Відповіді

• 2007.07.08 | Киянка

  Раз ніхто поки не відповів, можу запропонувати

  наразі дещо інше (бо ж спектр характерних сильних емоційних реакцій залежить від натури людини) - а саме, якщо це теж може бути цікаво, приклади реакції, яку в різних варіаціях можна назвати піднесенням - тоді теж "дух забиває", як у прижку, коли вітер на тебе - дивовижне відчуття. Але писатиму, якщо дійсно цікаво, й поки можу лише коротко, бо в нас нерано
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2007.07.08 | Георгій

    Ой, звичайно ж, я взагалі дивуюся, які ви там "нічні"

    згорнути/розгорнути гілку відповідей

    • 2007.07.08 | Киянка

      Тоді хіба зараз зовсім трішечки

      Й більше не про книжне, бо читала з дитинства запоєм, якби зараз почала про книги - було б до ранку
      
      Напевно, реакції "полету" викликає в мене це зустріч з чимось рідним (в певному настрої - певні місцини Києва, або інших деяких місць в Україні, Прибалтиці, ряду інших європейських місць), або справжнім, розумієте, справжнім - справжніми (принаймні, для мене) цінностями. От і зараз захотілося пройтися вулицями мого старого Києва (колись і про дива місцевого значення напишу)
      
      Причетність до чогось дуже значимого, чи дорогого (наприклад, на акціях, часом навіть пісня може так "дістати"! вже не кажучи про дії).
      
      Деякі пісні чоловіка, де виражається щось дуже світоглядно близьке й гостро актуальне. Про це і подібне теж могла б багато писати, але то вже глибоко індивідуально...
      
      Ближче до ще однієї з тематик форуму - деякі храми - з дитинства, де я була (чи навіть не була!), хай би там і не було служби (а музей). Храми - не приземкуваті, де склепіння "давлять", не переобтяжені еклектичним декором, а такі, де високо в небо та чутна мені музика
      
      Ну і може потім - завтра - список поповнятиметься...

• 2007.07.08 | SpokusXalepniy

  На скорую руку.

  Даже не задумываясь, сразу вспоминаю две вещи.
  В.Г.Короленко:
  - "Без языка" (нескоько эпизодов);
  - "Сон Макара".
  
  Многим, возможно, трудно поверить, но даже при перечитывании некоторых мест из книги "Мои воспоминания" акдемика (механика и математика, кораблестроителя) А.Н.Крылова у меня иногда становились глаза на мокром месте.
  Сам Крылов, кстати, знаменит ещё и тем, что он впервые перевёл с латинского на русский И.Ньютона ("Основные начала натурфилософии").
  
  А вот тот отрывок, который к теме этой ветки. Думаю, что многие будут в недоумении, им покажется странным такая повышенная впечатлительность Спокуса.
  
  Упускаю начало, но скажу, что речь идёт об одном корабельном инженере - Петре Акиндиновиче Титове - техническом руководителе С-Петербургской верфи, на которой строились военные корабли по последнему слову науки и техники.
  Молодой Крылов, посланный на завод как практикант морского училища, ещё в молодости познакомился с ним - человеком, по-сути, без образования.
  
  Вот фрагмент из его воспоминаний о Титове. Упускаю, описанные Крыловым оригинальные новшества, разработанные Титовым. [Небольшое отступление по сноске вставлено мною из другой части воспоминаний Крылова]
  ___________
  
  ...В то время не существовало еще и светокопировки. Подлинные чертежи, представлявшиеся на утверждение министру или иным высоким начальникам, исполнялись на бумаге в тушь и раскрашивались: копии снимались на коленкор и также раскрашивались. Поэтому на общих чертежах, поступавших на завод из Морского технического комитета, для руководства при постройке, с гораздо большей тщательностью разделывались пуговицы на креслах адмиральской каюты или узор ее ковра, нежели существенные детали судна. [*]
  
  Все рабочие и исполнительные чертежи разрабатывались самим заводом, и вот тут все дивились на Петра Акиндиновича. Вся кораблестроительная чертежная занимала комнату примерно в 30 кв.м, в которой помещалось семь чертежных столов; из них один был занят заведующим чертежной, инженер-технологом А.М. Карницким, на двух других работали старшие чертежники - Надточеев и Михайлов, а на остальных - четыре молодых чертежника-копииста. Для всякой детали, для всякого устройства, даже таких крупных, как штевни, рулевая рама, кронштейны для валов и пр., Петр Акиндинович давал набросанный им самим эскиз с размерами. Чертил он от руки на обыкновенной графленой в клетку бумаге, всегда пером и с необыкновенной быстротой. Передав чертеж Надточееву или Михайлову, он изредка подходил к ним, чтобы поправить какую-либо мелочь или указать подробность.
  
  Верность его глаза была поразительная. Назначая, например, размеры отдельных частей якорного или буксирного устройства, или шлюп-балок, или подкреплений под орудия, он никогда не заглядывал ни в какие справочники, стоявшие на полке в его кабинете, и, само собой разумеется, не делал, да и не умел делать никаких расчетов. Н.Е. Кутейников, бывший в то время самым образованным корабельным инженером в нашем флоте, часто пытался проверять расчетами размеры, назначенные Титовым, но вскоре убедился, что это напрасный труд, - расчет лишь подтверждал то, что Титов назначил на глаз.
  
  Эти расчеты Н.Е. Кутейников поручал исполнять своим помощникам. Еще будучи в Морском училище, я самостоятельно изучил примерно университетский курс высшего анализа; после выпуска я три года работал по девиации компасов и по разным другим вопросам, требовавшим приложения математики (как помощник И.П. Колонга и под его руководством). Н.Е. Кутейников вскоре заметил, что я гораздо свободнее владею математикой, нежели его помощники-инженеры, и поэтому более сложные расчеты стал поручать мне. Заметил это и Титов и иногда, подзывая меня, говорил:
  
  - Зайди-ка, мичман, ко мне, подсчитай-ка мне одну штучку.
  
  В 1888 г. я поступил в Морскую академию, в 1890 г. окончил в ней курс и был сразу назначен руководителем практических занятий слушателей по математике; вскоре, ввиду болезни, а затем длительной командировки А.А. Грехнева, мне было поручено чтение курса теории корабля. В это время на Франко-русском заводе строился броненосец "Наварин", и я частенько забегал на Галерный островок проведать Петра Акиндиновича и увидеть что-нибудь новенькое. Как-то раз он мне и говорит:
  
  - Хоть ты теперь и профессор, да и чин у тебя другой, а я все тебя мичманом буду звать. Так вот, мичман, вижу я, ты по цифирному делу мастак. Обучи ты меня этой цифири, сколько ее для моего дела нужно, - только никому не говори, а то еще меня засмеют.
  
  И стали мы с Петром Акиндиновичем по вечерам каждую среду и субботу заниматься математикой, начав с элементарной алгебры. Нечего говорить, что я редко встречал столь способного ученика и никогда не встречал столь усердного. Петр Акиндинович быстро увидел, что алгебра есть основной математический инструмент, и решил, что им надо научиться владеть быстро, уверенно и безошибочно. И вот, возвратившись с завода, он садился за задачник Бычкова и до поздней ночи решал задачу за задачей, чтобы "руку набить".
  
  Так мы в два года прошли элементарную алгебру, тригонометрию, начала аналитической геометрии, начала дифференциального и интегрального исчисления, основания статики, основания учения о сопротивлении материалов и начала теории корабля. Титову было тогда 48-49 лет.
  
  Особенно радовался Петр Акиндинович после того, как он усвоил тригонометрию, вычисление по логарифмам и пользование логарифмической линейкой, что тогда тоже было как бы редкостью.
  
  В то время когда мы, наконец, дошли до сопротивления материалов и расчетов балок, стоек и пр., как раз заканчивалась постройка "Наварина", и не раз Петр Акиндинович говаривал мне:
  
  - Ну-ка, мичман, давай считать какую-нибудь стрелу или шлюп-балку.
  
  По окончании расчета он открывал ящик своего письменного стола, вынимал эскиз и говорил:
  
  - Да, мичман, твои формулы верные: видишь, я размеры назначил на глаз - сходятся.
  
  Лишь восемнадцать лет спустя, занимая самую высокую должность по кораблестроению, я оценил истинное значение этих слов Титова. Настоящий инженер должен верить своему глазу больше, чем любой формуле; он должен помнить слова натуралиста и философа Гексли: "Математика, подобно жернову, перемалывает то, что под него засыпают", - и вот на эту-то засыпку прежде всего инженер и должен смотреть.
  
  Кажется, в 1891 г. приехал в Петербург председатель правления Общества франко-русских заводов, старик француз, бывший много лет директором кораблестроения французского флота, член Парижской академии наук, знаменитый инженер де Бюсси. Само собой разумеется, что он посетил постройку "Наварина".
  
  П.К. Дюбюи хотел его быстренько провести по постройке и увести на какой-то званый завтрак. Но не тут-то было. Старик сразу заметил, что постройка ведется не рутинными, а оригинальными способами, быстро свел Дюбюи на роль простого переводчика и стал вникать во все детали, расспрашивая Титова. Он забыл и про завтрак, облазил весь корабль, проведя на постройке часа четыре. Расставаясь, он взял Титова за руку и, не выпуская ее, сказал при всех Дюбюи:
  
  - Переведите вашему инженеру мои слова. Я 48 лет строил суда французского флота, я бывал на верфях всего мира, но нигде я столь многому не научился, как на этой постройке.
  
  Титов был растроган почти до слез - зато вечером и было же у него приятелям угощение.
  
  Кажется, в 1892 или 1893 г. Морское министерство организовало конкурс на составление проекта броненосца по объявленным заданиям, причем были назначены две довольно крупные премии.
  
  На конкурс было представлено много проектов, и по рассмотрении их Техническим комитетом были признаны: заслуживающим первой премии проект под девизом "Непобедимый" и второй премии - проект под девизом "Кремль".
  
  Вскрывают конверт с девизом и читают: "Составитель проекта под девизом "Непобедимый" - инженер Франко-русского завода Петр Акиндинович Титов"; затем читают: "Составитель проекта под девизом "Кремль" - инженер Франко-русского завода Петр Акиндинович Титов".
  
  Произошла немая сцена, более картинная, нежели заключительная сцена в "Ревизоре", ибо многие члены комитета относились к Титову свысока и говорили про него: "Да он для вразумительности слово инженер пишет с двумя ятями". И вдруг такой пассаж: два его проекта, оригинальных, отлично разработанных, превосходно вычерченных и снабженных всеми требуемыми расчетами, получают обе высшие премии.
  
  От получения премий Петр Акиндинович отказался, передав их, кажется, в пользу Морского инженерного училища. Но не суждено было Петру Акиндиновичу построить ни "Непобедимого", ни "Кремля" - в ночь на 16 августа 1894 г. он внезапно скончался в возрасте 51 года, в полном расцвете сил и таланта.
  ____________
  
  [*] - Тут невозможно не вспомнить краткую рецензию Крылова, когда он работал в Морском министерстве, на убранство адмиральской каюты, строящегося новейшего броненосца. Эту цитату, хоть и в кавычках, но без указания первоисточника заимствовал, кстати, Валентин Пикуль в своей книге "У последней черты".
  Вот что Крылов написал по поводу капитанской каюты:
  ...Предлагалась мягкая штофная мебель, козетки и кушетки в стиле какого-то из французских Людовиков.
  По Морскому уставу, военный корабль по всем частям должен быть способен немедленно вступить в бой, а тут пришлось тратить долгое время, чтобы избавиться от балдахинов и пр. Я положил на представлении [чертежи] Балтийского завода такую резолюцию:
  К докладу товарищу морского министра.
  ...Со своей стороны полагаю, что убранство адмиральской каюты более подобает скромность кельи благочестивого архиерея, нежели роскошь спальни развратной лицедейки.
  [В итоге резолюцию на завод так и не направили, хотя на каюту наложили-таки вето. Бумага осталась в делах Морского ведомства. Далее Крылов пишет, что...] ...эту резолюцию глава ведомства показывал под большим секретом начальнику завода...
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2007.07.08 | Георгій

    Дужe дякую.

    "Бeз язика" - так, у мeнe тeж. І щe Чeхова "Sпать хочeтся" - дужe сильно.

• 2007.07.08 | Вільнодум

  Господи, дай мeні спілкування з нормальними людьми

• 2007.07.08 | Киянка

  Я ще сюди зайшла,

  тому що хочеться про щось душевне спокійно поспілкуватися, але вибачте, сама прямі приклади навести не можу - ну, просто в мене інакші провідні емоційні реакції, хоча бувають (і я розумію, можу зрозуміти) й такі.
  Оскільки гілка про конкретну тематику, не буду продовжувати свої, інші приклади.
  Але все ж скажу (не щодо книжних сюжетів, а щодо реалу ): я би хотіла, щоб навколо мене було більше людей, які скоріше будуть виправляти ситуацію, якщо щось, що їх розчулило, пов"язане з проблемами, які вони можуть вирішити чи допомогти. Разом з тим, не хотіла б я, щоб це були люди, які самі ніколи не розчулювалися й були готові висміювати інших, хто на це (звісно, якщо не тільки на це) здатний.