи свои, а страдающий с Ним чрез Него и воскресает, а воскресший чрез Него в Нем и обожествляется (Рим.VI, 3-10; 2 Кор. V, 14,15; Колос. II, 12,13; 1 Кор. XV, 20-23; Ефес. II, 5,6; 1 Солун. IV, 14; I Тим. II, 11,12).
                        Таким образом, в Лице Христа люди увидели не просто лишь мудрого учителя жизни, подобного многим другим учителям древнего мира, но цельный идеал высочайшего совершенства, – идеал живой и животворящий, могущий притягательно действовать на человеческие души и перерождать их. Этот именно живой идеал и одушевлял людей, в нем именно и заключалась великая победа, победившая мир. Не проповедь высокого морального учения обновляла людей, а глубокая живая вера их в великий смысл человеческой жизни и сильная живая надежда их на возможность осуществления этого смысла, потому что он уже фактически осуществлен в Лице Христа. Проповедники высокой морали существовали и раньше Христа, и они придумали немало таких положений, которые потом целиком повторились в моральном учении христианства, и однако же все эти положения до появления в мире христианства были только мертвыми словами. Они выслушивались ушами и принимались рассудком, но поднимать собою энергию воли были не в состоянии, потому что они не имели для себя решительно никакой почвы в содержании живого самосознания. Человек и жил для смерти, и работал только под страхом смерти, и потому ужас могильного ничтожества неминуемо толкал его в безумную погоню за всяким счастьем, какое только можно было достать в этом мире за короткое время человеческой жизни. А великие моралисты говорили ему, что будто он должен презирать все блага мира и жить для одной только добродетели, потому что он разумен и должен жить сообразно с разумной природой. Но ведь разум в действительности может возмущаться только проявлениями неразумия, а вовсе не стремлением людей к наслаждению всеми благами мира. Следовательно, осуждать в людях это стремление можно в том только случае, когда оно прямо будет признано как неразумное. И защитники добродетели действительно признавали его неразумным в силу случайности и призрачности всякого счастья на земле. Но если и самая жизнь человека признается одним только загадочным призраком, то рассуждать о призрачности счастья человеку, очевидно, уж не приходится, – и он действительно никогда об этом не рассуждал. Он очень внимательно слушал умные речи своих знаменитых учите-лей и сознавал, что они хорошо говорят, и в то же время коварно помышлял в себе, что было бы еще лучше, если бы все другие люди последовали учению философов, а он бы тогда один и воспользовался всеми благами мира. И как бы там философы не судили этого злополучного человека, а он все-таки несомненно был прав в этом коварстве своем, потому что нельзя же было ему жить ради страданий и страдать ради смерти.
                        Если бы христианство, при всей высоте своего морального учения, давало человеку одни бы только наставления о наилучшем устройстве наличной жизни, то оно было бы, конечно, такой же мертвой доктриной, как и всякая другая доктрина жизни. Но в действительности оно говорит человеку: живи затем, чтобы приготовить себя к новой жизни в условиях существования другого мира; хотя бы пришлось тебе и жестоко страдать, ты все-таки живи и готовь себя к жизни, потому что ты затем и явился на свет, чтобы получить эту новую жизнь (Рим. VIII, 16-18). Вот эта именно вера в новую жизнь и определяет собою смысл человеческой жизни и вместе с тем заключает в себе единственное обоснование нравственности. В содержании этой веры человек не только понял себя как носителя идеальных основ и выразителя идеальных целей жизни, но и точно определил конечную основу и ясно указал конечную цель своей жизни, и с точки зрения этого познания о себе сознал себя как временного пришельца земли и вечного гражданина неба [2]. В силу этого именно сознания, наличная жизнь человека и перестает быть целью для себя самой, – она является только приготовлением человека к новой жизни в условиях существования другого мира. А так как этот другой мир есть мир высочайшей нравственной красоты, то и средством к его достижению служит единственное выражение этой красоты – добродетель, которая не есть цель жизни, а только средство к достижению цели. И так как осуществление этой цели постепенно преобразует эмпирического человека по содержанию его бесконечного идеала, то в этом осуществлении человек и находит полное удовлетворение собою самим и своей жизнию и, как следствие этого удовлетворения, получает чувство удовольствия, которое не есть цель жизни, а только следствие достижения цели. (...)
                        
                        http://www.wco.ru/biblio/books/nesmel1/Main.htm

  • 2009.03.17 | +О

    Аналогично и разумный человек быстро дегенерирует

    > до суперагрессивных убийц и тиранозавров типа Сталина и Гитлера, и без вмешательства Бога, этот мир был бы обречен на полное вымирание!!! Причем чрезвычайно быстро! Остались бы лишь одни дикие особи типа снежного человека, которых никто не может поймать, ибо они сильны как боги-
    
    я кось з 3 роки сидів по архівах і бібліотеках, пишучи свою дипломну роботу. Інформацію шукав у польських і українських/русинських газетах кінця 19 - поч.20 стст. Був вражений тим, що при описах можливості війни, люди того часу не вірили у її можливість. Білою ниткою проходить причина такої впевнености: "людство вже настільки виросло, гуманне, що просто не може воювати!".
    А 20 століття - століття жахливих світових війн, голодоморів...
    З повагою
    о.Олег
    згорнути/розгорнути гілку відповідей

    • 2009.03.17 | Георгій

      Російський класик про цe (/)

      Тузенбах. Шутник, Василий Васильич.
      Ольга. Теперь и я вспомнила вас. Помню.
      Вершинин. Я вашу матушку знал.
      Чебутыкин. Хорошая была, царство ей небесное.
      Ирина. Мама в Москве погребена.
      Ольга. В Ново-Девичьем...
      Маша. Представьте, я уж начинаю забывать ее лицо. Так и о нас не будут помнить. Забудут.
      Вершинин. Да. Забудут. Такова уж судьба наша, ничего не поделаешь. То, что кажется нам серьезным, значительным, очень важным, - придет время, - будет забыто или будет казаться неважным.
      
      Пауза.
      
      И интересно, мы теперь совсем не можем знать, что, собственно, будет считаться высоким, важным и что жалким, смешным. Разве открытие Коперника или, положим, Колумба не казалось в первое время ненужным, смешным, а какой-нибудь пустой вздор, написанный чудаком, не казался истиной? И может статься, что наша теперешняя жизнь, с которой мы так миримся, будет со временем казаться странной, неудобней, неумной, недостаточно чистой, быть
      может, даже грешной...
      Тузенбах. Кто знает? А быть может, нашу жизнь назовут высокой и вспомнят о ней с уважением. Теперь нет пыток, нет казней, нашествий, но вместе с тем сколько страданий!
      Соленый (тонким голосом.) Цып, цып, цып... Барона кашей не корми, а только дай ему пофилософствовать.
      Тузенбах. Василий Васильич, прошу вас оставить меня в покое... (Садится на другое место.) Это скучно, наконец.
      Соленый (тонким голосом). Цып, цып, цып...
      Тузенбах (Вершинину). Страдания, которые наблюдаются теперь, - их так много! - говорят все-таки об известном нравственном подъеме, которого уже достигло общество...
      Вершинин. Да, да, конечно.
      Чебутыкин. Вы только что сказали, барон, нашу жизнь назовут высокой; но люди всё же низенькие... (Встает.) Глядите, какой я низенький. Это для моего утешения надо говорить, что жизнь моя высокая, понятная вещь.
      
      http://az.lib.ru/c/chehow_a_p/text_0140.shtml
      згорнути/розгорнути гілку відповідей

      • 2009.03.19 | +О

        Re: гарно :)

        згорнути/розгорнути гілку відповідей

        • 2009.03.19 | Георгій

          Особливо "тeпeр нeма тортурів, страт, нашeств"

          Написано у 1900 році. Чeрeз ~30 років будe Голодомор, а сьогодні (2009 рік) є тюрма Абу-Грeйб і Гуантанамо Бeй...

  • 2009.03.17 | Голубь

    Re: Тиранозавр - венец развития человека

    А что это имеет важное значение, чье это?

• 2009.03.18 | Роксанна

  Re: Тиранозав - венец развития человека

  Голубе, питаєтеся, яка ,мов, різниця хто так думав і хто сказав-
  
  -Аналогично и разумный человек быстро дегенерирует до суперагрессивных убийц и тиранозавров типа Сталина и Гитлера, и без вмешательства Бога, этот мир был бы обречен на полное вымирание!!! Причем чрезвычайно быстро! Остались бы лишь одни дикие особи типа снежного человека, которых никто не может поймать, ибо они сильны как боги-
  
  Тому, що ви в постійній борьбі з Богом, Христом, богами, та іншими невидиними силами. То ви в них вірите, то не вірите. А от поверхньо- сказане дуже розсудливе пояснення. Вітаю вас з правильною думкою. Згідна, без Бога світ скотився б у безодню.