Ця стаття викликала сотні коментарів з гарячими дебатами в польських виданнях. Ми перекладемо її незабаром.
Відписався за результатами дискусії навіть президент Польщі Коморовський
Президент Польши Бронислав Коморовский высказался против непосредственной помощи Украине со стороны польской армии. Так он прокомментировал слова бывшего оппозиционера Збигнева Буяка, который заявил, что “было бы замечательно, если бы польские военные сражались в Донецке”. (джерело LIGA.net)
15 мая 1921 г. во время посещения лагеря для интернированных в Щипйорно маршал Юзеф Пилсудский произнес, обращаясь к украинским офицерам, знаменитое «Прошу вас простить меня, господа. Очень прошу простить меня».
Драматизм этих слов Юзефа Пилсудского должен служить предостережением для нынешнего истеблишмента, руководящего нашей страной. Если кто-то не слишком хорошо знаком с обстоятельствами, в которых слова эти были сказаны, то прошу воспользоваться ссылкой, данной ниже; там вы найдете достаточно полное описание тех событий.
Традиции «Солидарности», «Послание к народам Центральной и Восточной Европы» кое к чему обязывают, и многовековая общность наших судеб – тоже. Памятные слова маршала Пилсудского, просившего украинцев простить предательство, приходят на ум сами собой. Ведь мы сегодня находимся в подобной ситуации. Отказывая украинцам в военной помощи, мы совершаем своего рода предательство. Только на сей раз оправдать его невозможно. Тогда и мы, и украинцы были в одинаково сложном положении. Хорошо, что хоть один из наших народов вышел из большевистского урагана, сумев сохранить свое государство. Могли бы погибнуть оба – и украинское, и наше. Друзья украинцы в состоянии это понять. Но сегодня мы на коне. Российский империализм не представляет для нас непосредственной угрозы. А украинцы находятся в драматической ситуации. В любую минуту московское вторжение может прервать их независимое существование. И вот тогда, если это случится, под угрозой окажется и наш суверенитет.
Польская дипломатия, или если точнее и проще – наш министр иностранных дел Радослав Сикорский, в очень напряженные дни 19-21 февраля прошлого года, сделал то, что Украине тогда было очень нужно, – вписал украинский Евромайдан в международный контекст, сделал стремление украинцев к интеграции с ЕС международной проблемой. Это хорошее продолжение политической линии, начертанной Гедройцем и Мерошевским, естественное продолжение той нашей внешней политики, которая сделала нас первой страной, признавшей независимость Украины в 1991 году. Наша политическая поддержка по-прежнему очень нужна украинцам. Но тут меня многое беспокоит. Я не вижу дипломатических шагов, которые подтверждали бы наше деятельное неравнодушие. А Украина тем временем остро нуждается в помощи на всех уровнях и на многих направлениях. В связи с войной нуждается в военной помощи, в связи с зимой нуждается в угле. Экономические реформы требуют открытых границ и честных инвестиций. Судебная реформа, реформы государственной администрации, самоуправления, органов внутренней безопасности (проблема агентуры) нуждаются в помощи профессиональных экспертов. Во всех этих сферах мы можем и должны постараться помочь украинцам. Я пишу «постараться помочь», потому что внутренняя ситуации Украины настолько сложна, что помочь ей не так-то просто. Но мы сможем сделать это, если примем во внимание несколько факторов.
Во-первых, то, что несколько веков на Украине доминировали внешние силы, которые ограничивали ее цивилизационное развитие и стремление ее народа к независимости.. Я говорю прежде всего о Речи Посполитой и Княжестве Московском. Уничтожение украинских элит достигало тотальных масштабов. Наиболее тяжкие воспоминания последнего периода – «расстрелянное поколение», лагеря и ссылки шестидесятников. Это хорошо показано в фильме «Проводырь». Поэтому меня не удивляет, что административный аппарат Украины, сформировавшийся в советской республике (Украинской ССР) оказался не в состоянии ответить на вызовы нового времени – времени независимости. Политическую власть в Украине захватили люди, лишенные государственного инстинкта, но зато обладавшие инстинктом охраны личных интересов. И этот инстинкт ни чем не сдерживался, не было ограничений ни внутренних – эффективный контроль СМИ отсутствовал; н и внешних – отсутствовали и надежные барьеры для преступных действий украинских олигархов. Так сложилась олигархическая система, неспособная функционировать в соответствии со стратегическими интересами народа и государства.
Второй фактор – Будапештский Меморандум. Согласно с его духом Украина, отказываясь от атомного оружия, поверила, что ведущие страны евроатлантического союза обеспечат ее безопасность. Не обеспечат. Даже НАТО, даже Польше безопасности не гарантирует. Стратегия НАТО требует, чтобы каждое государство-участник Пакта было способно охранять свои границы и свою территорию. Именно это требование является основой натовской стратегии. Недостаток понимания в этом вопросе привел к уничтожению украинской армии. У нас с этим тоже есть проблемы. Убежденность наших «политиков», что мы в безопасности, потому что мы – члены НАТО, поражает своим невежеством. И это очень опасное невежество, поскольку блокирует мысль о создании системы безопасности нашей страны (мы ведь рассчитываем на НАТО!), а тем самым и мысль об эффективной помощи Украине. И уж конечно, не позволяет думать об Украине как о нашем партнере в системе безопасности обеих наших стран.
Третий фактор – украинский истеблишмент. Кого здесь только нет! Миллиардеры, гармонично сочетающие государственную должность с охраной и расширением своих монополий; те, кто метит на их место; московские агенты, «вожди», амбиции которых так же велики, как их импотенция в принятии решений. Если кто-нибудь не знает, как в шляхетской Польше раздавались посты и должности близким и «заслуженным», то в Украине всё это можно наблюдать сейчас, причем в клинической форме. Этот истеблишмент обладал замечательными способностями – умел блистательно говорить, выступая то в образе демократов, то либералов, то патриотов, то европейцев, то стратегов в области экономики и политики. Научили их этому европейские и американские PR-цы. В этих условиях отделить политиков, главная задача которых – не исчезать с телеэкранов, от тех, для кого в самом деле важны интересы государства и его граждан, адски трудно, и тут не обойтись без ошибок. Одну из них наблюдаю уже довольно долгое время. Украина сегодня – это небывалый подъем гражданской активности, на мой взгляд, сравнимый только с «Содиларностью»1980-1981 гг. И на гребне этой волны рождается вполне европейская элита новой Украины. В свое время европейские страны открылись навстречу нам, активистам и лидерам Солидарности, сегодня такая же открытость необходима общественным движениям и организациям нашего соседа. И если Европа и Америка действительно хотят помочь Украине, они должны включить движение Евромайданов в систему совместного принятия решений о характере и объемах этой помощи, а также контроля за ней, как в свое время поступали с Польшей и движением «Солидарность». В противном случае вместе с миллиардами помощи будут прибывать в Украине и миллиардеры, и нищета, и проблемы.
Четвертый, чрезвычайно важный фактор – общественное мнение. По моим оценкам, в Украине отсутствует «четвертая власть», то есть независимые медиа. Именно поэтому стало возможным творческое развитие коррупции, импотенции в принятии решений, патология судебной власти, патология законодательства. Существующие телеканалы принадлежат олигархам, а те проводят «красную линию» – границу дозволенной критики, которую журналисты не должны переступать. Если что-то не так, ты можешь это показать и описать. Нельзя только показывать, что это имеет свои источники, свои причины в ошибках власти, в порочных действиях людей, «занимающих должности». Украине нужны независимые медиа, независимые телевидение и радио. Без этого невозможно даже представить себе успех борьбы с коррупцией и злоупотреблениями власти, ее служб и аппарата. Здесь ясно, с чего начать, и здесь есть на кого опереться. Журналисты, способные на профессиональную и отважную критику, в Украине есть, это видно даже по соцсетям. Но они не смогут тягаться с медиа, принадлежащими олигархам, если не получат от демократического мира эффективной помощи.
Умелая поддержка движения Евромайданов и украинских властей после побега Януковича могла остановить ползучий захват Крыма. Небольшая методическая и военная помощь на следующем этапе могла удержать Москву от вторжения в Луганск и Донецк. И сегодня все еще немного нужно, чтобы сдержать «открытие коридора», к Крыму и Приднестровью Немного нужно, чтобы освободить восток Украины от агрессора. Но если мы не окажем этой небольшой помощи, то можем дождаться вторжения московскх дивизий, которые на годы, десятки лет задержат политический процесс построения украинской государственности. Почему именно мы должны помогать? Потому что мы ближе всех. Потому что украинцы сражаются сегодня за свою и нашу свободу. Мы, поляки, знаем, что значит этот девиз, и знаем, что в нем есть правда. С украинцами нас связывает многовековая общность судеб. Своей прежней ролью мы не можем гордиться ( прочтите об этом в книгах Даниэля Бовуа), поэтому сегодня мы должны особенно остро чувствовать беды и нужды нашего соседа.
Есть еще один аргумент, убеждающий в необходимости активной поддержки Украины. Опыт народов этой части Европы позволил элитам хорошо изучить и понять механизмы, определяющие стратегию московских властей. Мне кажется, что НАТО и Европа это знают, ценят и ждут, что мы будем лидерами в формировании ответа на очередную агрессию Москвы в отношении очередного соседа. По моим оценкам, отказать Украине в военной помощи – «это хуже, чем преступление, это ошибка».Этот отказ, любое проявление равнодушия к нуждам украинских солдат есть явное поощрение вторжения Путина в Украину.
Окопы Мариуполя – это не единая линия фронта. Это известные нам по временам военного положения посты на дорогах и самодельно окопанные редуты. В окопах как в окопах – под ногами грязь и лужи, а на голову льет дождь и сыплет град и мокрый снег. Мороз – это спасение, становится по крайней мере сухо. В этих условиях хорошо иметь военные ботинки (польские, пожалуй, самые лучшие, но они для украинских волонтеров, экипирующих бойцов, слишком дороги); зимние непромокаемые куртки и брюки – это из области мечтаний. А ведь у нас, в польской армии, кажется, все это есть. Однако под номером один в списке самого необходимого стоят средства связи. Военная разведка использует обычные сотовые телефоны. Таким же образом общаются между собой блокпосты. Москали слушают их постоянно, без труда следят за перемещением военной разведки , а когда им захочется, могут обстрелять запеленгованное место из минометов или ракетных установок. Известно, что у нас есть соответствующие средства связи. Даже во времена военного положения подпольная «Солидарность» имела мини радиостанции Кенвуд. Тогда их можно было провезти контрабандой. Сегодня при той ожесточенности, с которой наши пограничники выслеживают любую военную помощь для Украины, это было бы невозможно.
Под номером два средства наблюдения. Наиболее желанны тепловизоры. Они и приборы ночного видения позволили бы держать на безопасном расстоянии диверсионные отряды сепаратистов, усиленные наемниками и снабженные наилучшими тепловизорами и снайперским оружием. Ночью они подходят к украинским редутам на расстояние нескольких метров и стреляют во все, что шевелится. В результате почти каждый день убитые и раненые. По дороге в Харьков в баре на автостоянке я встретил несколько раненых, уезжавших из зоны боевых действий. Мое внимание привлекло лицо одного из солдат. Было оно сплошь фиолетово-черным. Я спросил у командира, который оплачивал счет за еду, отчего это. «Мог быть вблизи взрыва ракеты знаменитого Града, – ответил он, – а мог быть в машине, в которую попал противотанковый снаряд».
В отличие от нас, «туристов», бойцов обслуживают в баре вне очереди. Кроме того для них всегда готовы бесплатный чай, кофе, минеральная вода. Смотрю на еще одного солдата. У него вокруг глаз жуткие опухоли, тоже фиолетовые. Спрашиваю, отчего это? «Это от противоосколочных очков, – отвечают. – Они защищают глаза, но взрывная волна вминает их в лицо так, что потом выглядишь как побитый бейсбольной битой». На столиках появляются кофе и чай. В чашках – соломинки. В следующую минуту я понял, почему. Руки солдат забинтованы. Иногда видно, что под бинтами фиолетово-черные пальцы. Такими руками можно придвинуть чашку к себе, но ее невозможно держать. «Есть еще несколько наших в машине, – говорит командир, глядя на меня, – но это уже только тела».
Хорошие приборы ночного наблюдения позволяют «видеть» на 1200 метров. Этого достаточно, чтобы держать москалей на безопасном расстоянии. У нас есть такие приборы, и они считаются одними из лучших в мире. Украинцы это знают. Знают, что они спасли бы здоровья и даже жизнь многих их друзей и подруг (женщины тоже сражаются на передовой).
Крайне необходимы также дроны наблюдения. Отряды диверсантов проникают за условную линию фронта порой на десятки километров. В бескрайних украинских степях трудно представить себе надежную защиту от таких проникновений. Но дроны, ведущие наблюдения с высоты 3-5 км, могут помочь. И у нас они есть. Есть соответствующие технологии, которые можно использовать прямо сейчас. Не поделиться этим – значит обречь украинских солдат и мирных граждан на засады, окружения, нападения и артиллерийские обстрелы.
Осматриваем окопы траншеи. Они не слишком умело устроены. Здесь был бы очень кстати офицер с фронтовым опытом. А ведь у нас есть люди с опытом подобных «войн» – в Ираке, вАфганистане. Почему они не здесь? Неужели НАТО запрещает нам участвовать в этом конфликте? По-моему, саммит в Ньюпорте открыл дорогу для военной помощи Украине.
.Я хотел взглянуть на окопы противника. Для этого достаточно выглянуть за невысокую насыпь. Но меня не подпускают к ней. Говорят, что только высунешь голову, тут же получишь снайперскую пулю. Винтовки у москалей отличные. Стреляют с 2, 5 километров. Украинцы показывают мне свои. Дальность стрельбы – 800 метров. Говорят, «из Польши», что значит – от постсоветских дивизий, которые были выведены из Польши в 90-е. У нас есть хорошее снайперское оружие. Украинцы просят не обязательно то, которое бьет без промаха с 2,5 километров, хоть бы с 1800 метров; да и то, с дальностью стрельбы 1300 метров взяли бы с благодарностью. Могли бы отвечать на обстрелы, удерживать большую дистанцию. Было бы меньше раненых и убитых.
Спрашиваю о противотанковом оружие. Оказывается, что его-то как раз недостает более всего. Ведь как мне объяснили, с каждым «Белым конвоем» в Луганск и Донецк доставляют танки, транспортеры, другое необходимое тяжелое вооружение и амуницию. «Если всё это привести в движение, будет даже не наступление, а просто уничтожение наших людей, – говорят мне. – Разве что вы нам поможете». Спрашиваю, а что они будут делать, если помощь не придет? Как, чем остановят танки? Их ответ был ответом настоящих солдат, полных решимости и со стальными нервами: «Много наших погибнет, но мы остановим их гранатами. Вы ведь десантник, – говорят они, глядя мне в глаза, – стало быть, знаете, чего стоит танк без прикрытия пехоты». Да, знаю. Это гроб для экипажа. Даже если остаться с танком один на один, экипаж, лишенный пехоты, будет вынужден умолять о пощаде.
Спрашиваю, что еще им нужно, чтобы выиграть эту войну. «Правильная координация действия, – отвечают. – То есть попросту нам необходим штаб, свободный от московской агентуры. Помогите нам его создать – и через 4-6 недель мы освободим Луганск и Донецк».
Это, конечно, возможно. Возможна помощь в создании штаба, у нас есть для этого люди. Нас ценят за это и в НАТО, и в американской армии, и украинцы об этом знают. Чем же объяснить пассивность польского правительства, Польской Армии? Только ли отсутствием воображения, политической безграмотностью, неспособностью принимать решения? Так или иначе, но это политическая ошибка. Ошибка кровавая, поскольку каждый час приносит вести о новых жертвах. Со времен ПНР мне еще ни разу не было так стыдно за свое государство.
В украинском войске я вижу то, что в конечном счете имеет решающее значение для победы, – спокойную решимость, любовь к Украине, как к своей Родине, волю к борьбе, берущую верх над страхом, знание военного дела и необходимые навыки, полученные в ходе теперешних боев. По другую сторону окопов – формирования наемников –авантюристов, молодые российские солдаты, направленные на непонятную для них войну и сепаратисты, желающие выйти из-под власти «Киева», который они считают логовом коррумпированного и растленного истеблишмента, и перейти под власть «Москвы». Мы в Польше говорим об этом синдроме «Поменял дядька топорик на палку» ( русский эквивалент – «поменять шило на мыло»; прим. пер.) Московская «палка» уже погнала часть пророссийских беженцев заселять Сибирь. Сон о жизни в прекрасной Москве и еще более прекрасном Петербурге кончился. Пробуждение стало шоком. Результат столкновения мотиваций и ожиданий обеих сторон предопределен. Украинцы войну выиграют. От нас, соседей, зависит сегодня то, сколько в этой войне будет слез, крови, пота и жертв. Увы, ответ польских властей на призыв украинцев о помощи поражает своим цинизмом и безответственностью. Циничны до жестокости слова «пусть попросят», «они не просили о помощи», «пусть купят», «они ведь могут купить». Я знаю историю и атмосферу польско-украинских отношений по эссе Гедройца и Мерошевского, по творчеству Яна Юзефа Липского, по книгам Даниэля Бовуа, и я, если бы был украинцем, не попросил бы. В этом «пусть попросят» содержится квинтэссенция феодальной традиции нашей культуры, нашей дипломатии, нашей политики, внутренней и внешней. Не менее циничны и разговоры о возможности «закупок». Кто не сталкивался с процедурами получения разрешения на покупку и вывоз военного оборудования, тот не знает, о чем идет речь. Но мы знаем нашу бюрократию в других сферах, и если умножим известные нам проблемы на 10, сможем составить приблизительное представление о том, что значит «могут купить».
А если мы хотим иметь представление о том, как военная помощь может выглядеть прилично, то для этого достаточно посмотреть, как это сделала Польша во времена Юзефа Пилсудского. И это была помощь страны и народа, который сам только-только начинал свое независимое существование. Наша сегодняшняя ситуация во сто крат лучше. Поэтому нынешней позиции польского правительства нет никакого оправдания.
Збигнев Буяк
PS Президент Петр Порошенко объявил всенародный траур по 13 погибшим пассажирам обстрелянной маршрутки. В воскресенье по улицам Киева должны пройти демонстранты, протестующие против российского террора. Увидим ли мы там премьера Эву Копач и Дональда Туска, идущих плечом к плечу с украинскими политиками?
Перевод Светланы Филоновой
Оригинальная публикация тут (нужна регистрация, бесплатно, в обсуждении сотни коментариев, настоящая буря). Наш перевод – с полной авторской версии статьи.
Статья вызвала настолько большой резонанс в Польше, что по мотивам ее обсуждения высказался президент Польши
Президент Польши Бронислав Коморовский высказался против непосредственной помощи Украине со стороны польской армии. Так он прокомментировал слова бывшего оппозиционера Збигнева Буяка, который заявил, что “было бы замечательно, если бы польские военные сражались в Донецке”. (источник LIGA.net)
По результатам статьи у автора взяли интервью, где он высказался за прямую военную помощь Польши для Украины. Читайте, там тоже сотни комментариев: Было бы прекрасно, если бы польские солдати воевали
Еще одно издание спросило автора, не передумал ли он, после слов Коморовского. Он не передумал. Читайте Буяк. Было бы фантистично, если бы польськие военные воевали
Обговорення статті тут http://www.rp.pl/artykul/9157,1172717-Polska-na-granicy-zdrady.html (потрібна реєстрація, вона безкоштовна)
А це фрагмент інтерв’ю на ту саме тему і коментарі до нього в іншому виданні
http://wiadomosci.gazeta.pl/wiadomosci/1,114871,17286579,Bujak__Byloby_swietnie__gdyby_polscy_zolnierze_walczyli.html?v=1&send-a=1&obxx=17286579&offset=19#opinions
І ще одне обговорення
http://www.rmf24.pl/tylko-w-rmf24/wywiady/kontrwywiad/news-bujak-byloby-fantastycznie-gdyby-polscy-zolnierze-walczyli-n,nId,1593348
Słowa Zbigniewa Bujaka są kolejnym głosem w Polsce, by bardziej pomagać w tym militarnie, bardziej otwierać granice dla Ukraińców. Przekonał mnie.
Dlaczego więc polskie działania są takie beznadziejne?
O to przyczyny :
– strach, że pomagając UA będziemy postrzegani jako mało europejscy, że stracimy swoje wpływy w Unii Europejskiej,
-welfare chauvinism – trudno dzielić się dobrobytem (nie ważne jaki jest) ,
– przekonanie, że nas nie stać, że za drogo, że mamy swoje problemy, że skończy się jak z Pomarańczową Rewolucją,
Poza wszystkim jednak UA budzi sympatię większości