Я сожалею, что по здоровью не смог приехать на ваше собрание. Всё же я счёл возможным обратиться к Конгрессу.
Вот уже почти 100 лет в мире нет более острых и опасных глобальных проблем, нежели те, которые связаны с моей страной. Излишне считать вызовы, брошенные СССР и его преемниками человечеству – ГУЛАГ и Голодомор, депортации народов, страны Балтии, помощь Гитлеру в развязывании Второй мировой войны, обращение в рабство Восточной Европы, Будапешт, Прага, Афганистан, опять Литва, Чечня, Грузия, – разве всё перечтёшь?
Теперь вот Украина – давление на неё, постоянные силовые угрозы ей, заказанные государством потоки грязной клеветы.
Нравственный нигилизм представляют как политику. Увы, дело здесь не в ничтожных выходцах из КГБ. Мы имеем правительство, какое заслуживаем. Более 70%, которые восторженно приветствуют аннексию Крыма и путинский курс на грани новых вторжений – индульгенция этого правительства. Однако не эти постыдные цифры определяют угрозу Украине, российскую внутреннюю трагедию. Так голосуют люди, замордованные сталинской селекцией, оглушённые бесстыдной пропагандой, развращённые циничным враньём первых лиц. Кого им слушать, на кого смотреть, с кем говорить?
Увы, власти есть, кого показать. Набралось немало авторитетов, восхваляющих её. И среди них, правда, есть таланты. Скверно решён пушкинский вопрос о гении и злодействе – талант легко совмещается с трусостью, жадностью, мелким честолюбием. И не всегда наделён гражданской ответственностью. Не будем говорить о свободе мнений – мнение может быть как угодно ошибочным, но оно не может быть лживым.
Похоже, что заметная часть российской творческой элиты старательно не понимает, как велик её вклад в грядущие кровавые драки.
Похоже, что в самой России вот-вот пополнятся тюрьмы; и это шаг в том же направлении.
Похоже, что найдутся гранды, одобряющие твёрдую руку.
Ну, а лидеры политической оппозиции тем временем порою сотрудничают с фашистами в поисках голосов.
Так живём. Народ готовый терпеть насилие сам становится насильником. Это наша вина, ничья больше.
Мне остаётся сказать друзьям, с которыми делил тюремную пайку, жалкое «простите нас».
