Такой Донбасс я люблю:
Внезапно выхватить лицо из толпы, одарив мгновенно оцифрованного прохожего улыбкой. Или, подняв большой палец вверх: «отлично выглядите, правда-правда!». Кто-то тушуется, кто-то приосанивается, и ослепительно улыбается в ответ, вдохновляя на новый кадр. Так было раньше. Теперь уж, конечно, фотографировать на донбасских улицах вредно для здоровья. Реальность цвета хаки стремительно рвется в кадр.
Остается любить Донбасс, как местность. Щелчок – и то ли тюльпан, то ли золотая рыбка струится за умными линзами Карла Цейса. Природа здесь обычная, средняя. Степи с ковылями «ковыляй потихонечку». Леса с волками и кабанами. Главная достопримечательность – японистые горы пустой породы с искривленными деревцами-занозами в морщинистых впадинах. Вот она, гармония природы.
Говаривал один почивший прозаик: – Приедешь из города в хату, поглядишь в окно, а там – террикон все небо закрыл! И такая тоска навалится, взвыть охота. Погружаешься в запой, недели на две.
При всей любви к природе Донбасса в наши дни за городом лучше особо не прогуливаться. Вдруг растяжки. Береженого Бог бережет.
Возлюбить комендантский час, в ожидании которого все стихает, куда-то деваются маршрутки, и не добраться до дома, вполне возможно. Если ты комендант. Для других в городе любить особо нечего. Дикие цены, домашние отпуска.
Да что я всё о местных. Способно ли полюбить Донбасс мировое сообщество? Во всяком случае, проявить милосердие не помешает.
Любит или не любит, но держит палец на мушке, или хоть клаву наготове, активный интернет-пользователь, ежедневно выражающий свое гневно-покровительственное имхо в социальных сетях. Тот самый, что никогда здесь не был, или давно перебрался в более комфортное место. Никто и не заметил, ага, как его маленький лифт взмыл со дна донецкого бассейна.
Сверху видней, как любить, чем любить. Есть ли праведники, или окончательно уничтожить. Господа, вы уж или туда, или обратно. Довольно лорнировать, перебирая кнопки, как Донбасс погружается в пучину хаоса под сводками армий, отчетами волонтеров, купивших тепловизоры, чтобы свои же, родненькие, прикинутые в пугающие формы карательных батальонов вояки, нашли оставшихся, аки инопланетных головастиков, и прижгли, припечатали «точечными ударами».
Кому нужен законодательный хаос, нагромождение приграничных взяточников, 10 гривен сверху на 1 килограмм провозимых продуктов, запрет на банкоматы, игры с пенсиями? Вопрос риторический, сорри.
Во всяком случае, в сообществе благополучно покинувших города и городки донбасского региона, реветь – распни его! – в порядке вещей.
А на Донбассе все еще звенят звонки на урок, и яркие стайки детей выбегают на школьный двор.
Работают детские сады.
Педагоги, коммунальщики и врачи, – как все, без зарплаты и перспектив, учат, убирают, и лечат Я не призываю их любить, но за что же их проклинать?
Ясное дело, без раздувания драматургии не станешь успешным блоггером. Лагеря по обе стороны Донбасса не резиновые. Переехавшие с одних диванов на другие, разумеется, заинтересованы и знают, за что получат свои знаки отличия. Вот и врут, вот и умалчивают.
А еще, в городах и селах Донбасса доживают свой век старики. Как там о живых, которые позавидуют мертвым… Им страшно. У них были идеалы, знаки и символы, кое-какая еда, лекарства. Старики – особая статья, это и мудрость, и беспомощность, и робкая надежда. Уважайте их.
Я понимаю, призывы к миру сейчас не в моде. К чёрту пацифизм, давайте подеремся. В сложившейся ситуации нет места любви. Все обозлены и напряжены. Но иногда в человеческих лицах, неважно, детей или стариков, независимо от места прописки, проглядывает нечто большее. Вне моды, вне времени и не на злобу дня. Мы можем видеть проявление любви, когда осунувшийся лик священника вдруг озаряется простодушной, детской улыбкой. Когда травматолог склоняется, чтобы погладить сломанную руку пациентки.
Непреходящая, щемящая доброта слабее войны. Но это только с виду. На моих снимках – лица людей Донбасса, они всё ещё живы, и готовы верить в лучшее. Они такие же люди, как вы. Когда кадр запечатлен, он может раскрыть сердцу значительно больше, чем было доступно глазу в момент перехода эпизода в вечность. А для вечности любовь к ближнему и дальнему – в порядке вещей.
Нина Луговская, Алчевск
Be the first to comment