Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
01/15/2010 | _P.M._
Філіокве (лат. filioque – і Сина), себто від Отця і Сина ісходить було добавлене з ціллю викорінення монфізитства в даному випадку в присціліанських єресях.
Не є невірним говорити від Отця ісходить без Сина. Але коли почали розпоширюватись єресі, додане було і Сина, аби не виникало довільного трактування.
В догматичному аспекті filioque повністю відповідає духові Євангелії.
Сказавши оце, Він дихнув, і говорить до них: Прийміть Духа Святого! (Івана 20:22)
До християнн Дух Святий приходить саме від Отця через Сина. Й завідомо відкидати Сина, як це почала робити перед розколом східна (православна) церква, коли греки в 879 році формально відкинули філіокве й для них це набуло догматичного зхмісту, -- робити просто недопустимо.
В Католицькій Церкві є вживаними оба варіанти і це є вірним, бо не робить різниці між двома варіантами. Філіокве лиш вказує на християнський період, коли Бог Син виявив Себе. Звичайно ж, що Дух Святий віє де хоче й коли хоче. Й Він сходив на пророків і праведників ще перед приходом Христа на землю.
Принципове ж відкидування Бога Слова з Символу Віри, як це роблять православні й також розмаїті сектанти-віровідступники, лиш вказує на причину самого розколу. Причину що не містить у собі жодних теологічних підстав, окрім гордині.
Не є невірним говорити від Отця ісходить без Сина. Але коли почали розпоширюватись єресі, додане було і Сина, аби не виникало довільного трактування.
В догматичному аспекті filioque повністю відповідає духові Євангелії.
Сказавши оце, Він дихнув, і говорить до них: Прийміть Духа Святого! (Івана 20:22)
До християнн Дух Святий приходить саме від Отця через Сина. Й завідомо відкидати Сина, як це почала робити перед розколом східна (православна) церква, коли греки в 879 році формально відкинули філіокве й для них це набуло догматичного зхмісту, -- робити просто недопустимо.
В Католицькій Церкві є вживаними оба варіанти і це є вірним, бо не робить різниці між двома варіантами. Філіокве лиш вказує на християнський період, коли Бог Син виявив Себе. Звичайно ж, що Дух Святий віє де хоче й коли хоче. Й Він сходив на пророків і праведників ще перед приходом Христа на землю.
Принципове ж відкидування Бога Слова з Символу Віри, як це роблять православні й також розмаїті сектанти-віровідступники, лиш вказує на причину самого розколу. Причину що не містить у собі жодних теологічних підстав, окрім гордині.
Відповіді
2010.01.15 | Георгій
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
_P.M._ пише:> Філіокве (лат. filioque – і Сина), себто від Отця і Сина ісходить було добавлене
(ГП) ... на Трeтьому Толeдському соборі (у 589 році), однобічно Римською патріархією. На цe зібрання нe був запрошeний жодeн єпископ зі східних патріархій (Констанстинопольської, Алeксандрійської, Аніохійської і Єрусалимської). І цe було зроблeнe всупeрeч ранішe досягнутої домовлeності нe додавати нічого нового до Нікeо-Константинопольського символу віри. http://mb-soft.com/believe/txn/filioque.htm
>з ціллю викорінення монфізитства
(ГП) Упс! Монофізитства! А що цe такe? Хто були видатні монофізити і чому вони навчали? Що означають слова "моно" і "фісіс?"
>в даному випадку в присціліанських єресях.
(ГП) Гм. По-пeршe, присціліанська єрeсь нe була монофізитською в тому сeнсі, в якому монофізитським було, наприклад, вчeння Діоскора або Євтиха (або Ваша пропаганда ідeї, що "природа Бога Cина тільки одна, Божа"). Вона була скорішe маніхeйська (засуджувала шлюб і статeві стосунки в шлюбі як щось "бруднe," і т.д.) По-другe, присціліанська єрeсь була засуджeна на ПЕРШОМУ Толeдському соборі, тобто в 400 році, за 189 років до Трeтього собору, який ввів Філіоквe. http://en.wikipedia.org/wiki/Councils_of_Toledo
> Принципове ж відкидування Бога Слова з Символу Віри, як це роблять православні й також розмаїті сектанти-віровідступники, лиш вказує на причину самого розколу. Причину що не містить у собі жодних теологічних підстав, окрім гордині.
(ГП) Дякую Вам, що Ви на цeй раз принаймні нe змішали православних з "сeктантами-віровідступниками" в одну купу. Я особисто згодeн, що Філіоквe нe повинно бути настільки сeрйозною причиною, щоби чeрeз нього православним з католиками нe бути в Євхаристійній єдності. На жаль, я нe "командую парадом." Алe я можу хоча б нe поглиблювати навмиснe того розколу, який утворився між нами в давні часи. Для цього я нe атакую католиків, нe обзиваю їх поганими словами, і тільки радію, коли, наприклад, в дeяких православних юрисдикціях єпископи визнають католицькі Таїнства "благодатними." Маю знайомих, православних амeриканців, які завжди хрeстяться, коли проходять або проїжджають близько католицького храму. Дужe поважаю такe.
2010.01.15 | _P.M._
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
Георгій пише:> _P.M._ пише:
> > Філіокве (лат. filioque – і Сина), себто від Отця і Сина ісходить було добавлене
> (ГП) ... на Трeтьому Толeдському соборі (у 589 році), однобічно Римською патріархією. На цe зібрання нe був запрошeний жодeн єпископ зі східних патріархій (Констанстинопольської, Алeксандрійської, Аніохійської і Єрусалимської). І цe було зроблeнe всупeрeч ранішe досягнутої домовлeності нe додавати нічого нового до Нікeо-Константинопольського символу віри. http://mb-soft.com/believe/txn/filioque.htm
Жодних домоленостей у 589 році ніхто не порушував, це було зроблено з ціллю усунення єресей. В той час греки не противилися filioque.
> (ГП) Упс! Монофізитства! А що цe такe? Хто були видатні монофізити і чому вони навчали? Що означають слова "моно" і "фісіс?"
Розумію, що невідоме для вас. Утім гілка не про це. Можете пройтися по ресурсах.
> (ГП) Гм. По-пeршe, присціліанська єрeсь нe була монофізитською в тому сeнсі, в якому монофізитським було, наприклад, вчeння Діоскора або Євтиха (або Ваша пропаганда ідeї, що "природа Бога Cина тільки одна, Божа"). Вона була скорішe маніхeйська (засуджувала шлюб і статeві стосунки в шлюбі як щось "бруднe," і т.д.) По-другe, присціліанська єрeсь була засуджeна на ПЕРШОМУ Толeдському соборі, тобто в 400 році, за 189 років до Трeтього собору, який ввів Філіоквe. http://en.wikipedia.org/wiki/Councils_of_Toledo
Про присціліанські єресі теж можете довідатися на гуглях. Мова про filioque, добавку до Символу Віри з ціллю подолання єресей.
> (ГП) Дякую Вам, що Ви на цeй раз принаймні нe змішали православних з "сeктантами-віровідступниками" в одну купу.
Ніколи не змішую. Й хоч у православних церквах немає чіткої догматичної основи, в цілому віра їхня правдива. А те що, через гординю усувають Бога Слово з Символу віри, роблять зле ..
Про сектантів-віровідступників взагалі говорити не приходиться -- їхня облудність, недолугість говорить сама про себе.
> (ГП) Я особисто згодeн, що Філіоквe нe повинно бути настільки сeрйозною причиною, щоби чeрeз нього православним з католиками нe бути в Євхаристійній єдності. На жаль, я нe "командую парадом." Алe я можу хоча б нe поглиблювати навмиснe того розколу, який утворився між нами в давні часи. Для цього я нe атакую католиків, нe обзиваю їх поганими словами, і тільки радію, коли, наприклад, в дeяких православних юрисдикціях єпископи визнають католицькі Таїнства "благодатними."
Про сектантів-відступників взагалі говорити не варто.
> (ГП) Маю знайомих, православних амeриканців, які завжди хрeстяться, коли проходять або проїжджають близько католицького храму. Дужe поважаю такe.
Усміхнуло, направду, й водночас сумно стало, ... що уділити увагу ХРЕСТУ Божому проходячи мимо, вважають за заслугу.
2010.01.15 | Георгій
Поясніть, б.л., як Ви розумієтe "монофізитство"
2010.01.15 | _P.M._
гілка не про це, читайте ресурси
2010.01.15 | Георгій
Тоді нащо Ви згадали монофізитство?
Ви написали, що Філіоквe було ввeдeнe під час боротьби з монофізитською єрeссю. Я прошу Вас пояснити цe.2010.01.15 | _P.M._
я не тільки монофізитство згадав
2010.01.15 | Георгій
Почніть з монофізитства, б.л.
2010.01.15 | Stan
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
_P.M._ пише:> А те що, через гординю усувають Бога Слово з Символу віри, роблять зле ...
Пересмикуєте. Православні не усувають Бога Слово з Символу Віри. Він там є, як і був. Філіокве з Символу Віри вони теж не усувають - бо його там нема. Жоден собор, що має владу поза Римським Патріархатом, ніяке філіокве туди не додавав.
Інша річ, що ДЕЯКІ православні роблять зле, ліплячи з того філіокве бІльші препони до подолання схизми, ніж воно варте. Чи, як деякі високопреподобні ієрархи братнього Московського Патріархату, ставлять абсолютно дурні вимоги для початку діалогу - типу "нехай спочатку УГКЦ тихо самознищиться". Деяким дуже православним з "курятнику" взагалі сатаністи миліші за католиків (можу знайти посилання, якщо цікаво).
Але ж Ви тут робите те ж саме з "римського" боку. Дійсно, з шостого віку і по десятий, Захід мав оте філіокве в Символі, Схід - не мав, і це не заважало єдності.
2010.01.15 | _P.M._
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
Stan пише:> _P.M._ пише:
> > А те що, через гординю усувають Бога Слово з Символу віри, роблять зле ...
> Пересмикуєте. Православні не усувають Бога Слово з Символу Віри. Він там є, як і був.
Чому ж не захотіли назвати Його?
> Жоден собор, що має владу поза Римським Патріархатом, ніяке філіокве туди не додавав.
Не треба було додавати, достатньо було залишити й у 879 році формально не відкидати.
> Але ж Ви тут робите те ж саме з "римського" боку. Дійсно, з шостого віку і по десятий, Захід мав оте філіокве в Символі, Схід - не мав, і це не заважало єдності.
Як бачите, "захід" й зараз не уникає єдності, як це й було до розколу, в церквах мовлять і так і так. "Схід" же принципово відсторонюється від Сина.
2010.01.15 | Stan
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
Трошки важко відкинути щось, чого немає. Філіокве в "офіційному" Символі - немає. І Римський Патріярх не має такої влади - щось туди додавати від лиця всієї Церкви.2010.01.15 | _P.M._
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
Stan пише:> Трошки важко відкинути щось, чого немає. Філіокве в "офіційному" Символі - немає.
А насправді ..
От як ви собисто вважаєте. Ісходить Бог Дух від Бога Сина чи не ісходить.
> І Римський Патріярх не має такої влади - щось туди додавати від лиця всієї Церкви.
При чому тут Папа, котрий до речі ні на чому не наполягає, коли самі християни нарочито стороняться одне від одного й виказують своє роздратування до Сина. І чи є такі справжніми християнами.
2010.01.16 | Stan
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
_P.M._ пише:> Stan пише:
> > Трошки важко відкинути щось, чого немає. Філіокве в "офіційному" Символі - немає.
> А насправді ..
> От як ви собисто вважаєте. Ісходить Бог Дух від Бога Сина чи не ісходить.
>
Насправді - Дух Святий вічно ісходить від Отця. Приходить до християн - від Отця через Сина. Філіокве ці дві речі не розрізняє, тому є трохи невдалим формулюванням. Плюс мені здається сумнівною мудрість додавання чогось в Символ Віри просто тому, що в шостомy віці десь ще залишились якісь єретики, чиї погляди давно на той час були засуджені. Обійшлися би окремим соборним формулюванням - типу "одна іпостась, дві природи" (це для прикладу;))
2010.01.16 | _P.M._
духу не вистачає вимовити Слово
Stan пише:> Насправді - Дух Святий вічно ісходить від Отця. Приходить до християн - від Отця через Сина. Філіокве ці дві речі не розрізняє, тому є трохи невдалим формулюванням. Плюс мені здається сумнівною мудрість додавання чогось в Символ Віри просто тому, що в шостомy віці десь ще залишились якісь єретики, чиї погляди давно на той час були засуджені. Обійшлися би окремим соборним формулюванням - типу "одна іпостась, дві природи" (це для прикладу;))
З усим можна погодитись. Але коли вже прийняли додаток до Символу, цілком обгрунтовано і без будь-яких теологічних збочень, не варто так упиратися, роблячи з того вселенську проблему. У вас же духу не вистачило вимовити Слово.
Останнім часом в УГКЦ усіляко намагаються згладити цей бар'єр й в одних молитовниках друкують з Сином в інших без. Бачу що це є спокусою для де-кого з моїх одновірців, але дякую Богові, що люди все таки не виказують супротиву церкві.
2010.01.16 | Stan
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
_P.M._ пише:> > І Римський Патріярх не має такої влади - щось туди додавати від лиця всієї Церкви.
> При чому тут Папа, котрий до речі ні на чому не наполягає, коли самі християни нарочито стороняться одне від одного й виказують своє роздратування до Сина. І чи є такі справжніми християнами.
З цієї сторони схоже, що якраз Рим любить плодити нові догмати, ускладнюючи пошук єдності. І корінь в цьоми - якраз в моделі Церкви, що грунтується на абсолютній владі Папи. Ну от хіба на тих, хто не визнає філіокве, не проголошено анафему?
Особисто до Папи Бенедикта я ніяких претензій не маю. Один з найрозумніших проводників в усйому християнстві, а може й у світі.
2010.01.16 | _P.M._
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
Stan пише:> З цієї сторони схоже, що якраз Рим любить плодити нові догмати, ускладнюючи пошук єдності.
Давайте будемо говорити конкретно, або взагалі мовчати на цей рахунок.
> І корінь в цьоми - якраз в моделі Церкви, що грунтується на абсолютній владі Папи.
Це у вас неприязнь заглушує здоровий глузд. В усьому маємо покладатися на Слово.
http://www2.maidan.org.ua/n/rel/1261063490
> Ну от хіба на тих, хто не визнає філіокве, не проголошено анафему?
Правду кажучи про анафему з боку Католицької Церкви навіть не чув. Дайте посилання, якщо можете.
> Особисто до Папи Бенедикта я ніяких претензій не маю. Один з найрозумніших проводників в усйому християнстві, а може й у світі.
Теж його дуже поважаю.
2010.01.16 | Stan
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
_P.M._ пише:> > Ну от хіба на тих, хто не визнає філіокве, не проголошено анафему?
> Правду кажучи про анафему з боку Католицької Церкви навіть не чув. Дайте посилання, якщо можете.
Дам, як знайду достойну довіри інформацію. Особисто я читав про це у якийсь книжці отця протодиякона Андрія Кураева, що є у нього на сайті. Не хочу туди знову іти, з деяких пір не відчуваю задоволення від читання творів цього отця. Тим більше що він абсолютно відкрито не бачить нічого поганого в тому, щоб трохи пересмикнути на користь Російської Православної Церкви (і Її найвищого священноначалія).
Тим не менше, суто логічно, філіокве ж частина "магістеріуму Католицької Церкви", за Римською версією? То хіба той, хто його не визнає, для вас не єретик? (вважаючи для простоти Вас католиком)
2010.01.16 | _P.M._
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
Stan пише:> Тим не менше, суто логічно, філіокве ж частина "магістеріуму Католицької Церкви", за Римською версією? То хіба той, хто його не визнає, для вас не єретик? (вважаючи для простоти Вас католиком)
Дякую за простоту.
Ви ж розумієте, що в даному випадку суть не в наявності filioque в Символі Віри, Бо Син і так Є в Отцю. Проблема в тому, що свідомо відкидуючи Сина, тим самим немов би свідомо відлучаємо Його Від Отця.
Саме тому в моєму розумінні ви, як я зрозумів православний християнин, не повині сторонитися назвати Сина, там де Він є присутнім, хоч і згідно ваших канонів не названим.
2010.01.15 | Stan
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
_P.M._ пише:> Усміхнуло, направду, й водночас сумно стало, ... що уділити увагу ХРЕСТУ Божому проходячи мимо, вважають за заслугу.
Хто не проти вас, той з вами... В наш час, коли багато хто вважає за заслугу НЕ приділити уваги Хресту Господньому, добре вже коли люди хоч на свої православні церкви хрестяться... Є прямі атеїсти, але є й ті, хто вважає себе суперхристиянами:
"Москва, 14 января. Из Оптиной пустыни во время литургии изгнали паломника-африканца.
«Перед причастием из Введенского храма выгнали африканца, сказав ему, что он еретик, поскольку новостильник, и поэтому не должен причащаться в этом монастыре, а если он причастится, то осквернит Святые Тайны», - рассказала корреспонденту «Интерфакс-Религия» в четверг член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви и Ассоциации православных экспертов Екатерина Орлова.
...
Благовест-Инфо"
http://paisius.livejournal.com/152941.html
2010.01.15 | _P.M._
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
Stan пише:> _P.M._ пише:
> > Усміхнуло, направду, й водночас сумно стало, ... що уділити увагу ХРЕСТУ Божому проходячи мимо, вважають за заслугу.
> Хто не проти вас, той з вами... В наш час, коли багато хто вважає за заслугу НЕ приділити уваги Хресту Господньому, добре вже коли люди хоч на свої православні церкви хрестяться... Є прямі атеїсти, але є й ті, хто вважає себе суперхристиянами:
> "Москва, 14 января. Из Оптиной пустыни во время литургии изгнали паломника-африканца.
> «Перед причастием из Введенского храма выгнали африканца, сказав ему, что он еретик, поскольку новостильник, и поэтому не должен причащаться в этом монастыре, а если он причастится, то осквернит Святые Тайны», - рассказала корреспонденту «Интерфакс-Религия» в четверг член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви и Ассоциации православных экспертов Екатерина Орлова.
> Благовест-Инфо"
> http://paisius.livejournal.com/152941.html
А знаєте, менше б вишукували й більше б хрестилися.
2010.01.15 | Stan
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
_P.M._ пише:> А знаєте, менше б вишукували й більше б хрестилися.
Тут погоджуся.
2010.01.16 | Гeоргій
Re: Бога Слово відкидати недопустимо (filioque)
_P.M._ пише:> Філіокве (лат. filioque – і Сина), себто від Отця і Сина ісходить було добавлене з ціллю викорінення монфізитства
(ГП) Панe _Р.М._, цe публічний форум. Якщо Ви на публічному форумі згадали якийсь тeрмін, цeй тeрмін нe має бути обов"язково знайомий публіці. Прошу Вас у зв"язку з цим розтлумачити, що такe монофізитство.
Я знаю, що Ви маєтe право нe відповідати. Алe і я маю право ставити Вам заитання і чeкати на відповідь. Чeкатиму.
2010.01.16 | _P.M._
Re:
http://www.medhelp-clinic.ru/sex_pedofil.shtmlhttp://ru.wikipedia.org/wiki/Педофилия
2010.01.16 | Георгій
Тeпeр іщe надайтe, б.л., посилання на монофізитизм, і поясніть..
... поясніть публіці, хто є ті люди, які кажуть, що природа Христа тільки Божа.2010.01.16 | _P.M._
вистачить з вас і цих
http://www.medhelp-clinic.ru/sex_pedofil.shtmlhttp://ru.wikipedia.org/wiki/Педофилия
2010.01.16 | Георгій
Я прошу про монофізитизм
2010.01.16 | Георгій
Прот. о. Олeксандр Шмeман про розділeння Цeрков (/)
Разделение Церквей можно изучать в двух разрезах: историческом и догматическом. Исторически это очень сложное явление, в котором только при недобросовестном и тенденциозном подходе можно всю вину свалить на одну сторону и безоговорочно «оправдать» другую. Догматически же важно не столько то, как именно разделились Церкви, но то, что разделяет их по существу - то есть те утверждения Римской Церкви - во-первых о себе самой (догмат о папской непогрешимости), а затем о вере Церкви (учение о Св. Духе, учение о непорочном зачатии Богородицы), которые для православного идут в разрез с основной истиной христианства. Но поскольку сейчас мы стремимся определить место и значение разделения Церквей в истории восточного Православия, мы, естественно, должны, прежде всего, вникнуть в исторический аспект этого события.Мы говорили уже об единстве ранней Церкви и о том, что в первохристианском сознании это единство переживалось не только как «форма», но, прежде всего, как содержание самого христианства: Христос пришел, чтобы «рассеянных чад Божиих собрать воедино», чтобы разделенных «естественными» причинами людей соединить в сверхприродное единство нового народа Божьего, «в котором нет уже ни Иудея, ни Эллина, ни раба, ни свободного, ни мужеского пола, ни женского, но все и во всем Христос». Это единство воплощалось в единстве каждой местной Церкви, которая в своем собрании, возглавленном епископом, являла образ единого Тела с главой - Христом, в единстве, далее, всех Церквей, между собою соединенных одной верой, одним апостольским преемством, одной жизнью - и радость об этом единстве, постоянное ощущение победы благодати над всеми природными разделениями - самый вдохновляющий мотив в памятниках ранней Церкви; Церковь действительно явила себя единой в истории, в фактах своей жизни, единство не было для нее одним недостижимым идеалом. И потому только по отношению к этому единству можно измерить весь грех и всю трагедию ее разделений.
Говорили мы также и о том, что основная структура Церкви, как вселенского союза местных Церквей, соединенных единством апостольского преемства, единством предания и непрестанным «кафолическим» согласием, была ее изначальной структурой, так что каждая Церковь-община была одновременно и полным образом или воплощением единства Христа и Церкви, и, вместе с тем, столь же органически ощущала себя частью вселенского единства всех христиан, как одного народа Божьего. Но если строй местной Церкви и связь ее с другими Церквами вытекали непосредственно из самой сущности христианства и были поэтому неустранимыми «признаками» Церкви, то внешние формы этой связи между церквами менялись, развивались в зависимости от менявшихся исторических условий. Так в апостольскую эпоху несомненным центром единства всех церквей была Иерусалимская община, «Церковь мать» в полном и абсолютном смысле этого слова - источник и образ всех других общин. С концом палестинского иудео-христианства мы видим в Церкви уже несколько таких «центров» - освященных апостольским авторитетом, но «центральных» также и по количеству христиан и по значению города. Сначала с этими центрами - Антиохией и Ефесом на Востоке, Римом на Западе - не связано никаких «юрисдикционных» или «канонических» прав. Но, будучи источником проповеди и распространения христианства вокруг себя, они, естественно, пользуются особым почтением, имеют особый авторитет. Например, в конце первого века Римская Церковь обращается с посланием в Коринфскую, где возникли разделения, епископ Игнатий Антиохийский, на пути к мученичеству, наставляет в вере малоазийские церкви; нет речи о «правах» или «подчинении», но более древние церкви естественно сильнее осознают заботу о вселенском единстве христиан и о «благосостоянии» Церкви. Среди этих «центров», несомненно, особенным признанием пользуется с самого же начала Церковь Римская, Церковь апостолов Петра и Павла, Церковь столицы Империи. Мы указывали выше, что очень скоро возникают и некие трения: свой авторитет римские епископы склонны подчас смешивать с какими-то особыми - уже формальными «правами», традицию «председательства в любви» - толковать все более и более юридически. Но каждый раз такого рода претензии наталкиваются на согласную отповедь всей Церкви - одинаково на Западе и на Востоке Империи. К началу четвертого века, во всяком случае, первое место Рима не отрицается никем в Церкви, с другой же стороны и вселенская структура Церкви определилась в своих основных чертах: она найдет, как мы знаем, свое окончательное выражение в патриархатах, то есть в обширных поместных союзах Церквей, объединенных вокруг одного большого центра.
Таково положение в начале «константиновского периода». Но вот с этого момента начинает углубляться и то коренное «недоразумение» между восточной и западной половинами Церкви, которое, в результате, выльется в окончательное разделение. С одной стороны, в Риме все очевиднее складывается совершенно определенное понимание папства, как особых и богоустановленных прав Римского епископа во всей Вселенской Церкви. Рост папизма особенно усиливается с крушением Западной Империи, когда Римская Церковь остается единственным светочем в наступившем хаосе. В произведениях папы Льва Великого - в пятом веке - теория папизма выражена уже с максимальной ясностью. И столь же ясно, что теория эта находится в резком противоречии с тем пониманием церковного устройства, которое искони разделяется всем Востоком. Иными словами, в пятом-шестом веках мы видим в Церкви две не только различных, но фактически исключающих одна другую «экклезиологии» - два учения о Церкви
Но вот тут-то и нужно подчеркнуть то, что составляет в сущности вину Востока в разделении Церквей. А именно - почти полное нечувствие восточным церковным сознанием этого экклезиологического противоречия, отсутствие сколько-нибудь последовательной реакции на рост папизма. В эпоху вселенских соборов в Риме открыто исповедуется теория о «власти» (potestas) римского первосвященника над всей вселенской Церковью, которую так формулирует протестантский канонист Зом: «Рим - глава Церкви, без него Церковь не Церковь и только через объединение с Римом отдельные общины входят в состав кафолической Церкви». Но этой теории, ее противоречия с собственным учением о Церкви не видит, не хочет видеть Восток. Рим всегда отчетливо проводит свою линию, восток же, по существу никогда не принимая ее, ни разу - до 9-го века - не выражает своего неприятия или отвержения ее в сколько-нибудь ясных формах, всегда старается затушевать его в расплывчатых и двусмысленных фразах. Когда католические ученые, на примере Ефесского или Халкидонского соборов, утверждают теперь, что восток тогда признавал примат Рима, а потом отверг, ответить на это, оставаясь в формально-исторических категориях довольно трудно, ибо из истории Ефеса и Халкидона, действительно, можно вывести факт признания греческим епископатом особых прерогатив римского епископа. Толкуя эти события в «контексте» всего восточного сознания, сравнивая их с другими фактами, рассматривая, иными словами, восточную Церковь в целом, мы знаем, что это не так, но формально восток не отвечает ни Целестину в Ефесе, ни Льву в Халкидоне. Когда легат папы Целестина в Ефесе заявил, что «Петр, которому Господь Иисус Христос вручил ключи Царствия и власть вязать и решить грехи, отныне и до века пребывает и судит в своих преемниках», греческие епископы промолчали. На протест папы Льва Великого против пресловутого 28-го Халкидонского канона о чести Нового Рима, патриарх Анатолий ответил посланием, в котором малодушно отрекался от ответственности за этот канон и заверял папу, что без его утверждения ни одно постановление вселенского собора недействительно. Еще характернее для этого вечно-неопределенного компромисса с Римом подписание восточными епископами в 515 г. «формуляра» папы Гормизды, окончившее тридцатилетнюю схизму между Римом и Константинополем: нельзя точнее выразить всю суть папских притязаний, чем делает этот, навязанный восточным епископам, документ. По подсчету Дюшена, от Константина до седьмого вселенского собора, восточная Церковь в общей сложности в течение 203 лет находилась в разрыве с Римом, но, примечательно, что ни разу причиной разрыва не было отвержение Востоком папизма, а всегда - догматические вопросы и ереси... «Восточные, - пишет проф. Карташов, - не только не возражали своевременно против возраставшей мистики папского догмата, не только молча подписывались под папскими формулами... но и сами, своими юридически-бессознательными апелляциями к Риму или наивным ромофильством, поддерживали у римлян искреннюю иллюзию, будто бы и греки разделяют их западное понимание мистики папства».
Чем же объясняется это странное явление? Католилические ученые обычно объясняют его или отсутствием вообще ясного учения о Церкви, на Востоке или же «оппортунизмом» греческой иерархии, когда нужно признававшей, а когда нужно отвергавшей римский примат. Конечно, это не так. Если на Востоке юридически-канонический аспект Церкви оказался разработан и «оформлен» действительно слабее, чем на Западе, то объясняется это в первую очередь очень глубоким переживанием Церкви и всего в ней, как основанного на сакраментальной реальности: таинственной сущности Церкви, как Тела Христова. Восточное каноническое предание вырастает из ограждения именно благодатной полноты Церкви. Но этого объяснения недостаточно. Другая причина своеобразного «нечувствия» Востоком папизма кроется опять-таки в его союзе с Империей, о котором мы так много говорили уже раньше. Мы видели, что одним из результатов обращения Константина было то, что сама Церковь восприняла его теократическую мечту, что Империя для нее самой стала как бы необходимой категорией ее земного существования. Так надолго, очень надолго, стало казаться, что единственной и естественной точкой применения христианства к земле и к истории является единая христианская Империя, та «вселенная» - священным и равноапостольным основателем которой остался для Церкви Константин. Надо сказать, что эта «римская идея» была общей для всей Церкви - как на востоке, так и на западе. Но на западе государственное крушение Империи облекло ее в новые формы, оказалось как раз одной из причин возрастания папизма. Грандиозный конфликт между папами и германскими императорами в сущности был следствием раздвоения одной и той же римской традиции, борьбой двух - одинаково теократических концепций мироустроения. Но нас интересует сейчас восток. А там, как мы уже знаем, идея эта привела постепенно к выработке определенной церковно-государственной идеологии - органического союза Церкви с Империей. Но в том ведь и была опасность этой идеодогии, что в ней почти стирались грани между «экклезиологией» - то есть вечным учением о вечной сущности Церкви и «временным» применением его к данным историческим условиям, в силу которых Империя действительно была земной опорой Церкви. Учение о церкви как-то слилось с учением об ее союзе с Империей, с церковно-государственной идеологией. Вопрос же о римских притязаниях просто не вмещался в эту идеологию, был ею заслонен от византийского церковного сознания. Восточная Церковь благополучно или неблагополучно, но разрешила все вопросы своего административно-канонического устройства путем согласования его с государственной структурой. И потому на римский вопрос, восток не реагировал церковно, ибо сам вопрос казался ему не церковным, а государственным. При фактическом же отделении востока от запада, при утере постоянного общения, восточные уже просто не понимали догматического смысла, вкладывавшегося папами в свои юрисдикционные притязания, а «легкомысленно думали, что дело идет просто об административном первенстве и властолюбии». (Карташов). Между тем такой административный вопрос по восточному пониманию относился не столько к церковной, сколько к церковно-государственной сфере. Поэтому именно эта государственная преграда мешала Византийской церкви вопрос о папстве понять в его истинном богословском или экклезиологическом значении. По тем же причинам, по которым Константинопольская Церковь была «обречена» на возвышение, обречены были на неудачу и все папские протесты против этого возвышения. С другой же стороны, вечно потрясаемый догматическими спорами восток все усилия напрягал на их разрешение и ему часто приходилось искать помощи у менее «богословского», но зато и менее подверженного еретическим заболеваниям Запада. И в таких случаях восточные епископы, не задумываясь, величали папу своим отцом и учителем, зная, или вернее подсознательно чувствуя, что это ничего не переменит в имперской организации восточной церкви. Часто и сами Императоры, заинтересованные быстрым разрешением догматических споров, переходивших в государственную смуту, толкали восточных епископов на такое непоследовательное «ромофильство». Так было, например, при только что упоминавшейся нами ликвидации «акакианского раскола» в 515 г. или позже при посвящении патриарха Мины папой Агапитом в начале царствования Юстиниана. При этом совсем неверно думать, что вопросы церковного устроения вообще были чужды православному востоку, будто бы вечно витавшему в метафизических высотах. Достаточно указать на все каноническое предание Византии, прославленное именами Вальсамона, Зонары, Хоматина и многих других. Только каноническое сознание на востоке было иным, чем на Западе. На Востоке считали, что с той поры, как Императорская власть стала христианской, все вопросы внешней организации Церкви разрешаются совместно с ней и потому церковные каноны должны быть санкционированы Императором, стать и государственными законами... Нечувствие на Востоке всей глубины расхождения с Римом в понимании и переживании Церкви были результатом прежде всего «огосударствления» византийского церковного сознания.
Рано или поздно расхождение это должно было, конечно, вскрыться. Но случилось так, что церковное общение, которое одно могло бы удержать Церкви от разрыва, одно способно было вернуть их на путь взаимного врачевания болезней, медленного исцеления исторических и богословских немощей каждой из них, с каждым веком нарушалось все больше и больше. Римская «икумени» распадается в эту эпоху на отдельные миры, теряющие связь между собою, начинающие жить замкнутой в себе самих жизнью. Связь между двумя половинами Империи, надорванная уже диархией Диоклетиана, перенесением столицы на Босфор, делением Феодосия, в эпоху варварских нашествий рвется все больше и больше. Основной целью византийской политики становится теперь защита от постоянно угрожающего азиатского востока. Запад перестает быть нужным Византии - и именно эта восточная ориентация византийской политики, окончательно усвоенная императорами после краха Юстиниановой мечты, обеспечивает Империи еще несколько веков государственной устойчивости и даже мощи. Этот «восточный» период длится пока Византия способна одна уравновешивать напор Азии. К нему относятся времена Исаврийской и Македонской династий, последним же взлетом на пути этой восточной «автаркии» Империи нужно считать царствование Василия Болгаробойцы (976 - 1025), при котором Империя простирается от Истрии до Евфрата и от Дравы до Кипра. Но зато именно в это время «ни с какой стороны Империя не закрыта в такой мере, как с запада... Лик Византии повернут к востоку» (Нейманн).
И вот, надо сказать, что Церковь «подчиняется» этому давлению истории, не делает никаких усилий преодолеть его. За разобщением государственным и экономическим следует и церковное. Официально Церковь едина, до конца связи не обрываются, но единство ее по существу питается ведь не «официальными» связями, а действительным и жизненным общением, постоянной заботой друг о друге, главное же, непрестанным усилием «естественное» разделение пересилить благодатным единством. И вот ослабевает это вселенское сознание, так вдохновлявшее Иринея Лионского или Киприана Карфагенского, Восток и Запад не только политически, но и церковно замыкаются каждый в своем горизонте. Во время иконоборческого кризиса - по вине византийских императоров - рвутся последние связи, соединявшие папство с Империей. И надо признать, что консервативное и тоже такое «имперское» сознание пап прошло через много сомнений и мучений, прежде чем они решились на разрыв. Только отчаянное положение Италии и Рима и невозможность добиться помощи от Византии бросили пап в объятия франкских королей - и это было исходным моментом нового периода в истории Западного мира. Но к этой же эпохе предельного отчуждения востока от запада относится, как мы видели, и окончательная кристаллизация византийского Православия. Создаются два мира, две традиции, две Церковных психологии, прежде всего мало знающие друг о друге, и если формально единство Церкви всё еще не нарушено, в жизни его уже нет. Вопрос о римских притязаниях, не разрешенный, да по-настоящему и не поставленный на востоке в предшествующую эпоху, теперь, из-за отрывочных и случайных сношений с Западом, фактически отпадает, перестает требовать своего разрешения. Папам в это смутное и бурное время «темных веков» не до востока, Византия же, погруженная в свои трудности, перестает думать о Западе. Восточная Церковь, раньше, хотя бы догматически «соборовавшая» с Римом, теперь привыкает совсем обходиться без него, замыкается окончательно в своей «имперскости». Всё, что находится за пределами Империи, определяется в Византии термином «варвары» и отношение к этим варварам - самое неопределенное. Так и новое положение Римского епископа, в сущности, неясно для византийского церковного сознания и эту неясность пытаются разрешить теорией «пентархии» (пяти патриархатов) или же теорией «пяти чувств», не очень задумываясь о том, признает ли эти теории сам папа.
Но это отчуждение привело к тому, что когда два эти мира снова встретились, они, действительно, оказались чужими друг для друга, ненужными, непонятными и, наконец, враждебными. Мало в истории Церкви более печальных страниц, чем те, что повествуют об отсутствии любви, о подозрительности, о мелочности, об удушающей узости, проявленных с обеих сторон в те века.
Первый опыт такой «встречи» видим мы в конце девятого века в пресловутом деле патриархов Фотия и Игнатия: он оставил на Востоке весьма печальное о себе воспоминание. Трудно проявить большее непонимание, нетерпимость, надменность, чем те, которыми отмечено вмешательство папы Николая и его преемников во внутренние затруднения Византийской Церкви. Недавно это признала и сама римско-католическая наука в лице аббата Дворника, посвятившего огромный труд «реабилитации» Фотия, который доселе считался у католиков «Отцом разделения». Но эта драма важна, прежде всего тем, что патриарх Фотий первый ясно и отчетливо указал на те нововведения в доктрине Западной Церкви, которые составляют настоящую сущность разделения: папизм и учение об исхождении Св. Духа. И хотя поставив, наконец, оба вопроса, проявив тем самым настоящее понимание положения, больше того - богословски вскрыв неправославие догмата о Filioque, Фотий сам же затем снял эти вопросы, попросту замолчав о них, с «повестки дня», тем не менее у него находим мы начало подлинной церковной и православной реакции на западные заблуждения.
После Фотия снова наступил период «отчуждения», и настоящая встреча с Западом в византийской истории происходит только в середине 11-го века. Но она уже совершенно явно была обусловлена государственными соображениями. Время после смерти Императора Василия Болгаробойцы (1018) знаменует собой начало глубокого упадка Византии. Политические удачи Комненов или Палеологов будут уже только частичными «реставрациями» надорванного и потрясенного организма Империи. И как раз в связи с этим внутренним кризисом всё свое грозное значение приобретает появление на востоке нового врага - Сельджукских турок - весть о которых, по словам Гельцера, прозвучала похоронным звоном для Византии. Ослабевшая изнутри, Империя уже не в состоянии была одна удержать восточную волну, равновесие сил, достигнутое раньше, стало рушиться. Историческая обстановка снова повернула византийскую политику к поискам помощи с Запада. В это же время появление Норманнов заставило и римского папу обратить свои взоры к Византии. Начиналась та длинная и весьма безрадостная история сговоров и торговли, которая не прекращалась уже до последнего дня Империи.
Мы не можем входить здесь в подробности. Но и сказанного достаточно, чтобы показать, что то событие, с которого обычно начинают разделение Церквей - разрыв 1054 года - нужно толковать в контексте всей этой политической ситуации. Это была встреча Церквей «по необходимости» Император Константин Мономах пытался договориться с папой о совместной защите Италии (юг которой еще принадлежал Византии) от Норманнов и за это обещал папе Льву IХ-му вернуть южно-италийские епархии, входившие, как часть Империи, в юрисдикцию Константинопольского Патриарха. Договор этот скрывался от патриарха Михаила Керуллария, но тот узнал о нем. Керулларий - одно из ярких исключений в длинном ряде византийских патриархов. Став монахом поневоле (он участвовал в провалившемся политическом заговоре, причем сам в случае удачи выдвигался на царский престол), он всей душой отдался служению Церкви, но в это служение внес свой государственный, властный темперамент. В его лице на короткий момент весы «симфонии» как будто перевесились в сторону Церкви, что между прочим показывает возможности Церкви, если бы в ней господствовала другая психология. Керулларий и решил доказать слабому и нерешительному Константину Мономаху всю независимость и силу своего положения. По его поручению один из видных византийских иерархов Лев Охридский написал сочинение против латинских обрядов. Важно подчеркнуть, что в момент окончательного разрыва предметом спора и полемики оказались не вопросы, по-настоящему разделяющие Церкви - о папстве и Св. Духе, а обрядовые отличия Западной Церкви от Восточной: опресноки, пост в субботу, пение Аллилуиа на Пасху и т. д. Здесь сказалось сужение вселенского кругозора Церкви: второстепенное, внешнее, обрядовое заслоняло собой Истину! Как это ни звучит парадоксально, но разделились Церкви в 11-ом веке не из-за того, что действительно разделяло и разделяет их до сих пор. Давно уже отпали почти все византийские аргументы против латинских обрядов и остались только подлинно-догматические отступления Рима от Православия, но вот об этих-то отступлениях и не было ничего сказано в годы, когда рвались последние связи! Но, конечно, за этой обрядовой полемикой Керулларий скрывал защиту восточной Церкви от навязываемой ему Императором капитуляции перед Римом. В Риме так это и поняли. Лев IХ-ый ответил до крайности заостренным исповеданием папизма: «Никто не может отрицать того, что, как крюком управляется вся дверь, так Петром и его преемниками определяется порядок и устройство всей Церкви. И как крюк водит и отводит дверь, сам оставаясь неподвижным, так и Петр и его преемники имеют право свободно произносить суд о всякой Церкви и никто отнюдь не должен возмущать или колебать их состояния, ибо верховная кафедра не судится ни от кого»... В доказательство своей особой власти папа ссылался и на так называемый «Дар Константина» - документ, согласно которому будто бы первый христианский император навеки подарил Рим папам. Подложность его не требует доказательств. А в завершение - папа рисовал Церковь Константинопольскую, как Церковь заблуждающуюся, грешную, скандальную - ею управляли даже женщины! - которую лишь по снисхождению, а не по заслугам Римская Церковь - мать удостоила второго места после себя...
Такая система воззрений исключала, конечно, единение Церквей. Можно упрекать греков в мелочности, в отсутствии любви, в утере вселенского сознания - но все это не может еще разделить Церкви по существу. Папизм же сам отлучает от себя всех несогласных с его духовной монархией. И поэтому, каковы бы ни были грехи тогдашних восточных иерархов, конечно, не они, а именно папство есть настоящая причина разделения Церквей. Что бы ни делали греки, папы все равно к тому времени отлучили от себя восток...
Дальнейшая переписка уже не могла ничего изменить в нараставших событиях. Летом 1054 года в Константинополь прибыли папские легаты - кардинал Гумберт, епископ Петр Амальфитанский и диакон-кардинал Фридрих Лотарингский (будущий папа Стефан IХ-ый), все - деятели той реформы папства, которая подготовит его расцвет при Григории VII Гильдебранде. Император всё еще надеялся на политический сговор с папой - принял легатов торжественно и всячески оказывал им покровительство. Так, в угоду им Никита Стифат, ученик и биограф преп. Симеона Нового Богослова должен был, по приказу Императора, публично осудить и сжечь свое произведение против латинских новшеств! Но Патриарх молча принял от легатов папское послание, не оказал им никакого почета и в дальнейшем отказался видеться с ними. Пять недель легаты тщетно добивались свидания. Разрыв нарастал. Напрасно ученый Антиохийский патриарх из константинопольских клириков, Петр, в посланиях умолял Михаила и западных иерархов единство Церкви поставить выше обрядов. Его пафос был запоздалым: он не видел, что папство на деле уже разделило Церковь! Наконец, потеряв терпение, легаты решились на демонстрацию против Патриарха: 16 июля 1054 года, утром, когда народ собирался в Св. Софию к литургии, они вошли в алтарь и положили на престол отлучительную грамоту на Керуллария и на его единомышленников. ... «Посему мы, не вынеся неслыханного пренебрежения и обиды для святого первого апостольского престола и всемерно стараясь поддержать кафолическую веру, властью святой и нераздельной Троицы и апостольского престола, легацию которого исполняем,... подписываем анафему... Михаилу и его последователям если не покаятся»...
Но легаты переоценили силу Императора: они думали, что этим актом добьются его решительной поддержки против Керуллария. Они не знали мощи Патриарха: в столице начал нарастать народный бунт и Императору пришлось думать уже о своем собственном спасении. Он капитулировал. Было официально заявлено, что греческие переводчики извратили смысл латинской грамоты и она была торжественно сожжена. 20 июля собор, под председательством Керуллария и в составе 2 архиепископов, 12 митрополитов и 7 епископов в свою очередь торжественно отлучил виновников выступления 16 июля. А окружное послание Патриарха довело об этом до сведения всей восточной иерархии. Так совершилась одна из величайших драм в истории Восточной Церкви.
Но разрыв 1054 года был только началом разделения церквей. Сначала он и переживался скорее, как один из тех временных разрывов между двумя кафедрами, каких много бывало и раньше. Церковные связи не всюду и не везде были сразу порваны. По-настоящему разрыв этот пророс в окончательное разделение, в расово-религиозную ненависть только в следующую эпоху - и здесь роковую роль сыграли «крестовые походы». Именно с крестовыми походами та «западная проблема» Византии, о которой мы говорили выше, раскрылась во всей своей исторической сложности. Императоры 11-го века, по реакции на усилившийся напор Азии, обратившие свои взоры на запад, еще не учитывали, куда неизбежно должен был привести этот процесс. Но уже в самих причинах этого обращения Византии к Западу заложена была и вся двойственность новых отношений с ним. Звать себе его на помощь значило ведь открыть ему свою слабость, ввести его во все свои затруднения. В Византии же не отдавали себе отчета в том, что запад, к которому она теперь обращалась, давно вышел из состояния анархии и раздробления. Византия проглядела рождение нового мира, сильного своей молодостью и еще неиспользованной энергией, которая должна была излиться при первой возможности. Крестовые походы и оказались для запада выходом для излишка накопившихся сил, первой экспансией средневековой Европы. И вот, «запад», мыслившийся Византией, как временная поддержка против «востока», сразу же приобрел в ее судьбе самостоятельное и чрезвычайно грозное значение.
Слишком хорошо известно, чем кончился четвертый крестовый поход в 1204 году: взятием Константинополя, варварским его разграблением, кощунством над православными святынями, шестидесятилетней «латинской империей» на Востоке! Но это только «вершина», только самое эффектное из проявлений ненависти, которыми наполнена эта продолжительная встреча двух разделенных половин христианского мира. Тогда разделение Церквей перестало быть спором иерархов и спором богословским, чтобы уже на века войти в кровь и плоть церковного народа, сделаться постоянным аффектом церковного сознания. «Латинство» на востоке, «греки» на западе стали синонимом зла, ереси, вражды, ругательным словом. Встречались теперь уже не иерархи, а народные массы и в их психологии разделение превращалось в стихийную ненависть, а которой верность своей вере, обиды за поругание своих святынь смешивались с элементарным отталкиванием от всего чужого без различения в нем хорошего от плохого. Ужас разделения Церквей в том, что на протяжении веков мы не встречаем почти ни одного проявления страдания от разделения, тоски по единству, сознания ненормальности, греха, ужаса этого раскола в христианстве! В нем доминирует не сознание невозможности единство предпочесть Истине, единство отделить от Истины (грех стольких современных проповедников единства, психологически - обратная крайность...), сколько почти удовлетворение разделением, желание найти все больше и больше темных сторон в противоположном лагере. Это эпоха разделения Церквей не только в смысле их фактической разделенности, но и в смысле постоянного углубления и расширения этого рва в сознании церковного общества.
И именно эта психология наполняет такой нестерпимой ложью те «униональные» попытки, что красной нитью тянутся от первого крестового похода, то есть с конца одиннадцатого века до самого падения Империи. Причины их вечного возобновления слишком ясны. На Западе - это теократическое стремление папства, достигшего максимальной мощи при Григории VII-ом, безоговорочно подчинить себе весь христианский мир. Если угодно, это - своеобразная жажда единства Церкви, только очень далеко ушедшая от того единства, которое вдохновляло раннюю Церковь. Если в ранней Церкви единство мыслится, прежде всего как единство веры, любви и жизни, то для Запада теперь вся проблема единства сводится к одному пункту: к подчинению Риму, к внешнему признанию его абсолютного примата. На всякую просьбу Византии о помощи Рим отвечает: признайте власть папы, и весь западный мир станет вашим союзником... Но как раз потому, что Рим окончательно стал бесспорным духовным центром Запада, всякий раз, что Византия задыхается от все теснее сжимающих ее объятий Ислама, ей некуда обратиться, кроме Рима. И вот тянется эта позорная цепь никогда не заканчивающихся переговоров, споров, обещаний, лжи - в которой есть всё, но нет главного: желания единства, тоски по подлинному исполнению Церкви Христовой... Перечислять эти попытки здесь невозможно. Скажем только, что в Византии они были почти исключительно вопросом политическим. И Церковь фактически отвергла их все, несмотря на давление Императора. Больше чем в чем-либо другом эта «униональная тема» показала, что Император в Византии не может всего: Михаил VIII Палеолог, несмотря на сопротивление Церкви, через подставных лиц подписавший Лионскую унию 1274 года, умер отлученный и был лишен церковного погребения! Заметим, что в самой Византии, начиная с тринадцатого века, возникает течение так называемых «латинофронов» - то есть сторонников унии и приверженцев западного церковного учения; в высших кругах можно проследить даже своеобразную моду на «ромофильство». Но, подобно увлечениям католичеством иных русских аристократов в 19-ом веке, византийское «латинофронство» не есть движение внутри православной Церкви, а попросту «обращение» некоторых православных в католичество и потому ничего не меняет в дружном отвержении унии всем Православным Востоком в сознании самой Православной Церкви.
Правда, эта «униональная серия» кончается для Византийской Церкви духовной катастрофой: Флорентийским собором 1438 - 1439 г., который завершается поголовным подписанием греческими иерархами полной капитуляции перед Римом. Но нужно прочитать деяния этого «неблагословенного» собора, нужно пережить все терзания греков, истерзанных страхом гибели Империи, затравленных денежным давлением со стороны латинян (у самих у них не было денег, чтобы вернуться на родину!), психологическим давлением Императора и интригами латинофронов, решивших любой ценой добиться унии, нужно знать всё это, чтобы если не оправдать, то во всяком случае по-человечески понять малодушное падение их во Флоренции. И недавнее - в 1939 г. - празднование католиками «юбилея» Флорентийской унии свидетельствует о все том же глубоком непонимании ими настоящего церковного сознания Православной Церкви. Его лучше понимал папа Евгений IV-ый, который на радостное сообщение своих епископов о том, что все греки подписали унию, спросил: «А Марк Ефесский подписал?» и на отрицательный ответ, по преданию, сказал: «Ну, значит, мы ничего не сделали». Действительно, подписали все, кроме одного. Но именно этот один - св. Марк Ефесский - стал для Восточной Церкви выразителем ее веры, ее опыта, ее предания. И когда греки вернулись в Византию, они почти сразу же с ужасом отвергли вынужденную у них унию. А падение Империи - через всего 14 лет после Флорентийского собора - саму причину унии сделало трагически ненужной. Империя, ради которой иные готовы были жертвовать Православием, перестала существовать.
И надо прямо сказать, что именно эти униональные попытки, больше, чем всё остальное, укрепили разделение, ибо сам вопрос об единстве Церкви надолго смешали с ложью, с расчетом, отравили его нецерковными и низкими мотивами. Церковь знает только единство и потому не знает «унии». Уния, в конечном итоге, есть неверие в единство, отрицание того очищающего огня благодати, который все «естественное», все исторические обиды, преграды, рвы и непонимания может сделать небывшими, преодолеть силой единства. Византийский период в историк Православия начинается с отчуждения между Востоком и Западом. Он кончается в полном разделении - отныне православный Восток непроходимой стеной отделен от римского Запада. Православие окончательно становится «восточным».
http://www.wco.ru/biblio/books/shmeman1/Main.htm