за мной не водилось, но выношу срач про “Сестра Милосердия” чисто в качестве иллюстрации к феноменологии генезиса гражданского общества.
Волонтеры и активисты на волне патриотизма организовавшие из ничего поток социальной помощи солдатам, раненым, беженцам и всем, кому наше парализованное формализмом и коррупцией государство помочь не в силах, меньше всего ожидали, что каждый из них будет выполнять работу целого департамента.
Наши госдепартаменты – отделы, организующие работу в том или ином направлении, давно превратились в чемодан без ручки, а основным результатом их работы считают километровые отчеты, которые они научились делать строго по закону и так, чтоб никто не мог понять со стороны. Поэтому, отчет в нашем государстве профанировался до культовой практики. Составлять читаемые документы, которые можно было бы анализироваь и делать выводы не может никто.
Но оказалось, что успех работы волонтера сильно зависит от того, насколько прозрачно он работает и каким образом он может внятно описать результаты своей деятельности. Яркие фотки счастливых получателей и чеков перестают удовлетворять общественность, когда объемы работы начинают превышать некоторый уровень, слава волонтера приобретает государственную значимость и он начинает получать плюшки от госсистемы.
И озабоченная общественность совершенно справедливо начинает задавать гражданским менеджерам вопросы: куда и как потрачены средства и скоко их реально получали. Такой вопрос сейчас актуализировался по поводу работы группы “Сестра Милосердия”, которую организовала Ярина Чаговець
Наезды идут на нее суровые и по сути правильные, но по форме почти хамские, на что Ярина, чуткая к форме, отвечает (или не отвечает) так же. Т.е. она, как госчиновник, пытается скрыться и отмолчаться, поскольку признать прокол в отчетности очень трудно.
И вот тут как раз тот феномен, из-за которого я все это пишу: у нас очень слабо развита практика работы групп, основанная на системе доверия и коллективного принятия решений, в которой отчет деятельности становится реально работающим документом, позволяющим осуществлять преемственность управления и давать общественности материал для ознакомления, а не филькину грамоту.
К сожалению, про делегирование ответственности больше говорят, чем знают, что это такое, а стиль успешного руководства, наблюдаемый в поле, как правило авторитарный. Другого примера, на который могли бы ориентироваться не только волонтеры, но и вновь нарождающиеся установы, пока, к сожалению, нет. Только учимся. И нужна определенная смелость, в чем настоящий вызов для молодого гражданского общества – преодолеть страх конфликта и ввести процедуру работы настоящего общественного совета, помогающего разобрать спорную ситуацию, научиться делать наблюдательные советы и при общественных фондах-ГО и при госструктурах (реально начинать со школ и садиков), учиться работать с ревизионными комиссиями и главное – учиться работать сообща, доверяя друг другу ровно настолько, чтоб было удобно проверять.