03/06/2008 | Hajdamaka

Шокирующая правда о русском языке. Он не славянский...

http://kpk.org.ua/2008/03/03/shokirujushhaja-pravda-o-russkom.html

От неспециалистов сегодня можно услышать разные “гипотезы” по языковой проблематике. Одни считают, что русский язык в Украине “поселился” едва не раньше украинского. Другие вообще утверждают, что русский – это не славянский, а угро-финский язык...

Языки-близнецы

Язык, как известно, едва ли не самый надежный хранитель исторической памяти. Сравнивая, казалось бы, далекие друг от друга языки – скажем, хинди и литовский или таджикский и греческий, – ученые пришли к выводу о существовании в далеком прошлом некой индоевропейской общности людей. Других доказательств этому, увы, не сохранилось. А изучение названий рек, гор, городов и сел дает представление о процессах переселения народов в доисторические времена.

Язык хранит в себе также следы сравнительно недавних событий – стоит лишь внимательно присмотреться...

Распространение православия у восточных славян оставило на русском такую печать, что можно с уверенностью констатировать: если бы не христианство, то русский язык был бы неузнаваемо иным. Более того, различия между восточнославянскими языками (русским, украинским и белорусским), судя по всему, были бы столь несущественны, что, возможно, здесь до сих пор разговаривали бы на одном языке. А это значит, что на этой земле сложилась бы совершенно отличная от нынешней этническая картина. Ведь именно язык является главным признаком этнической общности.

О «близкородствеености» русского и украинского языков говорено и писано много. Действительно, эти языки весьма близки друг другу – лексически, фонетически, грамматически. Однако мало кто обращает внимание (разве что специалисты-языковеды) именно на то, что их разъединяет, то есть на принципиальные различия, которые дают возможность утверждать, что русский и украинский – действительно разные языки, а не наречия одного языка.

Чтобы понять эти различия, достаточно проанализировать любой русский текст (желательно из газеты, журнала или художественной книги), выделив в нем слова, которые не характерны для украинского. Для этого, конечно же, желательно владеть обоими языками.

Приведем несколько тенденциозно подобранный (для наглядности) отрывок из газеты:

«Во время работы общего собрания председательствующий дважды просил слова, но представители оппозиции прерывали его возгласами с мест. Охладить разбушевавшиеся страсти удалось лишь руководителю оргкомитета, который занимался согласованием позиций еще на стадии подготовки форума».

Выделенные слова либо отсутствуют в украинском языке (общий – загальний, председатель – голова, возглас – викрик), либо фонетически существенно отличаются от украинских аналогов (работа – робота, прерывать – переривати, охлаждать – охолоджувати). Что же это за слова? Как они появились в русском языке или исчезли в украинском (если принимать всерьез гипотезу восточнославянского единства)?

Действительно, все выделенные в тексте слова имеют нечто общее – считаются заимствованными из так называемого старославянского языка, на котором разговаривали и писали славянские просветители Кирилл и Мефодий.

Творение Кирилла и Мефодия

Многие даже достаточно грамотные люди считают, что старославянский – это язык наших предков, на котором они разговаривали во времена Руси. Видимо, путаницу вносит само название – старославянский. На самом же деле, этот язык относится к южнославянской подгруппе славянских языков, точнее является солунским диалектом древнемакедонского языка, на который в IX веке Кирилл и Мефодий перевели греческий текст Библии. Кроме живых слов их родного наречия, они ввели в переводной текст множество новых, греческих слов или калек с греческого, так как своих явно не хватало.

Ближайшими родственниками старославянского языка являются болгарский, сербский, хорватский, македонский, словенский языки. Став языком славянского православия, старославянский получил также название – церковнославянский. Хотя между «исконным» старославянским и церковнославянским имеются существенные фонетические различия: одни и те же слова читаются по-разному. По крайней мере, Кирилл и Мефодий вряд ли бы поняли богослужение в современной православной церкви, ведущееся вроде как на их языке.

В общем, старославянский язык, то есть язык, на который в IX веке была переведена Библия, как известно, никогда не был родным для восточных славян, населявших Русь, ни до принятия ими христианства, ни после. Они разговаривали (и разговаривают доныне) на восточнославянских говорах, неудачно названных в научной литературе «древнерусским языком».

Придя в Русь вместе с православием, старославянский язык получил статус книжного, или письменного языка. Кроме церкви, его использовали как «единоправильный» для составления документов, ведения летописей, написания писем, художественных произведений и т.д. Однако большинство людей его не понимали; южнославянские грамматические конструкции воспринимались плохо, потому для светских нужд потребители письменного языка (писари, переписчики, летописцы, писатели) постепенно украинизировали его, то есть делали более понятным, воспринимаемым.

Уже «Слово о полку Игоревом» (ХII век) написано, как говорят в Украине (применительно к украинско-русскому просторечию) «суржиком» – смесью старославянского с древнеукраинским. Более того, автор, видимо, не особо сведущий в правилах грамматики языка Кирилла и Мефодия, напридумывал таких конструкций, что некоторые ученые, опираясь на них, вполне серьезно пытаются «реконструировать» мифический живой древнерусский язык. К примеру, не воспринимая старославянских форм прошедшего времени (бяше, сидяху), автор слова приклеил к ним украинские окончания -ть, и получилось: бяшеть, сидяхуть, граяхуть, по типу – сидить, летить, ідуть. Или такой пример из «Слова»: «Чи ли въспъти было…» Видимо, автору было не совсем понятно значение старославянской частицы ли, потому он «усилил» ее украинским аналогом – чи.

Таким образом, с приходом христианства в Руси–Украине в Х – ХVIII веках и даже позже одновременно сосуществовали как бы три языка: собственно восточнославянский, на котором разговаривали восточнославянские племена и их потомки, образовавшие, в частности, украинский этнос; старославянский (церковнославянский), обслуживавший нужды православной церкви; и книжный украинско-славянский, то есть украинизированный церковнославянский, считавшийся «правильным», грамотным языком, на котором вели делопроизводство, писали художественные произведения, письма и даже преподавали в учебных заведениях. С развитием живого восточнославянского видоизменялся и книжный язык, тогда как старославянский, подвергшись существенным фонетическим изменениям в восточнославянской среде еще в Х – ХI веках, далее менялся очень незначительно.

Все известные тексты ХI – XVIII веков, дошедшие до нас, написаны либо на собственно церковнославянском языке (например, «Изборники Святослава»), либо на украинизированном старославянском («Слово о полку Игоревом», «Повесть временных лет», произведения Григория Сковороды и пр.).

Этот краткий экскурс в историю помогает увидеть, сколь плотно соприкасались украинский и церковнославянский языки, тем не менее, в живой украинский славянская лексика проникла весьма незначительно – по сравнению с русским, в котором она занимает не менее трети словаря, а если учитывать словообразовательные морфемы, – более половины!

Славянизмы в украинском языке имеют в большинстве своем строгую стилистическую окраску: они воспринимаются как архаизмы (часто с «церковным» уклоном), то есть как слова времен украинско-славянского двуязычия, или даже как русизмы (врата, всюдисущий, благолєпіє и т.д.). Живой украинский язык практически не принял славянизмов в свой словарь. Слов и словообразовательных морфем с явно выраженными южнославянскими признаками в украинском немного: область, учитель, нужденний…

Приключения славянизмов в русском языке

Чем же объясняется столь глубокое проникновение старославянской лексики (и частично грамматики и фонетики) в русский язык и неприятие ее украинским?

Советские языковеды как-то обходили эту проблему стороной, ограничиваясь констатацией: славянизмы проникли в диалекты восточных славян в X – XIII веках, затем, после падения Византии и образования мощного центра православия в Москве в XIV – XV веках, пришла их вторая волна. Причем навязывали церковнославянский язык в столице Московского государства, как утверждают ученые, именно украинские преподаватели. Заслуга в закреплении церковнославянской лексики в словаре русского языка приписывается Михаилу Ломоносову, разработавшему учение о трех "штилях". Заметим попутно, что Ломоносов не ввел славянизмы в обиход, как иногда пытаются преподнести советские филологи, а констатировал состояние современного ему языка.

Славянизмы и во времена Ломоносова, и несколькими веками ранее, и ныне были и являются составной частью русской лексики. В русском, в отличие от украинского, они воспринимаются как вполне «свои», за исключением редкоупотребимых или нарочито «церковных» (брег, глас вопиющего, дщерь).

Видимо, некорректно вообще говорить о заимствовании или ассимиляции славянизмов в русском языке, поскольку процесс их проникновения в язык тождественен его эволюции. Иначе говоря, не будь старославянского – не было бы и русского.

Советские ученые почему-то «стеснялись» признать тот факт, что православие сыграло решающую роль в формировании российского этноса. Изучение генезиса языка как отражения развития культуры и становления этноса помогает восстановить не совсем ясную картину консолидации разноэтнических элементов в российский этнос.

Еще академик Александр Шахматов в начале прошлого века подчеркивал, что русский язык появился вследствие взаимодействия церковнославянского языка с восточнославянским в Киеве. То есть, если называть вещи своими именами, русский берет свое начало в украинизированном славянском – книжном языке Х – XII веков. И обязан именно православной церкви, вместе с которой церковнославянский язык пришел в Русь.

Со всем вышесказанным вряд ли кто-то из ученых станет спорить. Существует, правда, гипотеза, в соответствии с которой часть славянских племен, населявших земли на север от Руси, пришли туда со славянского юга, то есть являлись южными славянами. Отсюда та легкость, с которой русский язык «впитал в себя» южнославянские признаки. Однако даже эта гипотеза не противоречит вышесказанному. Ведь если бы не язык Кирилла и Мефодия, продвигавшийся на север со стороны Киева, эти южнославянские островки растворились бы в восточнославянской массе.

Миссионерская роль слова

Но все же не совсем ясным остается вопрос: каким образом происходило массовое проникновение иноязычной, южнославянской, лексики в язык разных племен (кстати, часто даже не славянских). Ведь в живом русском языке со времен начала его формирования фигурируют чуждые восточнославянским диалектам слова и формы: время, сладкий, облако, средний, вредный, любимый, избивать, восход, враг, единственный, дважды, охранять, храбрый, Владимир, странный, плен, каждый, между, возможно, прохладный и т.д.

Подобная языковая экспансия возможна при завоевании одних народов другими, вследствие чего один язык поглощает другой, в результате чего образуется нечто третье (“победивший» язык получает фонетические и другие признаки «побежденного» языка). Так, вследствие завоевания Британских островов норманнами в ХI веке в английском словаре – германском по происхождению – оказалось около 70 процентов слов французского (латинского) происхождения. В германском окружении прекратил свое существование прусский язык, в английском – растворился валийский… История знает множество таких примеров, когда носители одного языка потесняли носителей другого языка. Однако в случае с русским наблюдается нечто уникальное: ведь восточнославянские племена, распространившие свое влияние на территорию нынешней России, не являлись носителями церковнославянского языка.

«Триумфальное шествие» церковнославянского языка, видимо, объясняется тем, что экспансия на север сопровождалась усиленной миссионерской работой священнослужителей и знати. Завоеватели шли не просто дань снимать с новых подданных, но также несли веру, неразрывно связанную с ее языком.

Как свидетельствуют исторические источники, завоеватели-миссионеры часто сталкивались с противлением завоеванных народов, среди которых, кроме славянских, было немало финно-угорских племен. Однако со временем новая вера оказала на принявших ее такое влияние, что вместе с ней они приняли и ее язык. Начало формирование русского этноса и языка приходится на ХII – XV века, когда на основе восточнославянских говоров и церковнославянской лексики начинает формироваться русский язык. На первых порах принятие христианства и, соответственно, языка (как видим, эти процессы неразделимы) проходило не всегда гладко: насильно искоренялись старые обряды, предметы культа, возможно, письмена, связанные с поклонением языческим богам. Современный русский сохранил следы живого двуязычия, когда на завоеванных территориях сосуществовали одновременно восточнославянский язык дохристианского периода и новый, повсеместно навязываемый священнослужителями и образованной знатью. Сохранилось множество параллельных форм: холод – прохлада, сторона – страна, сидячий – сидящий, волость – власть, ровный – равный, перегородить – преграждать, один – единый, выпытать – испытать и т.д.

Сменилось несколько поколений, пока христианская вера, как и церковнославянская лексика, прочно вошли в жизнь формирующегося народа.

Таким образом, становится понятно, почему русский язык принял славянизмы, а украинский – нет. Ведь формирование этносов и, соответственно, языков происходило в разные периоды: ко времени прихода старославянского языка в Руси уже сформировался этнос со своим языком, на который иноязычные элементы даже на протяжении нескольких веков взаимодействия в «мирных условиях» не могли оказать существенного влияния. На север от Руси консолидация разноэтнических элементов происходила позже – под давлением извне, сопровождавшимся прививанием веры и «ее» языка.

Сегодня непросто нарисовать реальную картину той, по историческим меркам, совсем недавней эпохи, но очевидно одно: христианство кардинально изменило этническую картину в восточнославянском мире.

Владимир Ильченко, к.ф.н.